Читать книгу Няня для дракошек, или Приключения в 3/9 царстве - Ирина Агулова - Страница 3

Страх сковал так, что я буквально физически ощущала, как холодеют руки, как стынет кровь в жилах, а сердце лишний раз боится шевельнуться в груди. Я была уверена, что здесь мы в безопасности, но сейчас, слыша, как десятки голосов перекликаются вокруг избушки, поняла, насколько сильно ошибалась.

– Быстро же они нас отыскали, – проворчала хозяйка, – не иначе, уже рыскали когда-то в этих местах. Совсем обнаглели, шелудивые. Оставайся здесь, деточка, и не высовывайся! – сказав это, тётка Софья потушила свет и вышла за порог, плотно прикрыв дверь.

От раздавшегося медвежьего рёва задрожали в окнах стёкла, и я порадовалась, что благодаря хозяйскому отвару Маришка пропустит и этот не самый приятный момент в веренице событий, свалившихся на наши головы. Только бы Мишка справился!

Укрывшись за плотной шторой, я осторожно выглянула в окно. На улице по-прежнему светила луна, и в её ярком свете нетрудно было разглядеть бурого медведя, нарезающего круги вокруг избушки, а так же мелькающие тёмные силуэты, вышагивающие неподалёку от кустов.

– Какого лешего дети ночи забыли в моих владениях? – тётя Соня говорила не повышая тона, но её голос подхватило лесное эхо, прокатившееся по опушке.

– Отдай нам девчонок и, даю слово, мы больше не появимся в этих местах, – ответил кто-то из незваных гостей.

Дверь была плотно прикрыта, но это не помешало мне чётко и ясно услышать ответ, наполненный скрытой злобой.

– Да как ты смеешь, щенок, ставить мне условия? – холодно произнесла Софья Ильинична. – Ты вообще знаешь, кто я такая?

– Наслышан, – усмехнулся тот, – но и ты ведь знаешь, кто мы, и понимаешь, что не оставим в покое до тех пор, пока не получим желаемое.

Хотя вслух больше не было произнесено ни слова, тёмные силуэты, будто по команде, метнулись к дому, но на их пути встал медведь.

Спокойно смотреть на дальнейшее развитие событий оказалось просто невозможно. На бурого защитника противники налетали десятками, гроздьями повисая на мощном загривке, бросались в попытке добраться до горла, но он, словно не замечая кровоточащих ран, расшвыривал атакующих направо и налево.

Некоторые из них кидались повторно, другие же отползали к кустам, оставляя за собой кровавые следы, при этом поскуливая, но на их место вставали всё новые и новые противники.

Луна неспешно приближалась к горизонту, завершая свой путь на небосклоне, а бой всё продолжался, пока внезапно поляну не накрыло ослепительной вспышкой света и не раздался замогильный голос, отдалённо напоминающий хозяйский:

– Хватит, – громыхнуло так, что заложило уши, – пошли вон из моих владений!

– Ты же знаешь, что мы вернёмся, – будто через силу произнёс один из нападавших.

– Если вернётесь – найдёте здесь свою погибель, – отрезала Софья Ильинична.

– Твоей магии смерти всё равно надолго не хватит, Ягиня – хранительница врат, – раздалось в ответ, – а мы терпеливые и если не возьмём силой, то задавим количеством.

– Это мы ещё посмотрим, – ответила та. – Пошёл вон, щенок, и уводи своих прихвостней, иначе через пять минут тебе придётся уносить отсюда их скелеты.

Хозяйку дома мне видно не было, а вот говорившего и его сотоварищей, впрочем, как и медведя – очень даже хорошо. И то, что я сейчас наблюдала, не поддавалось объяснению, поскольку шерсть у всех зверей на поляне стала седой. Но логики в событиях сегодняшней ночи не было изначально, зато проявлений чудес в избытке.

Трава вокруг избушки пожухла, деревья перекорёжило так, что некоторые буквально скрутились узлом. Даже я, находясь в доме, почувствовала, что причиной всему стало то самое сияние, постепенно гаснущее в ночи. Казалось, из меня в одно мгновение выкачали силы, и чем дольше я глядела на него в окно, тем слабее становилась. Вот только отвести взгляд не могла: оно будто притягивало внимание, забирая жизненные силы. Лишь когда ноги бессильно подогнулись, я осела на пол, разрывая зрительный контакт.

– Сказала же не высовываться! – раздался рядом скрипучий старческий голос, и с трудом распахнув глаза, я увидела перед собой сгорбленную старуху, в которой с трудом узнала Софью Ильиничну. – Ох, и бестолковая молодёжь нынче пошла! Для кого я здесь распиналась, что любопытство до добра не доводит? Эх, ты! Ладно, что толку теперь воду в ступе толочь, маслом она от этого всё равно не станет.

– Я не знала… я не думала, что так может получиться, – с трудом разомкнув потрескавшиеся губы, прошептала я.

– Вот именно, что не думала, – ворчала старуха, но ни злобы, ни раздражения в этом ворчании не было, лишь горечь сожаления. – Хотя, чего уж душой кривить, в случившемся есть и моя вина, надо было сразу тебя предупредить, чем всё это может обернуться, а я всё тянула, не сумев подобрать подходящие слова.

В доме вспыхнули свечи, озаряя совершенно не ту обстановку, что была ещё полчаса назад. Если раньше я любовалась чистотой и уютом, то сейчас всё в комнате было покрыто слоем пыли, по углам свисали клочья паутины, а вышивка буквально тлела на глазах, покрываясь дырами.

– Что произошло? – спросила я, стараясь не глядеть на изменившуюся до неузнаваемости хозяйку, одетую в какое-то тряпьё вместо прежней добротной одежды. – Это как вообще..? – замолчала, так и не договорив, совершенно растерявшись.

– А вот так, – вздохнула старуха. – Сейчас подлечим Мишку, приведём в порядок тебя – и расскажу, что да как.

Сквозь щели, появившиеся в стенах из-за рассохшихся в одно мгновение брёвен, потянуло сквозняком, но я не была уверена в том, что именно из-за него меня била крупная дрожь. Не знаю, как я ещё до сих пор не впала в истерику, держась на одном лишь упрямстве, но была к этому близка как никогда.

Свечи, горевшие до этого ярким пламенем, теперь недовольно потрескивали, капая воском на скрипучие половицы, почти не давая света.

За то короткое время, пока мерцало странное белое сияние, всё вокруг стало каким-то дряхлым, старым, пропитанным затхлостью. И что-то мне подсказывало, что я сейчас выглядела ничуть не лучше этой избушки, вот только проверять собственную теорию было страшновато.

Софья Ильинична вышла, проворчав, что пошла за Михеем, я же осталась приходить в себя после кошмара, случившегося наяву. Взгляд упал на потрескавшийся умывальник и покрытое слоем пыли зеркало, висевшее рядом с ним. Резная оправа потемнела, потеряв часть орнамента, превратившегося в труху. Но меня заинтересовала вовсе не рамка, а отражающая поверхность, так и манившая взглянуть и убедиться, что это всего лишь мои домыслы, не имеют под собой реальной основы.

С трудом поднявшись на ноги, я направилась к нему, ведомая нездоровым любопытством, а может – страхом, но не дойдя пары шагов, остановилась, вспомнив наказ тётки Софьи по поводу того, что надо меньше совать свой нос, куда не следует.

– Похоже, жизненный урок пошёл тебе на пользу, деточка, – услышала я с порога скрипучий голос хозяйки и, обернувшись, увидела её саму, придерживающую за плечи пожилого седовласого мужчину. Рубахи на нём не было, и широкая грудь, а так же мощные плечи, испещрённые глубокими порезами и рваными ранами, представляли собой настолько жуткое зрелище, что я поспешила отвести взгляд. Мужчина заметил это и усмехнулся.

– Не жди от девчонки многого, Ильинична, – присев на лавку, сказал он. – Родители растили её в тепличных условиях, ограждая от опасностей. Она лишь жалкое подобие той, кем могла бы стать.

– Не говори глупости! Настя – как ивовый прутик: с виду тонкая и хрупкая, а на деле гибкая, подстроится под любую ситуацию. Это у неё в крови. Так что, не суди, Миша, да не судим будешь, – отмахнулась хозяйка, перебирая какие-то пузырьки. – Кстати, посмотрим, каким отцом станешь ты, когда на твоих руках загукают детки – кровь от крови, плоть от плоти, и как ты с них будешь пылинки сдувать, ограждая от всего. А ещё жопку вытирать и сопельки.

– Ничего подобного, – проворчал тот, – я буду с первых же дней приучать детей к суровой жизни.

– Свежо предание, да верится с трудом – фыркнула Ильинична. – Ты просто ещё не знаешь, как размягчается сердце, когда глядишь в доверчивые глазки своей кровинушки.

– А то ты знаешь, – скривился мужчина.

– Знаю, – с горечью ответила старуха, – поэтому и говорю. Так что лучше прикуси язык и не перечь мне, пока не огрела тебя по макушке чем-нибудь потяжелее.

– Прости, – смутился мужчина, поняв, что сболтнул лишнего, – ты никогда не рассказывала об этом.

– Не рассказывала, – кивнула она, – но именно поэтому однажды подобрала в лесу хилого медвежонка, жавшегося к погибшей матери, и вырастила из него вон какого удальца! Конечно, потрёпанного слегка после боя, постаревшего лет так на тридцать-сорок, но всё ещё хоть куда! Ладно, не стоит бередить старые раны. Кстати, о ранах: поворачивайся спиной, пора за них приниматься. Но сначала, выпей-ка это.

Хозяйка протянула Михею мензурку, куда всё это время добавляла по капле из разных флаконов и, судя по тому, как жидкость в сосуде пенилась и выделяла едкий пар, смесь получилась адова.

– А гостье сто грамм не выделишь из своих запасов? – указав на мензурку, казавшуюся в его руке напёрстком, спросил мужчина.

– Выделю, но сначала займусь тобой, – ответила та, плеснув на его рану, каким-то раствором, отчего Михей зашипел, как дикий кот.

– Помрёт ведь, – поморщился он, поведя плечами, окидывая меня сочувствующим взглядом, – кожа да кости вон одни остались.

– Светка справлялась с моей магией без проблем, и Настёна справится! А если нет – тогда и накапаю; нечего молодой организм травить, если тот может решить проблему сам.

– А мой, значит, травить можно? – возмутился Михей, обиженно надув губы.

– Да что тебе станется? – отмахнулась та, – Сходишь под кустик – и все дела. В тебе ни одно зелье больше суток ещё не задерживалось. Так что не ворчи! Тем более, надо тебя скорее привести в порядок: есть у меня для тебя одно важное поручение.

Пока Михей препирался с хозяйкой, я, прислонившись к стене, сползла по ней, плюхнувшись мягким местом на растрескавшиеся доски, бывшие буквально полчаса назад вполне добротным полом. Прошло всего несколько часов с момента, как мы с Маришей покинули дом, но за это время я будто бы стала другой.

Осознание того, что всё описанное в сказках имеет под собой вполне реальную основу, никак не укладывалось в голове. Моя прежняя жизнь разлеталась на мелкие осколки, вонзающиеся прямо в сердце. Я любила сказки, любила их всей душой, но чтобы оказаться в одной из них… Такого бы даже врагу не пожелала, особенно когда на каждый квадратный метр леса приходится по несколько кровожадных монстров, устроивших на нас настоящую охоту.

Я была уверена, что неплохо знаю окружающий мир, но оказалось, что даже не подозревала о существовании одной из его сторон, связанной с необъяснимыми явлениями, чудесами и неведомыми существами. Правильно ли поступили родители, ограждая меня от этого знания? Что ими двигало, заставляя молчать? Я давно уже не маленькая, уверена, что всё поняла бы правильно и не проболталась. Зато сейчас не была бы так растеряна и понимала, что происходит.

Как такое могло быть, что в эпоху телефонов с камерами и других новомодных гаджетов нигде не промелькнуло видео с крылатым Сивкой или напавшими на нас существами? Ответа на этот вопрос у меня не было. Да и нужен ли он в данной ситуации? Вполне хватало того, что реальность вовсе не такая, какой мы привыкли её видеть, а намного многограннее.

Я ведь только приоткрыла эту волшебную дверь, ведущую в сказку, и даже ещё не заходила, а уже столкнулась с таким количеством необъяснимых явлений, что от одной мысли, насколько велики пробелы в моих знаниях, становилось страшно. Справлюсь ли я? А Маришка?

– Чего пригорюнилась? – выдернула меня из раздумий тётка Софья. – О чём думаешь?

– Да так, обо всём сразу и ни о чём конкретном, – устало закрыв глаза, выдохнула я. Очень хочется надеяться, что всё плохое уже позади. Но так ли это на самом деле?

– Переживаешь из-за родителей? – понимающе кивнула Софья Ильинична, ловко обрабатывая раны Михею, который каким-то непостижимым образом начал молодеть. Хотя, может, мне это только кажется в неровном свете чадящих свечей. – Всё с ними будет хорошо, выкрутятся: и ни в таких передрягах бывали. Поверь, твоих родителей погубить не так-то просто, тем более каким-то заграничным волколакам. Или ликанам, как их по-научному кличут. Задержаться могут – это да, но не более того.

– Так вот как называют этих монстров! – сердце замерло в груди от нахлынувших воспоминаний.

– Да, – вздохнула Софья Ильинична. – Когда-то в наших краях о них и слыхом не слыхивали. Жили в глухих лесах оборотни – такие, как наш Михей, которым от рождения дана способность к обороту. Но те редко выходили к людям, да и люди обходили стороной их общины. Эти же, как тараканы, расползлись из Англии по всей земле, разнося за собой ликантропию – болезнь, из-за которой и стали такими: уже не люди, но ещё не звери, срединная фаза, где больше минусов, чем плюсов.

– Зачем им Маришка? – задала следующий вопрос, с затаённым дыханием ожидая ответа.

– Думаю, об этом тебе лучше расскажут родители, это касается ваших предков и тайн, связанных с ними. Единственное, – хозяйка на миг замолчала, будто раздумывая над тем, что сказать, а о чём лучше промолчать, – им нужна не только Маришка, но и ты, так что если тебе кто-то будет вешать лапшу на уши, убеждая в ином – не верь.

– Тогда расскажите то, что можете, – попросила я, надеясь узнать ответы хотя бы на часть имеющихся вопросов. – Кто вы? Что за белое сияние я видела? Что за чудо-конь нас сюда доставил? Почему Михей был старым, а теперь молодеет буквально на глазах?

Последнее вырвалось само собой, поскольку в тот момент взгляд упал на мужчину, подмечая, что седины в его волосах действительно заметно поубавилось, как и морщин на лице. И дело здесь было не в преломлении света от чадящих свечей, а в чём-то совершенно ином.