Читать книгу Сборник рассказов. Жизнь и не только - Ира Пен-Малаховская - Страница 3

С тех пор, как они с Игорем поехали кататься на мотоциклах, Денис вдруг научился видеть темноту. Темнота была везде. Ее было так много, что можно утонуть. Удивительно, но она не пугала. Денис как будто понимал, что к темноте нужно просто привыкнуть. Что именно она и есть сейчас лучший друг, товарищ, брат, мать, отец. И что теперь будет только так.

Потихоньку привыкнув, Денис заметил, что в темноте появились светлые пятна. Парень силился вспомнить, что произошло. Как он попал в эту темноту. Воспоминаний было немного. Вот они с Игорехой на двух Ижиках выезжают из переулков на дорогу. И все. Мысль обрывается. А возвращается к нему только тут, в темноте. Да… Дела. Дэн захотел почесать голову, и вдруг обнаружил, что головы нет. Кстати, руки, которой можно почесать голову, тоже. И опять он не испугался. Удивился, скорее. Но только слегка». Нет руки, нет головы… А откуда мысли?» – Лениво подумал Денис. И переключился на светлые пятна, которые становились все больше. Мелькнула мысль о маме, и тут же в отверстии одного из белых пятен Денис увидел маму. Только она постарела. Снова кольнуло слабое удивление: «Я что, давно ее не видел? Вроде только уехали кататься… Или черт знает, сколько прошло времени?! Ничего не понятно…»

Мама плакала и завешивала зеркало темной тканью. «Кто-то умер, – подумал Денис. Кто-то близкий, раз мама плачет. Отец?…» И тут же картинка в белом свете сменилась. Парень видел отца. Кухня, стол, открытая бутылка водки, рюмка. Отец, уронив голову на руки, тяжело сидел на стуле. Казалось, вся тяжесть солнечной системы вдруг упала ему на спину и не дает разогнуться. Не дает поднять голову и взгляд. Или сам он не хочет смотреть вперед. Потому, что впереди пусто.

«Черт знает что?! Что тут происходит! Родители, ау, что случилось?» – сказал Дэн. Или нет. Ему хотелось сказать, но тут вдруг выяснилось, что говорить он не может. Думать может, а говорить нет. И вот тут стало немного страшно. Изо всех сил, собрав всю волю внутри, Денис мысленно воскликнул: «Что со мной?!!!» И хоть у мысли этой не было звука, но эхо в темноте несколько раз повторило его отчаянный вопрос. И тут же темнота переместила его куда нужно.

Через очередное светлое пятно, которых, слава Богу, становилось все больше, Денис увидел полку в своей комнате. На полке фото с недавнего выезда в лес на шашлыки. Яркое, светлое фото молодого парня с широкой улыбкой на лице. И черную ленту, углом перетягивавшую карточку справа снизу. Нелепую черную ленту, которая так не шла к этой веселой улыбке. «Я умер».

Фотку делала Светка. Любимая, единственная. Света!!!! Светочка! Денис сразу оказался в квартире девушки. Это новое состояние было очень удобным. Стоило о чем-то подумать, и тут же можно было переместиться туда. У Светки дома было так же мрачно. Теперь можно и не задаваться вопросом, все ясно. Любимая лежит на кровати, плечи вздрагивают от горьких рыданий. Мама капает что-то в стакан. Жалости и боли не было. Все состояние в отсутствии его молодого и здорового тела было невероятно легким. Пустота и темнота с пятнами света, которые были просто окнами в жизнь. В них можно было посмотреть. Увидеть все и всех. А вот залезть в эти окна было невозможно.

Денис тенью следовал за родными. Перемещался в своей темноте, как в машине. Он чувствовал, что пока нужно быть тут. Из разговоров Денис узнал, что обгонял слева машину, и перед ним резко перестроилась маршрутка. Водитель, видимо, не посмотрел в зеркало. На скорости он врезался в маршрутку, перевернулся и упал на асфальт. А сверху на него приземлился мотоцикл. Любимый Ижик, на который он долго копил с помощью отца. Отец был раздавлен, винил себя. Мать то ли была занята своими личными переживаниями, а то ли тоже считала его виноватым, но с отцом она особо не разговаривала.

Денис многое бы отдал, чтобы суметь сейчас рассказать, как ему легко и хорошо. И совсем не больно. А если и была боль, то он ее не помнит. Хотел бы сказать, как любит их. И что он видит и слышит все, что происходит. Почему нет способа утешить любимых людей?! Думая свои невеселые мысли, Дэн не заметил, что все его внимание сконцентрировалось на телефонном аппарате, стоящем в коридоре. И вдруг телефон зазвонил. Денис смутно помнил, что кажется, им давно не пользовались. У всех сотовые, и городской отключили за ненадобностью. А вот сейчас он разрывался от звона. И парень чувствовал, что звонок как-то связан с ним и нужно продолжать думать о телефоне. Мать медленно подходила к аппарату, с ужасом в глазах оглядываясь на отца. Тот уже спешил в коридор. Он сам снял трубку – мать как будто окаменела. Отец поднес трубку к уху и услышал сквозь потрескивания музыку. Это была любимая песня Дениса, которой он достал всех, включая колонки на полную. Музыку было еле слышно, но она была. Как тоненький проводок, по которому Дэн упорно сигнализировал: «Предки, я вас вижу и люблю. Никто не виноват». Мгновение растянулось в вечность и заполнило квартиру, стирая границы между ней и темнотой.

– Вот, мать. Хочешь верь, хочешь психушку вызови, а ведь это Дениска дал нам знак. Его песня играла.

У отца катились слезы по лицу. Крупные, мужские слезы. Они вырвались из лопнувшего кома, который ныл в груди второй день. Мужчина обнял жену, притянул к себе, и долго еще стояли сломленные горем люди посреди коридора, рядом со старым телефонным аппаратом. Их грусть как-то внезапно стала тише. Всю жизнь будет больно от этой подлой потери, но звонок отключенного телефона вернул их друг другу.

А потом были похороны. На кладбище приехал катафалк с покалеченным телом в закрытом гробу. Машины. Автобус с друзьями и соседями. Денис тоже прибыл в своем лимузине, сотканном из темноты. В яркое окошко он смотрел на то, как его провожают в последний путь. Он не знал, когда ему в этот путь, а сколько еще придется находиться рядом с живыми. Но легкость и темнота, которые стали его самыми близкими друзьями теперь, радовали парня. Стоило подумать о любом человеке, месте, событии, и Денис немедленно оказывался там. Сдерживая свое вырвавшееся на волю воображение, Дэн провожал вместе со всеми самого себя. «Ничего, – думал он, – сейчас для приличия побуду немного на поминках, и вперед. Я еще столько всего не видел. Кто знает, что дальше? Куда? Когда? В каком виде? Так что надо поторопиться…»