Читать книгу Женщина с пробегом - Ирина Александрова - Страница 8

Мы с моей лучшей подружкой – одноклассницы. Ухажеров вокруг нее всегда крутилось куда больше, чем около меня, что порой провоцировало с моей стороны приступы девичьей зависти (например, когда интересующий меня объект явно отдавал предпочтение подруге). Но судьба – странная штука: я уже двенадцать лет замужем, а она по-прежнему одна. В последнее время она начала заметно тяготиться этой ситуацией. Недавно на эту тему у нас вышел любопытный разговор.

– Привет! – голос подружки Юльки звучал в телефонной трубке непривычно напряженно: – Не занята сейчас? Можно к тебе на огонек?

Для Юльки «заглянуть на огонек» было делом вполне обычным. Насторожил не вопрос, а нехарактерный для подруги тон.

– Конечно, заходи! Минут через пятнадцать будешь?

– Буду! – ответила подружка. И неожиданно уточнила: – У тебя выпить есть?

– Ого! – невольно вырвалось у меня. – Есть бутылка французского шампанского, купила на Новый год. А что случилось? Что-то серьезное?

– Серьезнее не придумаешь, – мрачно сказала в трубку Юлька. – Ладно, жди, скоро буду.

Эти пятнадцать минут я не находила себе места. Что у нее могло стрястись? Юлька – не из породы хнычущих клуш, и если у нее вечером рабочего дня возникло желание срочно поговорить (и отнюдь не за чаем), значит, причина того стоит.

Она появилась на пороге какая-то взъерошенная. Весь ее внешний вид говорил о том, что сообщить она намерена действительно что-то очень важное. Я с нарастающим беспокойством смотрела, как она снимает пальто и пытается справиться с растрепавшейся челкой.

– Слушай, не томи! – не выдержала я. – Что у тебя случилось? Под оптимизацию в компании попала?

– Не-а, – словно с сожалением покачала головой подружка. – Ты же знаешь, я незаменимый работник.

– Не с такими незаменимыми расстаются, – я не скрывала облегчения, потому что с Юлькиной ипотекой эта новость была бы очень некстати. – А что тогда? Со здоровьем проблемы? Ты когда у гинеколога была?

– На прошлой неделе, – усмехнулась подружка. – Вердикт – здорова, как элитная телка, стопроцентно годная к племенному разведению.

– Тогда что? – я начинала терять терпение. – Ну не мужик-же какой-нибудь тебя из седла вышиб?

– О-о-о! – буквально застонала Юлька, и я поняла, что попала в точку.

– Ну уж нет, такая проблема – не повод открывать французское шампанское, пусть до Нового года подождет, – решительно сказала я. – Кофе сейчас поставлю. И кто же этот Брэд Питт, который сумел лишить тебя душевного равновесия?

– Ой, да какой там Питт! – с досадой сказала Юлька. – Ты же знаешь, вокруг меня чаще всякие недоразумения в мужском обличье скачут. Одним словом, я была у гадалки. Очень авторитетной, между прочим: к ней за несколько недель записываться надо. И она мне сказала, что у меня венец безбрачия, который обязательно надо снимать, иначе быть мне всю жизнь одной.

– Слушай, впечатлительная моя! – моему удивлению не было предела. – Про какой-такой венец ты тут вещаешь? Может, я ошибаюсь, но мне кажется, что тебя замуж зовут чаще, чем поужинать.

– Не ошибаешься, – неожиданно всхлипнула подружка. – Только разве ты не обращала внимания, что при всем многообразии выбора у меня ни разу не было сколько-нибудь достойного варианта?

– Ну, знаешь ли… – неуверенно протянула я. – Лучше тебя твоих ухажеров никто не знает. Как я могу оценить, кто из них в мужья годится, а кто нет?

– Да никто, в том-то и дело! – вспыхнула Юлька. – Вообще никто, понимаешь? За общение с половиной из них можно на материнский капитал претендовать. Что ни ухажер – то либо бесхребетный рефлексирующий неудачник, либо альфа-самец с одним единственным вектором – доминировать!

– Ну да, великовозрастных младенцев вокруг тебя немало крутилось. Но что тебе в варианте мужчины-лидера не нравится? – пожала плечами я. – Если он стремится доминировать, значит, ты сможешь почувствовать себя за ним как за каменной стеной. Или тебе непременно паритет нужен?

– Ну, паритет – это в идеале, – сказала Юлька. – Но если доминирование сводится не к желанию защитить женщину и избавить ее от проблем, а просто «держать шишку» в отношениях – это не странно? Помнишь Владика из строительной компании? Он же, как прораб на стройке, сразу взял под свой контроль всю мою жизнь вплоть до финансовых расходов – и начал мне мозг выносить по поводу неразумности моих трат. Круг моего общения тоже прошерстил и почти ни с кем не посоветовал водить дружбу. С тобой, между прочим, тоже.

– Наглец какой! – возмутилась я. – Чем же я ему не угодила? Он и видел-то меня пару раз!

– Он находил тебя излишне самоуверенной и считал, что эта твоя черта и мне передается, – простодушно сказала Юлька. – Он даже говорил, что у нас с тобой общий взгляд на многие вещи.

– Ну так мы с тобой вообще-то близкие подруги, и это нормально, что у нас много общего, – возразила я, всем сердцем в глубине души одобряя расставание Юльки с этим «доминантом». А ведь, помнится, он произвел на меня очень хорошее впечатление, и я даже недоумевала, почему у них не сложилось.

– Ну, а Павлик чем не вышел? Тот, который все время в планшете своем торчал? Серьезный вроде мужик, основательный, – вспомнила я еще одного потенциального суженого подруги.

– Это ты про программиста? – уточнила Юлька. – Ну, тот вообще был «вещью в себе». У него свой особенный мир, в котором я ничего не понимала. Он даже изъяснялся на каком-то одному ему да еще коллегам-айтишникам понятном языке. Вроде всем хорош: и симпатичный, и зарабатывает хорошо, и с манерами все в порядке, но вот чужой какой-то! Наверное, потому что говорить нам с ним было не о чем. Все, что я рассказывала, ему неинтересно: я ведь видела, что он слушал из вежливости. А уж если он мне что-то говорил, я на полном серьезе чувствовала себя воспитанницей коррекционной школы. Вообще ничего не понимала! Да и тем общих особо не было. Проблем не было только в сексе. Но ведь на одной только физиологии отношения не построишь, должно быть не только притяжение тел, но и родство душ.

– А где он сейчас? – спросила я.

– Не знаю! – равнодушно пожала плечами Юлька. – Вроде свалил куда-то в Европу, хорошие айтишники там нарасхват.

– Не жалеешь? Могла бы сейчас где-нибудь на берегу Женевского озера жить и в перерывах между шопингом лебедей с руки кормить.

– Могла бы, – подтвердила Юлька. – Только мне в страшном сне не приснится всю жизнь по магазинам шляться и птичкам умиляться. С бытовыми условиями у меня и тут все в порядке, к лебедям пару раз в году могу себе позволить съездить. А делать-то мне там что? Варить борщи и рожать детей, которыми муж все равно заниматься не будет? Уверена, для него перспективы андронного коллайдера значат гораздо больше, чем первое слово собственного ребенка. Нет, дорогая, мне движуха в отношениях нужна.

– Вообще-то о такой «нелегкой» доле многие грезят, – усмехнулась я. – А чем тогда дизайнер Дима не ко двору пришелся? Помнится, и красавчик, и при деньгах, и с общим развитием все в порядке.

– Мне тоже поначалу так казалось, – грустно сказала подруга. – Он мне очень нравился, мы даже планы на совместную жизнь строить начали. На них-то и погорели. Дима видел семейную жизнь как союз двух абсолютно самостоятельных людей. То есть каждый из супругов когда хочет, тогда и домой приходит, куда хочет, туда и в отпуск едет. И все в таком духе. Мол, мы только тогда будем интересны друг другу, если не замкнемся на себе, а продолжим получать впечатления от жизни самостоятельно. В его понимании это единственная нормальная модель семьи, которая позволяет супругам сохранять интерес друг к другу на долгие годы. А я-то мечтала познавать мир вместе с ним и вообще как можно чаще бывать вместе. Но если жить так, как намерен он, зачем тогда вообще создавать семью? Одним словом, к консенсусу мы не пришли и расстались. Больно было ужас как, ну ты же помнишь!

– Помню, конечно, только ты тогда в подробности не вдавалась. Одного не пойму: откуда вдруг возникла идея идти к гадалке, если проблема не в отсутствии женихов, а в их качестве? – спросила я. – Может, зарегистрируешься на каком-нибудь зарубежном сайте знакомств и будешь за бугром счастье искать? Твой английский это позволяет. Говорят, там мужики не такие зажравшиеся, как наши.

– Опять ты про перспективы жизни на каком-нибудь Женевском озере! – передернула плечами Юлька. – Нет, дорогая, я там отдыхать не прочь, а жить хочу здесь. У меня тут и мама, и работа, которую я обожаю, и друзья. Ну вот зачем мне вилла за бугром, если вечерком к тебе не забежишь и за жизнь не потрындишь? По скайпу общаться – это все равно что в виртуальный ресторан сходить поужинать. Нет уж, семью я хочу создать здесь. Ты же ведь сумела. Твой Костик, конечно, тоже не предел мечтаний, но тебя, смотрю, вполне устраивает. Вот и мне нужен мужчина, с которым хотелось бы говорить во всех отношениях на одном языке, вместе засыпать и просыпаться, вместе растить детей и ходить в гости. Я ведь так немногого хочу! Пусть будет самый обыкновенный мужик без выраженных «тараканов», заточенный на создание семьи – и вот она я, к серьезным отношениям давно готовая. Так ведь не появляется! А почему? Да потому что венец безбрачия у меня. Гадалка обещала, что поможет, она уже многим помогла. И не смотри на меня так! Сытый голодного не разумеет: у тебя есть семья, а у меня нет. Пойду я, пожалуй. Вижу, выбранный мною метод тебе не по душе. Но я все равно буду ходить на ее сеансы. Если уж и они не помогут, тогда не знаю, что делать.

– Это дорого? – я даже не пыталась ее отговорить.

– Недешево, но оно того стоит, – ответила она, надевая пальто. – В этой связи Рождество в Европе я нынче не потяну. Ну и ладно! Зато, глядишь, спадет с меня это проклятие и появится наконец человек, с которым следующее Рождество мы встретим вместе.

…Выливая нетронутый остывший кофе, я никак не могла определиться по поводу услышанного от Юльки. Кофейная гуща расползалась по дну раковины затейливым рисунком, в котором при известной доле мнительности можно было разглядеть пресловутый венец безбрачия. «Глупости, эта штука существует только в воображении страждущих», – подумала я и решительно смыла в небытие кофейные художества. Пусть Юлька ходит к гадалке, если от этого ей станет легче. А я просто буду надеяться, что однажды рядом с ней наконец-то появился тот, кто навсегда избавит ее от навязчивых мыслей про предначертанное судьбой одиночество.