Читать книгу Мальчик и танк - Иосиф Ионович Дик - Страница 11

Войдя в центральный пост, Волков привычным взглядом окинул приборы: дифферентометр, глубиномер, кренометр, подошел к старпому. Оторвавшись от перископа, тот доложил:

– Товарищ командир! Мы идем вдоль кромки минного поля. Справа по носу фашистский катер вдруг резко изменил курс к Севастополю.

Волков приник к перископу и в светлом окуляре с перекрещивающимися нитями увидел среди серых волн качающийся предмет, похожий на спичечный коробок.

Командир долго вглядывался в окуляр, поворачивал перископ то вправо, то влево, осматривая горизонт. В его неторопливых движениях чувствовалась взволнованность, и в центральном посту наступила тишина.

В отсеках тоже умолкли разговоры. Подводники невольно поглядывали на переговорные трубы.

Курт, лежа на своей койке, бездумно глядел в подволок с зарешеченной лампочкой, тяжело вздыхал, ворочался. Потом вытащил из кителька, висевшего на крючке, глянцевую фотографию, на которой были папа, мама и он – счастливые, красивые, – и со слезами на глазах стал рассматривать дорогие ему лица. Все теперь для него было потеряно навсегда и безвозвратно.

Только Саня не замечала, что происходит на борту. Она сидела в жилом отсеке на койке и, расставив перед собой шахматы, хватала за руку каждого проходящего мимо нее матроса.

– Дядя Коль, в шахматишки сыграем?

– Не могу, занят, – отвечал кудрявый торпедист, спеша в первый отсек.

– Дядя Петь, на щелчки не хотите? Туру дам!

Но дядя Петя – сероглазый крепыш – торопился в центральный пост.

И вот Саня, вздохнув: «Эх, слабаки!» – стала играть сама с собой. Она быстро передвигала фигуры и бормотала:

– Ишь ты, хитрый какой, к пешкам подбирается! А я вот тебя накажу: хоп! – и конь в кармане. Ну что? Давай, теперь твой ход!

Случайно глянув в первый отсек, она вдруг насторожилась. Подождите, а что тут происходит? Кок застыл, как статуя! Торпедисты не шевелятся!

Оторвавшись от перископа, Волков вскинул свои острые глаза на Меняйло и с хитрецой спросил:

– А как вы думаете, почему этот катер сделал такой маневр?

Старпом, почесав пятерней заросшую щеку, пожал плечами.

– Ну, мало ли что можно предположить…

– А если точно сказать?!

– Наверно, к теще на блины завернул, – сострил боцман.

Гидроакустик и трюмные заулыбались.

– Эх вы, асы! – сокрушенно вздохнул Волков. – Уж догадаться не можете! – и победно произнес: – Катер вошел в проход через минное поле! Следовать за ним!

В этот момент в переговорной трубе послышались звуки гармошки, и детский голосок заливисто запел:

– Ты смотри-ка, Звонок! – удивился Волков. – Шефский концерт! – И, приложив губы к переговорной трубе, сказал: – Саня, ты что это распелась?

– А это чтоб гармошка зазря не пропадала, если на мину напоремся, – послышался ответ в переговорной трубе. Лица подводников озарились улыбками. Рыжеватый кок баском стал подпевать Сане, и у них так хорошо получалось, что даже Курт с любопытством скосил глаза на переговорную трубу.

Широко растягивая гармошку, Саня, раскачиваясь, как подгулявший парень, стоя в торпедном отсеке, залихватски продолжала:

Вдруг в переговорной трубе раздалась команда по кораблю:

– Форсируем проход в минном поле!

Кок сразу сделал Сане знак – тихо! Но она, кивнув, дескать, сами знаем, что делаем, продолжала петь. Только шепотом.

Белый бурун от перископа подводной лодки резко свернул вправо. К Севастополю.

А когда в переговорной трубе снова раздалась команда Волкова: «Форсирование минного поля окончено! Саня, давай погромче!» – девочка положила гармошку на мешок с картошкой, подхватила в жилом отсеке шахматы и пошла к себе в каюту.