Читать книгу Политология. Базовый курс - Ирина Алексеевна Василенко - Страница 6

В XXI в. политические исследования начинают приобретать ярко выраженный постклассический характер. Прежняя, классическая, картина мира политического, которая господствовала столетие назад, до Первой мировой войны, характеризовалась наличием стабильной политической системы, развивавшейся по определенным закономерностям. Традиционные, классические, субъекты политики (партии, государственные институты, общественно-политические организации) отстаивали свои интересы, опираясь на правила игры, заданные сложившимися политическими нормами и традициями.

Постклассическая картина мира политического начала складываться в политологии во второй половине XX в. под воздействием ряда объективных процессов, среди которых важнейшими стали научно-техническая революция, внедрение передовых технологий и глобализация. При этом чем современнее становилось общество, тем больше значения в нем придавалось не институтам и нормам, а самим действующим лицам.

Цитата и интерпретация

Французский политолог Ален Турен (р. 1925) в книге «Способны ли мы жить вместе? Равные и различные» (1997) утверждает, что самой яркой чертой современности стало ослабление социально-политического поля. Картина политической жизни, которую дает классическая политология, представляется сегодня абстрактной и весьма далекой от наблюдаемой политической реальности. Где можно обнаружить политические ценности, превращающиеся в политические нормы, и, наоборот, политические нормы, которые создают политические системы, формы власти и политические статусы? Но самое главное – где политический субъект, формирующийся согласно классической модели, принимающий те или иные политические роли и завоевывающий политические права? Во многом постклассический субъект политики формируется сегодня не в рамках политической системы, а вне ее и вопреки ей, в неравной борьбе с политической системой и силами рынка. Как остроумно замечает Турен, современный политический актор уже не стремится создать идеальное государство, идеальный политический строй, «он осваивает и защищает лужайку, которую постоянно пытаются захватить»[17]. Человек политический сегодня скорее обороняется, чем участвует в борьбе, скорее защищается, чем пророчествует. Другими словами, он – сила освобождения, а не архитектор политического порядка.

Бурное развитие науки и техники, высоких технологий и массовых коммуникаций порождает виртуальность, стохастичность, нелинейность и дискретность политических процессов. Информационная революция превратила СМИ в виртуальную «четвертую власть», которая по силе влияния, оперативности и проникновению намного превосходит все три традиционные ветви власти, вместе взятые. Политическая борьба стала все больше разворачиваться в виртуальном пространстве и приобретать новые посттрадиционные формы. Новым кредо политтехнологов стал девиз: «То, что не показали по ТВ, вообще не произошло в политике». Мозаичность событий на политической сцене, которую каждый телеканал освещает в нужном ему ракурсе, делает восприятие политического процесса дискретным, нелинейным и разнонаправленным.

Главное же заключается в том, что информационная революция сопровождается информационным кризисом. Человечество тонет в море информации! Мы ежедневно и ежечасно производим столько статистических данных, формул, образов, документов и пр., что не в состоянии их усвоить. Однако, вместо того чтобы искать новые способы осмысления и переработки информации, мы все более быстрыми темпами… производим новую информацию! В итоге огромные объемы неиспользуемых данных превращаются в «информационное загрязнение окружающей среды».

При этом возникает серьезная политическая проблема, связанная с тем, что часть беспорядочно накапливаемой информации просто опасна. Например, чертежи атомной бомбы или других видов оружия массового поражения, результаты открытий в сфере биотехнологий и производства новых химических веществ – если подобная информация попадет в руки террористов или мафиозных структур, это может привести к тяжелейшим политическим последствиям. Между тем тщательное отслеживание и секретное хранение этих данных становится все более сложной задачей в условиях компьютеризации, ведь, как показала практика, опытные компьютерные хакеры способны проникать на самые секретные сайты спецслужб.

Еще одной важной чертой постклассической картины мира политического становится постепенное преобладание нового принципа организации политического пространства по сетевому признаку. Именно сети составляют новую политическую морфологию (структуру) современных обществ; принадлежность к той или иной сети определяет важнейшие источники власти. Испанскому политологу Мануэлю Кастельсу это позволило охарактеризовать современное общество как «общество сетевых структур», главным признаком которого является доминирование политической морфологии над политическим действием[18].

Определение понятия

Сетевая структура – это децентрализованный комплекс взаимосвязанных узлов открытого типа, способный неограниченно расширяться путем включения все новых и новых звеньев, что придает сети гибкость и динамичность.

Яркими примерами сетевых структур являются Интернет, финансовые потоки, сети мафиозных структур. Сетевую структуру имеет управление Европейским союзом: оно представляет собой сеть советов министров различных европейских государств.

Особенность сетевых структур в сфере политики состоит в том, что политическая власть больше не является монополией институтов государства и политических партий. Она распространяется по глобальным сетям богатства, информации и имиджей, которые циркулируют и видоизменяются, не привязанные более к какому-то одному определенному географическому месту. Как верно подмечает Кастельс, «новая власть заключается в информационных кодах, в представительских имиджах, на основе которых общество организует свои институты, а люди строят свои жизни и принимают решения относительно своих поступков»[19].

Механизм осуществления политической власти в обществе сетевых структур тоже имеет специфику. Только тот, кто способен подключить свою сеть к средствам массовой информации или стать владельцем одного из информационных каналов, обзаводится своеобразным рубильником – главным рычагом власти, который позволяет формировать виртуальный мир общества и манипулировать им. Сближение технологии политического процесса с информационными технологиями позволило создать управляемое виртуальное политическое пространство, с помощью которого власть активно стремится подчинить себе реальный мир политики.

Глобализация усилила взаимозависимость и взаимопроникновение разнородных политико-экономических систем, способствовала стиранию жестких политических границ и разбалансированию формализованных прежде политических институтов. Новая встреча цивилизаций и культур в условиях информационной революции необычайно накалила вольтову дугу межкультурных, межэтнических и межконфессиональных противоречий, что привело к распространению множества конфликтов низкой интенсивности и сильно дестабилизировало мировой политический процесс.

Новыми постклассическими политическими акторами стали транснациональные корпорации и медиамагнаты, монополизировавшие СМИ, вооруженные черным пиаром телекиллеры, представители террористических группировок, участники неуправляемых миграционных потоков, маргинальные или криминальные структуры. В последние годы в политический словарь прочно вошли такие термины, как «боевики», «группы захвата», «зачистка территории». К сожалению, для решения своих политических проблем новые посттрадиционные субъекты политики, во многом сформировавшиеся вне политической системы, используют нелегальные, полулегальные и попросту мафиозные методы политической борьбы, игнорируя сложившиеся политические нормы и традиции, нарушая законы, расшатывая политическую систему по всем измерениям.

Взрывы в российских городах (Москве, Буйнакске, Волгодонске, Волгограде), американская трагедия 2001 г., взрывы поездов в Испании в марте 2004 г., серия терактов в Лондоне в 2005 г. (скорбный список можно продолжать) свидетельствуют о том, что посттрадиционные субъекты политики оказались настоящей проблемой не только для политической периферии, но и для большой политики.

Точка зрения

Американский политолог Сэмюэл Хантингтон (1927–2008) в своей знаменитой книге «Столкновение цивилизаций» (1996) подчеркивал, что официальные политические лица для характеристики новых посттрадиционных политических акторов не случайно используют такие термины, как «стоящие вне закона», «аморальные», «преступные». Тем самым таким персонажам отводится место вне цивилизованного политического порядка, они рассматриваются как легитимная мишень для контрмер со стороны правительства. По существу, речь идет о новой гражданской войне, и сегодня в этой необъявленной войне погибает больше людей, чем на объявленных полях сражений[20].

Итак, мы убедились, что центральный конфликт современной постклассической картины мира политического – это конфликт политической системы и внесистемной оппозиции, состоящей из разрозненных постклассических криминальных акторов. В целом постклассический политический мир характеризуется стратегической нестабильностью, конфликтами низкой интенсивности, виртуальными формами политической борьбы, нарастанием информационной агрессии и неравновесным состоянием всех политических институтов.