Читать книгу Сюрприз заказывали? - Ирина Быстрова - Страница 6

К вечеру Яна была выжата до последней капли. Голова ничего не соображала. Бюджет шел вяло. Периодически она брала в руки телефон и набирала номер мужа. Ничего. Все тот же робот: «Абонент…» И так далее. Любопытно было узнать, чем закончились обзвоны, которые собиралась предпринять свекровь. И закончились ли? Но звонить Ольге Дмитриевне Яна не стала. У них так было заведено – всегда звонила свекровь. Ни к чему было это менять. Даже в форс-мажорной ситуации.

Форс-мажорной ли? Яна задумалась. Наверное, все-таки да. За все время их совместной жизни супруг не вытворял ничего похожего. То, что происходило сейчас, выглядело странным, непостижимым и оттого немного пугающим. И еще это его увольнение с работы… Яна почувствовала, как злость разливается по всей ее кровеносной системе. Не сказать ей об этом? Невероятно!

Свекровь объявилась лишь в девятом часу. Яна уже успела принять душ и стояла посреди кухни в раздумьях, что бы приготовить на ужин.

– Это я! – с вызовом сообщила Ольга Дмитриевна, когда Яна сняла трубку.

– Добрый вечер, – сухо сказала Яна.

– Есть какие-нибудь новости? – спросила свекровь.

– Нет.

– Не звонил?

– Я же говорю, – с раздражением ответила Яна, – никаких новостей.

– У меня тоже, – вздохнула свекровь.

– Это что значит? – поинтересовалась Яна, открывая холодильник.

– В моргах…

Яна поежилась. Вот уж действительно!

– …его нет, в больницах тоже, – забормотала Ольга Дмитриевна. – И в милиции нет…

– Может, вы не всех обзвонили? – предположила Яна, вынимая овощи и сыр.

Ничего тяжелого, решила она. Салатик с сыром и спать. Опять разболелась голова. Хотелось упасть в постель и забыться.

– Ну, если, конечно, – фыркнула свекровь, – брать в масштабах страны, тогда не всех.

Яна усмехнулась. Ольга в своем репертуаре – любую ее реплику вывернет наизнанку. А ведь Яна не имела в виду ничего особенного.

– Понятно, – сказала она, доставая разделочную доску и нож.

– Что понятно?! – вдруг взвилась свекровь.

– Э-э… – растерялась Яна.

Что такое? Что Ольга хочет от нее? Яна готова была сказать что угодно, лишь бы свекровь поскорее отстала. И тогда Яна порезала бы и съела салатик – и спать.

– Не понимаю, – опять забормотала свекровь, – что могло… И там нет, и там… Вот что это означает?

– Да ничего, – спокойно сказала Яна, кромсая овощи. – Ничего не означает. Если его нет ни в морге, ни в больнице, ни в ментовке, это не значит, что его нет нигде. Я тоже звонила в милицию.

– И что они сказали? – сдавленным голосом спросила свекровь.

– Да ничего, – ответила Яна. – Говорят, мол, пишите заявление, но когда его будут искать – это вопрос. Да вы сами все знаете.

– Ну да, ну да. – Голос свекрови упал почти до шепота.

Она помолчала несколько секунд, затем спросила:

– Что делать-то будем?

– Не знаю, – сказала Яна, вываливая овощи в салатник.

Она и вправду не знала. Она впервые попала в ситуацию, которую иначе как дурацкой классифицировать было нельзя. А с дурацкими ситуациями она не знала, как обращаться. Она была специалистом по нормальным случаям, но никак не таким, как тот, который приключился с их семейством сегодня. Она собиралась лечь спать в надежде, что завтра утром все само собой разрешится.

– Поспите, – посоветовала она свекрови.

– Что? – обомлела та.

– Поспите, говорю. Вам надо отдохнуть.

– Ну, ты даешь! – Голос свекрови взметнулся к верхнему регистру. – Неужели тебе все равно?! Да я не смогу заснуть! С сыном неизвестно что, а она: «Поспите»!

Из трубки понеслись короткие гудки.

Кто б сомневался, усмехнулась Яна, измельчая сыр теркой. Истерики. Как всегда.

«Неужели тебе все равно?» Да нет. Пожалуй, не все равно. Пожалуй, хочется Димку убить. Переживать? Это вряд ли. Яна верила в то, что, если бы что-то случилось, ей бы уже об этом сообщили. Без вести?.. Да ну, ерунда. Телевизионные бредни.

Хлопнула входная дверь. Через секунду дочь заглянула в кухню.

– Привет!

– Привет, – откликнулась Яна. – Есть будешь?

– А что дают? – поинтересовалась дочь.

– Салат с сыром.

– Можно.

– Тогда подруливай. – Яна достала из сушилки тарелки.

Дочь исчезла. Яна слышала, как она протопала в свою комнату, хлопнула дверцей шкафа, зашуршала одеждой. Через пару минут дочь опять появилась в дверях кухни. В пижаме. Яна поморщилась. Она терпеть не могла халаты и пижамы в качестве домашней одежды. Халаты и пижамы хороши совсем к ночи, считала Яна. Но говорить дочери ничего не стала. Не было сил.

– Папа? – спросила дочь, ставя на стол корзинку с булочками. – Объявился?

– Нет, – качнула головой Яна.

– А-а… – протянула дочь и опустила глаза.

– У тебя-то все нормально? – спросила Яна, когда они сели за стол. – С подработкой.

– Ага, – кивнула дочь, накладывая себе гору салата. – Договорилась.

– Вот видишь, – сказала Яна, – ничего страшного.

Дочь неопределенно пожала плечами. Надо браться за нее всерьез, подумала Яна, зачерпывая ложкой салат. Она всегда ела овощной салат ложкой. Во всяком случае, когда ее никто из посторонних не видел. С вилки у нее все валилось, и никакого удовольствия от салата она не получала. Вообще, с манерами у Яны были большие проблемы. Сказывалось отсутствие подобающего воспитания. Яна все время срывалась на что-нибудь сугубо крестьянское. То переложит вилку в правую руку для удобства, то обрызгается, то начнет кусать большими кусками. Но она боролась и с этим. И рано или поздно должна была победить. Победила же она английский, который ей давался с неимоверным трудом. Значит, и манеры когда-нибудь выбросят белый флаг.

Да, за дочь следовало взяться, причем как можно скорее. Иначе станет такой же размазней, как отец. В последнее время Яна все чаще думала об этом. Может, это ее материнский инстинкт наконец-то проявляется? Должен же он все-таки у нее быть. Просто раньше он не подавал о себе никаких вестей, но вот пришла пора – и он поднял голову и даже забубнил что-то пока еще тихим, но все же уверенным голосом. Вообще-то мысли о том, что надо бы привить дочери хоть что-нибудь от себя, приходили к Яне, еще когда дочь была в младенческом возрасте, но тогда Яне это казалось излишним. Что ребенок мог понять в тех уроках, которые готова была дать Яна? Сейчас же, когда дочь подросла, можно было и попробовать. «Даже нужно», – опять повторила про себя Яна, жадно поглощая салат. Черт, да она проголодалась!

Дочь вдруг бросила быстрый взгляд на часы.

– Можно я доем там? – Она мотнула головой в сторону комнаты.

– А что «там»? – поинтересовалась Яна.

– Сериал…

– Ну, – Яна пожала плечами, – иди.

Дочь схватила тарелку и выбежала из кухни. Сериал, закатила глаза Яна. Нет, надо браться. Вот спровадит господ из головняка и займется. Яна поднялась из-за стола, поставила тарелки в посудомоечную машину и щелкнула кнопкой на чайнике. Сейчас нальет себе чаю, сядет в уголке, выкинет все лишние мысли из головы и спокойненько настроится на завтрашний день. Нужно суметь предусмотреть все. День должен пройти без сучка без задоринки.

Чайник вскипел, Яна бросила в чашку пакетик чая с бергамотом, налила кипятку. Поболтала пакетиком, вынула его и кинула в мусорное ведро. «Так, начнем», – подумала она, устраиваясь поудобнее на диванчике.

Из комнаты доносилась неразборчивая болтовня героев сериала, а Яна, прикрыв глаза, пила чай и проигрывала в уме все возможные ситуации. Настенные часы тихонько тикали, у соседей шумела вода… Все должно получиться, наконец подытожила Яна. Она была готова к любым неожиданностям. Как обычно.

«Да? А как же сегодняшнее мужнино исчезновение?» – мелькнула мысль. Все дело в том, что на семейном фронте она совсем расслабилась. На работе такого позволить себе нельзя, вот Яна и держала ухо востро. А дома все казалось таким стабильным… Но получилось, что и дома ее могут подстерегать сюрпризы. «Так, прочь, прочь!» – забормотала Яна. Решила ведь: никаких лишних мыслей. Как минимум до завтра. Иначе ничего не выйдет. Пить снотворное – и спать.

Снотворное у нее убойное. Артем откуда-то привез себе и подарил ей пачку этих таблеток, когда она как-то пожаловалась на периодически мучающую ее бессонницу. И главное – утром никакой тяжести в голове. Надо бы где-нибудь раздобыть еще.

Яна плеснула в стакан воды, распечатала таблетку…

«Одежда!» – пронзила ее внезапная мысль. На месте ли одежда мужа? Если вся на месте, значит, свекровь права – с ним могло что-то случиться. Если же не вся… И Яна со стаканом в одной руке, таблеткой – в другой рванула из кухни в спальню.

В спальне она поставила стакан на тумбочку, положила рядом таблетку, подошла к шкафу и, широко распахнув дверцы, принялась вглядываться внутрь. Сзади раздались шаги.

– Что делаешь? – спросила дочь.

– Смотрю, – не поворачиваясь, бросила Яна.

Тихонько звякнул телефон. Дочь пошлепала на кухню.

– А, бабуля, – сказала она. – Да, даю. На. – Дочь подбежала к Яне и протянула ей трубку.

– Я вот что подумала, – затараторила Ольга Дмитриевна. – А ты проверяла его вещи?

Яна поморщилась. Они думали в унисон.

– Да вот, – нехотя ответила она, – как раз смотрю.

– И что?

– Да… вроде… – Яна замялась, обшаривая взглядом вещи на вешалках, – все на месте…

– Нет, – вдруг вклинилась дочь.

– Что «нет»? – вскинулась Яна. – Где «нет»?

– Вон, – дочь махнула рукой, – пиджак вельветовый. Там всегда висел. А теперь его нет.

– Что, что она говорит? – забеспокоилась свекровь.

– Говорит, чего-то не хватает, – буркнула Яна и вопросительно взглянула на дочь, мол, что еще?

– Джемпер синий, – вполголоса продолжала дочь, – и джинсовая рубашка…

– Может, они в стирке? – перебила ее Яна. – Метнись-ка в ванную.

– Там пусто, – сказала дочь. – Я только что бросила туда свои джинсы, там было пусто. А подожди-ка, – спохватилась она и убежала в прихожую.

– Ну, что у вас там? – Голос свекрови гремел в ухе.

– Сейчас она глянет…

– Что глянет?

Если бы Яна знала, что.

– Нету, – сообщила вернувшаяся дочь.

– Чего? – спросила Яна.

– Сумки. Хаки. Большой.

– Сумки? – переспросила свекровь.

– Да, – устало проговорила Яна.

– О-о, нет! – застонала свекровь.

Яна молчала.

– Что делать? Что делать? – выдохнула Ольга Дмитриевна. И бросила трубку.

Что делать? Да ничего. Командировка, не иначе. На этой его новой загадочной работе. Яна наклонилась, взяла таблетку, сунула ее рот. Запила водой. И, аккуратно обойдя дочь, застывшую в дверях спальни, пошла чистить зубы.

* * *

«Никто не поверит, что мама понятия не имеет, что из вещей папы на месте, а чего нет», – думала Аня, получасом позже укладываясь в постель с книжкой в руках.

У них была странная семья. Теперь она об этом знала. А раньше… раньше она считала, что у нее все как у других.

Прозрение пришло после Катькиного дня рождения. С Катькой они подружились три года назад. На свой день рождения Катька говорит: давай махнем к нам на дачу, отметим день рождения там. Конец июня, жара – на даче должно быть клево. Аня согласилась. Решила, что Катька позовет всю их компанию.

Компания была в полном составе, но кроме того, там еще были Катькины предки! Какой-то нонсенс! Да, еще сумасшедший Катькин дядя из Москвы, который явился поздравить любимую племянницу. Аня когда увидела все это безобразие, искренне взгрустнула.

Но – деваться некуда, из-за праздничного стола не сбежишь, а там уж и вечер наступил, тащиться же в город на ночь глядя совсем не хотелось, и от нечего делать пришлось включиться в общую суматоху.

Так классно Аня никогда до этого не отрывалась! Шашлыки на костре, фейерверки, фанты (позапрошлый век, но так прикольно!), песни под гитару и тамтамы – к полуночи уже никто и не помнил, что дул губу по поводу присутствия предков. И самое главное – Катькины родители. В какой-то момент Аня подумала: «Хочу таких!» И тут же тормознула себя – стоп, стоп!

Ведь ей всегда нравилось то, что происходило у них дома. Она привыкла к этому. Ну, не обнимались, не целовались мама и папа каждую секунду, так ведь и не ругались. Не колотили друг друга, не разъезжались по десять раз на дню, всегда вежливы, всегда предупредительны. Аня думала, так у всех. А в тот вечер у Катьки на даче поняла, что так – только у них, у Вересовых. И еще – что она, пожалуй, была бы не против, если бы в отношениях между родителями проскальзывала хотя бы искорка безбашенности.

Аня сказала об этом Катьке, а та в ответ только пожала плечами, типа, у всех же по-разному, просто твои предки люди сдержанные, а мои отвязные. Аня сначала согласилась, в конце концов, темперамент у всех неодинаковый, но, вернувшись домой, решила изучить предмет поглубже. Лучше бы не начинала.

Маме просто наплевать на папу. И на нее, на Аню. Мама живет в мире, где существует только ее собственная персона. Она не помнит, когда и какие у Ани занятия, не знает, что творится в Анином гардеробе, не интересуется, что ее дочь ела и чем занималась, не вглядывается в лица Аниных друзей и не запоминает их имена. Это папино дело, считает она.

А папа… папу Аня поначалу (это в смысле, когда у Ани открылись глаза) жалела, потом стала на него злиться: ну и чего он такой размазня? Бросил бы ее, что ли? Мужчина он или нет? Есть у него самолюбие или как? Аня все время ждала, что он вот-вот уйдет. Это было бы логично.

И вот он ушел. Она в этом не сомневалась.

Аня судорожно вздохнула, прижала книжку к груди и почувствовала, как громадная слезища покатилась по левой щеке. Нет! Она против! Он должен вернуться. Обязан. И пусть у них все не как у людей. Но это их мир. Мир, в котором она привыкла жить. И в этом мире у нее всегда было двое родителей.