Читать книгу Шпаргалка для гувернантки. Книга вторая - Ирен Беннани - Страница 4

Первое посещение психолога Доры Вольфовны проходило в

присутствии мамы.

– Я хочу, чтобы Вы присутствовали при нашей беседе с

мамой, Людмила, – обратилась она к гувернантке, – я буду

Вам сообщать, что требуется подготовить для моих

посещений.

При этом она заметила, что гувернантка посмотрела на

маму:

– Людмила, Вы смотрите на реакцию мамы, вашего

работодателя, не так ли?

Людмила в ответ улыбнулась, да ей была интересно

отношение мамы к тому, что подготовку к своим занятиям

психолог перекладывает на гувернантку. «И почему она себя

так ведёт, кто психологу даёт это право – её старший

возраст, как будто я школьница, с которой можно

беседовать в таком русле?» Только со стороны мамы не было

возражений, что было вполне объяснимо. Ведь родители

Аурики не имели отношения к нейролингвистическому

программированию (НЛП), включающему слова и действия,

оказывающие скрытое влияние на коммуникативное

поведение человека.

Когда подошёл Иван Сергеевич для знакомства с новым

психологом, беседу продолжили в гостиной. В разговоре с

главой семейства фразы психолога были рассчитаны на

заинтересованность Иван Сергеевича. Заводя разговор с ним,

расположившись с правой стороны, Дора слегка

прикоснулась к его руке:

– С Нино Автондиловной мы обсудили много вопросов

относительно состояния Аурики. Но мне важно Ваше

мнение, Иван Сергеевич, чувствую, что мне нужно с Вами

поговорить. Вижу, Аурика Вас очень любит, и она очень

похожа на Вас. В отличие от сверстников она высокая

девочка.

Так как Иван Сергеевич был мужчиной-«аудиалом», Дора

Вольфовна как практикующий психолог использовала эту

особенность, постоянно меняя интонацию в разговоре,

продолжая расхваливать музыкальные таланты отца.

Во время беседы в отличие от родителей Людмила имела

свидетельство об успешном прохождении курса лекций по

НЛП, в связи с чем родители не догадывались о

манипуляциях Доры Вольфовны, считывая символы древнего

механизма общения, управляющие их подсознанием. Но

наигранная улыбка блестящих, накаченных ботоксом губ

психолога, на случай, если нужно воздействовать на

«кинестетика», и несоответствующее им выражение её глаз

не могли ускользнуть от Людмилы. «Маска» Доры

сохранялась на лице на протяжении всего разговора с

родителями: долгого опроса о семье, особенно, что касалось

музыкальных талантов отца и его генетического древа, и

откровенные хвалебные оды в адрес внешности и роста

девочки, их сходства с Иваном Сергеевичем.

«Когда же всё это закончится? – подумала гувернантка. —

Неужели такие беседы должны проводить психологи?» Она

вспомнила, как год назад в одну из семей приглашали

молодую девушку психолога-логопеда, которую при первом

знакомстве с ребёнком не интересовали подобные темы, её

вопросы затрагивали поведение ребёнка, проблемы,

связанные с его развитием. С первого дня проводились

занятия с мальчиком, пособия для которых приносила лично

психолог. После нескольких занятий она порекомендовала

Людмиле, как лучше общаться с ребёнком. Спустя месяц

психолог посетила вновь семью малыша, заметив, что

имеется прогресс в речевом развитии мальчика и её

вмешательство больше не требуется.

Закрепляя успех своего воздействия на родителей, Дора

поцеловала девочку со словами «Я люблю тебя» и, подойдя к

маме, заключила её в крепкие объятия, затем она достала из

сумочки золотые браслеты, медленно одевая их,

воспользовалась демонстрацией украшений как средством

для привлечения взглядов к себе. Не забывая хвалебных од

в адрес родителей, говоря о внимании и заботе, которую

они уделяют ребенку, добавила:

– Бог не в каждую семью посылает таких особенных детей.

Что бы я без вашей помощи сделала? Иван Сергеевич, Вы

настроите нам музыкальное медитативное сопровождение

для занятий?

– Да.

– Прекрасно, без Вашей помощи не обойтись!

После ухода Доры мама продолжала её расхваливать,

говоря, что такого высококлассного психолога в нашем

городе не имеется, и ей повезло, что сюда приехала Дора

Вольфовна. А Людмилу настораживали факты из биографии

Доры. «Зачем на склоне лет ей вдруг понадобилось менять

место жительства, тем более имея, со слов психолога, в своём

городе большую наработанную практику и клиентуру, ведь

проживала она на подобном курорте…»

На следующий день, поиграв с ребёнком на детской

площадке у дома, Людмила к полудню повела Аурику

обратно в квартиру – нужно было переодеться и подготовить

комнату для занятий психолога, убрать все игрушки на

лоджию и подогреть пластилин для занятий. Минут через

двадцать в дверях появилась психолог. С порога она стала

обнимать и целовать ребёнка, затем отправилась в ванную

комнату для мытья рук, но вернулась в той же одежде, не

переодеваясь.

Когда гувернантка оставила девочку с Дорой, она услышала,

как ребёнок стал убегать от психолога в спальню, – это было

полной противоположностью того, как раньше вёл себя

предыдущий Людмилин воспитанник с молодым психологом.

Услышав, что Дора Вольфовна просит её к ним подойти,

гувернантка поспешила на зов, увидев следующую картину:

девочка билась в истерике на полу, всем своим видом давая

понять, чтобы её оставили поиграть в спальне.

– Людмила Александровна, – обратилась к гувернантке

психолог, – мне важно Ваше мнение, скажите, что Вы обычно

делаете, когда Аурика в таком состоянии?

«Похоже, Дора не догадывается о моих познаниях в

психологии – она воспринимает меня как человека сложного

в общении, и тем не менее странно, – подумала Людмила, —

почему психологу потребовалась узнавать, как вести себя с

ребёнком во время его истерии у гувернантки, или она

решила меня протестировать?»

– Обычно в такой ситуации я не продолжаю её отговаривать,

убеждения, если она требует достать что-либо с верхней