Читать книгу Свои среди чужих. Политические эмигранты и Кремль: Соотечественники, агенты и враги режима - Ирина Бороган - Страница 9

С первых месяцев своего существования большевистский режим безжалостно расправлялся с политическими врагами. Правда, если разногласия с партией возникали у соратников-революционеров, то с ними большевики поступали более мягко. Бывших товарищей по оружию редко убивали – как правило, их изгоняли из правящей элиты или высылали из страны.

С приходом к власти Сталина все изменилось. Склонный к паранойе, он не мог смириться с тем, что его бывшие соратники за границей могут, если наступит подходящий момент, вернуться и вступить с ним в борьбу. Поэтому новый советский вождь поручил своим спецслужбам выслеживать изгнанников, где бы те ни находились, и уничтожать. Таким образом, мишенями советских агентов стали партийные лидеры, которые еще вчера были частью политического режима и многие из которых по-прежнему пользовались огромным уважением элиты, включая спецслужбы. Мстительность Сталина навсегда изменила характер советской разведки.

В феврале 1929 г., за несколько месяцев до прибытия Эйтингона в Константинополь, сталинские агенты доставили Льва Троцкого в Одессу и посадили на борт советского круизного лайнера «Ильич». На судне не было других пассажиров, кроме Троцкого, его семьи и двух чекистов. Советская тайная полиция не спускала глаз с опального революционера по пути из Средней Азии до Одессы, держала его под наблюдением на пароходе и собиралась продолжить круглосуточную слежку в Константинополе.

Это было непростой задачей. Легенда революции и еще вчера второй человек в партии после Ленина, Троцкий пользовался огромной популярностью в армии и в ОГПУ.

В 1929 г. в Константинополе действовали две резидентуры. В консульстве – легальная, агенты которой официально числились дипломатами; ею заведовал Эйтингон. У нелегальной резидентуры не было дипломатического прикрытия, и ее возглавлял Яков Блюмкин, невысокий, энергичный 31-летний разведчик с короткой стрижкой и неизменной щетиной. Блюмкин руководил своими людьми из букинистической лавки, которая специализировалась на антикварных еврейских книгах и была отличным прикрытием.

Одновременное существование легальной и нелегальной резидентур было наследием подпольного большевистского прошлого. В Российской империи статус партии постоянно колебался между разрешенным и запрещенным, поэтому на крайний случай большевики развивали параллельную систему тайных ячеек и совершенствовали навыки работы в подполье.

Во время Первой мировой войны эта система распространилась на другие страны – большевики выступали против войны и постоянно находились под угрозой запрета за ведение пацифистской пропаганды, и параллельные подпольные ячейки появились в Европе и в Соединенных Штатах.

После революции Ленин решил, что такой подход доказал свою эффективность и должен применяться в новых условиях. Москва навязала двойную систему дружественным коммунистическим партиям в Европе – членам Коминтерна, обязав их создавать подпольные партийные организации в дополнение к легальным. В представлении Москвы эта параллельная система должна была сохранить деятельность коммунистов в случае запрета партии.

Советская тайная полиция, как передовой отряд партии, воспроизвела ту же систему: нелегальные резидентуры открывались одновременно с легальными, существовавшими в посольствах и консульствах.

В Константинополе нелегальная резидентура была в надежных руках. «Книготорговец» Блюмкин, талантливый и смелый оперативник, прославился в июле 1918 г., когда, будучи молодым чекистом и левым эсером (сразу после революции Дзержинский еще брал эсеров в советский репрессивный аппарат, ценя их обширный опыт в проведении диверсий и терактов), пришел в посольство Германии в Москве и хладнокровно застрелил немецкого посла[23]. Эсеры надеялись, что убийство посла помешает подписанию ненавистного им сепаратного мира с Германией, который готовили большевики. Руководство большевистской партии было в ярости, как и непосредственное начальство Блюмкина в ВЧК, но тот сумел убежать из Москвы.

После этого он всплыл на Украине, где был приговорен чекистским трибуналом к расстрелу, но помилован. Каким-то образом он сумел вернуть доверие бывшего начальства и продолжил блестящую карьеру в советской разведке. В 1920-е гг. он появлялся в разных странах от Персии до Монголии, где проводил блестящие авантюрные операции в стиле Лоуренса Аравийского. В Константинополе Блюмкину как руководителю нелегальной резидентуры фактически предоставили полную свободу действий, но ему требовалось поддерживать контакт с легальной резидентурой. Его связной стала молодая румынская разведчица Лиза Горская.

С тех пор как Трилиссер заметил ее в 1924 г., Горская прошла длинный путь. Из Бухареста она перебралась в Вену, где под видом переводчицы начала карьеру в советской разведке. Вскоре она получила советское гражданство и сменила членство в компартии Румынии на членство в советской партии большевиков. По ходу дела она избавилась от своего имени Эстер и стала Лизой, приняв русскую фамилию Горская, а также разорвала брак с румынским коммунистом. После этого ее отозвали в Москву для прохождения интенсивного курса обучения.

Как разведчица Горская подавала большие надежды, она свободно владела французским, немецким и русским, но она прекрасно понимала, что остается чужой для системы, а следовательно, ей срочно требовался защитник.

Тем временем Лиза получила новое задание: Трилиссер отправил ее в Турцию под непосредственное руководство Блюмкина. Это и был ее шанс: Блюмкин, один из самых предприимчивых и удачливых агентов, был настоящей звездой советской разведки. А Лиза никогда не упускала возможностей, предоставленных судьбой. Блюмкин влюбился с первого взгляда в красивую 29-летнюю женщину с выразительными глазами и копной волнистых черных волос.

Казалось, Блюмкин был на вершине мира: руководя сетью тайных агентов в Константинополе, он пребывал в своей стихии, рядом с ним находилась любимая женщина, а в Москве его прикрывал Трилиссер. Но опытный чекист совершил роковую ошибку: всегда готовый делать рискованные ставки, он не смог побороть искушения вступить в игру между Сталиным и Троцким.

12 апреля 1929 г., всего через два дня после приезда в город, Блюмкин прогуливался в фешенебельном районе европейской части Константинополя по улице Гранд Рю де Пера. Стоял солнечный день, все вокруг цвело. Внезапно он увидел знакомое лицо – это был Лев Седов, 23-летний сын Троцкого. Молодой человек сразу пригласил Блюмкина к себе домой на встречу с Троцким, и чекист охотно согласился. Он когда-то работал у Троцкого секретарем и сохранил к нему искреннюю привязанность. Через четыре дня они встретились и проговорили четыре часа. После этого Блюмкин еще несколько раз встречался со Львом Седовым, с которым они обсудили тысячи важных вопросов – от шансов Троцкого вернуться в Россию до организации личной охраны опального революционера[24]. Блюмкин начал самую рискованную игру в своей жизни: будучи доверенным шпионом Сталина, он вступил в тайные отношения с его заклятым врагом.

Вскоре после этих встреч Троцкий сделал свой ход.

Подавляющее большинство русских эмигрантов, бежавших из Советской России, не собирались оставаться жить за границей навсегда. Они мечтали вернуться домой – как только им представится шанс сменить политический режим. Многие не оставили эту надежду до конца жизни. Поэтому вряд ли удивительно, что к 1929 г. в Русском обще-воинском союзе, главной военной организации эмигрантов, состояло больше 60 000 человек. Во главе с генералом Александром Кутеповым, непримиримым противником большевиков и ветераном Гражданской войны, члены РОВС готовились к возвращению на родину в подходящий момент и вооруженному захвату власти в России. Ради великой цели РОВС использовал любые методы, включая засылку агентов в Россию и убийства советских чиновников за рубежом[25].

В то время как члены РОВС занимались военной подготовкой и диверсиями, интеллигенция в изгнании издавала антисоветские газеты и журналы, создавала политические клубы и театральные труппы. Но вместо того, чтобы строить планы на будущее, эти умные и талантливые люди завязли в прошлом, мучительно ища ответы на сотни горьких «Что, если?»: «Что, если бы не началась Первая мировая война? Если бы царь не отрекся от престола? Если бы Ленина не пустили в страну? Если бы союзники не предали Белое движение?» В таких разговорах проходили годы, затем десятилетия. Их вели, пережевывая до бесконечности детали прошлого, на кухнях и в кафе, в салонах и залах собраний – от Харбина до Белграда, от Парижа до Константинополя. Эмигранты все больше отрывались от того, что происходило на родине.

Тем временем большевики ударными темпами переделывали страну. Новый строй изменил едва ли не все аспекты повседневной жизни. Большевики отказались от юлианского календаря и перешли на григорианский; были учреждены новые праздники и в 1929 г. запрещены традиционные религиозные, такие как Рождество и Пасха. Из алфавита изъяли некоторые старославянские буквы. Коммунисты ускоряли темп жизни, поощряя «перевыполнение» плана по развитию советской промышленности в заветной мечте догнать и перегнать Запад. Советских граждан учили говорить на «новоязе», полном пропагандистской лексики и аббревиатур. В результате постепенно сформировался «советский народ» – новая общность, которую с трудом узнавали и плохо понимали русские, много лет назад уехавшие из России.

В то время как Советская Россия проходила через радикальные перемены, эмигранты продолжали одевать своих детей в дореволюционную школьную форму и разучивать гимн «Боже, царя храни». Отчаянно цепляясь за старый образ жизни, они полагали, что готовятся к тому славному дню, когда смогут вернуться на родину и воссоздать прежнюю Россию, которую они сохранили: не запятнанную и не зараженную большевизмом. Это было трогательно и сентиментально, но подобная ностальгия вряд ли могла помочь эмигрантам повлиять на будущее России.

К 1929 г. русские эмигранты занимали целые кварталы в европейской части Константинополя. Из русских ресторанов лились печальные звуки русских романсов. В книжных лавках продавались дореволюционные русские книги, спасенные от варварского уничтожения большевиками. (В Стамбуле ими торгуют и сегодня. Несколько лет назад мы бродили по европейской части города и в узком переулке, примыкающем к улице Истикляль, как сейчас называется Гранд Рю де Пера, заметили витрину букинистического магазина. Мы решили зайти. Перебирая книги, мы обнаружили там маленький томик Les Armes – иллюстрированный справочник по средневековому оружию, изданный в Париже в 1890 г., – с экслибрисом «Librairie S. H. Weiss, successeur vis-à-vis le Consulat de Russie, Constantinople» – «Библиотека С. Г. Вайса, правопреемника консульства России, Константинополь».)

Троцкий же избегал районов, населенных русскими эмигрантами. Первое время он жил в округе Бомонти в Шишли – оживленном промышленном районе, выросшем вокруг первой в городе пивоварни, – после чего перебрался на виллу на острове в Мраморном море, недалеко от южного берега Константинополя. В отличие от большинства эмигрантов, Троцкого не интересовало прошлое, он всегда смотрел в будущее и рассчитывал на успех. На то у него были серьезные основания: опытный подпольщик и прекрасный организатор, в конце концов, именно он создал Красную армию. Троцкий уже разработал план и теперь со всей своей энергией принялся за дело. Он решил начать с выпуска ежемесячного «Бюллетеня оппозиции».

«Бюллетень» представлял собой несколько страниц текста, отпечатанных в Париже на дешевой бумаге, но Сталин мгновенно понял, что он может представлять большую опасность для него. Он слишком хорошо помнил недавнюю историю: когда царский режим запретил открытую политическую деятельность, Ленин создал разветвленную подпольную систему для доставки в страну и распространения запрещенной партийной газеты «Искра».

«Искра» была не только средством большевистской пропаганды. В условиях репрессий со стороны царской тайной полиции распространение «Искры» помогло создать настоящее революционное подполье. Чтобы незаметно для царской охранки переправлять подрывную литературу через границу и распространять ее по всей стране, требовалось большое количество опытных и смелых людей, хорошо разбирающихся во всех тонкостях конспирации. По сути, именно «Искра» превратила социал-демократов РСДРП из запрещенной и преследуемой политической партии в высокоэффективную подпольную боевую организацию. И Сталин, и Троцкий это понимали.

Первый номер «Бюллетеня» Троцкого вышел в июне 1929 г. В нем говорилось, что цель издания – «обслуживать практическую борьбу в советской республике»[26]. Для Сталина и его тайной полиции это звучало как зловещее предупреждение: Троцкий фактически открыто объявлял о своих планах создать в России подпольную организацию, руководимую из-за рубежа.

Лозунг «Искры» гласил: «Из искры возгорится пламя». И действительно, печатная «искра» зажгла пламя революции, которая привела к краху могущественного царского режима, в распоряжении которого находилась самая мощная тайная политическая полиция того времени. Сталин не мог допустить, чтобы с ним случилось нечто подобное.