Читать книгу О распознавании и собирании гравюр. Пособие для любителей - Иосиф-Эдуард Вессели - Страница 8

Этот вопрос, давно занимающий исследователей и доведший их почти до взаимной ненависти, мы не можем здесь обойти и вынуждены дать на него какой-либо ответ.

Точнее, чем это могло быть выражено в заголовке, вопрос этот состоит в том: знаменитые живописцы и рисовальщики, имена или монограммы коих значатся на гольцшнитах, делали ли они только для них рисунок, конечно на дереве, или же в качестве резчиков сами вырезали эти рисунки на дереве? Да – отвечают не обинуясь одни; нет – утверждают столь же решительно другие.

Возможно, что рисовальщики сами вырезали на дереве свои рисунки. Сколь разнообразными манерами занимались тогда художники наряду с их истинным делом! Чтобы только ограничиться примером Дюрера, достаточно вспомнить, что он вырезал фигуры из дерева и слоновой кости. Отчего не допустить, что в мастерской резчика на дереве он сам занялся резцом?

То, что приводят против собственноручной резьбы художников, слабо и легко могло бы быть истолковано в противоположном смысле, если бы для положительного разрешения вопроса имелся ясный исторический документ.

Murr держится того мнения, что Дюрер сам резал на дереве (Journal IX, 53). Он нашел на гольцшните, представляющем герб М. Бегейма (В. 159) in tergo собственноручную приписку Дюрера к Бегейму, в которой сказано, что он работал герб с большим старанием. Относится ли эта работа к гравюре или только к рисунку для нее? Кто может это разрешить?

В хронике Франка Де-Ворда от 1536 года о Дюрере говорится, что он обладал таким совершенством в рисовании, живописи, резьбе (Gravirung) н а  м е д и  и  д е р е в е, в портретной живописи красками и без оных и т. д. Неужели слова graviren in Holz (вырезать на дереве) также должны обозначать только рисунок?

Bern. Jobin в 1573 году говорит, что Дюрер своими гольцшнитами довел это искусство до высокого совершенства. Против этого возражают, что место это следует понимать в том смысле, что Дюрер своими превосходными рисунками на дереве дал повод усовершенствоваться гравюре на дереве.

Противники, отрицающие поставленный выше вопрос, опираются на слова самого Дюрера, рассказывающего в своем нидерландском путешествии, что он нарисовал на дереве герб обоих Рогендорфов и потом отдал его вырезать. Но это не единственный пример: мы знаем, что многие из своих рисунков он отдавал вырезать резчику форм Иерониму (Hieronymus) из Нюрнберга, например Триумфальные ворота. Таким же образом Иобст Динекер (Iobst Dienecker) вырезал на дереве рисунки Г. Шайфлейна к «Weisskunig», Ганс Люцельбургер (Hans Lutzelburger) в Базеле – рисунки Гольбейна. О Кранахе в этом отношении ничего неизвестно; Остендорфер для видов Регенсбурга сделал только рисунки; А. Альтрофер, говорят, кое-что и сам вырезал. На двух гравюрах, носящих знак Ганса Бальдунга (Hans Baldung-Grien) В. 57, 58., значится: fecit. На clair-obscur И. Вехтлина (I. Wechtlin), портрет Меланхтона, отмечено: faciebat. Как следует понимать это слово? Всякий беспристрастный исследователь согласится, что вопрос далеко не разработан всесторонним образом, окончательно не проверен и не уяснен.

Мы делим наш вопрос на части: в с е  л и  г р а в ю р ы  н а  д е р е в е, носящие имена или монограммы художников, вырезаны последними? По приведенным выше данным, мы отвечаем: нет! Но занимались ли они, или некоторые из них, вообще гравированием на дереве при изготовлении отдельных листов? Положительный ответ на такой вопрос решительно в состоянии дать лишь будущие исследования, если при счастливых открытиях они дойдут до окончательного вывода. Но никто не признает смелым, если мы выскажем наибольшее вероятие в пользу положительного его разрешения.

Но как можно говорить об оригинальных гольцшнитах Дюрера, Гольбейна, Кранаха, Шайфлейна и др., если художники делали только рисунок на доске, а не самую гравюру, носящую их имена? В таком случае это не оригинальные произведения их рук, а работы других, большей частью неизвестных художников? Но это не так! Ни в гравюре на меди, ни в литографии, даже в тех случаях, когда сам художник сделал рисунок на доске, оригинальность последнего не может быть так соблюдена, как в гравюре на дереве. Резчик форм ничего своего не влагает в работу; задача его состоит только в том, чтобы черта в черту, точка в точку соблюсти и сохранить совершенно готовый рисунок, сделанный на доске: он только выделяет из последней то, что не относится к рисунку. Кроме того, со всей достоверностью можно допустить, что рисовальщики сами наблюдали за работами резчиков и подчас сами делали в них небольшие исправления.