Читать книгу Обернись!.. Часть вторая - Ирина Арина - Страница 3

До встречи с молчуньями мне нужно было кое-что уточнить у Малки. Делать этого не хотелось, я боялась ранить психику русалки и очень надеялась, что в силу своей природы она воспримет это более-менее спокойно. А если всё получится и всё так, как я думаю, одна загадка перестанет быть загадкой. Убеждать Младших уйти не понадобилось, сами знали, что молчуньи при них на контакт не пойдут. После цикла Малкиных новостей и лекции на тему хороших мужчин и глупых одиноких женщин я добралась до возможности спрашивать самой.

– Ты из прошлой жизни, когда ещё не была русалкой, помнишь что-нибудь? Себя помнишь?

– Ваади помню. Ваади хороший. Ваади весёлый. Сейчас другой. Тогда весёлый. Смеялся. Потом грустный. Обиделся. Воду ругал. Кидал воду. Не приходил. Я ждала. Пришёл. Не смеялся. Звать научил. Ваади хороший.

– Малка, а себя помнишь? Какая ты была?

– Зачем? Ваади помню. Себя зачем?

– А другие помнят?

– Ваади мой. Другим нельзя.

– Нет, не то. Себя они помнят? Вы между собой об этом разговариваете?

– Зачем? Пойдём. Молчуньи ждут. Сами пришли. Я сказала. Маррия хорошая. Дружим. Они пришли.

Я надеялась на другой ответ.

Молчуний было много, не меньше двадцати женских голов выглядывало из воды, к берегу они не приближались. Одна поманила меня рукой. Я бы, собственно, не против подойти, но Озеру-то этого не объяснишь. Им, кажется, тоже. Всё, что я сказала, молчуньи пропустили мимо ушей. Отправленная на переговоры Малка тоже особенных успехов не достигла, только призывно махать начали уже все. Оставалось доказывать делом. Зашла в воду, подозрительно быстро отхватила знакомый пинок, тонуть ещё даже не попыталась, а уже приземлилась фиг знает где. Такое ощущение, что Озеро было категорически против нашего общения. Точно против. Одну из молчуний, решившуюся подобраться поближе, в какой-то момент отшвырнуло так же, как меня, только в середину Озера. Кажется, моя бредовая идея не такая и бредовая. Теперь бы ещё идею, как проверить первую в сложившихся условиях. Пока была только одна – звать Младших.

Фаарр сразу предложил полёт над водой, Ваади – свою сферу. Оба варианта не подошли. Молчуньи то ли чувствовали ребят и в непроявленном состоянии, то ли просто догадывались об их присутствии, но показываться не соглашались. В результате силами ударной бригады в лице Гража и Бахрапа был сооружён небольшой плот из трёх брёвнышек, скреплённых ремнями. Ваади проводил его до места встречи, и я осталась ждать возвращения молчуний в компании Малки. Вернулись они быстро, по-прежнему не разговаривали, до плотика не дотрагивались, высовывались из воды, ловили взгляд и обрушивали на меня картины.

Я снова и снова видела, как погибает Амарриэлли, одно и то же с разных ракурсов. Отличались от остальных только три видения. В двух всё начиналось чуть раньше, Амарриэлли разговаривала с Литкой и, видимо, смотрела на тех, кто мне сейчас это показывал. У неё с братом совершенно одинаковые глаза. Только такого безбрежного счастья, которое заполнило их при появлении Алдариэля, в глазах Тайрина я не видела ни разу. В третьем видении была ещё одна эльфийка, высокая стройная красавица средних лет. Сходство с Алдаром не позволяло ошибиться – королева Орбикаэлли.

А потом шли картины со дна Озера. Русалки упорно пытались поднять Амарриэлли. Тьма оставляла на их руках страшные черные пятна, но они продолжали подталкивать эльфийку к поверхности. Вода не выпускала свою жертву, пока рядом что-то не сверкнуло и черный кокон не растворился в этом сверкании. Невидимая преграда тут же пропала, Озеро само подняло Амарриэлли на поверхность, но было уже поздно. Обычные русалки вышли из воды, на руках перенесли её под деревья. Повинуясь двоим из них, земля вздыбилась, расступилась и вновь закрылась, спрятав тело девушки. Остался лишь небольшой холмик среди других таких же. На глазах проросшая трава с россыпью мелких пёстрых цветов чётко повторила его очертания. Я запомнила место.

Молчуньи смотрели на меня всё с той же беспросветной тоской.

– Спасибо вам большое. За всё спасибо. Можно ещё спрошу? – большой надежды не было, особенно, после эксперимента с Малкой, но я попробовала. – Кто вы? Вы помните себя? – молчат, смотрят. – Можете показать последнее, что вы помните перед Озером?

Минут пять они так же молча смотрели, потом начали уходить под воду. Я уже собиралась попросить Малку позвать Ваади, но три молчуньи вернулись. Картинка у всех троих была одинаковая. Камень-нож, тот самый, на котором написано Пророчество, обломанная верхушка ещё на месте.

Ваади уже транспортировал моё плавсредство к берегу, когда плотик неожиданно распался, я с головой ушла под воду и благополучно приземлилась у ног Фаарра вместе с ринувшейся спасать меня Малкой. Русалка успела обхватить мою талию, и Озеро выкинуло нас обеих.

– Летать плохо! – сообщила Малка слегка опешившему Огненному.

Подоспевший Ваади помог подруге вернуться в воду, пока она жаловалась ему на некомфортность полёта, Фаарр выяснял, насколько успешно всё прошло и отпаивал меня кофе.

– Показали? Запомнила место?

– Да. И… И я, кажется, нашла пропавших эльфиек.

– Ещё раз, Мар. Что ты сделала?

– Эльфиек нашла. Пропавших. Кажется.

– И? Мар, давай без пауз. Где ты их нашла?

– Тебе молчуньи что-то показали? – проводивший Малку и присоединившийся к нам Ваади сделал вполне логичный вывод. – Они знают, где эльфийки?

Мой вывод тоже укладывался в рамки логики. Моей, естественно.

– Они и есть эльфийки.

– Мар, это они так сказали? Не хочу тебя расстраивать, но у русалок фантазия…

– Только не у молчуний.

– Исключено, – Огненный был, как никогда, категоричен. – То, как становятся русалками, для эльфов недопустимо. Они никогда не пойдут на самоубийство.

– Да? А Тайрин, когда меня провоцировал? А наш новенький?

– Это не совсем то, Маррия, вынудить врага убить себя или сделать это самому – разные вещи. Русалки – именно второй вариант, по-другому не бывает, – говорил Ваади ровно, только смотрел строго в землю. – Их существование не беззаботная жизнь, а расплата за совершённое. Суицид не прощается, дорога за Грань для них закрыта. Их сущности находятся здесь же, минимальная связь, лишь бы не превратились в растения. Тело ведёт себя в соответствии с простейшими инстинктами, сущность наблюдает это со стороны и постепенно распадается. Процесс длится тысячу лет, после этого исчезают обе составляющие.

– Ой, мамочки… – об этом Фаарр не рассказывал, а я не задумывалась, теперь же представила, каково это день за днём видеть, что вытворяет русалочье тело. – Ой, бли-ин! Жестоко. И это только для женщин?

– Жёстко, но справедливо. Для мужчин есть своё наказание.

– Орки? Поэтому они не развиваются, да?

– Мар, логика где? – от моего нового предположения у Огненного шок не случился, но дар речи получил ощутимое увеличение громкости. – Кроме того, что у них баб своих полно, ты думаешь для мужика наказание смотреть, как он грабит всех подряд и трахает всё, что поймает?

– Фар! За языком следи.

– Слежу. Опиши это действие у орков другим словом. Как? Получается? Это самое приличное из всех. Короче, привидения это, призраки. Тел лишены полностью, привязаны к местам, связанным с тем, что было самым большим удовольствием при жизни, и испытывают постоянную непреодолимую тягу ко всему плотскому. Постепенного распада у них нет, мгновенный. Понятно?

– Да. Русалкам хуже. А с убийцами что бывает?

– Ты сегодня решила все тарифы на все преступления выяснить? Новые планы появились? – усиленное отрицательное мотание головой Фаарра убедило, что ничего такого в мою голову не забрело. – Не нужно тебе этого знать. Но можешь поверить, наказание неотвратимо и страшно.

– Точно? Ладно. А…

– На этом тему закроем, – Водный приостановил получение мной образования в очень неприятной области. – Всего тобой услышанного достаточно, чтобы понять абсурдность твоего предположения. Для эльфов, как уже сказал Фар, отнять любую жизнь, включая собственную, невозможно ни при каких обстоятельствах, следовательно, речи о подобных наказаниях просто не может быть.

Всё, сказанное Младшими, было понятно, но сдаваться я не собиралась.

– Молчуньи не сами это сделали, с ними это сделала Чёрная Невеста.

– Невозможно, – отрубил Ваади.

– А поставить пирамиду времени возможно? А за несколько дней разрушить целую страну возможно? А справиться с вами четверыми в одиночку возможно?

– Теоретически нет. Ладно, Маррия, давай по порядку. С чего такие выводы?

– Смотрите, во-первых, они появились тогда же, когда пропали эльфийки. Сразу несколько, а потом вообще много.

– Не факт. Тогда людей прилично погибло, могли быть их женщины.

– В таких количествах? Ваади, ты сам в это не веришь. Во-вторых, они молчат. Вы много знаете молчаливых русалок? В-третьих, они не выходят из воды не потому, что не хотят, а потому, что не могут. Озеро их не выпускает. Так же, как меня, только наоборот. Я сегодня это сама видела, их назад отбрасывает. В-четвёртых, их глаза, они не такие, как у всех, они у них, как будто… не знаю какие, но не такие. В-пятых, эмоции они проявляют только на эльфов. В-шестых, вы рассказывали, что королева была уверена, что эльфийки живы и их можно вернуть, а Амарриэлли была с ней всё время. И в тот день она ходила к этому каменному ножу, а потом пришла сюда. Я думаю, королева тоже пришла к Озеру из-за них. Они нашли способ, как вернуть им нормальное состояние. И в Пророчестве есть, что молчуньи заговорят, если вода будет другая. И самое главное! Последнее, что видели молчуньи перед тем, как стать русалками – камень-нож. И он тогда был целым. И прячутся они от вас не просто так, не хотят, чтобы мужчины их видели. Не знаю, как сказать, стесняются что ли, но это я сама не знаю, почему думаю.

– Маррия, русалки не помнят ничего о своей прошлой жизни.

– Правда? А Малка помнит тебя. Не сегодняшнего тебя, а того, который был весёлым и умел просто смеяться, не так, как сейчас, с осадком горечи, а по-настоящему. Ой… Извини, Ваади, я не хотела…

Мою неловкость замял Огненный.

– Вад, а ведь что-то в этом есть. Цепочка логичная выстраивается. Давайте домой, с Даром пообщаемся.

Алдариэль выслушал мои умозаключения в изложении Фаарра, у самой меня они перемежались таким количеством эканий и пауз, что нервы у Огненного не выдержали, и он взял дело в свои руки.

– Что скажешь, Дар? Такой поворот реален?

– Более чем, – от холодной сдержанности в голосе принца мне стало не по себе, я ожидала совсем другой реакции. – Как она меня, а? Отомстила, так отомстила, не пропустила никого. Самолюбивые эльфы в рабах, гордые эльфийки в шлюхах. Фаарр, ты понимаешь, что она с ними сделала? Что это для них? Наши женщины, наши прекрасные девочки… Ты-то знаешь, это мы могли гулять направо и налево, но они – никогда. А теперь они лишь тела для похотливых скотов. Они не вернутся. Что бы мы ни сделали, они не вернутся. Она продумала всё, изощрённая дрянь.

– Не всё, – Тайрин повысил голос, что было редчайшим случаем. – Мари сказала, молчуньи не могут выйти из Озера, а войти в Озеро не может никто. С ними ничего не могли сделать, Алдар. Добавь к этому то, что их память сохранила все моральные устои, они не показываются на глаза мужчинам в таком своём виде. Их можно вернуть.

– Хоть у кого-то голова варит, не зря Мар тебе её лечила, – Фаарр хлопнул Тайриниэля по плечу, видимо, в знак признания. – Дар, что с тобой стало? Я тебя узнавать перестаю. Где твои прославленные мозги? Истеришь, как баба, по любому поводу.

– Поводы соответствующие.

– Тем более. Не орать «всё пропало» надо, а думать, что сделать можно. Считаешь себя виноватым? Фиг с тобой, считай. Разубеждать не буду, надоело. Виноват – исправь.

– Как? Варианты?

– Думай, не маленький. Вспоминай, читай, ищи, только с истериками завязывай. Сам говорил, королева в книгах нашла, как эльфиек вернуть. Так почему ты не сможешь? Мало этого? У тебя, вон, целых четыре эльфа по Лесу бегают. Во всех смыслах целых. Ещё пять на подходе. И ещё появятся. Знаешь, что будет, когда они немного в себя придут? Знаешь. Их на подвиги потянет, остальных освобождать полезут. Сами. И опять на Прощальной окажутся. Нужен тебе такой круговорот? Нам точно нет. Если уж соваться куда-то, так продумано и организовано. Вот и займись этим, может кого-то мимо этой грёбанной комиссии протащить удастся, сами они ни одного не пропустят. А какими из их лап выходят, ты видел. Не всех же на Мар сваливать. С Тайрином пообщайся, может, потенциал свой раскачаешь. Если Моринда вернётся, он тебе не помешает. И если не вернётся, тоже. С эльфийской магией вас на весь Аршанс полторы штуки осталось. Сможешь Мар научить чему-то – станет две. Хватит на первое время?

– Все, Огонёк, согласен. Прав во всём. Что-то я… Больше не повторится, обещаю.

– Надеюсь. Для начала сообрази, какой мандрагоры Моринда в благородство поиграть решила. Хотя фигня это. Какой-то клин, скорее всего.

– Это я, пожалуй, объясню, – снова взял слово Тайриниэль. – Не было никакого благородства, банальный просчёт. Озеро не выпускает никого, кроме тех, кто в нём жил до того, как оно было подвергнуто воздействию её магии. Молчуньи в основной массе появились позже. Из-за того, что они русалки или из-за ещё какого-то её заклинания, Озеро их не убило. Но из-за того, что они появились позже, не выпускает. А то, что они не совершили ничего предосудительного, позволяет сохранить себя. Вот и вся загадка.

– Если ты прав, Тайрин, шанс у нас есть.

– Все шансы, Алдар. Дело за тобой, ищи, как их вернуть.

Желание быть поближе к Алдариэлю и невероятное смущение от его близости вели во мне оживлённую дискуссию. Побеждало смущение. Слова, при необходимости говорить, терялись и путались, мысли разбегались, заставить себя посмотреть ему в глаза я не согласилась бы и под пытками. А вечером выяснилось, что контактировать нам придётся довольно близко. Озеро не делало скидок на социальное положение и высокие титулы, из воды принца, как и всех других эльфов, оно выпускало только в моей компании. Спасибо, что Младшие в целях экономии времени и сохранения целомудрия, не уверена кого из нас, отправили с нами Тайриниэля. Весь путь до дальнего берега я простояла не шелохнувшись, держась за тёплые ладони двух бесконечно дорогих мне мужчин. Ладонь Тайрина ободряюще чуть сжимала мою, ладонь Алдара вела себя спокойно.

Место я узнала сразу, словно за прошедшие годы здесь ничего не изменилось. Маленький холмик, покрытый травой, выглядел совершенно таким же, каким показали его молчуньи.

Смотреть, как прощаются с Амарриэлли её муж и брат, я не стала. Бродила меж множества безымянных бугорков, ставших последним пристанищем погибших в Озере эльфов. Слёз не было, была горькая обида и дикая злость на ту, которая была всему виной, и тех, кто с радостью продолжил начатое ею. Потом мы с Фаарром молча курили в стороне, пока нас не позвал Алдариэль.

Гномы и дриады смотрели что-то развлекательное по маговизору, меня сейчас веселье раздражало. Эльфы, прихватив пару бутылок вина, ушли в комнату Алдара, Узиани, потянувшуюся было следом, Тайрин мягко попросил остаться. Я тоже была там явно лишняя. Фаарр и Ваади куда-то умчались, сидеть одной в комнате оказалось невмоготу, я проскользнула в лазарет. Попытавшуюся не пустить меня Эмрис успокоила Алиани, дриаду гномка слушалась беспрекословно, единственную из всех, не считая Младших. Время было позднее, в лазарете спали все, кроме новенького. Косился он на меня пока с подозрением, в разговоры вступать не собирался, а я и не настаивала. Мне просто было хорошо сидеть и смотреть на эльфов, живых, пусть пока и не совсем здоровых.

Утром мы с Тайриниэлем, уже одетые, сидели в гостиной перед маговизором вдвоём, остальные ещё собирались.

– У меня сегодня кольчуга слетела. Жаль, привык к ней. А вообще удивительно, сколько продержалась.

– Если бы она всегда держалась… А Алдариэль свою снял?

– Снял, как только в себя пришёл, сразу убрал.

– Попроси его, пусть тебе оденет, он же может.

– Может, но я не хочу. Подожду, пока ты научишься.

– Если научусь.

– Придётся, а то так и буду ходить грустный и несчастный.

– Шантажист!

– А что поделаешь?

Теримитц объявил о начале распродажи отказников. Прежние хозяева забирать то, во что Высокая комиссия превратила их рабов, не желали, покупатели появляться не спешили. Хорошо это или плохо понять было трудно. Каждый день, проведённый в клетке, был для эльфов днём в аду, но намного ли лучше окажется им на новом месте оставалось под большим вопросом, в альтруизм завсегдатаев Прощальной площади верилось с трудом.

Вторым объявлением почтенную публику ввели в чуть ли не в состояние экстаза. Развлечению решили добавить остроты. За определённую плату или выдающиеся заслуги перед Кастанией любой добропорядочный и благочестивый мог выбрать кого угодно из ожидающих приговора, сам назначить наказание и, при желании, поучаствовать в его исполнении.

Милая девушка в мини-юбке и майке на тоненьких бретельках, сияя улыбкой, заняла место за столом Высокой комиссии и объявила о готовности принимать заявки желающих. Желающих оказалось слишком много. Председатель тут же переиграл условия. Теперь жертва выбиралась жребием и выставлялась на аукцион. Члены комиссии намалевали на листках цифры, свернули листы вчетверо, бросили на стол. Девушка перемешала бумажные квадратики, вытянула один, развернула и подняла над головой. Мордовороты вслух отсчитывали пройдённые клетки, толпа хором вторила им, нужный номер был встречен ликующим рёвом. Эльфа выставили на помост, девушка начала принимать ставки. Выиграл здоровенный детина в мешковато сидящих штанах и белой рубашке. Проигравшие тут же отправились отыгрываться к эльфам на столбах. Если так пойдёт, кто-то из них, а то и оба, окажутся у нас.

Первому повезло, если это слово применимо к тому, что творилось на площади. Детина разнообразием фантазии не отличался, обошёлся плетью и переломами, делать решил всё сам, а до членов комиссии ему было далеко. Со вторым дело обстояло хуже. Франт в стильном костюме сам руки не пачкал, предоставил дело профессионалам. Сразу весь приговор оглашать он не стал, объявил себя творческой личностью и обещал всё решить в процессе. Подвешенного за руки эльфа били раскалёнными прутьями одновременно по спине и груди, на лбу и щеках выжгли слово «раб», руки сломали в нескольких местах и по одному начали ломать рёбра. Мы выехали.

Один столб уже пустой. Со второго эльфа отвязывают. Мразь в стильном костюме любезничает с какой-то дородной дамой в облегающем платье. Откуда она взялась, подумать я не успела. Эльф лежал на полу почти у ног председателя, мордовороты зажимали в тисках его щиколотки.

– Мар, смотри только на Теримитца, никуда не поворачивайся.

Это мне сильно не понравилось. Выезд не первый, свои роли все знают, Младшие вмешиваются только по необходимости. Если Фаарр делает такие предупреждения, значит, произошло что-то ещё.

– Я, Моринда фер Терри, по своему великому праву и своему великому повелению, желаю получить принадлежащее мне.

Теримитц счастливо сообщил, что кандидат на встречу с Озером у него есть. Покровительственно кивнула. Не поняла. Куда он собрался? Он что, имел в виду не того, который сейчас на помосте? Хорошо, заберём двоих.

– Я вижу принадлежащее мне здесь.

Теримитц вернулся на прежнее место, споткнулся об эльфа и злобно ударил его ногой. А я услышала стон с другой стороны, скосила глаза… Вот же…От накатившего бешенства зазвенело в ушах. На вывернутых за спину руках висел мальчишка.

– Мар, спокойно. Ты знаешь, нельзя.

Знаю. Только не знаю, как смогу оставить его здесь. Мне нужна провокация. Великие, как же мне нужна провокация! Ну же, председатель, спровоцируй меня! Теримитц не подвёл.

– Это недостойное отродье несомненно заслуживает встречи со священными водами, но он ещё не в полной мере искупил свою вину и не принёс удовлетворения возжелавшему наказать его человеку.

– Что ты посмел сказать? – я приподняла руку, с уже появляющейся дымкой. – Ты ставишь желания праха под моими ногами выше моих?

«Прах» решил принять участие в разговоре.

– Я имею право, я заплатил. Мне просто не хватило времени, только приступил к ногам.

К звону в ушах добавилась пелена перед глазами. Я сама не заметила, как сделала шаг вперёд.

– Мар, не смей!

– Маррия!

Две тёмные тени стремительно спикировали сверху, подхватили меня, и вот я уже стою перед Теримитцем, между нами эльф. В эфире отчаянный мат Младших и смех Тайриниэля. Приближающийся смех. Тайрин, куда тебя несёт? Уходи, пожалуйста, умоляю! Нет. Уже здесь, стоит за плечом. Что же ты делаешь, Тайриниэль? Если с тобой что-нибудь случится, я этого не выдержу.

Теримитц верещал о великой чести. Я всё сильнее зверела. В висках стучало, перед глазами летали сполохи, сквозь шум в ушах и завывания председателя опять прорвался стон мальчишки. Я непроизвольно взмахнула рукой. Кажется, не той, которая с дымкой, не уверена. А ещё, кажется, я только что подставила Младших, за спиной истерично завопила толпа. Ребята, только не перестарайтесь! Как ни странно, от волнения за них стало легче. Здравый смысл вернулся. Местами.

Теримитц всё ещё завывал о своём недостойном поведении, я не стала спорить, раз уж сам настаивает.

– Ты посмел перечить мне. Ты посмел поставить ничтожного слизня выше меня. Ты хотел нарушить условия.

– Нет, о Могущественная, я не хотел. Этот подлый негодяй лишь притворяется, он прожил бы ещё несколько часов.

– Что? Ты хотел заставить меня ждать? Меня, Моринду фер Терри? Ты хотел отнять моё время? Ты будешь наказан! Немедленно! – чуть вдумавшись в последние слова, я испугалась сама себя. Мамочки! Что я несу?

– Мар, не дури! – я мысленно согласилась с Огненным, дурить нельзя, знать бы, как поступить умно.

– Наказание из рук Непревзойдённой честь для меня!

Не поняла. А что это он сегодня такой смелый? Бешенство сменилось ледяным спокойствием. Я знаю, что делать. Сам напросился. Сам подсказал. Лишь бы сработало.

– Честь? О, да. Я окажу тебе честь.

Мне бы для полноты эффекта ещё какие-нибудь глаза сверкающие или гром с молниями, но ничего такого не имелось, оставалось то, что есть – длинное платье, надёжно скрывающее… всё скрывающее, надеюсь. Скинув с ноги туфельку, я водрузила босую ногу на грудь эльфа, прости, друг, потерпи ещё немножко, и впечатала ладонь в грудь Теримитца. Как же он орал! Слушала и слушала бы. А толпа замерла, ни звука.

– Хватит… о… Беспощадная…

– Я ещё не излила свой гнев.

– Возьми… его! – председатель комиссии захрипел и ткнул пальцем в сторону мальчишки. – Вылей на него… свой гнев. Он будет… смешно кричать.

Я с сожалением оторвала ладонь.

– Где принадлежащее мне? – удерживать непроницаемость на лице и искать наощупь пропавшую туфельку оказалось задачей не из лёгких, кое-как нашла.

– Перед тобой.

– Где ещё?

– Я покажу.

Теримитц пошатываясь прошёл несколько шагов и свалился. Хлипкий какой-то председатель у Высокой комиссии, непрочный. Кстати, о комиссии. Я повернулась к ним.

– Где принадлежащее мне?

Начала поднимать руку. Ух, как рванули! Наперегонки! Поймала шальной взгляд Тайрина. С тобой мы дома поговорим. Ой, как поговорим!

А вот теперь заминка. Мне самой спускаться или вампироплан прибудет? Прибыл, отнесли назад. А Младшие где? Неужели опять? Дымка только что была… Уф, появились! А вот не вижу я, как они на меня смотрят. Я делом занята, статую изображаю. Ещё раз уф, Тайрин вернулся на козлы.

Мордовороты стащили с помоста эльфа, гномы засунули его в короб. Отвязали эльфёнка.

– Алиани, спать его. Мар, руку.

Плеть обвила мальчишку и притащила его к карете, бросила мне под ноги. Забрали второго эльфа, его уже выволокли из клетки. Покинули Прощальную площадь, позади весело полыхали столбы. Младшие, вы просто лучшие на свете! Знать бы ещё, что вам за это будет.

Возмущения Фаарра и Ваади хватило почти до самого дома. Теперь мы с Тайриниэлем знали всё о своих умственных способностях и психическом состоянии. После первой порции высказываний я решилась уточнить:

– Ребята, а вам за столбы эти проклятые сильно достанется?

– Нам? – Огненного потянуло на язвительность. – А нам за что? Мы к ним не прикасались.

– А как…

– Как обычно, Мар. Само получилось. Когда ты себя контролировать начнёшь? Нельзя же…

Во второй порции нотаций о Тайрине почти не вспоминали.

Гостиная за наше отсутствие претерпела некоторые изменения. Исчез диван. Это я успела заметить краем глаза, пока выпутывалась из платья. В лазарете едва осталось места для прохода, добавилась ещё одна кровать и обнаружился диван. Эльфёнка устроили на нем. Пока оба эльфа не отошли от Грани, на мальчишку я не смотрела. Что его лицо залито кровью видела ещё на площади, но того, что под ней скрывалось, даже представить себе не могла. Ему зашили рот. Я вдруг резко соскучилась по председателю Высокой комиссии. Очень хотелось послушать, как он смешно кричит. Забрала всё, посмотрела на чистое мальчишеское личико и… Очнулась уже у себя в комнате.

Спокойно полежать в обмороке мне никогда не давали, возвращали в действительность сразу на месте происшествия. Сейчас в лазарете этого самого места, похоже, не хватило и холодный душ я принимала на кровати. Отфыркалась от воды, разлепила глаза. Реальность ещё не проявилась, плавала в тумане и кружилась, я опять опустила ресницы. Мокрая одежда, неприятно прилипшая к телу, усиливала озноб. Жалобно попросила Огненного:

– Высуши, холодно.

Торопился он что ли? От горячей волны я чуть не закипела, зато почти согрелась.

– Спасибо.

– Всегда пожалуйста.

Что? Это не Фаарр? Ой, мамочки! А я тут… Попыталась уползти под одеяло. Не так-то это просто, если сама лежишь на нём, а сил едва-едва хватает на беспомощное трепыхание. Меня поняли без слов, одеяло добывать не стали, укрыли пледом. Я дотянула его до самого носа и только тогда открыла глаза, поморгала. Из тумана, ещё немного расплывчатые, проявились Тайрин и Алдариэль, Младших не видно.

– Ребята где? Опять?

– Опять. Ты как?

– Пойдёт. Давно?

– Не очень. Мари, они в этот раз ничего не делали, мы сами, должно обойтись.

– Очень хочется в это верить.

– Значит верь. Кофе принести?

– И сигареты.

– Перебьёшься. Будешь нормального цвета, тогда получишь.

– Тайрин!

Тайриниэль ушёл. А принц сел на пол возле кровати, наши лица оказались на одном уровне, близко-близко. Ой, мамочки! Какой же он!.. А глаза!.. А… Ольховская!

– Ты меня боишься? Из-за того? Прости, сорвался, руки сработали быстрее, чем успел подумать. Больше не повторится, обещаю. Веришь?

– Я… верю.

– И прощаешь?

– За что? Я понимаю. Тайрин в первый раз ресторатором кинул. Ничего страшного. И Младшие рядом были.

– Забавно ты их называешь.

– Полностью длинно получается.

– Есть немного. Тайриниэль говорил, ты считаешь, что я тебя ненавижу, – и кто его об этом просил? – Глупости. Уж точно не тебя. Шок сначала был, да. А потом я увидел, как ты работаешь. И сегодня, на Прощальной площади. Нет, Маррия, ненавидеть я тебя никогда не смогу. Даже не думай об этом и перестань меня избегать. Договорились, Арри?

Ну, а как иначе? Договорились. Тайриниэль принёс кофе на всех, помог мне устроиться поудобней и примостился на полу рядом с принцем. Хорошо, мне при нём спокойнее. И я забыла…

– Ты зачем на помост полез? Тайрин, вот чем ты думал? Можешь объяснить?

– А ты зачем?

– Я не сама.

– Хочешь сказать, если бы эти не явились, ты из кареты не высунулась? Мари, мне не рассказывай. От чего тебя Фаарр останавливал?

– Какая разница? Тайрин, ты понять можешь? Меня Младшие бы вытащили в случае чего, им мне помогать можно. Или вампиры, я Каиндебу пока нужна зачем-то. А тебя? Младшие не оставили бы, понятно. Если бы их самих только не выдернули. И что тогда? Как я без тебя? Я не представляю, как я жить буду, если с тобой что-то…

– Мари, всё, давай без слёз. Мари!

– Пообещай больше так не делать.

– Обмануть? Я буду. Всегда, когда смогу, я буду с тобой рядом. Это понятно?

– Нет. Зачем? Что ты сможешь сделать?

– Арри права. Тайрин, я понимаю, что ты чувствуешь, но в случае больших проблем помочь ты мало чем сможешь. А я смогу. Мне нужно быть с вами. Не в карете, естественно. Среди зрителей. Тогда я смогу подстраховать вас.

Тогда я точно свихнусь. Только Алдариэля среди озверелой толпы мне не хватало.

– Рискованно, Алдар.

Правильно. И я о том же.

– А для вас? Я имею на это право.

– Имеешь. Речь не о том. Ты выдержать это сможешь? Стоять среди этих… и не разнести всё, до чего сумеешь дотянуться?

– Ты же можешь.

– Нет, Алдар, не могу. У меня другого выхода нет. Я пустой, понимаешь? Было бы по-другому, сорвался бы ещё в первый день. Не поверишь, но, когда мы там, я даже рад, что во мне магии не осталось. И не потому, что я в себе не уверен, а потому, что уверен – точно не выдержу. Легче самому оказаться на этом проклятом помосте, чем видеть, что они делают…

От одного намёка на такую возможность меня бросило в холод.

– Только попробуй! Дурак несчастный! Даже говорить такое не смей! Я не знаю, что с тобой сделаю!

– Мари, вот чего ты опять? Не надо, не плачь. Согласен, я – болван, нашёл, о чём болтать. Больше не буду.

– Болтать или лезть куда попало?

– Болтать. И куда попало не буду. За тобой – буду.

– Тайрин!

– Что? Отличный план. Будешь за меня волноваться, сама в лишнее не полезешь.

– Я не специально. Просто… Он же мальчишка совсем! А они… Хорошо, что он там оказался… То есть, ужасно, что он там оказался, хорошо, что, когда мы… А если бы… А как он там оказался? В смысле, так рано? Они же ещё с одним не закончили, а уже его… Алдариэль, ты ведь смотрел, да?

– Смотрел. Пацана Лиониэль зовут. На помосте был Рамалиэль, его отец. Обоих знаю… близко. Рамалиэль – мамин двоюродный брат. Белоцвет, один из самых сильных… был. Когда Рамала ломали, Лиони узнал его, рассмотрел как-то, почувствовал. И закричал. Всё. Им этого хватило. Без аукциона обошлись, какая-то жирная… – эльфы не матерятся при женщинах, принц сдержался. – За особые заслуги забрала. Интересно ей было, сможет ли он также громко кричать с зашитым ртом. Знаете, я сегодня первый раз в жизни испытал радость от того, что кто-то воет от боли. Просто наслаждался визгом этого… председателя.

– И не говори, музыка для ушей. Мари, отдельное спасибо за доставленное удовольствие.

– От меня тоже. И ещё от многих.

– Вот уж не за что. Мне самой понравилось. Жаль только мало. Ничего, надеюсь ещё повторим. А вообще, вот бы эту сволочь к нам в лазарет. Я бы за один раз всех на ноги поставила.

– И нигде ничего не дрогнуло?

Серьёзность в голосе Алдариэля немного пугала, не хотелось выглядеть монстром в его глазах, но ответила я честно:

– Не-а. Даже не шелохнулось бы. Я ужасная, да?

– Ещё какая! – согласился принц. – И сегодня нас таких трое.

– Эй, ужасные, ещё двоих в свою компанию примите?

– Фаарр! Вы вернулись! А Ваади где?

– Стресс снимает.

От такой новости стало нехорошо. Неужели всё-таки…

– Что? Фаарр, не тяни! Вас же не забирают?

– Огонёк, действительно, говори уже.

– Фаарр, что?

– Да не тяну я, сами слова вставить не даёте. Хорошо всё. Просто замечательно. Нам разрешили вмешиваться в то, что касается Дара.

– Правда? Ура!

– Я бы так не сказал, – не разделил моего восторга принц. – Теперь ты меня и во сне достанешь?

– Молодец, догадливый. Хрен ты у меня из Аршанса ещё раз вывалишься. Зато теперь сможешь ходить со мной.

– Даже так? Ладно, неплохая компенсация.

У меня от радости аж голова закружилась. Или это от того, что резко вскочила? Не важно. Важно то, что Алдариэль под защитой Младших. Сегодня не день, а праздник какой-то! Стоп. А почему тогда…

– А почему у Ваади стресс?

– Кто сказал? А, нет. Он Бахрапу стресс снимает.

– Суборнация?

– Хуже. Эмрис эльфов штанов лишить задумала. Они ей их обрабатывать мешают. Говорит, ни промыть нормально, ни перевязать.

– Круто! Хоть она с ними справится.

Упрямство эльфов я недооценила. Всё, чего удалось добиться гномке – отрезать штанины. Ну… Хоть что-то. В принципе, это только на пару дней, пока их нельзя лишний раз потревожить, не причинив дополнительную боль. Потом-то они уже переодевались в нормальную одежду.

Очень хотелось первым вылечить эльфёнка, но двоим новым пациентам было намного хуже. Так что до него я добралась только на следующий день. Зато всего и сразу. Взрослые эльфы это только приветствовали. Пришедший в себя Рамалиэль не поверил собственным глазам. А убедившись, что это не сон и не подсунутое бредом видение, что сын рядом с ним, относительно цел, на тот момент он ещё не побывал в моих руках, и даже в безопасности, прикрыл глаза, скрывая слёзы. А я порадовалась, что там, на Прощальной площади, он от боли перестал воспринимать реальность раньше, чем мальчишку вытащили на помост. Странные у меня стали радости.

Достопочтенные и благочестивые на неделю лишились любимого развлечения. Теримитц после чести, оказанной ему Чёрной Невестой, занемог и удалился восстанавливать здоровье. Высокая комиссия брать на себя его полномочия не осмеливалась, дабы не нанести непоправимый урон репутации председателя неправомерно-мягкими приговорами, несоответствующими степени вины обвиняемых. Примерно так это прозвучало в их исполнении, я же считала, что они просто струсили. А в отношении Теримитца тешила себя надеждой, что недели ему не хватит. Как минимум, парой-тройкой сломанных рёбер, множественными ожогами и ушибами Рамалиэль при моем нескромном участии с ним поделился. Впрочем, на каком уровне находится в Аршансе медицина я понятия не имела.

Самым большим минусом в этом было то, что «Первое Честное МВ» приостановило прямые трансляции. Мы потеряли возможность контролировать ситуацию на площади. Для Младших попасть туда проблемой не было, но полноценно определить состояние эльфов они не могли из-за собственных особенностей. Их человеческие тела были открыты для всевозможных удовольствий и абсолютно защищены от любых болезней и травм, никакое физическое воздействие просто не могло причинить им ни малейшего вреда. Исключением был каменный нож, способный поцарапать кожу, и вода Озера, у Огненного она вызывала «ледяной ожог» по его определению. Дело, видимо, было в сильнейшей тёмной магии, пропитавшей то и другое. Но и это критических повреждений им не наносило и довольно быстро исчезало бесследно. Поэтому о боли и пределах возможностей эльфийских и прочих организмов Младшие знали только теоретически и могли лишь догадываться насколько эльфы приблизились к фатальной точке. Непревзойдённым экспертом в этой области оставался Тайрин, но ему дорога туда была закрыта. На Прощальную площадь под иллюзией и в сопровождении Фаарра пошёл Алдариэль. Келпи им обоим не требовались, загадочные эльфийские тропы приводили Алдара в Эскорим ещё быстрее, для Огненного вопросов перемещения вообще не существовало.

А со мной начало твориться что-то непонятное, неконтролируемое. У меня хватало сил спокойно стоять в сфере и так же спокойно отпускать руку принца на берегу, но стоило им скрыться из виду, как открывался мой личный ад. Казалось бы, поводов для волнения нет, рядом с Фаарром Алдариэлю ничего не грозило, но то время, что они отсутствовали, казалось вечностью, в голове обрывками мыслей и ужасных картинок метались всевозможные страхи. Начинались они с пришедших в том сне кошмаров и развивались в ещё более жуткие видения. Я старательно изображала собственную нормальность, чтобы не заставлять нервничать остальных, и тихо сходила с ума.

Встретить ребят у меня не складывалось. Как только Ваади получал от Фаарра сообщение, что нашего появления не требуется, я уходила в лазарет. Вынужденный перерыв в работе комиссии давал возможность увеличить количество сеансов рукотерапии и отказываться от неё было нельзя. Восемь пациентов сразу – это много, мы едва справлялись. Кроме того, в лазарете стало тесно и неудобно. Втиснутые между рядами диван и дополнительную кровать приходилось постоянно передвигать, чтобы освободить место для меня и невидимого Ваади. Забрав у новеньких «страшную боль», я плотно занялась теми, кто уже приближался к выписке.

Секрет появления в лазарете лишней мебели раскрывался элементарно. Что места для новичков не хватит, Алдар понял сразу, оттранспортировал нужное до самого входа, а дальше справились гномки. Спал принц теперь на сдвинутых креслах, его кровать занимал Рамалиэль. У меня регулярно мелькала крамольная идея предложить поделиться своей, но озвучить её я, конечно же, не решилась.

С Алдариэлем после того разговора общаться мне стало легче. Я перестала краснеть и заикаться, несколько раз даже заговаривала с ним первой. На выходе из лазарета мы больше не сталкивались, перестал он смотреть или всего лишь вовремя уходил, чтобы не смущать меня, не знаю.

Каждую свободную минуту дома Алдар проводил, закопавшись в принесённые из Шорельдаля книги. Я тихонько подсматривала, как он быстро пролистывает какую-то, на чём-то задерживается, делает закладку, берет другую, третью, тянется к уже просмотренным, поднимает отсутствующий взгляд и снова возвращается к пожелтевшим страницам. Мне очень нравилось наблюдать за ним таким, становилось спокойно и уютно.

В промежутках между лечением мы уходили на берег. Огненный и Алдариэль учились «ходить вместе». Когда-то давно это не было проблемой, Младшие спокойно могли перемещаться с «пассажирами». После Мрачных дней Великие эту возможность им перекрыли. Теперь Фаарру её вернули, но он за это время отвык от попутчиков, а у Алдариэля что-то сбоило в его магии после межмирового портала. В результате, мы получили массу интереснейших впечатлений и очередное расширение словарного запаса. Не тревожься я за Алдара, было бы даже забавно смотреть, как Огненный кладёт ему руку на плечо, исчезает и появляется с возмущёнными высказываниями в нескольких метрах от не сдвинувшегося с места принца. Потом они стали исчезать вместе, но появляться отдельно, принц словно вываливался из воздуха, высказывались уже оба, Алдар – в рамках допустимого, Фаарр – как всегда. Нормально перемещаться они начали на второй день и продолжали тренироваться, с каждым разом увеличивая расстояние перехода. На мою просьбу попробовать так со мной, Огненный только с сожалением покачал головой, его «открыли» лишь для Алдариэля.

Меня оба эльфа пытались научить управлять собственной магией. Ну, что сказать? Ничего не изменилось. Моя радуга по-прежнему просыпалась строго по собственному желанию. Но сами наши уроки мне очень нравились. Особенно, из-за… В общем, нравились.

Наблюдать, как Алдар под руководством Тайриниэля «раскачивает потенциал», было невероятно захватывающе. Терминов, которыми они пользовались я не понимала, как и того, из-за чего они упорно спорят и чему радуются, но белые стрелы, золотые звезды, огненные шары и всё остальное приводили меня в восхищение. На это я могла смотреть бесконечно долго. Часто к ним присоединялись Фаарр и Ваади, на берегу закипало настоящее сражение. По очереди или одновременно Младшие атаковали Алдариэля, он отбивался или уходил из-под удара с невозможной скоростью и непередаваемой грацией. Мамочки! Как же он двигался! Это что-то невероятное. Ну, не может человек двигаться так, даже если он эльф! Просто любоваться им мне мешала, опять-таки, тревога. Даже зная от Алиани, что для принца это безопасно, я не всегда могла удержаться от испуганных вскриков. Младшие тут же взяли на заметку, что Алдариэль на них отвлекается и может пропустить удар. Теперь вскрикивать приходилось регулярно и не мне одной, к обучению принца не реагировать на посторонний шум подключили всех. Алдар пытался доказать, что совсем не реагировать нельзя, кому-то может требоваться помощь. В ответ получил железные аргументы, что если его самого накроет, то помочь он уже никому не сможет, и нужно сперва отбить всё летящее в него, а потом уже крутить головой. Тут я с Младшими была совершенно согласна и честно кричала. Остальные тоже.

Тайрин, на время вернувшись к любимой профессии, выглядел почти счастливым. Для полного счастья ему не хватало собственной магии. Иногда, забывшись, он порывался что-то наглядно показать Алдариэлю, растерянно смотрел на свои руки, с которых не срывалось ни единой искры, вздыхал и возвращался к словесным пояснениям. Мне было грустно и горько от этого, отчаянно хотелось помочь ему, каким-то чудом вернуть отобранную магию. Я попыталась провернуть когда-то удавшийся номер со шлемом. Взяла Тайриниэля за руку и во всех подробностях представила, как вливаю в него силу, как его радуга начинает светиться и вспыхивает в полную мощь, как бегут от неё разноцветные искорки и у Тайрина всё получается. Видимо, подробности были неправильные, не сработало.

Через пару дней к дриадам отправились трое эльфов. Лиониэль тоже был совершенно здоров, но смотрел такими несчастными глазами и так цеплялся за отцовскую руку, что разлучить их оказалось выше наших сил. Да и великой необходимости в этом не было, места теперь вполне хватало, лишняя мебель вернулась на законные места, мальчишка никому не мешал и старался помочь, чем только возможно. После его рассказа о событиях на Прощальной площади мне устроили овацию. То, что Теримитцу удалось на своей шкуре опробовать хотя бы небольшую часть собственного арсенала, порадовало всех.

Я очень ждала и очень переживала, как пройдёт первая встреча эльфов со своим принцем. А вдруг они, как и сам Алдариэль, считают его виновником своих несчастий? Алдар тоже волновался, хоть и тщательно скрывал это. Правда, причина его волнения была другая. Позже он признался, что боялся увидеть эльфов сломленными и полностью покорившимися судьбе. Пример одного Тайрина, у которого даже привычка за всё хвататься самому уже иногда не проявлялась, его до конца не убедил.

В Синий лес Алдариэль шёл сам, в карете Чёрной Невесты не могло быть эльфийского принца. Я опять нервничала, хотя Тайрин неоднократно объяснял, что на эльфийских тропах встретить кого-то другого невозможно. Фаарр заранее предупредил Эниани, чтобы дриады выделили место для встречи и собрали эльфов там. Появление принца произвело настоящий фурор. Все семеро искренне обрадовались Алдару, утащили его и Тайрина куда-то общаться. Меня забрала к себе в гости Узиани. Алиани с Фаарром пообещали скоро присоединиться к нам, я про себя понадеялась, что это «скоро» у них получится не слишком быстрым и будет затрачено на себя.

Ещё через три дня в лазарете остались только Рамал и Лиони. Оба были совершенно здоровы, оставили мы их лишь для встречи следующих пациентов. Отец и сын с радостью согласились на это, после стольких лет полной неизвестности им хотелось побыть вдвоём. Или втроём. Теперь Алдариэль мог приходить к ним свободно. Лиони, увидев принца, завопил и повис у него на шее, совсем по-детски. Рамал сгрёб в широкие объятия сразу обоих.

У меня выдалось два дня полного отдыха. Если честно, я устала. Очень устала от вида искалеченных мужских тел, от переполненных страданием глаз, от собственного страха перед болью и самой боли. Иногда казалось, что скоро не выдержу и просто не смогу заставить себя очередной раз войти в лазарет. Ночами, от жалости к себе, я тихо плакала в подушку. И эти два дня были мне нужны.

Младшие предложили устроить небольшой пикник, все с энтузиазмом поддержали эту идею. К нам на костёр заглянул даже Гром. Оказывается, я соскучилась по этой громадине. Он опять снисходительно поржал в ответ на мои мысли и величественно разрешил погладить огромную голову. Гномок от большого забега по берегу удалось удержать с трудом, теперь они окончательно уверились, что их мужчины самые смелые в мире. Алдариэль от келпи пришёл в восторг. Грому принц, кажется, тоже понравился, иначе он вряд ли согласился бы его прокатить. Алдару подпорки из двух Младших, как мне, не требовались, на конской спине он держался не хуже Ваади.

Чуть позже явилась Искорка. Стандартно пострекотала на всех, рассказала что-то Фаарру, фыркнула на Грома, пыхнула огненным язычком на потянувшегося к ней Алдариэля и полезла ко мне ласкаться. Она ещё подросла и на руке уже совсем не помещалась. Наласкавшись и наигравшись, саламандра свернулась уютным калачиком в центре костра.

В какой-то момент всеобщего веселья Алдариэль незаметно исчез. На меня сразу наползло ощущение пустоты и обиды. Неподалёку время от времени выглядывали русалки и мне в голову втемяшилось, что он пошёл к ним. Остальные, наверное, считали так же, на отсутствие принца никто не реагировал. Вечер сразу потерял своё очарование. Я ещё немного посидела, потом прихватила свой бокал с вином и пошла бродить по берегу, веселиться мне больше не хотелось.

Одинокую фигуру я заметила, когда наш костёр уже скрылся из виду. Алдар сидел недалеко от воды. Подошла, осторожно дотронулась до плеча, мышцы напряглись, но он не отстранился, не сбросил руку. Я осмелела и, едва касаясь, провела пальцами по изгибу шеи, дотронулась до щеки, замерла. Алдариэль не возражал. То есть, никак не реагировал, а значит, не возражал. Наверное. Я себя в этом убедила и совсем осмелела. Пальцы опять скользнули по шее и нырнули в ворот рубашки. Мгновенье спустя я лежала на спине и Алдар нависал надо мной. Смотрел внимательно и как-то непонятно. А я терялась в этом взгляде. И от взгляда тоже терялась, в смысле, пребывала в полной растерянности, абсолютно не понимала его выражения. Принц чуть приблизился, я потянулась навстречу такому любимому лицу и услышала спокойное:

– Нет.

Через секунду он уже стоял на ногах и протягивал мне руку, помогая подняться. Не выпуская моей ладони, Алдар подобрал откатившийся бокал и, не спеша, пошёл к костру. Я побрела следом, кусая губы, чтобы сдержать слёзы, и сгорая от стыда. Докатилась, Ольховская, сама мужчине в постель полезла, соблазнительница фигова!

Недалеко от костра он вручил мне бокал, велел идти к остальным и растворился в темноте. Пришёл через несколько минут, совсем с другой стороны. Остаток вечера я старалась держаться в тени, и принц в этом помогал, оттягивая внимание на себя. Это у него получалось весьма успешно. Один Тайрин поглядывал на меня задумчиво и тревожно.

А ночью я проснулась от прикосновения к щеке. Алдариэль сидел на краю кровати и снова смотрел так же непонятно, как на берегу. Я молча подвинулась, то ли отползая от него, то ли освобождая ему место, сама не успела разобраться. Он покачал головой, встал, выдернул меня из постели и поставил перед собой. Я непонимающе захлопала ресницами.

– Ты сказал нет.

– Там и тогда – нет, здесь и сейчас – да.

И всё это совершенно спокойно. А у меня в голове полный раздрай.

– Почему? Если…

– Передумала?

На встречный вопрос я решительно замотала головой. Ни за что! Второго такого шанса может не быть. Он и этот какой-то странный, но… Покосилась на кровать.

– Не спеши, – он первый раз улыбнулся. – Мне одежда мешает, а тебе?

– Тише, – я вдруг сообразила, что вокруг полно народа и нет никаких гарантий, что все спят. –

Услышат.

– Нет, я закрылся. Не услышат и не увидят.

– Подожди, вот ещё, – я дотянулась до пиалки.

– Фаарр? Правильно, незачем Огоньку знать лишнего, – он заговорщицки подмигнул и стряхнул с ладони ещё один язычок пламени. – Пускай между собой пообщаются, – пиалка уплыла за дверь. Иди ко мне, Арри.

Сначала я сняла с него рубашку и застыла, любуясь идеальной фигурой. Мамочки! Вот зачем он такой? Это же невозможно, быть настолько прекрасным! Как мне теперь… Знаете, что, мамочки, мысли, внутренние голоса и все миры разом, отстаньте-ка вы от меня на ближайшие… сколько получится, не до вас мне сейчас.

Алдариэль не торопил, ждал, пока я насмотрюсь, с лёгкой полуулыбкой и без всякого смущения, спокойно стоял, пока обходила его со всех сторон. По пути я не удержалась, погладила широкую спину, прижалась к ней губами и слегка лизнула. М-м-м, как вкусно! И, кажется, что-то идёт не так, если верить книжкам, вроде бы это он должен делать. Или нет? Какая разница! Скользнула руками на грудь, чуть ниже, ещё ниже, одна рука легла на застёжку брюк, вторая продолжила исследовать бархат кожи на животе, груди…

Охнули мы одновременно. Вот же… Он попытался вывернуться. Ну да конечно! Я изо всех сил вцепилась в ткань брюк, продолжая прижимать ладонь к рёбрам и кусать губы, сдерживая крик. Всё, можно отпускать. По левой стороне пижамы расползлось красное пятно.

–… дурочка такая! – оказывается, он со мной разговаривал. В смысле, ругался. – Зачем? Почему сразу не отпустила? Арри!

Я молча отошла, села на кровать. Слёзы ручьём. Поздравляю тебя, Ольховская, с самым оригинальным в истории вариантом соблазнения. Алдариэль присел рядом, обнял за плечи.

– Я полный болван, даже не подумал. Прости, пожалуйста. Очень больно?

– Нет. Что это было?

– Так, ерунда. Я и забыл о нём.

Да, верю, ерунда. Почти под сердцем. Я чувствовала, как оно бьётся.

– Ты иди уже… Извини, что вот так…

– Прогоняешь?

– А ты собирался остаться? После этого?

– Вообще-то, да. Если тебе плохо, приляг, я просто посижу рядом.

– Мне нормально. Только… У тебя ещё остались какие-то… – я неопределённо помахала рукой.

– Проверим? – в глазах Алдариэля заиграли искры, рука накрыла мою грудь. – Если ты в состоянии.

Ай, будь, что будет!

– Я в состоянии. Раздевайся и ложись.

– Ничего себе напор! Неожиданно.

– А ты думал!

Он полностью разделся и вытянулся на кровати. Я опять начала рассматривать его. Не так, как перед этим, когда, залюбовавшись красотой, не заметила шрам на груди, а внимательно, с профессиональной точки зрения, стараясь не замечать только один район безупречного тела. Очень стараясь. У него и там всё идеально! Теперь точно не замечать и не отвлекаться. Обнаружила ещё десяток мелких шрамов. По сравнению с тем, на что пришлось насмотреться – мелочи, но мне было больно от вида каждого. Взяла полотенце.

– Ты что задумала?

– Я? То же что и ты. Или уже передумал? А они не дадут. Алдар, ну, правда, для меня это ничего, как семечки, даже не почувствую.

– Почему я тебе сейчас не верю?

– А я откуда знаю? Ой, не дёргайся… Вот, уже всё.

– Нет, Арри, так не пойдёт, – он вскочил с кровати и потянулся за брюками. – Не хватало ещё тебе из-за меня вот это терпеть. Можно что-то придумать. Способов избежать лишних точек касания полно, только выбрать какой подойдёт лучше.

– Выбирай, думай.

А я уже придумала, не хочу я без касания, я наоборот хочу, чтобы весь был, во всех точках. Теперь бы только сообразить, как это провернуть. Например, так. Я сделала шаг, споткнулась и упала на него. Конечно же, поймал!

– Ой! – ещё какой «ой», от боли сразу в нескольких местах перехватило дыхание, потемнело в глазах.

– Что же ты делаешь… – и у него голос изменился, и дышать он стал тяжело. – Глупая девчонка!

С минуту мы не шевелились, приходили в себя. В том числе, от собственной дурости. От дурости, естественно, я. Привыкла, что эльфы в лазарете спят и ничего не чувствуют, а он-то сейчас прочувствовал всё. И первый раз. Но тот хоть случайно, а эти…

– Прости… Очень больно?

– Почему ты такая?

Алдариэль закурил и вернулся на кровать, присел на самый краешек. Я примостилась рядом, тоже закурила.

– Дурная? Не знаю. Какая-то вот такая. Хотела, чтобы… Не хотела на расстоянии… Не подумала… Обалденная романтика у нас получилась, да?

– Не то слово. Представить не мог, что прелюдия к сексу может быть столь оригинальна.

Ой, мамочки! Я подавилась дымом. Он не передумал? После всего этого?

– Ты…

– Не надейся. Теперь я точно просто так не уйду. После всего, что ты со мной сделала, ты просто обязана мне компенсировать моральный ущерб, – я ничего не поняла, подняла голову. Алдариэль улыбался. – Сколько их ещё осталось? Действуй.

– Вот этот… И вот… И спина ещё. Ты, может, ляжешь? Удобнее будет.

Он послушно лёг на спину, потом перевернулся на живот. Со спиной дело обстояло лучше, всего два, убрала быстро. Осмотрела длинные ноги, проверила руки, ликвидировала ещё четыре.

– Вот… Кажется, больше нет.

– Молодец! Извела всю мою боевую биографию и радуется. Как себя чувствуешь? Устала? Может, поспишь? Отложим на завтра?

Ни за что! Слабость есть, знобит, но не слишком, вполне терпимо. Не хочу я ничего откладывать. Мало ли, как оно всё завтра повернётся.

– Мне бы только в душ. И кофе. И переодеться.

– Я провожу.

Он оделся.

– Вот… Как теперь в этом идти?

Вся передняя часть брюк, на которую я сбросила шрам с груди, превратилась в большую дыру.

– Извини, я нечаянно…

– Арри… Что ты за человек? Я у тебя совета спрашиваю, а ты какие-то извинения выдумываешь. Пойдём уже, придержу как-то.

Выбравшись из душа, я сообразила, что про чистую одежду даже не вспомнила. Влезать в испачканную кровью пижаму, равно как и срочно стирать её, не хотелось. Завернулась в полотенце, авось никого не вынесет, пока добегу до комнаты.

Алдариэль уже ждал там. Кроме кофе на тумбочке расположились бутылка вина и два бокала.

– Решил, что нам сейчас не помешает. Подождёшь немного? Я быстро.

Я успела расчесаться, выбрать симпатичный комплект белья, задуматься, что бы такое надеть, чтобы получилось красиво снять, остановиться на блузке и свободной юбке. Алдар вернулся с ещё влажными волосами, быстро досушил их, высушил мои и разлил по бокалам вино. Казавшаяся уже невозможной атмосфера романтики потихоньку воцарялась в моей комнате.

Теперь Алдариэль первым раздел меня. Восхищения моей неземной красотой в его глазах не было, но и отвращения, которого я упрямо боялась, тоже. А потом я забыла обо всём. Таяла и плавилась в его руках, не могла надышаться неповторимым запахом кожи и сходила с ума от её вкуса, тонула в зелени глаз и взлетала к вершинам наслаждения, задыхалась от удовольствия и кричала от восторга, когда мир взорвался в высшей точке блаженства. И тихо млела от счастья, пристроив голову на его груди и слушая, как бьётся самое дорогое мне сердце, пока мы отдыхали. И снова парила в облаках страсти.

Алдариэль ушёл рано утром. Я смотрела, как он входит в свою комнату и вдруг поняла: за всю эту великолепную ночь Алдар меня ни разу не поцеловал.

Поспать удалось не больше двух часов. Удивительно, но чувствовала я себя отдохнувшей, бодрой и полной сил. От того, что впереди ещё целый свободный день, если Прощальная площадь не преподнесёт никаких сюрпризов, настроение поднялось и зависло где-то между «хорошо» и «отлично». До самого верха добраться мешали три вопроса: как пережить очередную вылазку Алдариэля на площадь, как мне теперь с ним себя вести и что это вчера было.

Принц вёл себя совершенно спокойно, ни малейшего намёка на ночные события. Только в сфере сжимал мою ладонь чуть крепче обычного.

Как всегда, мой ад приветливо распахнул ворота, стоило Огненному и Алдару исчезнуть с берега. Следом ушли дриады, они старались в эти дни побольше бывать в Лесу, напитывались его силой. Перед уходом Узиани с любопытством посмотрела на меня и сообщила:

– У тебя глаза цветочные, только печальные. Так бывает… – развить мысль ей не дала Алиани.

Гномы всем семейством расположились на траве и решали свои семейные проблемы. Ваади с Тайрином вели какой-то научный диспут, в лице профессора магии Водный, большой любитель всяких экспериментов и исследований, получил достойного собеседника. Я сидела у воды и пыталась избавиться от крутящегося в голове фильма ужасов с Алдариэлем в главной роли.

– Маррия грустная. Плохо.

Появления русалки я не заметила, а она похоже здесь давно, хвост успела сменить на ноги.

– Привет, Малка. Я не грустная, просто задумалась.

– Про мужчину? Хорошо! Тебе понравилось?

Э-э-э? У меня это на лбу написано?

– С чего ты взяла?

– Не понравилось?

– Малка, какое «не понравилось»? Почему ты вообще решила, что у меня…

– Понравилось! Хороший мужчина! Зачем думала? Очень хороший?

Нет, обсуждать с русалкой достоинства принца я точно не собиралась.

– Малка, я пойду, дела есть.

– Маррия хорошая! Подружка! Показать хочу.

Ой, нет! Только не сейчас. У меня собственное больное воображение такой показ устроило, что кошмаров из Малкиной памяти просто не выдержу.

– Давай, потом. Не могу я…

– Хорошо покажу! Не страшно! Ваади покажу! Ваади хороший! Смеётся! Маррия спрашивала. Я помню.

Ваади? Каким его помнит Малка?

– Давай.

Палуба корабля. Ваади, синие волосы растрёпаны, откинулся на борт и заливается смехом. Океан. Ваади балансирует на гребне волны и хохочет. Столик в ресторане. Ваади перебирает пальчики женской руки и улыбается так нежно, что сердце щемит. Городская улица. Та же женская рука убирает с щеки синюю прядь, Ваади ловит её губами. Опять океан, берег. Ваади, опёршись на руку, лежит на песке и смеётся. Корабль. Ваади прыгает с борта и тут же появляется, смеющийся и счастливый.

– Ваади хороший! Смеялся! Я помню.

А мне хотелось плакать. Что же ты наделала, русалка с хорошей памятью? Он любил тебя ту, давнюю, живую. Зачем ты обрекла его на себя сегодняшнюю? У вас могло быть несколько лет. Теперь есть века. Ты счастлива от этого? А он? Ему нужна была Маления. Нужна ли ему Малка? Что хуже: потерять навсегда или сотни лет обладать суррогатом? Вернётся ли когда-нибудь беззаботный и весёлый синеволосый парень? Нет, Малка, не стало мне веселее от твоих воспоминаний, лучше бы я их не видела.

– Хорошо показала? Не страшно?

Ещё как страшно!

– Хорошо, Малка, спасибо. Я пойду.

– Дела? Не надо дела. Мужчина есть! К нему иди! Хороший мужчина! Как Ваади. Ваади мой. Ваади хороший. Маррия хорошая!

Все мы хорошие, просто замечательные. Только почему нам всем так плохо?

Я ушла под деревья, подальше от русалки, от гномов, что-то объясняющих Водному. Не хотелось мне никого видеть, хотелось просто поплакать в гордом одиночестве. Разбавленном Тайриниэлем. Ему можно, он меня понимает, плакать не мешает. Просто обнял и ни слова не сказал, пока я не наревелась. Ушёл ненадолго и вернулся с двумя уже дымящимися сигаретами. Нужно себе, наконец, обычную зажигалку завести. И Тайриниэлю тоже. Это магически одарённым ничего не требуется, а мы с ним простые, нам достижения прогресса очень жизнь облегчили бы.

– Спрашивать ничего не будешь?

– А ты хочешь?

– Нет.

– Тогда не буду. Они ушли с площади, скоро вернутся. Приводи себя в порядок, Мари. Воды принести?

– Сама схожу. Не хватало ещё, чтобы в Озеро лез. Когда ты уже прекратишь…

– Ты озёрной хотела? А я Ваади попросить собирался…

– Тайрин! Ты… Ты… – от нахлынувшей нежности к горлу подкатил комок. – Спасибо, что ты есть.

– Это ты сейчас себя поблагодарила?

– Да ну тебя! Тайрин, а вы целуетесь?

Он несколько секунд медлил с ответом.

– Значит, всё-таки да. Ты решила или он позвал?

– Я. Правда, я, честное слово. Он ни причём.

– Совсем ни причём? Всё-всё сама? Может, ещё и сопротивлялся?

– Перестань. Я этого хотела. Только… обидно… немножко. Для меня это, как… А для Алдара просто секс. С не самой лучшей партнёршей.

– Тебя утешать или правду? Ты это знала, Мари. Другого не получится. Это всё, что он сможет дать. Отличный, запоминающийся, но всего лишь секс, ничего большего. Это не так мало для многих и это очень мало для тебя. В любом случае, у тебя была ваша ночь и она останется с тобой. А дальше – выбирай. Решишь прекратить, просто скажи ему, настаивать не станет. Решишь продолжать, принимай таким, какой есть, сама себя не настраивай на что-то ещё, потом больней будет. Несправедливо как-то получается, да? Ты меня спасала, а я тебя мучаю…

– Ты-то здесь причём? Не ты же в этом виноват… Тайрин, почему мы все такие… несовместимые? Зачем мы встречаемся с теми, с кем нельзя? Почему так?

– Не знаю. Недоработка в мироздании какая-то. У вас с этим проще? В твоём мире?

– Да нет, то же самое. Там своих преград хватает. Вроде бы, одни люди, а условностей столько, что нифига не легче. Религии, национальности, статус… Глупо, но это всё мешает быть вместе.

– Тебя так и не тянет туда?

– Нет. А я тебе уже так надоела?

– Дурочка, я боюсь, что ты уйдёшь. Кто тогда у меня останется?

– Узиани.

– Мало. Я жадный, вы мне обе нужны.

– А мне ты и… и… все. Да, вы все мне нужны.

– А больше всех Алдариэль. Мари, ты не сейчас в него влюбилась. Слишком это всё у тебя глубоко и слишком по-настоящему. В твоём сне был он, – Тайриниэль не спрашивал, просто констатировал факт, простую истину и, кажется, понятую не сейчас.

– Тайрин, он меня поцелует?

– Нет, Мари.

День прошёл по накатанной дорожке. Алдариэль практиковался, я смотрела. Мысли прыгали, путались, ни к какому решению не приводили. Радовало только одно, такого, как у Ваади с Малкой между нами произойти не может, даже лёгкая влюблённость Алдару не грозит. Так что моё исчезновение, а в том, что рано или поздно мне придётся исчезнуть из его жизни, я не сомневалась, какого-либо урона ему не нанесёт. Может, и вовсе не заметит этого.

За своими переживаниями и треволнениями я совершенно забыла, что вечером встречаюсь с Каиндебом. Хорошо, остальные не страдали подобным склерозом. Неизвестно, как отреагировал бы кинозависимый вампир на мою неявку.

Алдариэлю перспектива этой встречи основательно испортила настроение. За нашими сборами он наблюдал с таким мрачным видом, что я еле удерживалась от глупой счастливой улыбки. Кто бы, включая меня саму, что ни говорил, но Алдар за меня волновался. А знать причины этого волнения мне вовсе не хотелось. А он и провожать нас вышел, и снова сжимал руку крепко, но осторожно. И на… А, нет, на Грома меня Фаарр закинул, я и охнуть не успела. Только когда келпи рванул с места, до меня дошло, что принц остался на берегу. Один.

– Фаарр! Алдар!

– Нормально всё, в Лес пойдёт, к своим. Мар, куда ты опять сползаешь?

Откуда я знаю куда? Куда придётся! В Лес, это ладно, там дриады. Там дриады? Мамочки! Да что же это такое? То русалки, то дриады… Ольховская, засунь свою ревность… куда-нибудь. Он не твоя собственность. У тебя вон впереди долгий вечер в неприятной компании, об этом думать надо, а не…

– Мар, что же ты сегодня такая неусидчивая? Чего тебя так перекашивает?

Меня не только перекашивало, меня ещё и переклинивало и… Теперь ещё и мутило… Зачем я вниз посмотрела?

В Лежболе шёл дождь. Струйки воды, аккуратно оббегающие прохожих, выглядели забавно. Мне Огненный тоже организовал такой невидимый зонтик. Кафе на Третьей Медвежьей сегодня было переполнено. Каиндеб уже сидел на прежнем месте.

– Ты пунктуальна, зверушка, редкая черта для женщин. Что будешь? Как прошлый раз?

– «Осенний дождь» и «Прыжок барса», – Младшие были уверены, что соглашаться на выбранные вампиром десерты ни в коем случае нельзя, в них могло оказаться подмешано что угодно, я уверяла, что всё равно есть ничего не собираюсь, просто не смогу, но переспорить их не сумела, и Фаарр вновь подсказывал мне названия пирожных и напитков, руководствуясь лишь ему известными принципами.

– Буду соответствовать погоде. «Осенний дождь» и, пожалуй, «Прыжок барса».

– Как будет угодно.

Один в один повторилась процедура заказа, флакон с кровью отправился на кухню.

– А скажи мне, милочка, чем таким интересным ты в столбики кинула?

Кстати, чуть не забыла.

– Спасибо за поддержку, Каиндеб, очень своевременно. И первый, и второй раз.

– Мелочи, не стоит благодарности. Но вышло эффектно, согласись, – согласилась, тем более что, действительно, эффектно и эффективно. – Так что, насчёт, столбиков?

– Техническая сторона.

– Ответ за ответ. Устроит?

– Соглашайся, Мар. Честно ответишь, что не знаешь, как это называется и добавишь что-то из своего мира.

– Устроит. Не знаю, как называется это здесь, я называю «прямой наводкой».

– О, зверушка знакома с военной терминологией?

За спиной что-то громко звякнуло. Я оглянулась: совершенно круглый толстячок за соседним столиком поднимал с пола упавшую ложечку. Повернулась к Каиндебу.

– Надеюсь, нас не слышат?

– Естественно, если мешает шум, могу и его убрать. Но тогда исчезнет сама атмосфера и посещение этого места потеряет всяческий смысл. Ты не ответила.

– Немного. Были знакомые, ещё в своём мире. Атмосферу можно оставить.

– Мар, твоя очередь, спроси про договор.

– Мой вопрос. Условия договора с Мориндой.

– Элементарно, могла бы догадаться. Мы помогаем ей отогнать человеческое стадо, она отдаёт нам Аршанс. Мы свою часть выполнили, она нет. Что ты сделала с клоуном в рясе?

– Ещё что-нибудь из своего мира, Мар. Потом про эльфов.

– Опять не знаю здешних. В моём исполнении это «утюг» и «бейсбольная бита». Почему вампиры не трогают эльфов?

– Потому что я им запретил. Откуда у тебя магия?

– Понятия не имею, здесь появилась. Из-за чего запрет?

– Я забочусь о своих подданных. Что за странный оттенок у тебя в крови?

– Вот же сволочь! Мар, реагируй спокойно. Ты не знаешь. Конкретизируй про эльфов.

– Это-то мне откуда знать? Я её не пробовала. Почему вампирам нельзя эльфийскую кровь? Кроме княжеского запрета.

– Молодец, зверушка! – опять звяканье за спиной, какой-то неуклюжий сосед нам достался. – Быстро учишься. Она – наркотик, яд. Мгновенное привыкание, полная зависимость, увеличение дозы, бах и приходит конец. Твоим игрушкам повезло. Почему ты не обращаешься ко мне напрямую, всё время обтекаемые формулировки?

– Не понял. Мар, ты понимаешь?

Я моргнула Фаарру, что да. Это как раз просто, только не думала, что вампир внимание обратит на мои словесные экзерсисы.

– Не могу решить, как обращаться. На «ты» или на «Вы». На «ты» – неудобно, на «вы» – не хочется.

Каиндеб смеялся долго и демонстративно, утирая несуществующие слёзы.

– Воистину неразрешимая дилемма. Есть этикет, а я правитель, но требовать его соблюдения не стану, весьма интересно, что сама изберёшь. Ну, довольно о делах. Не для того встречались. Так почему тебе не нравится «Титаник»?

В меню этого вечера были мелодрамы.

В разгар обсуждения «Грозового перевала» занервничал Огненный. Я осторожно проследила направление его взгляда. За столиком слева от нас давно скучал высокий мужчина, он уже сидел там, когда мы пришли, судя по шикарной розе, лежащей на столе, ждал подругу. Сейчас к нему подсаживались два тинэйджера самого разухабистого вида. Что-то в мужчине было знакомое. Подозрительно знакомое. Вот просто очень!

– Мар, сейчас Бира прибежит, не дёргайся, не обращай внимания.

Спасибо, Фаарр, успокоил! Теперь я точно задёргалась. Что происходит?

– Нет, зверушка, не могу согласиться, один эпизод с…

На резкий шум за спиной я обернулась. Вся. Вместе со стулом. Не смогла победить напряжение от ожидания неведомых неприятностей. В кафе не вошла, ворвалась злющая Са-Бира. Чуть ли не бегом пронеслась через зал, нас проигнорировала, подлетела к юным охламонам, зацепила одного за локоть, второго за ухо и поволокла к выходу.

– Всё, Мар, отбой, расслабься. Бира на работе.

Я, срочно убедив себя, что на нас свет клином не сошёлся у пантеры полно своих дел, расслабилась, как рекомендовал Огненный. Почти расслабилась. Этот мужчина… Так, всё. Не сейчас. У меня на повестке дня – проблемы межмирового кинематографа и отвлекаться от них нельзя, даже если толстяк очередной раз добывает из-под стола свою несчастную ложку.

– А как тебе «Непристойное предложение»?

– Давно смотрела, плохо помню.

– Значит, не впечатлило. Впрочем, меня тоже не слишком. А моё предложение, зверушка, тебя должно впечатлить. Не надо сразу отодвигаться, у меня всё пристойно, весьма и весьма. Могу подкинуть ещё три игрушки, у меня на складе завалялись. Проблем от них больше, чем пользы. Своих к ним я подпустить не могу. А ну как не удержится кто? Приходится корм отправлять их кормить, чтобы от голода не кончились. Смешно звучит: корм кормит! Согласна? – никогда не была поклонницей чёрного юмора, но кривую улыбку из себя выжала, других вариантов не предполагалось. – Эта идиотка Моринда наговорила чего попало, мне же теперь сплошные неудобства. Их только в Озеро скинуть можно, а нам туда хода нет.

– Мар, спокойно, спокойно, вот, молодец.

– Выбросили бы на улицу.

– Ещё чего. Я в них такие инвестиции вбухал, а ты говоришь выбросить.

– Продать?

– Так не дают нормальной цены! А торговать себе в убыток, это, знаешь ли, совсем плохой бизнес.

– А содержать все эти годы?

– Вот я и говорю, цена должна покрыть содержание, но никто её не даёт. Нерентабельный товар.

– Откуда они, вообще, взялись?

– Так кармаги же! Когда я сюда попал, они тут на лошадях ездили. Можешь себе представить? На лошадях! Про автомобили слыхом не слыхивали. Совершенно отсталый мир. Кинематограф отвратительный, машин нет. А мне без них скучно. Привык, понимаешь ли, когда они везде. Пришлось самому. Всё всегда приходится самому. Наволокли технарей всяких, и человечьих, и перевёртышей, и недомерков. Не могут! Ничего не могут! Такого наворотили, я увидел, чуть от смеха не лопнул. Так ещё и денег захотели. Представляешь себе эту наглость? Требовать денег за невыполненную работу? Они бы ещё профсоюз организовали, амёбы безмозглые. Пришлось среди длинноухих искать, кто в технике шарит. Мои месяц рыскали, кое-как насобирали. У твоих игрушек чего не отнять, так это, что понятливые они. Весьма понятливые. Слепили, как заказывал. И чем заливать его подобрали. У них тут, зверушка, нефти нет. Представляешь? Мир без нефти! Как можно вести большой бизнес без нефти?

– А кармаги – плохой бизнес?

– Нормальный, но скучный. Я же в них монополист. Всё производство моё. Никакой конкуренции, а без неё тоска.

– Киностудию завести для развлечения – не вариант?

– Две. У меня две киностудии, в Крахлете и в Кастании. А толку? Сценаристов нет, режиссёров нет, актёров нет, сплошная посредственность.

– А наши переснять?

– Зверушка, ты меня обижаешь. Никогда Каиндеб не занимался плагиатом. Я уважаю авторские права. Так берёшь или нет?

– Цена?

– Обычная. Капля крови. За каждого.

– Мар!

– Дорого. Две за всех.

– Три. И один ответ.

– Идёт. Игрушки завтра, ответ сразу.

– По рукам. Спрашивай.

– Зачем моя кровь?

– Я ждал, что раньше спросишь. Я её не понимаю. А я не люблю чего-то не понимать.

Наделив три моих пальца зелёными украшениями, Каиндеб откланялся.

– Две недели, Мария Ольховская, не забудь.

Высокий мужчина скучающе смотрел в окно, его подруга так и не появилась.

Са-Биры на условленном месте не было. Аборигены Лежбола вели себя не так, как два часа назад. В человеческом обличье остались редкие единицы, основная масса носилась на четырёх лапах и рычала. Пантера спрыгнула откуда-то сверху, боднула Фаарра в бедро и бодро потрусила вдоль по улице.

– Мар, у нас небольшая накладка. Я тебя сейчас невидимкой прикрою, мою руку не отпускаешь, молчишь и стараешься ни на что не наткнуться. Топаем к Бире в гости.

***

– Я на Тайрина злился в первые дни. Не понимал его отношения. Как на руках носил, ухаживал, не подпускал к тебе. Были бы вы любовниками, это было бы понятно, но видел же, что это не так. Мне казалось, он тобой Амарриэлли заменил для себя, даже имя её отдал. Из-за имени сложнее всего было. Он к тебе обращается, а я жду, что она сейчас появится. Уже вашу историю знал, и как ты его вытащила, и как от Озера отталкивала, всё равно не понимал. Чем больше наблюдал за вами, тем сильнее не понимал.

– И сейчас не понимаешь?

– Как тебе сказать? То, что замену ей он в тебе не ищет, видно, это что-то другое. Между вами какая-то невероятная связь. Чтобы два совершенно чужих друг другу существа стали настолько близки, нескольких месяцев недостаточно. Нужно или сильное чувство, или годы знакомства. У вас не было ни того, ни другого. Тем не менее, это так. И вот этого я до конца понять не могу. Что вас связывает?

– Не знаю. Всё сразу, наверное. Он был первый эльф, которого я увидела, способности на нём открылись. И потом всё это, когда мы про Чёрную Невесту придумали… Тайрин же больше других рисковал, у него защиты совсем никакой не было, а он шёл и… Ты сам знаешь.

– Может быть это тоже сыграло свою роль, но далеко не главную. В любом случае, это с твоей стороны. А с его?

– Не знаю. На это только он мог бы ответить. Вы с ним близко дружили?

– Не очень. Возраст примерно равный, интересы разные, круг общения, соответственно, тоже. Я с ним, в основном, из-за книг встречался или обсудить что-то, а дружил с Огоньком и Шерином. Сближаться мы начали, когда я Амарриэлли увидел, но до настоящей дружбы тогда не дошло, времени не хватило.