Читать книгу Два взгляда на один невроз. Записки кризисного психолога - Иосиф Гольман - Страница 5

Я буду рассказывать об особенностях тревожно-депрессивных расстройств практически в каждой главе этой книги: и об их проявлениях, и о методах совладания с ними, и о биохимической природе подобных нарушений.

Непосредственно неврозам посвящена часть 3 книги. Это крайне неприятное состояние подробно раскрывается на клиническом случае, конкретной истории молодой девушки, причем история описана с двух сторон: глазами психолога и самой доверительницы.

Сразу сделаем пояснение по поводу слова «доверительница». Я не люблю принятого в психологии стандартного термина «клиент». Также не годится и термин «пациент». Поэтомуя использую определение, «перехваченное» у друзей-адвокатов – «доверитель» и «доверительница». Мне кажется, что это точнее отображает отношения между психологом и обратившимся к нему человеком. Доверившимся ему.

Но вернемся к основной теме.

Скажем буквально два слова о том, что ощущает человек, страдающий, например, депрессией. Прежде всего – это дистимия, постоянно сниженное настроение, грусть, печаль, вплоть до тоски, которую называют витальной, то есть опасной для жизни. Человек, испытывающий витальную тоску, находится в опаснейшей близости от суицида.

А еще – отсутствие сил и какой-либо мотивации что-то делать. Разве что лежать на кровати и страдать. В том числе – от осознания идиотизма ситуации: крепкий, физически здоровый человек лежит на кровати и страдает.

Причем мы делим и депрессию, и тревожность на две составляющие: эндогенную (конституциональную, личностную) и ситуационную (реактивную). Уже из терминов ясно, что они означают. Во втором случае все вроде бы понятно. Случилась тяжкая ситуация – человек попадает в депрессивное состояние. Болезнь, потеря работы, смерть близких, разлука с любимым человеком – причин, к сожалению, много. Но, как уже отмечалось, существует масса примеров, когда у человека все, казалось бы, в порядке, а ему плохо. Вплоть до витальной тоски. Это уже эндогенная депрессия, обусловленная индивидуальной биохимией мозга и нейрофизиологией. Самое страшное, когда две эти составляющие проявляются одномоментно. Не каждый человек может такое пережить. А от не понимающих ситуацию людей – даже самых близких – он слышит лишь: «Возьми себя в руки!» Да только если бы он мог это сделать – взять себя в руки, – то давно бы сделал.

Примерно то же самое можно сказать о повышенной тревожности. Снова деление на личностную и ситуационную. И снова до нелепого обидные истории, когда у человека все замечательно, да только ему страшно и плохо. Плохо и страшно.

Причем в тревожно-депрессивных расстройствах (да и в невротических) проблемы возникают отнюдь не только психологические. Мы уже говорили, что тело и душа – неразрывны. И еще сто раз это скажем. Потому что многим людям, страдающим тревожно-депрессивным расстройством, угрожает и соматизация их неприятного психологического состояния.

Эта тема – на примере тревожности – достойна более подробного изложения, что мы и сделаем далее.

А пока вернемся к разговору в основном о психологических аспектах тревожности.

Тревожность никогда не была подарком для тех, кто ею страдал. И среди моих доверителей многие (примерно каждый третий) приходили за помощью к психологу именно из-за нее.

Никому не нравится испытывать чувство страха. Но, тем не менее, оно абсолютно необходимо для нашей нормальной, счастливой и, что немаловажно, долгой жизни. Потому что совсем уж бесстрашные люди, как правило, долго не живут.

Здесь я бы провел аналогию с болью. Вот уж точно то, что никому не нравится испытывать! Но лиши человека чувства боли – и он сразу оказывается в зоне риска. Прикоснулся к горячему и не заметил. Подвернул ногу – и пошел дальше. Или ужасный пример из истории моей коллеги Даши. Она, будучи в то время героинзависимой, упала с лестницы. Как позже выяснилось, сломала при этом позвонки. Но героин напрочь отбивает ощущение боли, и Даша со сломанным позвоночником… пошла дальше.

Очень скоро это привело ее к невозможности передвигаться без коляски. Слава Богу, она стала единственным мне известным, редчайшим исключением из правил, нашла в себе силы побороть и аддикцию (зависимость), и неподвижность, чудовищным усилием воли и йогой заместив природную поддержку спинного мозга мышечным каркасом.

Можно привести и другие, более бытовые, но не менее опасные примеры «нехватки» страха: переход перед близко идущим транспортом, прыжки в воду в незнакомом месте, проведение досуга с незнакомыми людьми и т. д.

И, тем не менее, избыток тревоги и страха хоть и не убивает сразу, но вполне способен испортить человеку жизнь в целом. Приведу для примера случай из моей практики.

Если коротко: мужчина, еще вполне молодой, подтянутый, крепкий (бывший офицер). Образование высшее, здоровье – по возрасту. Из болезней-одна, не сильно приятная (болезни приятными не бывают), хроническая, но и уж точно не смертельная; человек живет с ней уже два десятка лет, с юности, приноровился и хорошо адаптировался. Во время службы даже смог водить за нос медкомиссию – то есть вполне себе компенсированный больной.

Так вот, человек этот ныне живет крайне некомфортно, нервничает, постоянно в ожидании крупных проблем. Настолько неприятных, что они могут полностью сломать его с таким трудом налаженную жизнь.

– Окей, – говорю я. – Давайте разбираться с вашими проблемами.

И вот проблемы предстают передо мной во всей своей страшности. И одновременно – странности. В кратком пересказе они звучат следующим образом:

1. Человек наконец-то назначен руководителем серьезного подразделения большой компании. Да, прекрасная зарплата. Да, великолепный соцпакет. Но случись какая-либо осечка – последствия могут быть ужасными. Как минимум увольнение.

2. У человека прекрасная супруга, красивая, умная и с замечательным характером. Она ярка и самодостаточна. Он долго ее добивался. У них родился ребенок, купили квартиру. Но он не уверен, что удержит ее рядом с собой всю жизнь.

Выслушивая подобное, кто-то может и улыбнуться. Тоже мне – проблемы! Да только ситуация совсем не располагает к смеху: панические атаки и суицидальные мысли в анамнезе – не шутка.

Да что там анамнез! Рассказывая про свои страхи, мужчина, побывавший с оружием в руках не в одной горячей точке, не смог сдержать слез и несколько минут не мог успокоиться.

…И вот мы с ним подробненько начинаем разбирать проблемы по пунктам.

– Большим начальником давно стали?

– Нет. Выдвинули после трех лет работы.

– Выдвинули за успехи или по блату?

– За успехи, – после некоторого замешательства: – Не было у меня никакого блата.

– Под вашим руководством показатели департамента ухудшились?

– Почему? – удивляется он. – Объем продаж вдвое вырос. Текучка почти прекратилась. Рекламаций в разы меньше, чем до меня.

– Отлично, – говорю я. – То есть вы заслужили свою должность годами работы и вывели подразделение в передовые. Так почему боитесь увольнения?

– Даже не знаю, – теряется мой собеседник.

Аналогично рассуждаем о его отношениях с женой. Красотка и умница, несколько лет вместе, последние два года, как только она забеременела, – в браке.

Доверитель сильно младше меня, и, с его разрешения, перехожу на «ты». Иногда это увеличивает доверительность общения.

– Она тебя любит? – в лоб спрашиваю я. – Или скорее по расчету замуж вышла?

– Вряд ли по расчету, – озадачивается мой собеседник. – Это я – приезжий, а она москвичка, с обеспеченными родителями. Да и зарплаты у нас одного порядка. У нее тоже хорошая работа.

– Значит, тут не корысть. А ты, случайно, не кинозвезда?

– Нет, – уже догадывается, о чем я, мой пациент.

– И не футболист сборной.

– Значит, не поиск славы. Может, все-таки любовь?

– Надеюсь, – впервые за сессию улыбается он.

– А ты сам-то ее любишь?

– Очень! – мгновенно и односложно отвечает парень.

– А что ты в ней любишь, кроме секса?

– Да все, – снова не задумывается мой доверитель.

– А конкретно?

– Все люблю. Походку. Голос. Глаза. Даже запах.

– Духов?

– Нет, ее. У каждого человека свой запах.

Вот ее – родной.

– А детей будете еще заводить?

– Вот как раз обсуждаем…

Так почему же, черт побери, этот всего сам добившийся парень до панических атак и суицидных мыслей боится потерять жену и работу? Это выглядит настолько глупо, что кажется, будто присутствуешь на шоу абсурда. Но ведь ему реально страшно и реально плохо. Кто проходил нечто подобное, тот не забудет.

А теперь – вопрос: Что с ним не так? Вроде – счастливчик, а ощущает себя несчастным. Лицо «масочное», страдальческое, руки подрагивают. Прямо во время разговора испытал что-то вроде небольшого сердечного приступа, хотя принесенные выписки свидетельствуют об отсутствии кардиологических проблем.

А называется это тревожным расстройством. С заметной депрессией в придачу. По госпитальной шкале тревоги и депрессии HADS мы намерили 18 и 15 баллов соответственно (см. Приложение).

К счастью, в данном случае обошлись безмедикаментозными техниками.

Почему с ним такое? Привет из военного прошлого. ПТСР – посттравматическое расстройство – довольно стандартное заболевание для непосредственных участников военных действий. Позже он рассказал и о кошмарных снах, и о крайне неприятных флешбэках во время салютов или других неожиданных шумов.

Плюс – сопутствующая постепенная невротизация, шаг за шагом ухудшающая его соматическое здоровье и опять-таки заставляющая бояться самой жизни. Такой гадкий замкнутый круг, когда чем дальше – тем хуже.

Конечно, это очень мучительно. Особенно если понемногу начинаешь расслаблять не выдерживающие нагрузки нервы алкоголем (да, он влезает в наши нейрохимические системы мозга, имитирует помощь нервам, но на самом деле не лечит, а опасно вредит).

И снова вопрос: так почему же люди, у которых все, казалось бы, заслуженно классно, столь необъяснимо уродуют свое земное существование тревогами и сомнениями? Ладно, в данном случае – усугубляет военное прошлое, но я часто вижу тревожно-депрессивное расстройство у успешных людей, никогда не бывавших на войне.

В следующих главах мы поговорим и о серотониновой гипотезе И. П. Лапина, и о круговерти нейромедиаторов в нашей центральной нервной системе. Мое же личное предположение – сказывается наше эволюционное прошлое. В опасном и непредсказуемом мире выживали и давали потомство лишь самые умные, самые осторожные, самые предусмотрительные. Тревожные, другим словом.

Да только психика – не танковая броня. Если нагрузка вдруг оказалась непосильной, то естественная, выработанная эволюцией тревожная готовность оборачивается готовностью невротической (тест Хека-Хесс, см. Приложение).

И таких, как мой доверитель, – десятки (если не сотни) тысяч. Приведем немножко статистики: до 10 % мужчин и до 20 % женщин перенесли хотя бы один депрессивный эпизод. Депрессивные расстройства – болезнь трудоспособного возраста. Пик заболеваемости от 25 до 44 лет. Уровень рецидива – до 80 %; риск инвалидизации в 5 раз, а суицидоопасность – в 7,5 раз выше, чем в популяции. Тревожное расстройство также вполне способно испортить жизнь своему обладателю.

Предоставленные сами себе, без помощи специалиста они годами портят свою жизнь и жизнь близких. Иногда – непоправимо.

Но вернемся к нашему конкретному примеру.

Сегодня с тем мужчиной – все более-менее нормально. К психиатру он, правда, пойти, даже вместе со мной, так и не согласился (я-то как раз в данном случае не отказался бы от фармацевтической поддержки из-за суицидных идей доверителя). Силой же его не затащишь.

Но ему стало заметно легче. И довольно быстро – он, офицер в отставке, весьма дисциплинированно следовал рекомендациям психолога.

Конечно, парень не родился заново и не поменял мозг в «мозготеке». Но, как говорится, «жить стало легче, жить стало веселей».

А мораль сего повествования очевидна. Если чувствуете серьезный психологический дискомфорт, страх, необоснованную тревогу – не надо терпеть. Это опасно и бессмысленно. Надо обращаться за помощью и получать ее.

Еще один важный вопрос: почему я решил написать эту книжку именно сейчас?

Потому что излишняя тревожность и панические атаки, разумеется, были всегда. Но именно сегодня они приобретают характер эпидемии, если не сказать сильнее – пандемии.