Читать книгу Сказ о трех веселых девчонках - Ирина Безуглая - Страница 7

Ранним утром их разбудил громкий гудок парохода, звяканье цепей, гортанные голоса, кричавшие, наверное, по-турецки какие-то важные указания. Они поняли, что чуть было не проспали Стамбул, а хотели выйти первыми. Они вскочили, пригладили волосы, натянули бейсболки, надели кроссовки и стали пробираться к выходу. Они вышли, как и вошли, через грузовой люк, минуя камбуз. Скатившись, как циркачи, с трапа, стоящего почти вертикально, они спрыгнули на турецкую землю. Здесь было тепло и солнечно.

Девчонки прошмыгнули мимо полицейских машин и каких-то важных начальников в военной форме, стремясь поскорее уйти подальше от порта. Но все начальники и полицейские смотрели куда-то вверх, то ли на мачту, где развевался российский флаг, то ли просто на голубое небо, радуясь хорошему деньку.

Стамбульский порт оказался чуть ли не в центре города, почти напротив большого базара, куда уже направлялось много народу. Шли целыми семьями, было много иностранных туристов, чьи автобусы стояли вдоль набережной.

Критически оглядев себя и подругу, Чепуха решила.

– Так, идем на рынок. Надо купить что-нибудь из одежды, что-нибудь новенькое и чистое, а то мы как две замарашки, прямо на бомжей похожи.

– Ты что? – ужасом возразила Смехота. – Будешь тратить деньги на какие-то шмотки? У нас впереди целое кругосветное путешествие, на него уйму денег надо, а ты…

– Вообще-то, шмотки, как ты выражаешься, мне до них всегда было фиолетово, но сейчас это важно – иметь приличный вид. Не забывай, путешествуем мы нелегально. – Это слово Чепуха произнесла по слогам, придавая особую значимость. – Мы должны как можно меньше привлекать к себе внимание, а то гляди, полиция подойдет и спросит нас, чумазых, кто мы, откуда, где родители. Ну, ты знаешь, все эти проверки.

– Да знаю, конечно, – пришлось согласиться Смехоте. – Ладно, пойдем, купим себе новье. Только истратим не больше 10 евро на нос. Нам еще поесть надо, да и в баню хорошо бы сходить.

– Идея! Молодца, Смехота. Пойдем в эти знаменитые турецкие бани. Как они называются, не сауна, не парная, а…?

– Хамам, – сказала без запинки Смехота. – Кстати, там и переоденемся. Ладно, топаем на рынок, а правильнее – базар. Ты знаешь, что само слово «базар» турецкого происхождения. У нас много в русском языке турецких слов. Вот еще, например…

– Потом, потом расскажешь, давай сначала дела важные сделаем, – перебила Чепуха и подтолкнула Смехоту к переходу через большую дорогу, заполненную машинами. Как раз загорелся зеленый свет, они перешли на другую сторону и направились в сторону торговых рядов.

На турецком базаре, вместо того, чтобы быстро купить майки, джинсы и легкие курточки – ветровки, они надолго застряли в кондитерских рядах. Здесь оказалось слишком много соблазнов. Во-первых, знаменитые турецкие сладости. Их было видимо – невидимо: уйма сортов халвы, нуги, пахлавы, шербетов, мармеладов и множество плотных ореховых брикетиков облитых сахаром, шоколадом или медом. Веселые турецкие парни охотно давали пробовать свой товар двум молодым красивым иностранкам, да еще русским. Продегустировав бесплатно вкусной всякой всячины, они купили на двоих не менее семи видов сладкой продукции, на что ушли почти 10 евро. Очень захотелось пить. Пришлось потратиться на соки, воду и кока-колу. Потом они продолжали с удовольствием шататься по базару. Голова кружилась от ароматов фруктов, пряных запахов зелени и специй, аппетитных дымков над мангалами, где жарились цыплята, кебабы и шашлыки. Захотелось есть. И здесь выбор тоже был велик. Долго спорили, что взять: пирог с сыром, зеленью, мясом или просто попросить настругать бастурмы; а может, заказать кусок курицы с золотистой корочкой; а еще лучше, впервые попробовать только что выловленную рыбу, зажаренную на углях? Тут Чепуха некстати напомнила о строгой экономии и выдвинула формулу: купить что-нибудь подешевле и посытнее. Взяли по порции люля-кебабов, быстро съели. Оказалось мало, взяли еще две шпажки шашлыка. После этого, сытые и довольные, направились, наконец, к длинной вещевой галерее, куда, собственно, и собирались пойти сразу. Девчонки с трудом продвигались между рядами плотно висящих и лежащих маек, брюк, юбок, платьев, халатов, купальников, летних курток и т. д. Приходилось только изумляться обилию и разнообразию товара. Им, воспитанницам детских домов, крайне редко имевших даже карманные деньги, сейчас вдруг представилась возможность выбрать и купить себе одежду. Они не спеша принялись разглядывать товары, пирамиды текстильных изделий, горы джинсов, стройные батальоны курток. Чепуха не проявляла активного интереса к обсуждению фасона того или иного изделия, орнамента, цвета и т. д. Зато Смехота оказалась весьма сведущей в этих вопросах. Она знала все актуальные бренды, модные принты, отличие винтажного стиля от прет-а-порте и пр. Светка критически разглядывала швы, пуговицы, карманы, кнопки, мяла материал и выносила окончательный вердикт о качестве. «Это можно брать», – изрекала она.

– Гэ-зэ-эмчик возьми, – строго сказала Чепуха, услышав очередной раз «модный приговор» Смехоты.

– А что это? – Светка с любопытством уставилась на спокойное лицо подруги.

– Губы закатывающий механизм. Поняла? Принцип тот же, что и раньше: тратим на одежду минимум. У нас впереди кругосветка.

– Светка, Светка, помни всегда, у тебя впереди кругосветка, – назидательным тоном, подражая Чепухе, сказала Смехота и тут же засмеялась.

Смех с удовольствием подхватили продавцы, в основном, молодые турецкие парни. Они и без того были веселые и разговорчивые, а услышав смех красивой рыжей девушки с яркими голубыми глазами, стали зазывать ее к своему лотку, азартно перекрикивая друг друга. Многие из них кричали по-русски: «Давай, давай, покупай, красавица. Иди, иди сюда, иди ко мне». Светка смеялась в ответ, заулыбалась и Чепуха. Они останавливались то там, то тут, перебирали купальники, майки и джинсы, спрашивали цену, которую им тут же здорово снижали, почти наполовину. Никогда прежде девчонки не имели опыта торговаться на базаре. Они быстро вошли во вкус, им это понравилось. Было похоже на веселую игру. Полный восторг вызвал продавец – молодой атлетически сложенный парень. На зависть соседям, ему удалось шутками – прибаутками, напевая и рассыпая комплименты, удержать покупательниц. Он быстро сторговался с девчонками и вручил им по паре кофточек, маек, купальников и топиков, взяв с них не в два, а в три раза дешевле, чем было указано на ценниках. После того он еще угостил красавиц крепким чаем. Похожая выгодная сделка произошла и у другого прилавка. Две пары отличных модных светло-голубых джинсов молодой турок, восхищенно щелкая языком, «застряв» взглядом на золотых прядях и голубых глазах Смехоты, вообще отдал им почти даром под одобрительные возгласы таких же молодых продавцов соседних секций. Вдобавок, каждая получила еще в подарок тонкий красивый шарфик.

– Нет, недаром наши россияне шастают сюда столько лет подряд. Здесь классно, – сделала окончательный вывод Чепуха, когда они протискивались сквозь торговые улочки к выходу из базара.

Город Стамбул обеим москвичкам нравился все больше. Едва выбравшись из субботней толпы, заполнившей не только сам рынок, но и вокруг него, девчонки пошли дальше, ориентируясь на синие купола, которые казались совсем рядом. В туристическом проспекте, который они прихватили с собой вместе с картами, было указано, что надо обязательно посетить хотя бы две достопримечательности – собор Святой Софии и Голубую мечеть. Сооружения, судя по карте, находились рядом, напротив друг друга. Девчонки последовали совету путеводителя и посетили оба храма. В Софии они долго стояли у фресок с ликами Христа и Богородицы, чудом сохранившимися после завоевания Константинополя османским воинством, когда уничтожались все христианские символы. Голубая мечеть поразила их своими размерами и огромным молельным ковром, куда можно было ступить только правоверному мусульманину и то без обуви. Они вышли на площадь, которая тоже в этот воскресный день была заполнена гуляющим народом. И здесь они подверглись новому испытанию из разряда «купить – не купить». Дело в том, что по площади ходили уличные торговцы и продавали турецкие музыкальные инструменты: маленькие барабанчики, флейты, трещотки. Стоили они дороже, чем джинсы, например. И все-таки, Чепуха, которая взяла на себя роль въедливого бухгалтера, согласилась купить две турецкие свистульки. В свое оправдание непредусмотренным тратам, она сказала:

«Знаешь, нам эти штуковины пригодятся, если мы потеряемся, или в опасности будем. Сразу или ты мне, или я тебе будем сигналы бедствия подавать. Давай попробуем».

Несмотря на множество лавочек в сквере рядом с соборами, ни одного свободного места не было. Они уселись на край бордюра, окаймлявший большущий кустарник с розами, и стали пробовать подавать музыкальные сигналы на своих инструментах. Они дули изо всех сил, но ничего не получалось, возможно еще и потому, что они все время хохотали. Но потом получилось. И Чепуха выдула что-то типа «Спартак – чемпион, тра-та-та-та-та», а Смехота на своей свистульке вполне узнаваемо проиграла футбольное приветствие «оле, оле, оле, оле, оле…».

– Здорово! – одобрила Чепуха. – Вот, попадем где-нибудь на футбольный матч и будем свистеть за нашу команду.

– За какую, за «нашу»? Я – не болельщик, в футболе ничего не смыслю.

– А я, признаюсь тебе, фанат «Наполи». Смотрю по телику, не пропускаю ни одной игры.

– Алекс, ты полный крутяк. Мало того, что географию с историей знаешь, креативить умеешь по всякому, да еще ты – «тифози», кто бы подумал! Я просто тащусь от тебя.

– Зато ты-полиглот, завидую, – сказала Чепуха, щедро отдавая первенство подруге.

А уже через минуту ей пришлось еще раз признать превосходство Смехоты. Дело в том, что Светка достала из своего рюкзачка блокнот и карандаш и стала быстро делать зарисовки персонажей, чем-то заинтересовавших ее. Чепуха едва успевала взглянуть на один заполненный листок с наброском фигуры продавца свистулек, как Светка уже принималась рисовать толстую турчанку с таким же габаритным мужем и целым выводком ребятишек, семенящих по обеим сторонам. Дальше на блокнотном листе появился молодой турок в костюме янычара. Он остановился совсем рядом, и Светка успела нанести не только черты лица, но и некоторые детали костюма. Парень был чем-то расстроен. Он хмурил брови, поправлял нервно ятаган висевший с боку и то и дело смотрел на часы. А потом заулыбался и пошел навстречу девушки тоже в национальном наряде. Они взялись за руки и быстро – быстро, почти бегом, удалились из виду. Но Светка успела и девушку схватить на карандаш.

– Светик, снимаю шляпу, мой респект, – торжественно произнесла Чепуха и чуть сдвинула к затылку бейсболку. – Ты-гений, оказывается, а сразу не скажешь. Какие академии закончили, мадам? Или опять по самоучителю?

Светка рассмеялась.

– Скажешь, тоже, академии. Самоучка сто процентная. Помнишь, такие альбомы были, где одни рисунки, контур только дан какого-нибудь персонажа сказочного или из мультика. Их надо было раскрашивать. Мне очень хотелось, но ни цветных карандашей, ни красок тетка мне так и не купила, жадина. Был один простой. А рисовать очень хотелось, как и всем детям. Вот я и стала эти контуры копировать. А что еще делать? Меня на целый день запирали одну в хате деревенской, ни телевизора, ни приемника. Я сама и читать научилась задолго до школы. Валялись там для розжига печки несколько книжек. Я их из корзины вытащила и стала читать – перечитывать. Вот такая у меня житуха была.

– А ты пейзажи можешь рисовать? Ну море, скажем, лес, горы?

– Нет, – вздохнула Светка. – К сожалению, не могу. Такие картины маслом надо, а я вообще маслом не умею. Я только карандашом, и только людей, портреты, да и то они у меня выходят скорее как шаржи. Ты ведь понимаешь, я сразу смешное в человеке вижу.

– Понятно, сестренка. Стало быть, свой портрет я тебе не заказываю, а то исказишь мои прекрасные черты до неузнаваемости, сделаешь из меня пародию.

– Нет, что ты, Чепуха, ты такая красивая, из тебя шарж не получится, – серьезно сказала Светка.

– Ну и за то, спасибо. Ладно, стенд ап и летс го, как на вашем английском говорится. Пока все идет путем. Двигаем отсюда. Пора помыться, переодеться, привести себя в порядок.

И они двинулись. Еще по пути из порта, они не раз встречали стрелку с надписью «Хамам». И сейчас, свернув с площади в парк, прошли улицу, а потом в первом же переулке, снова увидели знакомый указатель.

Они открыли дверь и тут же почувствовали приятные запахи дерева, мыла, ароматного чая. За столиком при входе сидела пожилая турчанка в длинном цветастом не то платье, не то халате и в таком же цветастом платке на голове. Она приветливо улыбнулась, взяла деньги, выдала полотенце, мыло и мочалки, и пошла сопроводить девчонок до раздевалки.

Женщина быстро что-то говорила, вставляя в свою речь русские слова. Уловив удивление гостей, турчанка объяснила, что в хамам ходят только сами турки, а из иностранцев чаще всего туристы из России, иногда немцы, а англичане с французами никогда. Вот она и научилась немного говорить на русском.

В парной никого не было. Турчанка объяснила, что много народа будет после базара, послеобеденного сна, а больше всего к вечеру. Девчонки с удовольствием залезли на каменный подиум посередине парилки. Они лежали на спине и разглядывали на потолке чуть треснувшую керамику, старясь обнаружить в расползающихся трещинах рисунок животного, лицо человека или какое-нибудь страшилище. Потом терли себя не очень жесткими мочалками, обливались водой из медных маленьких тарелочек, помыли хорошенько волосы и снова улеглись на теплые камни. В парилку вошла хозяйка. Она показала фотографию, где на этих же камнях лежали тела в облаке мыльной пены. Тыча палец в снимок, она повторяла: «Это – очень хорошо, хорошо, понимаешь? Красивая будешь, чистая, хорошо. Даешь три доллара, и я делаю хорошо». Она так пристала, что было неудобно отказать пожилой женщине. Девчонки согласились. Банщица быстро приготовила мешок с мыльной пеной и, размахнувшись, стала бить им по спинам и бокам клиенток. Это было очень щекотно и смешно. Бедная старая турчанка! Она не подозревала о последствиях. Из-под мыльной пены раздался смех такой заливистый, какого она ни разу за свою долгую жизнь в Турции на службе в бане не слышала. Конечно, начала смеяться Светка, а к ней тут же присоединилась Чепуха. Смыв пену с глаз и лица, открыв рты, они продолжали весело хохотать. Смех в пустой и гулкой бане усиливался многократно. Банщица, схватившись за бока, стала хохотать вместе с ними. Из маленькой незаметной дверцы высунулся какой-то молодой парень, постоял минутку, недоуменно глядя на смеющихся девчонок и женщину, а потом и сам стал смеяться. В парилке все беззаботно и весело хохотали, как будто знали друг друга сто лет. Турчанка сквозь смех пояснила: «Сын мой, это сын мой, Керим звать». Не переставая смеяться, она показала на пальцах: «У меня еще три, понимаешь у меня 4 сына и три дочки. Две в Анталии живут. Свой муж имеют дом, дети. Понимаешь?».