Читать книгу If you get me – 12.07.20. Если ты достанешься мне - Ирен Беннани - Страница 9

В некоторых городских столичных агентствах ситуация работа менеджеров граничит с абсурдом, вопреки этикету, здравому смыслу и межличностным отношениям.

И у неё создалось впечатление, «что в стремлени выполнить все пожелания, выдвигаемые нанимателями и угождать, сотрудники агентств, преуспевают больше, в потыкании различных причуд, расходясь с элементарным понятием, здравого смысла». И такое сложившееся у неё мнение, лишь подтвердилось, после очередного посещения собеседования агентств по найму нянь, гувернанток, куда сегодня её и пригласили. «Почему многие из Нанимателей, допускают в своём отношении к людям, подобную дискриминацию в сфере социально-трудовых отношений», – который раз задаваясь вопросом и перечитывая сообщение и сидя, по-турецки с ногами на мягком диване. В одиночестве завершая свой завтрак, перед телевизионным экраном и при этом испытывая, как сильно задето и уязвлено самолюбие. «Имеют ли, сотрудники агентств по подбору домашнего персонала, хоть какое-нибудь малейшее представление о том, что в начале 1930-х годов, появился подход, описывающий человеческие отношения и позволяющий более углубленно рассматривать разделение труда в организациях с учетом влияния человеческого фактора? – рассуждала Людмила.

Недавний диалог из телефонной беседы, директрисы одного из московских агентств, с нанимателем персонала, отбил её позитивный настрой и желание, наносить визиты и в другие агентства:

– Вы правы срок годности няни – всего один год.

«Вот это отношение к людям! – припомнив эту беседу, Людмила встала с дивана и, расхаживаясь по комнате, с возмущеньем подумала: «Неужели отсутствует представления основ управления, взять хотябы одну из классических школ».

Кого же приглашают агентства для работы с детьми компетентных педагогов, гувернанток, нянь или «рабынь» готовых на всё?»

Учитывая договорённость с Браниславом, созвониться ближе к обеду и опасаясь того, что непредвиденное появление Владимира может помешать её планам, она решила собраться пораньше, чтобы в ожидании его звонка прогуляться по Китайгородскому торговому центру. Надеясь посетить экспозицию исторического музея, расположенного при входе от площади у Кремля. Выйдя из ванны и, разложив на спинке дивана два брючных костюма, Людмила стояла в раздумье: «Какой из них подойдёт, конечно, к вечеру лучше красный или может снять с вешалки платье?» Неожиданно, мысли её перебил телефонный звонок, «неужели Бронислав, что-то он рано?» – она сняла трубку, и вскоре услышала женский голос.

– Людмила, не могли бы Вы подойти к метро для встречи с работодателем?

– Когда? – поинтересовалась она, ведь сегодня у неё вечер поэзии, где ждёт её Бранислав.

– В районе трёх часов дня, Вас там встретят у входа, столик заказан, на случай, если придётся их ждать, маму и девочкой младших классов.

– Хорошо, я согласна…, – повисла пауза, голос в трубке ответил, – созвонимся с Вами, – понятно, – сказала Людмила и связь прервалась.

Она посмотрела в окно, вдали с лопатой орудовал дворник, счищая с тротуаров и бардюров нападавший снег. «Этот, по-видимому, выходец из ближнего зарубежья, он ловко очищает дорожки, – переведя взгляд на стрелки настенных часов, – показывают 11:45, приближается полдень». Насыпав корма, попугаю, она вернулась на кухню, чтобы заменить ему воду, – «да и покормила…, теперь пора напоследок принять чашечку кофе.

Пора заканчивать сборы, придётся одеть чёрный костюм, да…, – она взглянула ещё раз на одежду, лежащую перед ней, – теперь без колебаний выбор был сделан, – практически для всего, – поймав себя на этом, – открыв шифоньер, убрала в него красный. Вскоре, она оделась, спустилась из квартиры на лифте и зашагала по направлению к метро.

Доехав до станции Сокольническая, выйдя из вагона метро, по ступенькам эскалатора поднялась к выходу. Оказавшись снаружи, она сделала несколько шагов и остановилась, по описанию кафе должно быть где-то рядом но, не последовательная нумерация сбивала с толку. Тогда она стала спрашивать у прохожих, не знают ли они, «где находится это кафе – «Андерсон»? Одна из женщин указала рукой в нужное направление, куда и она проследовала, свернув в переулок, находящийся неподалёку, Людмила наконец-то заметила ничем ни примечательное четырёхэтажное здание, это и было тем самым кафе – Андерсон.

– Проходите в гардеробную, – предложила, стоящая в фойе девушка, с табличкой: администратор, – она на втором этаже, а затем возвращайтесь обратно, я провожу за Ваш столик. Людмила назвала администратору имя, услышав в ответ: – Они скоро прибудут и на всякий случай, просили немного их подождать.

– О Кей, согласилась она, кругом сновали люди – в основном это были семьи, повсюду бедой дети.

– Сняв куртку, Людмила осталась в своём облегающем чёрном костюме, поправив волосы, собранные в «бабетку», она подкрасила светлой помадой губы, «кажется всё».

– Проходите за столик в третьем ряду, видите справа, они Вас там ждут, – показывая в сторону двух женщин, сидящих с детьми, администратор, как будто бы приветливо улыбалась, одними губами, сложенными в узкую полоску, глаза оставались сосредоточенными на происходящем в глубине просторного зала, придавая лицу серъёзнось.

– Добрый день, я – Людмила, как понимаю, рекомендована Вам гувернанткой.

– Ульрика, моя сестра Казимира, дочь Бернадетт, уменьшительно Детти и племянник – Кирилл.

– Присаживайтесь, Людмила.

Подошедшая официантка к столу спросила: – Выбрали? Можно забрать меню?

– Да, держа в руках одно из буклетов, Ульрика огласила ей список блюд: суп с фрикадельками, салат овощной и пельмени, штрудель и чай – всё по три порции, а Вы что желаете, спросила она у Людмилы, которая бегло просматривала меню, решая «взять ли, к кофе маффины?» Казимира откланялась, пообещав зайти к Ульрике попозднее и забрать сына – Кирилла.

Когда официантка ушла, а за ней Казимира, Ульрика повела с гувернанткой свой монолог. Людмила, слушая эту рыжеволосую женщину, временами дёрганую, теребящую волосы в причёске каре, которой она в основном кивала, давая возможность той выговориться, не задавая вопросов Ульрике, поглощённой расставлением приоритетов и ставящей ряд задач перед ней. Нанимать была озадачена ситуацией дочери, отстающей в изучении английского и французского языков, слушая весь этот словесный поток, оставив все вопросы к Ульрике на потом и не прерывая её, обратив вниманию на то, чем занимается Детти. А девочка, отодвинув тарелку с супом, рисует цветы ромашек, колокольчиков и васильков, Кирилл улыбается ей, складывая самолёт из салфеток – это были девяти – десяти летнего возраста дети. Вероятно, им не терпелось побегать, и племянник сообщил, что они больше есть, не хотят.

– Хорошо, сходите наверх но, не долго, – кивнув, в сторону игровой комнаты.

– Разговорный французский, практики речи в английском у меня не имеется, в основном, я перевожу тексты. Занималась с детьми начальных классов, русским, математикой, как правило, это – Питерсон. Уловив напряжённый взгляд, Людмила подумала, «она, верно, не понимает, того, что касается домашних заданий Детти – это одно но, каково её мнение, относительно репетиторства языков?»

– Сразу скажу, что я не репетитор, в случае найма, человека носителя языка на Английском, могу рекомендовать практикующего с языком, он занимается с разной категорией взрослых, детей, мужчина из Лондона, обращайтесь к нему если что.

Расставшись с Ульрикой, интуитивно Людмила почувствовала, что в скором времени всё же, последует звонок с приглашением от неё.

Спеша по заснеженной дорожке к метро на Никитскую она ответила на повторный звонок, – Привет, Бронислав, где я? Довольно таки далеко, да, спускаюсь в метро, извини, говорить неудобно. Задерживаюсь, – последовала небольшая заминка, звук пропал, затем появился, – в Моссалите, займёшь место, о Кей, – и связь прервалась.

В подземном переходе к Никитской зазвонил телефон, – Людмила, мне ужинать без тебя? – раздался голос Сысоева.

– Ты, что не помнишь? Я утром сказала: у меня вечер поэзии – иду в дом литераторов, и не забудь про ключи, если вдруг ты заснёшь.

В фойе её ждал Бронислав, она вошла, он помог её раздеться, передав куртку кастелянше и получив от неё номерок, провожая Людмилу к малому залу. Оттуда были слышны голоса чтецов, сообщив ей, что примерно через час он будет ждать её здесь, указывая жестом в сторону кресел, стоящих вдоль стены, поясняя дальнейшие планы и вопрошая:

– Ирен, Вы прекраснее Нимф, если Вы согласитесь пойти со мной в ресторан, любой ради Вас реприз исполню, очаровательная Джоконда, всего лишь ужин вдвоём, минут через тридцать?

– Договорились, – стремясь прервать его долгую речь, – пиит «Масса лита», пока, – кивнув головой, быстро повернулась и, открыв дверь малого зала, устремилась на одной из незанятых мест.

«Вот и всё, – слушая голоса, читающие у микрофона стихи, думая с сожаленьем, – мой редкий вечер и снова в рутину дней, где кому – то кто – то чем-то обязан и опять суета».

– Догорает вечер в свечах, скоро ночь и там лишь темнота, мне б замедлить время но, увы – время скоротечно, грустно мне без муз, а время всё стремительней бежит, – читали нараспев.

В восточном ресторане было немноголюдно, сначала им подали Киндзмараури, затем Хванчкару поочерёдно наливая в бокалы, принесли салат и бутерброды с красной икрой, по просьбе Людмилы им был подан и сок мульти фрукт, «потому, что её любимого – грейпфрутового – в наличии нет».

– А, жаль, – заметила она, – из мелочей складывается гармония дня, вернее вечера.

– Ирен, Вы кажется, сегодня собирались что – то читать но, вероятно я Вам помешал?

– Не страшно, мы скоро вернёмся и я с интересом, с большим удовольствием послушаю всех остальных.

– Людмила посмотрела на людей, собравшихся в зале, сидящих на плотно рядами составленных стульях любителей поэзии, «казалось, в одно мгновенье все замерли, устремив в ожидании взоры», перевернув в блокноте страницу, собравшись с духом четко произнесла:

– А Ла Декаданс, – поправив, поясняю:

– «Поэзия, А Ла Декаданс, – продолжая уже более ровным тоном, привыкая к аудитории, к её пристальному вниманию, – где тело касается шёлка…

Там ночью в кафе…

танцуют танго и румбу.

Бриз с моря в бликах огней…

Секунды и музыка смолкнет,

преследуют томные взгляды и шёпот – звучат комплименты.

За стойкой у бара… я с тонкой сигарой,

бряцает браслет в темноте;

В ментоловой дымке со смесью духов…

блеснёт огонёк и погаснет,

Коктейли Мартини, подали мне,

быть может, слегка улыбнусь я тебе.

И, ветром подуло,

запутались волосы, прядь не подвластная мне…»

– Вы несравненна, Богиня! Ирен, в Вашем имени целый космос, слышится тайна и, погружаясь в его глубину, я смотрю в небеса Ваших глаз…

Вглядываясь в черты лица Бронислава, в глубину его тёмных живых глаз, заострив внимание на его красивом и правильном профиле, нос с горбинкой на воинственном овале лица но, ей с трудом верилось в искренность его слов, понимая, « что каждый писатель, поэт воспринимает себя неповторимым, эдаким, «Пупом Земли».