Читать книгу Влюбиться в собственного мужа - Ирина Бганцева - Страница 3

Алена заметно волновалась. Выставка картин с аукционом должна пройти на высоте. Это не первое подобное мероприятие, которое Алена организует и проводит в своем городе. Но впервые она взялась за мамину коллекцию ее собственных работ, достаточно долго украшавших загородный дом и квартиру, или просто хранившихся в мастерской.

Мама писала картины на заказ. И это хорошо оплачивалось. Давала уроки живописи детям влиятельных людей города. Бывало, что летом у нее гостили девушки, которые брали уроки в «полевых условиях» – вместе с мамой делали эскизы прямо на природе.

Но всех подобных заработков хватало на текущие нужды. А сейчас в серьезном ремонте нуждался дом. Впрочем, маму это беспокоило не больше, чем ее мечта о паломнической поездке в Иерусалим – хорошо бы, но можно и потом. Если же все пройдет по плану, то легко будет осуществить и то, и другое.

«Выставка работ современного мастера живописи Татьяны Николаевой» – так было написано на афише и в рекламных буклетах, которые получили лично в руки потенциальные покупатели, – собрала много народа. Алена была хорошо знакома с маркетингом. Пиар-компании ей всегда удавалось проводить успешно.

Практически все городские СМИ воспользовались приглашением и дали бесплатные анонсы – уж слишком хорош был информационный повод. Художница стала модной в течение короткого времени. «Ее работы искрение и чистые, от них словно веет теплом родного дома, запахом молока и вишневого пирога» – это осталось в пресс-релизе, несмотря на протест мамы.

Сегодня все шло просто идеально. Лучшая в городе галерея с залом для аукциона. Все картины расставлены так, что лучше не бывает. Вся городская элита уже поприветствовала художницу и неторопливо перемещалась по залу, рассматривая работы.

Были у всех на виду помощницы Алены, как и она сама, в строгих костюмах с белой блузой – принятый в их фирме дресс-код – с готовностью ответить на любые вопросы. Только автор работ как-то не очень понятно себя ведет.

– Мама, ты действительно не можешь остаться? Достаточно только твоего присутствия.

Алена не могла поверить, что мама собирается сбежать практически в самом начале мероприятия!

– Прости, моя девочка, я очень благодарна тебе за все хлопоты. Только чувствую я себя неважно – снова разыгралась мигрень. Я уверена, что у кого-то еще возникнут вопросы, кто-то просто захочет поговорить с автором. А я сегодня совсем не готова к общению.

– Таблетку?

– Я выпила. Но мне нужен покой.

Макияж матери плохо скрывал бледность ее лица и наметившиеся темные круги под глазами. Она немного сутулилась и кутала плечи в палантин, как всегда во время мигрени. Алена смогла подавить приступ гнева и разочарования.

– Хорошо. Борис отвезет тебя.

Татьяна Максимовна расправила плечи и выпрямила спину. Худощавая и высокая, в темно-синем платье в пол с нежно-розовым палантином она прошла к выходу из галереи, опираясь на руку Бориса.

Алена была раздражена и раздосадована. Сколько приложено усилий для устроения этой выставки и аукциона! Понятно, что и без автора все это состоится. Но с нею было больше уверенности в удачных продажах. Деньги же матери очень нужны!

Пусть путешествие и можно отложить. А вот дом все-таки ждать уже не может! Доходы самой Алены еще слишком скромны. Борис вложил свои деньги в бизнес, прибыль от которого лишь намечена в перспективе. Да и не совсем удобно у него брать даже взаймы. Он пока еще не жених – предложение не сделал.

Размышления Алены прервал взволнованный красивый молодой человек в темном дорогом костюме и белоснежной рубашке с галстуком, на зажиме которого поблескивали камни. Когда он взмахнул рукой, чтобы поправить темно-русые, слишком ухоженные волосы, то Алена заметила, как блеснули камни и на его запонках. «Неужели бриллианты?» – мелькнула мысль. А взгляд невольно упал на безупречно чистые идеальные ботинки незнакомца.

– Почему эта картина называется «Суррогатная мать»? – наконец она услышала и его вопрос, но с ответом задержалась. – Мне сказали, что вы устроили эту выставку, а автора этих картин уже тут нет. Но если вы не знаете истории этой картины, то я хотел бы встретиться с … – он бросил взгляд на рекламный буклет выставки, – …Татьяной Николаевой.

– Добрый вечер, – выходя из какого-то странного оцепенения, наконец-то произнесла Алена.

И продолжила уже бодрее:

– Картина названа так, потому что на ней изображена суррогатная мать.

– Да, это следует из названия. Но почему «суррогатная»? Чем она отличается от обычной беременной женщины?

– Вы же видите, как напряжено ее лицо, как рука лежит на животе? – Алена сочиняла на ходу. – Не расслабленно и умиротворенно, а как будто пытается защитить еще не рожденное дитя. Возможно, когда она согласилась стать суррогатной матерью, то и не предполагала, какие чувства ее посетят во время беременности. Возможно, что она передумала отдавать ребенка. Но обстоятельства, договор и прочая – все против нее.

– Да, я вижу. Спасибо.

Он замолчал. И как будто забыл о существовании Алены, погрузившись в созерцание этой картины.

Как странно! Молодого мужчину заинтересовала такая немужская тема. Обычно представители сильного пола из меценатов предпочитали покупать или получать в дар картины с пейзажами, с сельскими темами, рекой, рыбалкой, садом, натюрмортами, наконец.

Ну а если женский образ, то русской красавицы, коих тоже любила изображать мать и у пруда, и на сенокосе, и в хороводе, и у берез, и на скамейке с книгой. А тут – беременная. Да еще суррогатная.

Алена не любила эту картину и истории ее создания не знала. Мать написала ее давно, хранила в своей мастерской. А перед выставкой сняла ее со стены и сказала, что готова с ней расстаться.

Алена снова увидела странного незнакомца на аукционе. И она не сомневалась, какой именно лот его интересует. «Суррогатная мать» была куплена им за весьма приличную сумму. Да и в целом вся эта «авантюра», как мама не переставала называть выставку с аукционом, принесла весьма приятный результат.

Точной суммы чистой прибыли Алена пока не знала, но по предварительным подсчетам и на ремонт, и даже на поездку мамы в Иерусалим должно было хватить.

На следующий день в хорошем настроении она вышла из бухгалтерии своей фирмы и столкнулась с покупателем «Суррогатной матери».

– Добрый день! Рад вас снова видеть. И надеюсь на вашу помощь. Я все-таки хотел бы встретиться с Татьяной Николаевой.

Алену удивило, как быстро мама согласилась на встречу с этим странным незнакомцем. Зато возникли проблемы с Борисом.

– Кто он?

Алена не была готова к сцене ревности и только с досадой махнула рукой.

– Прекрати, Борис, это смешно!

– Я видел, как он на тебя смотрел!

– Взволнованно, – она пыталась улыбнуться, – это мамин поклонник, а не мой! Он купил картину на аукционе. А теперь хочет познакомиться с автором. Я поеду с ним к маме. Но если хочешь, мы можем поехать вместе.

– Да. Я поеду с тобой. Иначе умру от ревности.

Загородный дом Николаевых стоял на самом краю поселка. Прямо – луг, справа – лес, позади – река. Отец Алены купил этот дом незадолго до своей гибели: с его машиной столкнулся грузовик. Отец умер сразу, а двухлетняя Алена перенесла три операции и только после них появилась надежда, что она сможет ходить.

В швейцарской клинике девочка прошла курс реабилитации и сделала первые шаги после той страшной аварии. Мама всегда была рядом. Замуж она больше не вышла, несмотря на то, что поклонников было много.

Ее дом осаждали и коллеги-художники, и ценители искусства. Дорогие подарки, цветы корзинами. Мама все принимала с благодарностью. Со всеми она сумела построить прекрасные дружеские отношения. А предпочтение не отдала никому.

Очень дорогая машина молодого поклонника таланта художницы остановилась у дома с черепичной крышей. Татьяна Максимовна появилась в винтажном белом платье а-ля 20-е годы прошлого столетия. Прическа под стать – вьющиеся русые волосы до плеч перехвачены лентой с шелковым цветком.

Алена всегда восхищалась умению матери одеваться с тонким вкусом и некоторой эпатажностью, которая естественно гармонировала с ее природной красотой. Сегодня она выглядела как модель с обложки журнала. И кто бы мог подумать, что ей уже пятьдесят!

После приветствий хозяйка лучезарно улыбнулась и пригласила в дом. Алена сразу узнала любимый запах вишневого пирога и травяного чая. Мама всегда пекла вишневые пироги. Этот десерт у нее получался необыкновенно вкусным. Впрочем, никаких других десертов она не готовила.

А вот вишня в виде варенья и просто замороженная хранилась в доме от сезона к сезону. Не переводясь. В саду росло несколько вишневых деревьев каких-то приятно невысоких сортов. Собирать урожай было легко, удобно и весело. Мама ставила пластинку, кассету или диск с вальсами Штрауса. И дело шло.

И сейчас звуки вальса «Сказки Венского леса» доносились из гостиной, подчеркивая атмосферу уюта и радости. Все, как любит мама, к чему с детства привыкла Алена.

– Позвольте представиться, – начал гость, – меня зовут Алексей Воронков. Ваша картина заняла достойное место в нашей семейной галерее. И с вашего позволения я хотел бы посмотреть другие ваши работы, которые вы не выставляли. Буду рад, если что-то вы согласитесь мне уступить для пополнения коллекции.

Татьяна Максимовна изменилась в лице еще до того, когда была произнесена фамилия гостя. Она только взглянула на него и удивление, сомнение, радость, сожаление – все это, сменяя друг друга, отразилось на ее лице.

Гость и сам не сводил глаз с Татьяны Максимовны, казалось, что он хочет изучить каждую ее черту – изгиб руки, тонкое запястье, лоб, пересеченный лентой, мочку уха с каскадом ниспадающей серьги к плечам, покрытым шелковым палантином.

– Прошу следовать за мной, – произнесла она, скрывая волнение.

В мастерской стояли и висели картины, которые еще были в работе, но среди них выделялись практически законченные.

После того, как был выбран акварельный эскиз – портрет девушки с венком из маков, – гость обвел взглядом мастерскую.

– Уверен, что вам здесь нравится работать.

– Вы правы.

Алексей подошел к большим окнам.

– Вид чудесный!

– Да, в любое время года я не устаю любоваться этим дивным уголком природы. Мой муж выбрал самый чудесный дом!

– Где сейчас ваш муж?

– Погиб много лет назад.

– Мне жаль.

– Спасибо. Мне кажется, что часть души моего мужа осталась в этом доме, хотя он и не успел в нем пожить. Мне здесь никогда не бывает одиноко.

Алена с Борисом накрывали чайный стол в гостиной.

– Что с ней?

– А с ним?

– Но он мне сразу показался странным малым.

– Моя мама тоже не лишена странностей.

– Может, старые знакомые?

– Борис, ему вряд ли больше двадцати пяти, а маме пятьдесят. Какие еще «старые знакомые»?

– Ты права.

Татьяна Максимовна вошла в гостиную под руку с Алексеем Воронковым. Они расположились в уютных креслах напротив друг друга.

– Алена, ты нальешь нам чаю?

– Разумеется, мамочка! И пирог разложу по тарелкам. Присаживайтесь!

– Изумительный пирог! – Алексей взял десерт рукой, проигнорировав нож и вилку, и откусил приличный кусок. – Я обожаю вишневые пироги, но такого вкусного никогда не пробовал!

Он зажмурился от удовольствия. Татьяна Максимовна улыбнулась.

– Уверена, что вы лукавите. Думаю, что ваша мама при такой вашей любви к пирогам частенько их для вас печет.

– К сожалению, нет. У мамы аллергия на вишню. Она не выносит не только вкус вишни, но даже ее вид, начиная с весеннего цветения.

– О, простите!

– Тогда у вас сегодня редкий шанс поесть от души маминого чудесного пирога! – Алена весело засмеялась.

– Вы правы! Можно еще кусочек?

– Держите!

– Не меньше вишневого пирога я люблю вальсы Штрауса. И то, и другое есть в вашем доме. Мне здесь так уютно, – гость, положив тарелку на столик, без стеснения откинулся в кресле и вытянул ноги.

– А любовь к Штраусу у вас от матери или отца? – поинтересовалась хозяйка дома.

– Мама ненавидит вальсы, а отец к музыке всегда был равнодушен… Я не злоупотребляю вашим гостеприимством?

– Что вы, Алексей! Будьте как дома!

– А мне и кажется, что я дома, – тихо сказал молодой человек.

Он уже прощался, когда заметил фото на стене в гостиной. Молодая женщина с маленькой девочкой.

– Простите, это вы и Алена?

– Да, угадали, – засмущалась Татьяна Максимовна.

– Вы ничуть не изменились.

– Двадцать пять лет прошло с того дня. Это Швейцария. Там Алена проходила реабилитационное лечение. Ей было три года. И в тот день она впервые после долгой болезни встала на ноги и самостоятельно сделала три шага. Я так не радовалась ее первым шагам в годовалом возрасте… А вот это фото сделал отец Алены за день до своей гибели.

Алексей взял в руки фото, на котором Татьяна Максимовна красиво улыбалась, прижимая к себе малышку-дочь.

– Прекрасный снимок! Фотограф вас очень любил.

– Да. Это так… А чем занимается ваш отец?

– Он умер.

– Простите.

– Год назад. Инфаркт. Я унаследовал серьезный семейный бизнес. К счастью, после отца все осталось отлаженным, как швейцарские часы. А то бы мне пришлось туго. Я тогда еще не окончил университет. Теперь-то уже вошел в курс дела. И постигаю трудную науку управления компанией. Хорошие помощники – тоже наследство отца.

– Могли бы вы в следующий раз привезти мне ваш семейный альбом? Простите мое любопытство, но мне так хочется взглянуть на фото ваших родителей. Вы же еще приедете сюда? Можно на выходные. У нас есть гостевые комнаты.

– Я с удовольствием!

– Вот и славно! Алена упаковала вашу картину.

– Гонорар я оставил на столике в гостиной.

– Благодарю вас.

***

Алексей заканчивал учебу в Оксфордском университете, когда его отец Виктор Алексеевич Воронков скоропостижно скончался от инфаркта. В один не самый подходящий для него момент молодой человек стал наследником огромного состояния.

Понимая, прежде всего, свою ответственность перед большим штатом наемных работников на предприятиях отца, Алексей стремился быстрее вникнуть в экономические и прочие профессиональные тонкости бизнеса.

Однако собранная отцом команда специалистов-управленцев быстро убедила наследника, что поводов для беспокойства нет. И все способно еще долгое время уверенно двигаться по накатанной.

Молодой человек занялся бумагами отца, которые имели скорее личное значение, а к бизнесу напрямую не относились. В домашнем архиве он нашел письма, которые покойный зачем-то сохранил, хотя Алексею они показались лишним хламом. Но если они имели значение для отца, то уничтожать их сын с ходу не собирался.

Особенно неожиданным и любопытным для него показалось письмо от некой Татьяны Максимовны Николаевой, с датой на штемпеле, хорошо сохранившемся на конверте, без малого двадцати пятилетней давности.

«Виктор, я вас очень прошу забыть о моем существовании. Мне не нужно больше ваших денег. Вы заплатили мне достаточно. Мне больно получать от вас деньги. Это напоминает мне о моем поступке… Здоровье дочери улучшается день ото дня. Я справлюсь сама. Я работаю. У меня много друзей. Берегите себя и сына».

Когда Алексей прочел эти строки, ему очень захотелось узнать, что это за женщина и какие отношения ее связывали с отцом? Почему он ей платил? И почему она потом от денег отказалась?

Алексей позвонил матери. Спросил у нее, знакома ли она с Татьяной Максимовной Николаевой. Мать ответила, что впервые слышит это имя. Хотя по голосу он понял, что это не так. Но она быстро перевела тему.

Тогда ему ничего не пришло в голову лучше, чем поискать в интернете женщин с таким именем примерно возраста его матери. И в том городе, из которого было прислано письмо, он нашел всего одну Татьяну Николаеву. Но она была моложе матери на пятнадцать лет. И все-таки она теоретически могла быть автором того самого письма.

Это известная в своем городе и даже за его пределами художница, как вещали посты в соцсетях и статьи местных газет. Алексей посчитал удачей, что через несколько дней будет выставка ее работ с аукционом.

Он решил непременно там побывать и познакомиться с этой женщиной. Если она автор письма, то он хотел узнать, какие у нее отношения были с отцом. Эта тайна сильно встревожила молодого человека. Он не видел прямых свидетельств того, что у отца с нею могла быть любовная связь, да и это противоречило бы его принципам.

Виктор Алексеевич всегда ратовал за верность в браке. Хотя это в какой-то мере было нетипичным для человека его положения. Но никто и никогда не уличил его в измене матери, несмотря на провокации.

Немало красивых женщин стремилось завладеть вниманием очень богатого и влиятельного мужчины с благородной внешностью и манерами. Даже когда мать почти постоянно стала жить в Италии, а отец к ней летал раз в месяц на несколько дней, он оставался ей верен. И никогда не давал повода для сплетен.

Личная жизнь отца, да и всей семьи Воронковых была за семью печатями, по большей части скрыта от журналистов и досужих сплетников. О своей профессиональной деятельности, бизнесе и иногда о благотворительности отец рассказывал охотно. Информация о семье была скудной.

У самого Алексея не раз пытались выведать какие-то личные тайны отца. Но он с малых лет был научен, как себя вести в подобных случаях. А теперь ему бы самому не помешало провести личное расследование семейной тайны, о которой свидетельствовало найденное письмо.

Знакомство с Татьяной Максимовной Николаевой сильно взволновало Алексея. С самого начала, как он вошел в галерею, где были выставлены работы этой художницы, он испытал какие-то непонятные для него чувства. Что-то внутри всколыхнулось. Особенно, когда его взгляд упал на картину «Суррогатная мать».

Алексей даже не думал, что образ беременной женщины может как-то его тронуть. Сам он не стремился к отцовству, как и к серьезным отношениям. Беременных женщин ему в своем близком окружении наблюдать не приходилось. Эта тема вообще была от него далека.

Так почему же вдруг какая-то картина художницы, с которой он не знаком, произвела на него такое странное впечатление? Он даже не подумал о том, зачем ее купил. И где вообще найдет для нее место в своей квартире?

Пока он ее принес в офис филиала одной из фирм отца в том городе, где жила эта художница Николаева. Оказалось, что Виктор Алексеевич оставил за собой личный кабинет в этом филиале. Неужели он сюда приезжал, чтобы встречаться с ней? Это Алексею хотелось узнать.

Однако странные впечатления от картины оказались несравнимыми с тем, что молодой человек испытал, познакомившись с самой Татьяной Максимовной. От нее на Алексея повеяло каким-то невероятным душевным теплом. Ее вишневый пирог показался знакомым десертом, хотя такого он никогда не ел.

В загородном доме Николаевых все было просто, но так уютно! Ему не хотелось уходить, он бы там хотел остаться, если бы не рамки приличия и некоторые неотложные дела. Алексею показалось, что он когда-то здесь жил и не раз слышал вальсы Штрауса и удивительный голос хозяйки дома!

Молодой человек искал повод, чтобы спросить Татьяну Максимовну о том, знает ли она его отца. Но она сама спросила о семейных фотографиях. И он решил, что в следующий раз обязательно заведет с ней разговор о письме.

Алексею предстояло вернуться в Москву, чтобы подписать бумаги, необходимые для очередной сделки. В московской квартире родителей он надеялся найти старый семейный альбом, чтобы с ним вновь приехать к Николаевой. И уже тогда будет возможность спросить о найденном письме и попросить объяснений.

***

Татьяна Максимовна поежилась от прохладного ветра. В кресле на веранде она обычно любовалась закатом. Травяной чай в фарфоровой чашке остался нетронутым. Она вспоминала выставку, предшествующую аукциону, с которой так поспешно ушла.

Там она увидела человека, который всколыхнул в ней самые сокровенные чувства, давно и надежно, как ей казалось, спрятанные в глубине души. «Ну как же он похож на Виктора! Неужели…» Дальше продолжать эту мысль не было сил. И вот именно он нежданно-негаданно стал ее гостем!

– Мама, откуда ты знаешь этого Алексея Воронкова? – спросила Алена, усаживаясь рядом с матерью, когда Борис уехал в город.

– Я не знаю его. С чего ты взяла? – улыбнулась Татьяна Максимовна.

– Но вы так разглядывали друг друга…

– Мне показалось, что я могла знать его отца. Я попросила Алексея привезти их семейный альбом. Возможно, тогда все станет понятно.

– Он снова к тебе приедет?

– Да. Собирается.

– Мама, но ты совсем его не знаешь!

– Алена, я достаточно хорошо разбираюсь в людях. Он просто одинокий молодой человек, возможно, страдающий от недостатка родительской любви и тепла. Какая у него может быть корысть по отношению ко мне? Посмотри, сколько он мне заплатил за картину! Уж точно грабить мой дом он не намерен.

Алена заглянула в конверт, оставленный гостем, и ахнула, увидев там стопку купюр.

– Ты продала свой эскиз за весьма приличные деньги!

– Вот именно!

– Да, ты права, мамочка! – Алена придвинулась поближе. – Обними меня.

Солнце клонилось к закату. Они сидели на маленьком диванчике, укрывшись пледом и прижавшись друг к другу.

– Когда ты только родилась, мы с твоим папой мечтали о загородном доме. Мечта сбылась… Только он не успел тут пожить… Он тебя очень любил. Души в тебе не чаял. Всегда хотел носить тебя на руках. Укачивать, петь колыбельные и читать сказки. И меня он очень любил. Я это знала. Мне до сих пор его не хватает. Так плохо без любимого мужчины…

– Мама, неужели ты больше никого не любила? Вокруг тебя всегда было много красивых мужчин. Я это помню. Почему ты больше не вышла замуж?

– Я не давала волю чувствам. Мне нельзя. Я обещала Богу.

– Что обещала?

– Что не выйду замуж. Это был мой обет. Но его причину я пока не могу тебе открыть.

– О, мама! Это нечестно!

– Всему свое время, солнышко!

Татьяна Максимовна только улыбнулась и крепче обняла дочь.

Со своим будущим мужем Вадимом она познакомилась, когда училась в художественном институте на факультете живописи. Парень подрабатывал натурщиком после своих занятий в политехе. Он сразу обратил на Таню внимание. И пока его рисовали, сам не сводил с нее глаз.

Вадим был старше на два года, почти выпускник. До встречи с Таней он хотел уехать в другой город. Но из-за того, что сразу влюбился, как он признался через неделю, резко изменил свои планы.

Они были знакомы всего полгода, когда решили пожениться. Мама Татьяны, Нина Николаевна, считала, что этого времени недостаточно, чтобы как следует узнать человека. К тому же Татьяне надо было учиться еще год. Но после знакомства с Вадимом, который легко ее очаровал, она перестала противиться замужеству дочери до окончания вуза.

Родители Вадима в это время жили и работали за границей. Они на свадьбу сына не смогли приехать. Пышного торжества ни жених, ни невеста не хотели. Да и возможностей особых не было: пустые прилавки магазинов – визитная карточка того времени. Обошлись ужином в домашней обстановке, где кроме Нины Николаевны была подруга Тани и друг Вадима.

Молодожены поселились в трехкомнатной квартире родителей Вадима в центре города. Сам он уже работал на крупном заводе. Но дела на производстве шли плохо. А через несколько дней в стране произошли большие перемены – случился августовский путч, а потом и известные осенние события. В отдалении от столицы источником новостей мог служить только телевизор. Но молодожены больше были заняты друг другом, чем политикой.

Вскоре вернулись Николаевы-старшие из-за границы, они подарили Вадиму подержанную машину иностранного производства. И это был царский подарок по тем временам. Свекры не задержались надолго. Заболела бабушка Вадима. Поэтому его родители вскоре уехали на другой конец страны.

Таня забеременела. Нина Николаевна сокрушалась, что дочь не успела доучиться. Это был последний курс. Роды ожидались сразу после защиты дипломной работы. А ее еще предстояло выполнить. Зато Вадим был счастлив. Трудности его не пугали, несмотря на то, что завод, где он работал оказался на грани закрытия.

Молодой супруг со своими друзьями уже затеял какое-то совместное дело, связанное с куплей-продажей всего, что только они могли пустить в оборот. Вадим уволился и часто стал уезжать, занятый своим новым делом. А Таня терпеливо его ждала, заканчивая учебу. Беременность ее протекала вполне сносно. И получить диплом она успела до родов.

Когда родилась Алена, молодой отец не скрывал своего восторга. Он с радостью купил самую лучшую коляску, какую они смогли найти в городе. Импортную кроватку, практически новую, им уступили соседи.

– Любимая, я хочу, чтобы у нашей девочки было все, что нужно! И самое красивое! Только для нашей принцессы! – не уставал он повторять.

Поездки Вадима стали чаще. И отсутствовал он дольше. Он заверял Таню, что хочет успеть заработать, пока есть такая возможность в быстро меняющемся мире стихийной торговли того времени. Ему с товарищами везло. Никакой товар не лежал у них мертвым грузом.

Когда он оставался ненадолго дома, то не хотел ни на минуту расставаться с женой и дочкой. Он с удовольствием готовил, помогал в уборке квартиры, гулял с малышкой, давая отдохнуть Тане.

Это было хоть и трудное, но чудесное время, полное надежд и планов на светлое будущее. Они хотели еще как минимум одного ребенка. И Вадим был готов работать, не покладая рук, чтобы обеспечить семью.

Алене было два года, когда он с большой радостью сообщил, что нашел в пригородном поселке, совсем рядом с городом, дом своей мечты, который продают очень дешево. Но даже тех денег, что они успели собрать, было очень мало – меньше половины.

– Нельзя упускать этот шанс, Танюшка! Тебе понравится! Там так красиво! Лучшее место, чтобы растить детей.

Молодой глава семейства решил рискнуть – взял в долг недостающую сумму. Татьяна хорошо помнила, как он с восторгом показывал ей этот дом, похожий на старинную усадьбу. Она и сама его сразу полюбила. Он никак не мог сравниться с городской квартирой. Тем более, что она все-таки была родительской. А этот дом стал их семейной собственностью.

Старинная деревянная мебель оставалась вместе с домом. И это радовало вдвойне. А когда Татьяна увидела мансардный этаж, где, убрав пару перегородок, можно было оборудовать для нее мастерскую, она захотела тут же переехать.

Но они не успели это сделать вместе с Вадимом. В тот вечер он отправился за дочерью к матери Татьяны. И не возвращался уже очень долго. «Может, сломалась машина, – думала встревоженная жена. – Что могло случиться?»

Татьяна позвонила матери, та ей сказала, что прошло уже больше двух часов, как уехал Вадим с Аленой. Чтобы добраться до дома, достаточно двадцати минут.

Татьяна не помнит, как все дальше было в хронологическом порядке. Потому что ее мир рухнул, разломавшись на множество осколков, когда она узнала, что муж погиб в аварии, а дочь в больнице. Сотрудник автоинспекции сказал, что Вадим сознательно подставил себя под удар, видя, что избежать столкновения он не сможет. Тем самым он спас жизнь дочери.

***

Алексей на день отложил свой отъезд в Москву. Он захотел еще раз съездить к Николаевой, сам не понимая зачем. Он приехал вечером, когда уже стемнело. Дом был погружен во тьму. Он сначала решил, что хозяйки нет дома. Никто не отозвался на его стук. Но дверь была не заперта.

В гостиной на чайном столике горели свечи.

– Татьяна Максимовна! – громко позвал молодой человек с порога, чтобы не напугать хозяйку. – Это Алексей.

– Добрый вечер! – она тут же появилась со свечой в руках. – Я рада вам!

Ее слова звучали так искренне. Одета она была совсем просто по сравнению с их первой встречей, но по-домашнему мило: длинное легкое платье и тапочки с помпонами.

– Что за романтичная обстановка? Я вам не помешал?

– Разумеется, нет! Это вынужденная романтика. Свет внезапно погас. Я понятия не имею, что случилось.

– Где счетчик? Можно я взгляну?

– В прихожей. Буду рада вашей помощи. Я пока чайник поставлю.

Через несколько минут весь дом залился электрическим светом.

– Волшебство!

– Это всего лишь пробки перегорели.

– Вы возите с собой пробки на такой случай?

– Нет, конечно. У вас в шкафчике оказались новые.

– Спасибо!

Хозяйка с благодарностью пожала его руку.

– У меня сегодня нет вишневого пирога, – сказала она, извиняясь.

– А варенье?

– Есть! Вишневое. И чай травяной.

– Отлично. Я вам привез кое-какие продукты.

Он поставил на стол корзину с деликатесами.

– Вот как! Вы меня балуете. Но это приятно.

Они сидели в гостиной и пили чай. Алексей снова отметил, как ему нравится этот необычный дом. Здесь ему было так спокойно и легко, как еще нигде раньше.

– У вас взаимопонимание с дочерью, как я заметил.

– Да, вы правы. Она самый важный человек в моей жизни. Старается во всем мне помочь… Я так боялась ее потерять, когда случилось та страшная авария, которая унесла жизнь ее отца…

– Вы говорили, что Алена проходила реабилитацию в Швейцарии. Она тоже пострадала в той аварии?

– Да. Ей было чуть больше двух лет. Полученные травмы грозили пожизненной инвалидностью. Нам очень повезло – за границей сделали операцию, которая после реабилитации восстановила ее здоровье практически полностью. Через год она уже ничем не отличалась от своих сверстников.

– Рад за вас! Вероятно, нелегко вам было найти возможность после смерти мужа лечить дочь за границей?

– Так и было. Деньги достать было крайне сложно… Но простите, это такая болезненная для меня тема.

– Это вы меня простите… Мне хочется понять, как у вас с дочерью сложились такие отношения. Может, потому что она дочь? У меня с родителями все было иначе. Я родился, когда они уже были зрелыми людьми. Матери было тридцать девять, отцу чуть больше. У меня всегда была няня, с которой я проводил гораздо больше времени, чем с родителями. Потом учился в Лондоне в закрытой школе. И потом в университете.

– Вам не хватало родительской любви и внимания?

– Да. Ни мать, ни отец никогда не говорили мне, что любят меня. Даже в детстве. А мне почему-то хотелось это слышать. И когда я вижу совсем другие отношения между родителями и детьми, я, наверное, завидую… Простите мне мою откровенность.

– Ну что вы! Теперь понятен ваш интерес. Мне жаль, что вы не получили от отца с матерью то, что вам было необходимо. Вероятно, их дела отнимали слишком много времени. Зато вы получили прекрасное образование. И серьезный бизнес перешел к вам по наследству.

– Мне кажется, что я бы с радостью променял все это на обычное детство с родителями, которым не все равно, что чувствует их сын… О, извините, я не привык жаловаться, а сейчас только этим и занимаюсь!

– Надо же говорить о своих чувствах. Нельзя все держать в себе. Рада, что вы решили поделиться со мной.

– Спасибо за понимание и поддержку!

Алексей уезжал в каких-то смятенных чувствах. Он так и не решился спросить, знала ли Татьяна Максимовна его отца и была ли между ними какая-то переписка. Этот вопрос его мучил, не давал покоя. Но он боялся услышать что-то такое, из-за чего больше не сможет приехать в этот дом. А ему хотелось побывать здесь снова.

***

Алексей в бумагах отца пытался найти семейный альбом. Ведь он был когда-то. Это потом все хранилось в электронном виде, а сначала фото печатали на бумаге.

Альбом лежал под стопкой книг. Алексей узнал его по красивому корешку, украшенному причудливым узором. В детские годы Леша любил листать толстые страницы альбома, разглядывать снимки.

Фото родителей в свадебном наряде. А вот его первый снимок – мать держит на руках сверток и заглядывает под кружевной уголок.

Она часто говорила, что в первые дни, а то и месяцы боялась брать его на руки. Сразу же пришлось пригласить няню. Но мать всегда с готовностью позировала перед объективом фотокамеры отца. А он очень любил ее снимать.

Фотографий матери больше всего в альбоме. Алексей у нее на руках, рядом с креслом, у ее ног с машинкой или конструктором. Всегда и мать, и сын одеты дорого и красиво. Отец часто ездил за границу и привозил все самое лучшее жене и сыну. Потом уже и мать сама не отказывала себе в заграничном шопинге.

Отец во время приватизации оказался в нужное время и в нужном месте. Сохранил предприятие, рабочие места. Это было важно в те годы, когда люди теряли работу. И к тому же у него получилось наловить в мутной воде достаточно рыбы, чтобы поправить финансовое положение и предприятия, и свое личное.

Он был директором завода. Не позволил его пустить с молотка, рисковал, занял кучу денег, чтобы приватизировать, а потом вывести уже в виде частной фирмы на совершенно другой уровень.

Но так высоко в бизнесе, как он в итоге оказался, он бы не смог взлететь без денег, которые достались в наследство от двоюродного дедушки жены. Это была очень большая сумма, к которой прилагалась и заграничная недвижимость.

Фотографий отца в альбоме было немного. И только профессиональные снимки. Фото носили деловой характер. Для журналов, газет, где часто писали о бизнесе отца в рекламных статьях и просто в информационных.

Страницы альбома закончились на фотографиях, где Алексей был первоклассником. Огромный букет и рядом улыбающаяся мать. А ему так хотелось, чтобы в школу его повела няня. И она повела, вернее повезла вместе с водителем на следующий день и потом каждый день его сопровождала. До десяти лет, пока мальчика не определили в частную лондонскую школу.

А мать разъезжала по самым разным важным для нее делам, впрочем, не забывая звонить, требуя отчет и от сына, и от няни, а потом и от руководства школы и личного наставника Алексея.

Она занималась благотворительностью, какими-то общественными делами. Ей нужно было много людей рядом. Домашний очаг ее тяготил. Алексею было хорошо и без матери, он обожал няню. А мать казалась такой холодной и чужой. В частной школе мальчик скучал, но не по маме. Ему не хватало няни, ее заботы и тепла.

Мать и сын так никогда и не стали близки. Когда умер отец, Алексей и вовсе отдалился от матери. И она не искала причин для визитов к сыну. Алексей за минувший год навестил ее в Италии лишь однажды. И больше желания видеть мать у него не было. Теперь их общение ограничивалось звонками вежливости.

Закрыв последнюю страницу альбома, Алексей отложил его в сторону. Его он и возьмет с собой, чтобы показать Татьяне Максимовне. Вот тогда и случится самый подходящий повод для того, чтобы задать вопрос о том, знала ли она его отца.

Отложив альбом, Алексей увидел ежедневник в кожаном переплете и взял его в руки. Знакомый торопливый почерк. Отец предпочитал сам записывать волнующие его моменты, далеко не все доверяя своим помощникам и секретарю.

Это был очень старый блокнот. И Алексей уже готов был его убрать, потому что увидел только деловые записи прошлых лет, как вдруг из ежедневника выпал конверт. В углу с адресом отправителя стоял штемпель больницы, которая позже стала дорогой клиникой. Туда отец частенько жертвовал приличные суммы. Алексей недавно видел в отчетах. Сейчас клиника стала репродуктивным центром.

Молодой человек достал из конверта листок.

«Виктор, приветствую тебя! К сожалению, и эта попытка не увенчалась успехом. Но у меня есть и хорошая новость: появилась еще одна кандидатура, готовая оказать нам помощь. Женщине 24 года. Здорова. Остро нуждается в деньгах для лечения и реабилитации двухлетней дочери после автоаварии. Ее муж в этой аварии погиб. Она готова попробовать, но только один раз с подсадкой одной оплодотворенной яйцеклетки. Кто-то может сказать, что это почти нулевой шанс. Но я бы решился довериться судьбе. Вдруг это как раз тот самый счастливый случай, который сработает! Жду вас!»

Конверт выпал из рук Алексея, а из него показался край фотографии. Еще не увидев фото полностью, он уже знал, кто на нем.

***

– Татьяна Максимовна! Мне нужно вас увидеть и поговорить! – Алексей звонил прямо из аэропорта, когда только приземлился самолет.

Шел дождь, но он не замечал ничего вокруг.

– Разумеется, вы можете приехать ко мне прямо сейчас!

Татьяну Максимовну встревожил взволнованный голос Алексея.

– У вас все в порядке или что-то случилось?

– Я все расскажу вам при встрече.

В загородном доме Николаевых прямо посреди гостиной стоял таз и наполнялся водой, капающей с потолка.

– Надо заменить с десяток черепиц. Но сейчас такую уже не найти, поэтому Алена считает, что нужно перекрыть всю крышу заново. Вот только деньги на эти цели уже потрачены.

Татьяна Максимовна выглядела растерянной и уставшей.

– Получается, что вы приезжаете, когда мой дом терпит какие-то бедствия, – извиняясь, говорила она. – Но вы проходите, пожалуйста! У вас же какой-то разговор.

– Это может подождать, а вот крыша вашего дома нуждается в срочном ремонте.

Алексей тут же уехал. А несколько часов спустя, когда дождь прошел, и выглянуло солнце, приехала строительная бригада. Специалисты быстро починили крышу. Причем им даже черепицу менять не пришлось. Денег они не взяли, заверив, что за их работу уже заплачено.

– Мамуль, тебя не затопило дождем? – интересовалась Алена по телефону, она позвонила сразу после отъезда строителей.

– Доченька, теперь крыша нашего дома, как новая! – радостно сообщила Татьяна Максимовна.

– О, мамуль! Я так рада!

– Алексей мне помог.

– Какой молодец! И много ты заплатила его людям?

– Он не взял бы денег. Да у меня и дать уже нечего, – сказала Татьяна Максимовна и осеклась.

– А деньги с аукциона?

– Их нет. Я хотела тебе рассказать. Ко мне приезжала моя подруга Нина. Ты же знаешь, ее внук нуждается в дорогостоящем лечении. Дочь Нины в отчаянии. Она не просила денег. Я сама предложила. И это безвозвратно. Им нечем будет вернуть.

– Как же ты? Как же остальной ремонт дома и твоя поездка в Иерусалим?

– Алена, крыша уже отремонтирована. Остальное подождет… Ты даже не представляешь, на что способна мать, чтобы спасти своего ребенка! Я не могла остаться в стороне, когда у меня были эти деньги. Извини, что я не посоветовалась с тобой.

– Это твои деньги. Ты вольна распоряжаться ими, как угодно.

Алена старалась говорить спокойно, но ей было очень обидно, что деньги, которые ей дались с немалым трудом, достались чужим людям, пусть даже попавшим в трудную ситуацию. Алене хотелось помочь маме, а получилось совсем иначе.

– Спасибо за понимание, доченька…

Но Алена уже положила трубку. Татьяна Максимовна чувствовала вину перед дочерью. Она же так старалась с устройством выставки и аукциона! Но Татьяна Максимовна слишком хорошо помнила, что ей пришлось пережить, когда самой нужны были деньги, чтобы спасти Алену от инвалидности, а возможно и от смерти. Тогда ей никто не смог помочь. Пришлось использовать такой способ получения денег, какой она не пожелает никому. Поэтому сейчас она не смогла закрыть глаза на горе своей подруги, зная, что ее деньги спасут малышу жизнь.