Читать книгу Одинокое место Америка. Роман в новеллах - Ирина Борисова - Страница 4

Эй, честный русский милиционер, где ты, что ты сейчас делаешь? Входишь ли ты в зловещую квартиру, где уже неделю лежат четыре трупа? Или крадешься по грязному подвалу, выясняя причину недавнего взрыва? Или прячешься от пуль безжалостного убийцы, державшего весь город в страхе? Или ты просто расслабился за крепчайшим кофе в редкую минуту отдыха, потому что не спал уже… сам-то ты помнишь, сколько?

А знаешь, где твоя бывшая жена? Она сидит рядом со мной на диване в офисе моего брачного агентства и показывает свою фотографию. На фотографии она стоит в спальне на ковре на коленях в ярко-красном нижнем белье и красных кружевных чулках в нарочитой позе и с натянутой улыбкой на лице, видимо, стараясь изобразить, какая у нее замечательная фигура, и как она привлекательна!

– Мой бывший муж был очень хорошим человеком, – говорит она, глядя сначала на меня, потом куда-то за окно на темную улицу, где в этот вечер не горят фонари. – Мы десять лет прожили вместе, он милиционер, профессионал высокого уровня. До 1991 года он зарабатывал сравнительно неплохие деньги, но сейчас на его зарплату можно купить разве хлеба да картошки, ну, и может быть, еще тетрадки для нашего сына.

Да, честный русский милиционер, все знают, что в стране нет денег для милиции и для всех тех, кто получает зарплату из бюджета. Бандиты ездят на мерседесах, милиция преследует преступников на смешных старых джипах и умудряется их иногда и ловить. Так бывает, ведь в России случаются и многие другие невероятные вещи!

– Когда его зарплата стала слишком мала для нормальной жизни, я попросила его бросить эту работу, где он проводил по двадцать восемь часов из двадцати четырех, – продолжает свой рассказ бывшая жена милиционера. – Так и было, я не шучу, особенно когда чеченские террористы появились в городе, когда начались все эти взрывы в метро. Он приходил с работы (если не оставался на ночь) поздно вечером, ел, сколько мог, потому что днем у него не было возможности перекусить. Он не мог со мной даже разговаривать, я не говорю уже о сексе, он валился как мертвый спать до шести утра, и опять все сначала. Ни выходных, ни отпуска. Такая была наша жизнь. Можно ли было это продолжать?

Нет, честный русский милиционер, конечно, нельзя. Ты должен знать, что твоя жена любит «хороший секс», как записано в ее брачной анкете. Ты не мог предложить ей ничего подобного после своей ужасной работы, и это было еще одной причиной, почему ваша семейная жизнь не могла продолжаться.

– А когда вы просили его уйти с этой работы, что он ответил? – спрашиваю я.

– Он ответил, что не умеет делать ничего другого так же хорошо, как ловить преступников. Он ответил, что он всего лишь детектив высокого уровня, где еще он может найти для себя работу – разве лишь у бандитов? Да, они бы с радостью его взяли, им бы очень пригодился такой профессионал, но он сказал, что дорожит своей милицейский честью.

– Вы бы и в самом деле предпочли, чтобы он работал на бандитов? – спрашиваю я.

– Я не знаю! – восклицает она. – Я бы предпочла жить нормальной семейной жизнью! Я бы предпочла иметь возможность купить своему ребенку все, что он попросит на улице! Я бы предпочла иметь достаточно разной еды в холодильнике, а не только картошку! Я могла смириться с нищетой, когда все были нищие, но когда некоторые дети не смотрят на заморские фрукты, а я не могу купить своему сыну даже яблоко. Когда другие люди путешествуют и видят мир, а я не могу выйти на улицу в дождь, потому что мои единственные ботинки текут! Тогда я понимаю, что есть и другие мужчины кроме моего мужа, и пусть он ценит свою милицейскую честь, а я сама позабочусь о своей судьбе!

– Но он, наверное, на что-то надеялся?

– Он надеялся, – кивает она. – Он просил меня подождать еще немного, он надеялся, что этот абсурд не может продолжаться вечно, что когда-нибудь все образуется, и его работа снова станет почетной и хорошо оплачиваемой.

– А я отвечала, – вздыхает она, – что за двадцать лет или более, когда это, может быть, и случится, я стану старухой, если вообще буду жива, и тогда мне уже ничего не понадобится…

И она дает мне свою фотографию в красном нижнем белье и красных чулках, и я осторожно спрашиваю, действительно ли она думает, что эта фотография подходит.

– Почему нет? – удивляется она. – Я посылала такую же в Германию и получила несколько предложений. Я не стала спешить, потому что должна быть уверена, что выхожу замуж за хорошего человека.

«За такого же хорошего человека, как ты, честный русский милиционер, – думаю я. – Хороший человек плюс спокойная комфортная жизнь и достаточно денег. Кто бросит в нее камень? Я – нет, ты, кажется, тоже, потому что, я знаю, ты согласен подписать нужные бумаги на отъезд из страны твоего сына».

– Я не хотела бы ехать в Финляндию, потому что климат там тоже сырой и гнилой. Я бы хотела уехать в Германию или в Америку, где климат сухой и хороший, – говорит она, и глаза ее, сверкая, смотрят куда-то сквозь меня, как будто стараясь увидеть неизвестное, но, конечно же, счастливое будущее.

И она уходит, а ее фотография в блестящих красных чулках остается лежать на моем диване.

Ах, честный русский милиционер… Делаешь ли ты по-прежнему свою трудную работу за гроши, чтобы сохранить милицейскую честь? Что еще ты можешь надеяться сохранить в этой жизни? Ты, действительно, думаешь, что кто-нибудь когда-нибудь тебя здесь оценит? Может, и правда, надо было плюнуть на все и пойти в охрану или в бандиты, или уехать из этой несчастной страны в любое другое место в мире…

Извини, храбрый русский милиционер. Хорошо, что ты не слышал эти мои слова.