Читать книгу Хранитель Реки - Иосиф Гольман - Страница 3

Место: Москва.

Время: почти два года после точки отсчета.

Зачем родители назвали меня Вадиком, не знает никто. Одну только буквочку добавить – и будет уже логически выверено: Владимир – владеет миром, Владислав – похоже, славой, я не большой знаток в словоковырянии, но Вадик – это какой-то нонсенс, прости господи.

Да-а, не люблю я свое имя.

Ленка говорит, что это очень плохо. Что там, на высшем уровне, все наши нелюбови учитываются и вредят обеим сторонам: и тому, кого не любят, и тому, кто не любит. В моем, тяжелом, случае я, получается, страдаю с обеих сторон. Но что тут поделать, если родители вместе с имечком заложили в меня и любовь к занятиям, сроду в семье потомственных инженеров отсутствовавшим. Я не имею в виду то, чем собираюсь заняться примерно через час. А имею в виду то, ради чего, как выражается Ленка, меня создала природа.

Кстати, когда она так выражается, мне всегда становится весело. Потому что как только она это скажет, мне тут же хочется ее раздеть и сделать то, ради чего меня создала природа. Ленка отбивается, вопит, что я дурак и с такой степенью серьезности вряд ли добьюсь всемирной славы, но, честно говоря, в подобные моменты – к черту всемирную славу! Хотя она бы сегодня как раз не помешала.

Я с треском закрываю дверцу старенького «Саратова» и, приученный Ленкой к постоянному самоанализу, хорошо понимаю, почему с треском. Во-первых, потому, что без треска дверца не закрывается, уж больно древен холодильник, подаренный нам сердобольной соседкой. А во-вторых, потому, что в его чреве нет ни хрена съедобного.

А вдруг я чего-нибудь не заметил?

Снова открываю дверцу и снова с треском захлопываю. Чего можно не заметить в таком небольшом пространстве? Тут и самоанализ не нужен: я просто хочу жрать. А оставшееся, одно-единственное куриное яйцо я оставлю Ленке. Кстати, какая жалость, что яйцо куриное, а не, скажем, страусиное. Интересно, чисто теоретически, какие яйца были у летающих динозавров? Я имею в виду яйца, из которых эти твари вылуплялись. Сколько дней можно было бы одно такое лопать? Наверное, за сто обычных сошло бы или даже за тысячу.

Однако надо спускаться с небес, тем более доисторических, на землю.

Я на ходу дожевываю сильно немолодую, но все равно вкусную, если снять зеленые пятнышки, булку и иду в комнату. Ленка сладко сопит на нашем супружеском ложе, сбитом из ящиков. Ей еще спать полчаса, не меньше, поэтому хоть и вижу ее вылезшую из-под одеяла ногу, хоть и знаю, что еще осталось под одеялом – но сдерживаю себя и не делаю того, ради чего меня создала природа.

Такое двойное за одно утро проявление благородства сильно утомило Вадика Оглоблина (фамилия у меня тоже ничего. Соответствует), потому я быстро натянул джинсы, надел рубашку, постиранную и выглаженную Ленкой, и пошел доставать еду любимой.

Знала бы моя почти супруга, каким способом я собираюсь это сделать, точно бы убила. Вроде и маленькая она у меня, субтильная, можно сказать, но принципами не поступается, а они у нее есть.

Вот и хорошо, что не знает. Как там, в умных книгах – многия знания умножают печали?

Гордый собой, уже почти вышел, как Ленка подала голос:

– Вадь, ты куда?

– В мастерскую. Спи, тебе рано.

Ленка до ночи рисовала чужой проект, денег за который еще ждать и ждать.

– Придумал, что сделать?

– Придумал.

Мы с ней явно имеем в виду разное, но мудрость про многие знания никто не отменял.

– Ни пуха, Ваденька! – напутствует меня Ленка.

– К черту! – отвечаю я ей. Хотя в жизни никогда ее туда по-серьезному не пошлю. Более того, если б даже он сам за ней пришел, ей-богу, я б с ним сразился. Потому что без Ленки мне все равно никак…

Витек был точен. Его колымажка на углу уже стояла, минут на пять раньше условленного.

– Слушай, может, отменим? – спросил он меня.

Вот же чмо! Сам просил, в конце концов, это мы за него мстим, а не за меня.

Может, и отменили бы. Мне тоже что-то не по себе. Но кушать хочется больше, чем отменять.

– Поехали, – скомандовал я голосом Джеймса Бонда. Назвался груздем – полезай в кузов.

– Поехали, – голосом другого киногероя – пойманного волком зайца из «Ну, погоди» – отозвался мой друган или, теперь правильнее, подельник.

Нет, так не пойдет.

– Ты с техникой справишься? – спросил я Витька.

– Конечно, – сразу повеселел он.

– Тогда вылезай.

Я уселся за руль, Витек сел справа и закопался в «дипломате». На репетиции с его «дипломатом» трудился я, а друг был водителем – он же хозяин автомобиля. Впрочем, и так сойдет.

За рулем я всегда успокаиваюсь. Как наколочу бабок, куплю себе такую же. «Ягуар», конечно, лучше, но и «Рено» неплохо.

Ехали мы минут тридцать – за город утром без проблем, это навстречу была пробка.

– Проверил, они на месте?

– Да, – нехотя ответил Витек.

Они и в самом деле были на месте. Белый с синей раскраской автомобиль ДПС умело спрятался среди деревьев, съехав с дороги.

Ситуация была хрестоматийной: по встречным полосам еле шевелилась бессмысленная и беспощадная пробирающаяся в мегаполис пробка. Даже мне было видно, как умельцы на джипах перли по пыльным обочинам, заставляя отплевывать грязь законопослушных. Лови – не хочу.

Собственно, так оно и есть. Не хотят. Западло в пробку лазить, или, не дай бог, реверсивной полосой трафик налаживать. Гораздо лучше стоять на пустой стороне, да еще после знака «40», установленного на ровном и чистом месте – по случаю то ли давно прошедшего ремонта, то ли проживания главы местной администрации.

– Впере-е-ед! – бодро заорал я (а то мой партнер что-то совсем приуныл) и втопил педаль газа.

Мент ошарашенно посмотрел в нашу сторону. Ему даже радар не понадобился, сразу замахал своей волшебной палочкой.

Я тут же тормознул, свернул на проплешину обочины и понуро пошел к блюстителю – до него оставалось еще метров пятнадцать.

А харя нормальная. Красная. Глазки-щелочки. Типичный дорожный тать.

Какое счастье, что никто не может залезть мне в голову, а то бы я получил год условно, как тот блогер, оскорбивший милицию как единую социальную группу! Хотя, с другой стороны, то, что я собираюсь сделать, тоже не совсем хрустально-безоблачно.

– Нарушаем, товарищ водитель, – деловито констатировал тать. – Знак видели?

– Да видел, – удрученно пробормотал я. – Вас вот не увидел. Дорога ж свободная.

– Мало ли что свободная?

Он уже закончил с документами и оценивающе меня осматривал. А что, я – вполне привлекательная особь. Не из «Запорожца» инвалидного вылез и не из «мерса» с блатными номерами, из которого, кроме водителя, могут вылезти и неприятности. То, что надо, короче.

– Лучше б пробку регулировали, – буркнул я. – Вон по обочинам как шпарят.

Это зря. Можно и нарваться. Но нужна была спортивная злость, а то, откровенно говоря, чувствовал я себя неважно.

– Что-что? – сузил он глаза, и без того прищуренные по-ленински. – Что ты сказал?

– Не ты, а вы, – сказал я ему, но в бутылку не лезу, и так мужчина подзавелся. – Называйте сумму… – Градус дискуссии следовало понизить. И добавил: – …штрафа.

На всякий случай, а то сейчас разные новации в моде: 99,9 процента берет взятки, а 0,1 процента сажает тех, кто их дает. Я не хочу попасть в эти 0,1 процента, потому и добавил про штраф.

Мужик пристально меня разглядывал. Неужто засомневался?

– С хамством – дороже, – наконец говорит он.

И в самом деле, кто ж в тебе, Вадик Оглоблин, засомневается? Ни фига ты не похож на офицера службы собственной безопасности. Да и вообще – на любого офицера.

– Садись в машину, – приказал мент.

– Да заплачу я, только быстрее, – уже извиняющимся тоном пробормотал я. – Опаздываем чертовски.

Мне совсем не хотелось лезть внутрь патрульной машины. Как говорится, звук – хорошо, а с картинкой – лучше.

– Триста хватит? – перевел я разговор в чисто конкретную плоскость. Ясно было, что в кутузку этот товарищ меня не потащит.

– Пятьсот, – кратко бросил он. – За хамство.

А сам уже уставился в сторону Москвы в поисках следующей жертвы. Ко мне интерес потерян, я – материал отработанный.

Главный тать из машины не вылезал, только окошко открыл, чтоб лучше слышать. Сдается мне, он не слишком доверял щелочкоглазому.

– Ладно. – Я вытаскиваю из кармана сотки, так и было задумано, – и начинаю их пересчитывать.

На лицах обоих ментов – недовольные гримасы. Они уже пожалели, что я не сел в кабину. А может, мне показалось. Нет, равнодушные лица. Подумаешь, чувак на улице взятку пересчитывает.

Я отдал деньги, щелочкоглазый возвращает права.

– Все, пока, – сказал я, повернулся к машине с Витьком, но не удержался и спросил: – А где же «счастливого пути, товарищ водитель»?

– Вот козел! – забурчал главный тать из раскрытого окошка их рэкетирской тележки.

Ну, козел – так козел.

Уже не оборачиваясь, сел в «Рено», пристегнулся и, сопровождаемый явно неприветливыми взглядами, проехал метров сто, после чего свернул направо и остановился.

Витек справился, без вопросов. Даже успел все перекинуть на переносной проигрыватель – девайс с экраном в пять дюймов. Прямо как в кино: вот я подхожу, вот они меня ошкуривают, вот возвращаюсь. И звук чистенький такой. И смотрится на одном дыхании. Потому что – жизнь. Может, во мне Феллини пропадает? А Витек был бы оператором.

Я тяжело вздохнул и, не снимая микрофона, вернулся к форменным грабителям.

– Чего тебе еще? – недовольно осведомился краснорожая «шестерка»: он уже начал процесс отъе-ма денег у следующего водителя – владельца «Ауди»-«сотки». По-моему, я начал его серьезно злить.

– Отпусти его, – сказал я. – Дело есть. А времени нет.

Да, чувак тертый, не первый год кормится на асфальте. Сразу все понял, отпустил счастливого водителя «аудюхи». А мы сели в их тачку. Я – впереди, младший мент – сзади.

Не тратя времени на разговоры, включил девайс.

Кино не понравилось. Но и в ноги не кинулись, с предложением простить.

– Ты кто? – спросил главный, позевывая. Но вот это ненатурально, встревожился мужчинка, чего там.

– А как ты думаешь? – ухмыльнулся я.

– Не похож ты на того, о ком я думаю, – честно сказал мент.

– А был бы похож, ходил бы нищим.

Ну вроде все объяснил. Типа все ж таки при исполнении, но можно договориться.

– Так есть предложения или нет? – посуровел я, расстроившись из-за их молчания.

– А если нет? – спросил старший. Теперь – ковыряя зубочисткой нездоровые зубы.

– «Палки» тоже нужны, – ничем особо не рискуя, сказал я. Типа заведенные и раскрытые уголовные дела.

Красномордый напряженно сопел сзади.

– Спрошу, сколько, а ты мне взятку запишешь, – невесело усмехнулся главный мент. – Микрофон-то поди не снял.

– Не успел, – честно сознался я. – Но в машину-то я к вам сел.

– Так сколько? – не выдержал сзади младший компаньон.

Это другое дело.

– Верните пятьсот, – сказал я. – Они меченые.

Это была правда: я на каждую поставил крестик.

Старший с заметным облегчением вернул мне мои же пять сотенных. Быстро, однако, он изъял их у напарника!

– И еще тридцать, – небрежно бросил я.

– Ты что, охренел? – изумился мой бизнес-партнер. – Мы ж только вышли!

– Не волнует.

Почему я должен входить в их положение? Они в мое входили?

– Тогда жди, – сказал главный. – Подвезем через пару часов.

Это в мои планы не вписывалось.

Через пару часов могут подъехать такие звездюли – если у них «крыша» в том месте, которое я столь нагло представляю, – что мало не покажется.

– Так не пойдет, – спокойно сказал я. – Либо немедленно, либо по закону.

– Немедленно больше двадцати не наберем, – сказал главный. И приказал напарнику: – Давай свою заначку.

– Это ж на холодильник, – заныл тот.

– Будет тебе холодильник, – недобро пошутил начальник. В первый раз за беседу.

Порывшись в тайных карманах, он вытащил пачку денег: в основном сотки и пятисотенные, хотя попадались и тысячные бумажки.

Главный нехотя достал свои. Сложив в одну пачку, начал пересчитывать. Когда дошел до пятнадцати тысяч, я ловко выхватил все деньги.

– Ладно, верю, – сказал я.

Наткнулся на ненавидящий взгляд – в пачке было явно больше двадцати тысяч, хотя и меньше тридцати, изначально обозначенных.

Но мне плевать на его любовь или ненависть. Я открыл дверцу и вышел, спиной ощущая желание обоих разорвать меня на куски немедленно. А уже потом стрелять по этим кусочкам из всех видов табельного оружия.

Сел в «Рено» и уже по-настоящему дал газу. Возвращаться мимо тех же гаишников не хотелось, а потому дали изрядного крюка. Повторить операцию, как предполагалось вначале, так и не решился: лишь теперь почувствовал всю степень мандража. Буквально ноги затряслись, даже останавливаться пришлось на несколько минут.

Ну ничего, привыкну.

Деньги поделили поровну, вышло по тринадцать тысяч с гаком. Не хило.

– А тебя точно те двое вчера ошкурили? – спросил я Витька напоследок.

– Уже и не знаю, – честно сказал Витек.

Он перетрусил еще больше моего, хотя просто сидел в машине. Тут уж ничего не поделаешь – конституция у моего дружка такая. А те или не те – какая, в конечном счете, разница?

Вышел я недалеко от дома, Витек пересел за руль.

Ленка, царица моего сердца, недолюбливает моего старого другана. Ну и не будем мозолить ей глаза его видом.

Шел домой, мысленно тратя деньги: по-настоящему, в реальности, я это сделаю вместе с моей женщиной.

Первым делом – жрачка. При этой идее даже желудок свело. Но тратить сейчас не буду, очень уж хочется бросить к ее ногам как можно больше.

После жрачки – ей платье. То, на которое она чуть не каждый день ходит смотреть в один и тот же модный магазин. Считается, что молодежный и недорогой. Хотя понятие «недорогой» – очень относительное понятие.

Ленка думает, я не знаю. Но я настоящий следопыт, и мне немаловажно, куда моя женщина ходит столь постоянно и целеустремленно. Вот и выследил, без труда оставшись незамеченным.

Далее – ювелирный. У нас ведь колец так и нет. А хочется.

Далее…

Стоп, сказал я себе. Сдаем назад.

Жрачка – раз. Ленкина тряпка – два. И кино – максимум три. Более удовольствий на эту сумму не предвидится. Ну да ничего. Ментов у нас много. Технология, похоже, действует.

И последнее: откуда бабки? Если объяснить прямо, то с высокой степенью вероятности они полетят мне в рожу. А значит, пусть будет так: Вадик Оглоблин успешно продал то, ради чего его создала природа. Причем я вовсе не имею в виду одну забавную штуку, которая так нужна нам обоим…