Читать книгу Когда коту делать нечего. Книга на каждый день - Ирина Бйорно - Страница 7

Мне дали задание на курсах самопознания: каждый час напоминать себе, что ты еще жив и радоваться этому. 9 утра. Я проснулась, вернее вылезла из спального мешка – не выспавшись, так как спина еще болела после трехдневной стрижки изгороди – мотопила была тяжелой. Но я проснулась, вылезла из мешка – голая, покрутила головой и сказала себе: «Ура! Я живая!» Потом я сделала зарядку, растерла спину, попрыгала на прыгалках, было около десяти. Я вспомнила задание и сказала себе: «Ура! Я живая! Здорово». Потом выпила чашку чая, съела банан с авокадо и принялась за уборку и стирку. К 11 я вспомнила задание: «Ура! Я еще жива!»

За окном лил мелкий летний дождь, белье было мокрым и не сохло, а мне нужно было ехать на дачу. Я собрала все в кучу и поехала на заправку. Рядом был магазинчик, где бродили несколько летних покупателей. Я купила муку и масло и поехала на дачу. 12 меня настигло в дороге. Я сидела за рулем. «Ура! Я – жива!» Здорово! Машины скользили по трассе. Многие ехали на дачи или дальше, в далекие путешествия. Машины были перегружены детскими колясками, матрасами, лодками. Жара стояла уже второй месяц, а дождь был первым, да и то быстро кончился, не принеся облегчения сгоревшей траве.

Местный прудик около магазинчика засох, и утиный домик, ранее плававший посреди пруда, лежал в иле и грязи. Кувшинки завяли, а грязь была похожа на кожу мезозойского птеродактиля – как её рисуют в фильмах-пугалках.

Я ехала на дачу уже час, поэтому напомнила себе опять: «Я жива! Чудо!» Дождь вымыл мое лобовое стекло, отмыв его от кишок мух, кончивших там свою короткую жизнь. И мыть не надо! Но вот уже и кромка знакомого леса. Дождь почти кончился. Я разгрузила машину и заварила свежий чай. Уселась на террасе с чашкой чая и сухариками. «Здорово смотреть на мокрый лес и грызть сухарики! Я живая! Как это здорово!»

На небе появились белые облака, значит дождь уходит, давая место жаре. Вчера перед сном я попробовала рукой землю под сгоревшей от зноя травой – она была горячее тела, несмотря на дождь! Два месяца солнцепека под тридцать градусов нагрели нашу землю-матушку до состояния пустыни Каракум – наверное, глобальное потепление?

На поляне перед домиком появился ушастый серый заяц. Повертел ушами, услышал меня, но не испугался, а медленно запрыгал к канаве. Через дорогу перешел олененок. Он родился весной, и еще не освоился с дачниками, крепко держась за маму, которая спала на соседнем участке – соседи приезжали редко – а участок заняли мама с олененком.

Я попила чай, и вышло солнышко. Пора было окунуться в море, и я отправилась на пляж. По дороге я набрала горсть дикой малины, разросшейся у обочины дороги, и напомнила себе опять: «Чудесно! Я – жива!»

Проехал велосипедист, кивнув мне головой, но я его не знала. Через пол-часа и трех километров по лесу я вышла на пляж. Он был пуст. Дачники ждали, когда солнце высушит песок, поэтому кроме старушки с терьером на поводке, никого не было. Я прошла километр, вдыхая соленый воздух моря. Волны были небольшими. Я нашла местечко, расстелила полотенце и разделась донага – ведь все равно никого нет, а старушка с собакой – не в счет. Когда я вошла в воду, увидела вдруг, что что-то большое колышется около берега. Я поплавала, сняла усталость водой и солью и стала выбираться на берег. Тут-то я и разглядела мертвого дельфина.

Да, точно, эта была туша мертвого дельфина, которого называют еще морской свиньей. Он был большим – более метра в длину. Тело было цилиндрической формы, круглое. Глаза были выклеваны, наверное, чайками. Три чайки сидели неподалеку, косясь на дельфина, с которым играло море, переворачивая его с бока на бок.

Рот дельфина был открыт, и короткие острые зубы говорили о плотоядности этого животного. Чешуи не было, но смерть и соленая вода сделали кожу похожей на крокодиловую спину – гладкость превратилась в островки шершавости, так как тело уже распирало изнутри. Там, в животе, происходили таинственные процессы гниения, и круглое тело дельфина было туго надуто, как будто он был надувной, пляжной игрушкой. Но он был мертв. Он не был игрушкой.

Я вышла на берег и села на полотенце. Старушка с терьером засела в кустах неподалеку, боясь подойти к берегу. Ведь смерть для многих – это страшно. Я села и стала смотреть на мертвого дельфина. Ветер принес мне запах его тела – пахло мертвой рыбой из магазина, но к этому запаху примешивался и другой, непонятный, тревожный – запах смерти. Это не был запах гниения, но чего-то непонятно- неопределенного. Куда делась жизненная энергия этого дельфина? Улетела? Ведь они, дельфины – самые интеллигентные после людей, или? Быть может, самые интеллигентные???

А есть ли у них душа, если есть разум? Куда она делась? Я сидела и думала. Тут я вспомнила: прошел еще один час, и я сама была жива- вот здорово! Я смотрела на этого дельфина, который познал тайны моря, который познал тайны стаи и может, был родителем других дельфинов. Тут море перевернуло его еще раз, и я увидела, что это был дельфин-мужчина. Из него торчала как будто трубка длинной около 10 сантиметров. Мужик!

И сексом занимался в воде, и в игры играл с другими дельфинами – я это видела в Африке, когда стая таких дельфинов-хрюшек целых два дня сопровождали наш корабль, резвясь и играя.

Я закрыла глаза. Им не нужны ни дача, ни работа, ни карьера. Им не нужны ни часы, ни айфоны. Они считывают планету и живут вместе с ней – по луне, по солнцу, зная время приливов и отливов, зимы и лета. Зная время нереста глупой селедки, и умея петь свои песни под водой. Не это ли свобода, о которой так мечтают люди? Не это ли освобождение – от социальных условностей, придуманных ритуалов и ненужных вещей, которыми человечество заполнило уже пол-планеты, уничтожив все то, что там было.

Ведь мы – такие же дельфины, так зачем мы все это насоздавали, придумав деньги, золотые кольца, богов? Придумав города, где все – одиноки и придумав оружие – чтобы убивать друг друга? Зачем мы это сделали? Возомнив себя центром вселенной, мы убили саму землю, хотя все мы – лишь пыль земли.

Я посидела у моря, но запах смерти стал нестерпимым. Рядом закричали чайки – они ждали отлива воды, чтобы вцепиться в тело дохлого дельфина. «Мы делаем то же», – подумала я. «Вцепляемся в мертвые тела коров, быков, коз, дохлых рыб. Рвем зубами планету, превращая все это в навоз – человеческий навоз, вонючий, черный. И даже не наслаждаемся жизнью, а так, проводим время в сплетнях и тоске».

И почему мы не дельфины?

Я собрала полотенце, надела платье и пошла к даче. Пробило пять вечера. Солнце светило вовсю, и дачники потянулись на вечерний пляж, неся на руках свое прожорливое потомство. Я шла и думала: «Хорошо, что я живу, но я живая или так, немного живая?»

Тут на тропинке мне встретилась соседка.