Читать книгу Шанталь. Против течения - Ирада Нури - Страница 6

Король, как обычно, завтракал в одиночестве ровно в двенадцать часов пополудни. Его прибор был сервирован на квадратном столе, стоявшем напротив центрального окна.

Согласно заведённому порядку, никто и никогда не разделял с ним трапезу. Только на торжественных обедах или в пору его пребывания в армии монарх по своему желанию мог нарушить регламент и пригласить к столу членов своего семейства. Примечательным было то, что принцы крови оставались во время трапезы в шляпах, тогда как сам король был без головного убора. Сей «перевернутый» этикет, придуманный и введённый в моду Луи, означал, что только единственный хозяин – король находится у себя дома, все же остальные – лишь его гости.

Обилию и разнообразию утреннего королевского стола можно было позавидовать. Чего здесь только не было! Суп из двух каплунов, суп из четырех куропаток, бульон из петушиных гребешков, бульон из голубей, четверть теленка, паштет из тринадцати голубей. На закуску предлагались жареные индюки, куропатки, цыплята. На десерт перед королем стояла огромная ваза со свежими фруктами, а рядом – миска поменьше с сухофруктами. Почти четверть стола занимали всевозможные варенья и компоты.

Несмотря на сводящие с ума ароматы, парящие в воздухе, у Луи не было аппетита. Лениво ковыряясь ложкой в тарелке, он, казалось, был глубоко погружен в собственные мысли.

Придворных, присутствовавших в комнате, невероятно тревожило подавленное настроение монарха, в последнее время пребывающего в глубокой меланхолии.

Внезапный громкий стук в дверь заставил присутствующих подпрыгнуть на месте. Это было грубейшим нарушением этикета, и все ждали реакции короля, удивленно уставившегося на дверной проем, в котором появилась хрупкая фигурка его недавно обретённой юной родственницы.

Ничуть не смущаясь присутствующих, она смело прошествовала прямо к столу и, опираясь обеими руками о его край, слегка наклонилась вперёд к сидящему напротив королю.

– Вы выиграли, – понизив голос, чтобы её услышал лишь Луи, она продолжила, – завтра ночью после маскарада я буду иметь честь передать себя в распоряжение короля.

Не дожидаясь ответа, она, взметнув юбками, покинула комнату так же внезапно, как и появилась.

Взгляды всех присутствующих обратились к его величеству, который, довольно улыбаясь, с появившимся наконец-то аппетитом потянулся за первым блюдом.

* * *

– Мне следовало свернуть его тощую шею ещё тогда, когда для этого была возможность! – Клод с такой силой ударил по оконной раме, что треснуло стекло. – Вот же гнида! Я так и знал, что с ним бед не оберешься!

– Успокойся, Клод. Не стоит тратить нервы на того, от кого мы и так в скором времени избавимся. Как только сможем попасть на судно, следующее в Италию, ни король, ни де Клермонт нам не будут страшны.

– Для этого ещё нужно суметь сбежать. Ты уверена в этом своём полицейском? – он подошел совсем близко и, положив руки на мои плечи, с тревогой заглянул мне в глаза.

Старый друг, тот самый, который в наиболее сложные моменты находился со мною рядом, он готов был с честью отдать за меня свою жизнь. Преданный до мозга костей, по-отечески заботливый, он не меньше меня самой был обеспокоен моей дальнейшей судьбой.

Порой, когда он думал, что я этого не замечаю, я ловила на себе его странные взгляды, но стоило только обернуться, как выражение его лица тотчас менялось. Необъяснимая нежность в его глазах исчезала с такой скоростью, что мне порой начинало казаться, что это лишь плод моего воображения.

Малыш Арно – единственный, к кому Клод не относился с подозрением. В эти дни на него посыпалось столько поручений, что я поражалась тому, как он со всем справляется и повсюду успевает. Пострелёнок был единственным связующим звеном и посредником между мной, бабушкой и де Кресси. Именно от него я узнавала все последние новости о приготовлениях к побегу.

Вынужденная жить затворницей, я очень скучала по графу де Ламмер. Мне не хватало его поддержки, дерзких шуточек и эскапад в адрес придворных. Если не брать в расчёт бабушку, которая вскоре присоединится ко мне в моём убежище, Ренард – единственный, по ком я действительно буду тосковать. Мне льстили его внимание и преданность. Уж не знаю, общение ли со мной способствовало улучшению его репутации, или была какая-то иная причина, но с тех пор, как я появилась при дворе, слухи о распутстве графа значительно поутихли. С Ренардом действительно было легко и спокойно. Поэтому я очень обрадовалась, когда мне доложили о его визите.

Воспользовавшись тем, что предвкушающий победу монарх несколько ослабил строгий надзор, я, подхватив под руку своего приятеля, спустилась в сад.

Стояла замечательная погода. Весеннее солнышко приятно ласкало моё лицо, которое я, откинув голову, с удовольствием подставляла тёплым лучам. В отличие от большинства дам, прогуливающихся под руку со своими кавалерами, я не пряталась под ажурным зонтиком из страха загореть.

Для благородных дам даже легкий загар означал позор, ибо таким образом они приравнивались к черни. Белизна кожи, которую они всячески усиливали большим количеством белил и пудры, была признаком благородной крови и аристократизма.

Я была, пожалуй, единственной дамой, кого это совершенно не заботило. Выросшая в сельской местности, привыкшая проводить время на свежем воздухе, я не боялась показаться неотёсанной крестьянкой, в которую тычут пальцем.

Заметив, какими удивлёнными взглядами провожают меня придворные, я лишь весело рассмеялась, чего нельзя было сказать о моём спутнике. С ним что-то происходило, но все мои попытки вытянуть из него правду разбивались о ледяное молчание. Будь у меня больше времени, я непременно заставила бы его поделиться своими тревогами, притворно насупившись и не общаясь с ним несколько дней, но такой роскоши, как время, у меня почти не было. Утром я получила весточку от бабушки, что последние приготовления к завтрашнему побегу завершены, и как мне не было жаль, с ним нужно было проститься уже сегодня.

– Ренард…

– Шанталь, – перебил он меня, – я пришёл попрощаться.

«Попрощаться? Как он узнал? Неужели о наших планах стало известно?» – не зная, что ответить, я растерянно остановилась, удивленно хлопая ресницами.

– Да… я…

– Прошу, не говорите ничего, просто выслушайте меня, – оглянувшись, он заметил одиноко стоящую пустую беседку, густо увитую плющом, и поспешил увлечь меня к ней. В то время как я, расправляя пышные юбки, пыталась усесться поудобней, он, будучи мрачнее тучи, практически нависая надо мной, продолжил. – Я понимаю, что моё решение уехать может показаться вам спонтанным, но поверьте, я уже давно всё обдумал и решил покинуть Францию.

– Но почему? – в голове не укладывалось, что такого могло произойти, чтобы заставить его уехать. – Ренард, что случилось? Вы опять проигрались? Пустяки! Я дам вам денег, чтобы погасить долги…

– Нет, Шанталь, я не играл. Дело в другом.

– В чём же? Не томите, мы ведь друзья, вы можете рассказать мне всё без утайки! – от волнения я вскочила, взяв его руки в свои.

– В том-то всё и дело, – в отчаянии вскричал он, – что я не могу, не хочу быть вам просто другом. Я люблю вас, Шанталь! Люблю так, что живу лишь мгновениями встречи с вами. О, я боролся как мог, но чувства сильнее меня! Невыносимо видеть вас и не иметь возможности прикоснуться, признаться в своих чувствах. Я понимаю, что между нами непреодолимая пропасть. Вы – принцесса, а я простой дворянин, не заслуживающий права даже дышать с вами одним воздухом, но сердцу ведь не прикажешь! Оно бьётся ради вас, – он схватил мою ладонь и прижал к своей груди, где в бешеном ритме билось его сердце.

– Ренард…

– Не надо, дорогая, всё уже решено, волноваться не о чем, я уеду и больше никогда не потревожу ваш покой. Простите, что напугал. Прощайте.

Мною овладело смятение. Я и понятия не имела о его чувствах ко мне, принимая их за проявление дружбы. Теперь же, чувствуя странный жар, разливающийся внутри меня от его признаний, я сделала то, что было, на мой взгляд, единственно верным: взяв в ладони его лицо, я притянула его к своему и, прежде чем подарить свой самый первый поцелуй, тихо прошептала ему прямо в губы:

– Не покидайте меня, Ренард. Мы сбежим вместе…

* * *

Патрис был доволен. Улыбнувшись, он бросил взгляд на помощника, терпеливо дожидающегося, пока капитан закончит читать письмо, только что срочно доставленное курьером:

– Пусть готовят шлюпку, Саид. Господин Кольбер назначил встречу. Обмен состоится через несколько дней в Париже во время маскарада в городской ратуше. Ха, с нетерпением жду часа, когда взгляну в лживые лица мачехи и брата, прежде чем вышвырну их на улицу без гроша в кармане.

– А что потом, капитан? Вы покинете нас?

– Пока не решил, Саид. Море – любовница, с которой не так-то легко расстаться. Лишь однажды вкусив прелестей этой страстной красотки, уже никогда не сможешь позабыть о ней. Понадобится какое-то время, чтобы привести в порядок все свои дела, пока же буду время от времени наведываться в имение, чтобы проверить, как идут дела, и отдохнуть.

– И завести наследника, – Саид не удержался и подмигнул капитану.

– Наследника? Гм… возможно, когда-нибудь и женюсь на какой-нибудь дочери барона или графа, которая подарит роду де Сежен наследника, но не сейчас. Жизнь даётся нам лишь раз, и я намерен урвать от неё всё, что смогу! А теперь собирай команду. Прежде, чем сойду на берег, хочу оставить распоряжения.

* * *

Гревская площадь – самая старая и самая знаменитая площадь Парижа, возникшая ещё в те древние времена, когда Париж назывался Лютецией и ничто не указывало на то, что он когда-нибудь станет великой судьбоносной столицей одного из могучих европейских государств. Эта площадь являлась самым публичным и самым жутким местом в городе, где народные гуляния и праздники подчас соседствовали с кровавыми экзекуциями и казнями. Именно здесь, на этом символическом месте, располагалась городская ратуша, в которой были размещены муниципальные органы власти.