Читать книгу Исповедь - Ирина Целуйко - Страница 8

Вечером, как и договаривались, я заехал за вами, чтоб отвезти в театр. Ждать себя вы не заставили, мигом выйдя из дома. Вам не терпелось поскорее увидеть творение вашего драгоценного Лёнечки, так называла его твоя мама.

Твоя мама была очень интересной женщиной, такой статной и серьезной. Ее стрижка была похожа на мальчишечью, но при этом очень модную и стильную, подходящую к ее аристократическим чертам лица. Она села рядом со мной, на переднее сидение. Бесцеремонная женщина, честно говоря:

– Елена Анатольевна, – представилась она мне.

– Очень приятно, Митя, – ответил я.

– Значит Дмитрий?

– Митрофан.

– О! Какое интересное старинное имя. Не часто такое можно услышать среди современной молодежи.

Мы перестегнули ремни и тронулись.

– Митя, остановите машину около цветочного киоска, надо цветы купить для Ленечки. А вы коллеги по работе с моей дочерью? Я рада, что еще остались молодые люди, в наше время, которые тянутся к искусству. А то, знаете, сейчас какая молодежь пошла, одни клубы на уме, а про духовное развитие они совсем забывают, обидно.

– Не мы такие, жизнь такая, как говорил один из героев современного кино, – сказал я, пытаясь защитить свой образ жизни о котором Елена Анатольевна, по-видимому, еще не догадывалась.

– Нет, молодой человек, – с ухмылкой сказала Елена Анатольевна, – жизнь она во все времена одинаковая. Думаете, в годы моего взросления не было дискотек и танцполов? Были. Просто люди воспитаны были поколением, прошедшим войну, голод и потери. Поколением, которое на себе испытало все ужасы лагерей и репрессий. Лизина бабушка, по отцовской линии, рассказывала мне однажды историю, как ее, свинарку восемнадцатилетнюю под дулом пистолета несколько часов местный комиссар держал. А знаете за что? В те времена строго каралось, если у свинарки, ее «подопечные» умирали. Конечно не тюрьмой, но премии лишали, а зарплаты были мизерными, и прожить на те копейки было практически невозможно. Так вот, родившихся поросят у свиньи могло быть больше, чем сосков у свиноматки. В итоге, накормить все свое потомство она не в состоянии и те поросята, которым не досталось молоко, умирают в течении двух-трех дней. Что делали свинарки, чтоб не лишиться премии, они сжигали новорожденных поросят в печке. Новорожденные поросята, сгорали за секунды и пепла не оставалось. Да, да, Лизок, не надо корчить нос, я б посмотрела на тебя, если б твои дети голодными сидели, поступила бы ты иначе, это еще вопрос. Так поступала и твоя бабушка, у которой на плечах были два младших брата и сестра, которые еще учились и были у нее на иждивении. Один комиссар, проходивший мимо, увидел как она трех новорожденных поросят в печку бросает, да и забрал ее в комиссариат, да там под дулам пистолета несколько часов держал для того, чтоб она признание подписала, а бабушка твоя была не из робких, мужественно стояла до конца. А тот комиссар все в висок ей пистолетом тыкал, да угрожал расправой, если она не сознается. Преступлением было в те советские временна своевольно лишать советский народ «куска хлеба», товарищи председатели, да товарищи начальники не хотели понимать, что эти вот лишние поросята и так умрут, не сможет мать их выкормить. Пусть и стойкая была твоя бабушка, Лизок, но все же девушка, молодая и неопытная. От неизвестности, страха и ужаса в жилах стыла кровь, да и за братьев с сестрой переживала, ведь если она призналась бы, то тюрьма и звание «враг народа» были бы ей обеспечены.

– И кто же спас вашу свекровь, – поинтересовался я.

– Свекровь моя, была активисткой, одной из лучших свинарок в колхозе. Вот председатель за нее и вступился. Не мог он дать пропасть такому ценному работнику. Пришлось комиссару ее отпустить, иначе совсем бы по-другому у твоей бабули сложилась жизнь, Лиза.

Я остановился около цветочного киоска. Твоя мама отправила тебя за цветами, приказав купить самые красивые.