Читать книгу Звезда творения - Ирина Черкашина - Страница 6

Отойдя на безопасное расстояние от музея, я позвонила Антону и доложила обстановку. Как он орал в трубку! Как орал! Никогда мой телефон еще не слышал выражения такого гнева и отчаяния.

– Да ты понимаешь, в какое дерьмо мы вляпались? – выл мой напарник. – Заказчик уже оплатил картину! Мы не можем ее не привезти!

– А если деньги вернуть?

– А репутация?!

– Да и леший с ней, – я пожала плечами. Бывает, что иногда приходится жертвовать репутацией…

Антон замолчал и с минуту сопел в трубку, словно собираясь с силами. Я насторожилась. У Антона, при всей его деловой хватке, был один большой минус – он слишком любил роскошную жизнь. Я не раз говорила ему, что если он хочет жить долго и счастливо, то должен жить по средствам. Как же я была права!

– Я уже все потратил, – наконец признался он. – Только твоя доля осталась.

А моя доля составляла жалкие двадцать процентов от всей суммы…

– На что? – угрожающе спросила я. Так угрожающе, что проходившая мимо тетка опасливо на меня покосилась.

– Я расплатился за «Ровер». Ну, в клуб вчера сходил, в турагентство заехал, то-се…

– Так верни машину!

Антон вздохнул:

– Вернуть не могу, только продать… но, во-первых, это займет время, а у нас с тобой меньше трех дней в запасе. А во-вторых, думаю, нужной суммы я все равно не наберу.

От неминуемой гибели Антона спасло только то, что он сейчас находился в четырех сотнях километров от меня.

– И что теперь делать? – спросила я, справившись наконец с желанием немедленно придушить партнера по бизнесу.

– Я думаю, надо искать оригинал. Ты же сама сказала, что копия свежая…

– Ты сам понимаешь, что говоришь?!.

– Галка! Послушай! – взмолился Антон. – У нас нет другого выхода. Мы не можем вернуть деньги…

– …потому что ты их бездарно спустил!

– …и не можем подсунуть клиенту копию. Тогда уж лучше сразу повеситься. Это серьезные люди, Галя! С ними не шутят. Ты даже не представляешь, насколько серьезные.

– Идиот! Ты… Я тебя… Да как ты мог?!

Старушки, торговавшие возле гастронома молодой зеленью и клубникой, дружно и с большим интересом уставились на меня. Пришлось перейти на полушепот – вопреки раздиравшему меня гневу.

– Я понимаю, Галка, – смиренно сказал Антон. Когда надо, он мог быть таким покладистым! – Слушай, я приеду к тебе завтра вечером и помогу. За завтрашний день постараюсь вернуть хотя бы часть денег, а ты там пока начни поиски. Да расспроси этих музейных крыс, наверняка кто-то из них картину и загнал. Все равно кто-то что-то знает. Постараемся выкупить полотно. Все будет хорошо, солнце, не нервничай!

Нажав отбой, я отошла за угол и там несколько минут ругалась, как пьяный слесарь. Шепотом. Нужно было выпустить пар… Ведь не в первый раз Антоша меня так подставляет! Вспомнить хотя бы тот случай, когда он притащил меня проводить экспертизу полотна Айвазовского к какому-то криминальному авторитету. Айвазовский оказался подделкой, причем дурного качества… мы тогда оттуда еле ноги унесли. А когда он втянул меня в то дело с поддельным завещанием одного олигарха, владельца заводов, газет, пароходов и большой коллекции предметов искусства? А экспертиза клада, после которой нас чуть не расстреляли как ненужных свидетелей? Сколько раз Антон уговаривал меня за мзду писать фальшивые экспертные заключения! Я ни разу не согласилась, хотя дело порой доходило чуть ли не до драки. Да, наш бизнес не самый честный, но и в нем должны быть какие-то правила, разве нет?

Наши отношения с Антоном сейчас на самом деле исчерпывались словом «партнерство», хотя бывали у нас и другие времена. Мы с ним вместе учились и на третьем курсе пережили бурный роман. Думали даже пожениться. Потом Антон открыл, что я обладаю удивительной способностью определять подлинность и даже личность автора любого произведения искусства, – и с тех пор мы вместе работаем. Мы и живем вместе, но уже скорее по привычке, чем по любви. На самом деле у каждого из нас своя жизнь, свой круг общения, свои пристрастия, но мы друг другу не мешаем.

За исключением некоторых, весьма прискорбных, случаев.

Я в глубокой задумчивости убрала телефон в карман и не торопясь двинулась вдоль по улице. Я смутно помнила ее – эту длинную центральную улицу, делившую город надвое. Называлась она, естественно, улицей Ленина. От музея меня сейчас отделяли два квартала – и множество новых проблем, которые надо было обдумать. Дневная жара уже спала, на улицы вернулась жизнь. На крошечных балконах старых домов появились граждане города Северо-Каменска. Кто курил, кто поливал вялые петуньи и бегонии, кто развешивал белье, кто просто наблюдал за прохожими. На подоконниках возлежали кошки, глядя на городскую суету с королевским презрением. Над крышами с визгом носились ожившие к вечеру стрижи. Милая провинциальная жизнь… Но тем важнее было не расслабляться, не злиться и не впадать в панику, а трезво и быстро оценить происходящее

Итак, что мы имеем? Мы имеем поддельную картину художника Порфирия Бесчастного – точнее, две картины. Под встревоженным оком Ольги Николаевны я осмотрела все полотна в хранилище – и пришла к выводу, что подделаны только два. «Хаос» и «Бездна». Подделаны они с фотографической точностью, на первый взгляд от оригинала не отличишь. Особенно это важно было для «Хаоса», на полотне которого каждая цветная точка имела свое определенное место. Если бы не краска, которая не успела просохнуть, и не мой дар, боюсь, получил бы наш серьезный заказчик копию… Ольга Николаевна клялась, что, во-первых, она тут совершенно ни при чем, а во-вторых, никто чужой в музее вроде бы не появлялся. По крайней мере из тех, кто интересовался бы Бесчастным и его картинами. Я верила ей: в ее интересах было поспособствовать успешной продаже «Хаоса». Иначе ведь как – нет картины, нет и денег.

Но были еще три обстоятельства, которые меня очень настораживали.

Во-первых, автор копий. Очень уж слабым выглядел отпечаток личности художника для такого свежего полотна. Если бы картине было лет пятьсот – тогда, конечно, ничего удивительного. Ауры мастеров со временем меркнут, причем сообразно даже не степени старения красок, а глубине и силе личности художника. Попадались мне очень поврежденные полотна, на которых оттиск личности автора сохранился куда лучше изображения. Здесь же мастер едва угадывался. Как будто машина работала… Но ведь машины не пишут картины маслом? А еще этот художник казался мне знакомым. Как будто я уже где-то встречала его работы, только где? Когда? Как я ни старалась, вспомнить этого я не могла.

А второе обстоятельство содержало в себе случайную встречу. Ох, когда дела складываются таким образом, как сейчас, перестаешь доверять случайностям. Все время кажется, что они несут в себе важный, но пока не понятый смысл, и от того, как быстро ты его поймешь, зависит… Иногда многое зависит. Жизнь, например.

В дверях музея я столкнулась нос к носу с незнакомцем из поезда – тем самым, у которого на шее видела подвеску в форме звезды Хаоса. Он зачем-то шел в музей. Я невольно глянула на ворот его рубашки, увидела под ним тонкий шнурок и вздрогнула.

Мужчина придержал дверь, пропуская меня, потом посмотрел мне в лицо и узнал.

– Здравствуйте, – вежливо сказал он.

– Здравствуйте, – пробормотала я и поспешила пройти мимо, преследуемая воспоминанием о его подвеске. Не такой уж я впечатлительный человек, но в жизни встречаются вещи, которые пугают совершенно необъяснимо. Люди, которые боятся пауков или змей, прекрасно меня поймут.

Сейчас я жалела, что так быстро ушла. Надо было остаться и выяснить, к кому пришел этот кареглазый незнакомец…

А третьим нехорошим обстоятельством стала Ольга Николаевна. Когда я осмотрела картины и вынесла вердикт: «Я не знаю, что делать дальше», она задумалась. Потеребила подвеску в виде серебряного диска с рунической надписью по окружности – леший бы побрал эти подвески! Потом сказала:

– А ведь я знаю место, где вам могут помочь. И вам, и мне.

– Только не говорите, что это полиция…

– Нет, – тонко улыбнулась Ольга Николаевна. – Но вы ведь заметили, что на вас в музее почти никто не обратил внимания? Вы прошли как тень, а между тем это – результат работы моих друзей. И сейчас, я уверена, нам с вами помогут. Только надо будет немного заплатить.

– И кто эти ваши друзья?

– Это Братство магов Хаоса, – спокойно ответила Ольга Николаевна. – Я в нем состою.

Я едва не плюнула с досады. Никогда не любила оккультистов… Но потом подумала, что мне сейчас не помешают новые контакты. Кто знает, может, сама музейщица еще разговорится? А может, я сумею в этом Братстве что-то узнать о краже картин? Ведь город маленький, и людям здесь известно друг о друге куда больше, чем в мегаполисе…

Так или иначе, сейчас я медленно приближалась к месту сбора Братства, которое было назначено в местном доме культуры, как раз в начале улицы Ленина. Не могу сказать, что перспектива меня радовала. Но если я сейчас куплю себе эскимо в ближайшем гастрономе, вполне вероятно, что смогу пережить сходку оккультистов без больших потерь для организма…

На маленькой площади перед массивным зданием ДК уже толпился народ. Видимо, все ждали начала собрания. Я прогулялась, украдкой разглядывая тех, кто пришел. Что, все они маги Хаоса? Чушь какая-то! Люди здесь собрались самые разные, но все-таки они не казались какими-то особенными. Я увидела и очень молодых ребят, явно старшеклассников, и пенсионеров, по большей части пенсионерок, и граждан в самом расцвете работоспособности. Похоже, в маги Хаоса здесь записывали всех без разбора… Люди тихонько переговаривались, смеялись, здоровались с подошедшими. Похоже, они все были между собой знакомы. Неудивительно: город-то маленький…

Наконец я увидела Ольгу Николаевну, которая спешила ко мне через толпу. Мы едва успели кивнуть друг другу, как в ДК открылся боковой вход, и всех пригласили внутрь.

– Пойдемте, – Ольга Николаевна подхватила меня под локоть и решительно повлекла за собой. – Вот увидите, Старший Брат может помочь в любом деле, даже в самом затруднительном. Старший и все остальные. Мы сильны только вместе…

– Так, может, мне не обязательно было сюда приходить? – Честно говоря, мне было не по себе от этого сборища хорошо знакомых «магов». Очень уж все это смахивало на секту – а сектантов я побаивалась. – Вы бы и попросили помочь. Вас тут все знают…

– Сегодня не моя очередь, – загадочно ответила Ольга Николаевна, пропуская меня в дверь. – А вы – новенькая…

Мне не понравилось такое начало, но, похоже, ничего не оставалось, как войти внутрь. А там будь что будет…

Дом культуры, подобно всему центру Северо-Каменска, тоже представлял собой образец архитектуры пятидесятых годов. Кажется, в любом городе эти культурно-культовые сооружения были одинаковыми: с массивными колоннами перед фасадом, вытертым паркетом и хрустальными люстрами под потолком. На входе в большой зал стоял крепкий молодой человек с бесстрастным лицом профессионального секьюрити и внимательно присматривался к каждому входящему. Иногда он просил предъявить – нет, не билеты, а какие-то небольшие предметы, не то миниатюрные фигурки, не то подвески. Если «пропуска» не оказывалось, секьюрити интересовался, с кем посетитель пришел. Если же не оказывалось и рекомендаций – посетитель вежливо отправлялся восвояси. На моих глазах вышибала завернул хлипкого паренька в бейсболке и широких джинсах хип-хопера. Тот ушел, явно расстроенный. Ольга Николаевна гордо прошла мимо секьюрити, ведя меня под руку. Ни она, ни я никаких подозрений не вызвали. Видимо, музейщицу знали здесь очень хорошо.

В зале было полутемно, пахло сухим деревом и пыльными портьерами. Мы сели на крайние кресла на третьем ряду. Я украдкой огляделась. Народу набралось немало: человек сорок или пятьдесят. Все с видимым волнением ожидали начала и то и дело бросали взгляды в сторону сцены. Я повернулась к сцене, освещенной несколькими софитами, и чуть не упала с кресла. На облезлом деревянном полу красной краской была тщательно нарисована большая октаграмма с вписанной в нее Звездой Хаоса. Очень похожая на ту, которая привиделась мне в кошмаре с локомотивом.

– Что здесь, к лешему, происходит? – пробормотала я.

– Как что? – удивилась музейщица. – Магия! Галина, вы все сейчас увидите сами. Не бойтесь…

Тут прокашлялся микрофон, и зал притих. Свет, и так горевший вполсилы, погас. Остался один-единственный софит, освещавший октаграмму на сцене.

– Доброго вам вечера, братья и сестры! – возвестил мужской голос откуда-то из-под потолка. – Я пришел к вам! Я, ваш Старший Брат!

По залу прокатился восторженный вздох. Голос был глубок и звучен, от него мурашки бежали по коже. В нем ощущалась уверенность и скрытая мощь. Да за человеком с таким голосом можно было пойти на край света! Будь я более впечатлительной – непременно прониклась бы, но слишком хорошо я знала, с какой целью обычно используется таинственный антураж и глубокий, звучный голос.

– Сегодня мы шагнем еще ближе к истинной свободе. Мы станем еще ближе друг к другу. И Хаос будет благосклонен к нам…

Из тьмы закулисья на освещенный пятачок сцены выступил человек, довольно высокий, худощавый, похожий на Христа, каким его изображали во времена Веронезе. Одет он был в просторную белую рубашку и узкие брюки. Длинные, чуть вьющиеся темные волосы картинно ниспадали на плечи. Руки он сцепил перед собой, а взгляд темных, глубоко посаженных глаз устремил в зал, глядя словно бы на всех вместе и на каждого в отдельности. На его шее висели несколько цепочек и шнурков с подвесками-амулетами, а волосы были перехвачены узким металлическим обручем. На обруче тускло блестел диск, в середине которого переливался перламутрово-серый камень. Вроде бы простая вещица, но при одном взгляде на нее мне стало так же дурно, как утром в поезде при виде подвески-звезды. И это мне не почудилось. Камень на лбу мужчины действительно что-то излучал – не отпечаток ауры сделавшего ее мастера (я вообще не представляю, кто мог изготовить такое), но скрытую и враждебную мощь. Как если бы я обрела способность ощущать радиацию или сильное электромагнитное поле…

– Мы – одна семья, братья и сестры… В мире, где правят несправедливость и насилие, только мы помогаем друг другу. Только мы можем противостоять жестокости и злу. И только Хаос, несущий в себе зерно истинного творения, исток творчества и радости, служит нам опорой.

Я слушала, как тот, кто называл себя Старшим Братом, роняет в зал такие обнадеживающие слова, и все больше разочаровывалась. Это настоящая секта – и я зря сюда пришла. Человеку со стороны эти закрытые общества не доверяют. Новичок должен либо стать своим, либо уйти. Мне здесь не помогут – это совершенно точно. Я только зря теряю время.

Но серебристый полумесяц на лбу у Старшего Брата против воли притягивал мой взгляд. Что же это, леший его побери, такое?!

– Мы собрались здесь снова, чтобы вновь объединить силы, помочь одному из наших братьев…

Ну точно, сейчас начнется обычная «ритуальная» тягомотина. Не то чтобы я была экспертом по сектам и тайным обществам, но я слишком долго вращалась в определенных кругах, где не слишком дружили с законом. Моя работа быстро учит недоверчивости, так что мошенников я за километр чуяла.

– Я пойду, – я попыталась встать, но Ольга Николаевна проворно схватила меня за руку.

– Сиди, – прошипела она. – Сейчас самое интересное начнется!

Я села, чувствуя, что начинаю закипать. Да что тут может быть интересного?.. За исключением, пожалуй, серебристого амулета-полумесяца…

– Сегодня нашей помощи просит Михаил, один из самых верных наших братьев. Поднимись ко мне, Михаил.

На сцену, от волнения спотыкаясь, поднялся рыхлый мужчина лет сорока, обильно потеющий даже в тонкой рубашке. Под мышкой он держал черную кожаную папку, а на лице его застыло выражение растерянности. Прямо-таки человеческое воплощение всех бухгалтерских проблем.

Мужчина деревянной походкой прошел в центр сцены и остановился на середине октаграммы.

– Наш брат Михаил находится в трудной ситуации, – сказал Старший Брат, плавно обходя октаграмму. – Вы все помните, что он добросовестно помогал каждому из вас, братья и сестры… настал ваш черед помочь ему. Ваш черед обратиться к силе великого, древнего, вечно-творящего Хаоса… Помните, каждый раз, когда вы помогаете нашим братьям и сестрам, вы приближаете чудо, которое свершится с вами…

К моему удивлению, на сцену стали подниматься люди из зала. Молча они становились в определенные точки на октаграмме – видимо, проделывали это уже не один раз. Ольга Николаевна тоже встала со своего места, выразительно взглянула на меня – но я не очень-то хотела принимать участие в ритуальных действах. Она пожала плечами, поднялась на сцену и встала на один из лучей октаграммы, боком ко мне.

– Достаточно! – провозгласил Старший Брат – видимо, все нужные точки были заняты. Он откуда-то извлек остро блеснувшую под светом софита булавку – по крайней мере, издали мне показалось, что это булавка, длинная, с головкой в виде большого страза. – Готов ли ты, брат Михаил, принять нашу помощь?

– Готов, – ответил бухгалтер и сглотнул.

– Твой помощник с тобой?

– Да, – Михаил вытащил из-под рубашки какую-то фигурку на шнурке. И тут подвески…

– Готовы ли вы, братья и сестры, помочь вашему брату в беде?

– Готовы, – нестройно отозвались сектанты.

– Да приидет Хаос! – театрально воскликнул Старший Брат и начал новый обход октаграммы. Адепты протягивали ему руки – с трепетом, с восторгом. Он брал каждого за кисть и сильно ударял булавкой в кончик пальца – примерно так же, как делает медсестра, когда берет анализ крови. Булавка была на всех одна. По-моему, адепты очень рисковали получить какую-нибудь передающуюся с кровью заразу. Но никто и не думал возражать!

Каждый, кого уколол Старший Брат, стряхивал с пальца капли крови на линии октаграммы. Они взмахивали руками в медленном, четком, только ими ощущаемом ритме. Поначалу это выглядело просто ритуальными действиями, и я даже подумала, а не уйти ли мне сейчас, пока внимание оставшихся зрителей привлечено к сцене. Но потом началось такое…

В зале стало совсем душно. Темнота сгустилась, а тонкие линии октаграммы засветились белым светом. Стал ясно виден каждый завиток рисунка, каждый значок. На лице брата Михаила, стоящего в центре, застыло выражение страха, но он крепко сжимал в руках свою папку. Амулет на шнурке, так и висящий поверх рубашки, тоже засветился. Темные капельки крови продолжали срываться с рук – и впитываться в светящиеся линии. Как они это делают?! Я вскочила с места, стараясь разглядеть происходящее получше, – и тут тусклое сияние окутало всех находящихся в октаграмме: и Михаила, и других сектантов, и Старшего Брата, который встал позади Михаила. Переливчатый камень на его лбу тоже налился светом, только бледным, призрачным, отчего становилось еще страшнее. Лицо его исказилось, словно от боли. Послышалось тихое гудение, становившееся все громче. От сцены теперь исходило волнами то же тошнотворное ощущение, что и от виденной мною в поезде звезды. Словно там пробудилась еще одна сила, исходившая теперь из фигуры на полу. Когда первый шок прошел, я обратила внимание, что сектанты взмахивают руками реже и с усилием, словно светящаяся дымка мешает им. А дымка сконцентрировалась в двух местах: возле амулета, висящего на шее брата Михаила (по лицу которого теперь ручьями струился пот), и камня Старшего Брата. Она втягивалась в амулеты, как настоящий дым! Открыв рот, я несколько секунд глядела на это, пока дымка полностью не исчезла, а гудение не прекратилось. По залу пронесся вздох облегчения. Старший Брат улыбнулся и поддержал за плечи несчастного бухгалтера, который, похоже, был вне себя от счастья, что все закончилось.

Однако фигура на полу хоть и потускнела, но совсем не угасла. Члены секты продолжали стоять на своих местах, покачиваясь, словно в трансе. По лицу Ольги Николаевны блуждала рассеянная улыбка. Так вот как она, значит, пыталась обеспечить успех своему предприятию по продаже картины… Только магия что-то не сработала!

– Я вижу в зале человека, который пришел сюда впервые, – произнес вдруг Старший Брат, и звук его голоса развеял наваждение. Люди на сцене открывали глаза и озирались, но с места никто не сдвинулся.

Старший Брат указал на меня и ободряюще улыбнулся. Я похолодела.

– Я вижу, сестра, что ты, как и все мы, страдаешь в этом мире и ищешь помощи. Не бойся, здесь тебе помогут. Поднимись к нам. Ну же, иди!

Не знаю, как это у него получилось, но ноги мои двигались против воли, как во сне. Я прошла между креслами и остановилась перед сценой, чувствуя устремленные на себя взгляды. Старший Брат покинул октаграмму и стоял на краю сцены, с улыбкой глядя на меня. Снизу он казался таким высоким, таким недоступным, таким… святым. Если бы я не ощущала так хорошо средоточие его могущества, находившееся у него аккурат над бровями, я бы, наверное, замерла от восторга. Потому я как могла старалась воспротивиться воздействию этой силы. Я же видела, что его личное обаяние – только часть образа, что здесь замешано что-то еще, непонятное и страшное. Куда лично я предпочла бы не лезть.

– Поднимайся же, – повелел Старший Брат. Я спиной ощутила недовольство сектантов: эта новенькая заставляет себя ждать. С удивлением я обнаружила, что зубы у меня сжаты изо всех сил. С трудом я заставила себя открыть рот.

– Спасибо, нет, – я набрала побольше воздуха и заставила зубы не стучать. – Я передумала. Мне не нужна помощь.

Зал затих. Если бы Старший Брат приказал, эти люди, наверное, растерзали бы меня на месте. Но в планы предводителя самосуд не входил.

– Жаль, – промолвил он и присел на краю сцены, оказавшись гораздо ближе ко мне. Мощь, излучаемая его амулетом, стала почти осязаемой. После ритуала с кровью она выросла, и выросла сильно. От нее мне становилось плохо, кружилась голова. Как же они это проделывают?..

Но гораздо больше любопытства меня терзало сейчас желание оказаться как можно дальше отсюда. И никогда, никогда больше этого не видеть.

– Я уверен, что мы еще встретимся. – Старший Брат поднял руку, и не успела я отдернуться, как он коснулся благословляющим жестом моего лба. Я вздрогнула, повернулась и, не чуя под собой ног, выскочила из зала. Надеюсь, бежала я не очень быстро…

На пороге дома культуры я немного отдышалась. Уже заметно вечерело, в небе сгустилась сиреневая пелена, пахнущая дымом. Где-то недалеко от города горел лес. Дождей не было уже давно…

Я села на скамейку и попыталась обдумать то, что сейчас увидела. Разумеется, Братство Хаоса – всего лишь оккультная секта, а ее руководитель – мошенник, каких поискать. Но я ничем не могла объяснить спецэффекты, которыми Старший Брат привлекал свою паству. Если бы это было кино! Но в том-то и дело, что и светящуюся октаграмму, и дымку, которая была скорее сгустившимся светом, и дымящуюся черную кровь – все это я видела наяву. Разве что в воздух зала подмешали какой-то галлюциноген?.. Но тогда у всех присутствующих были бы разные видения. Ну или схожие, но все-таки – разные.

А этот переливчатый камень… И эта звезда, которую я видела в поезде… Я ничем, ничем не могла объяснить впечатления, которое они производили. Легче было признать, что я сошла с ума. Но ведь я же могу видеть ауру давно умершего художника на картине и отличать ее от других? И это не морок, я этим деньги зарабатываю… Так почему же не быть каким-то другим вещам, к которым я восприимчива, в отличие от остальных людей?

От сумбурных мыслей меня отвлек телефон. Звонил Майк.

– Галка, ты где? Все еще в своем музее?

Я объяснила, где я. Братец понимающе хмыкнул – у меня создалось впечатление, что он откуда-то знал, где я только что побывала.

– Забрать тебя оттуда?

– Да уж, пожалуйста!

– Тогда жди. Ты как, не очень еще устала? Может, покатаемся на сон грядущий?

– Ну покатаемся… – без энтузиазма согласилась я. Честно говоря, я устала. Но и домой не хотелось – что я буду там делать?

Только пилить себя за то, что ни на шаг не приблизилась к решению своей главной проблемы. За все время, что я провела в ДК, я ни разу даже не вспомнила о картине. Напротив, я сбежала, бросив Ольгу Николаевну, не заручившись ее поддержкой… а ведь она могла бы по-настоящему помочь.

Чтобы немного успокоиться, я прошлась вдоль фасада ДК, а потом встала на углу. Наверняка эти самопровозглашенные маги Хаоса скоро повалят на улицу – не хотелось бы мозолить им глаза. Но через минуту я услышала далекий рев – как будто сюда мчался рой разъяренных ос, и каждая размером с хорошего быка.

Вскоре из-за поворота вылетела группа мотоциклистов, впереди которых мчался Майк на своем желто-черном байке. Правда, назвать байкерами их всех я бы не смогла. Примерно у половины ребят вместо мотоциклов были скутеры и мопеды – впрочем, это никого не смущало. Зато почти все носили полагающуюся экипировку: куртки, специальные штаны, наколенники, шлемы… Видно, что к своему занятию ребята относятся серьезно. Но все же один байк из всех оказался настоящим колесным монстром: черный, массивный, расписанный устрашающей аэрографией, на котором восседал бородатый коротышка в темных очках.

Вся компания – а их было около десятка – остановилась в отдалении, не выключая моторов. Только Майк на своей желто-черной «Хонде» лихо тормознул возле самых моих ног.

– Привет, – сказала я, не в силах сдержать улыбку. Вообще-то я не заказывала группу сопровождения, но поглядеть на друзей моего братца было интересно.

Майк снял шлем – темные волосы растрепались под теплым ветерком. Улыбнулся в ответ.

– Ну что, полюбовалась на Братство магов? Быстро осваиваешься.

– Не жалуюсь, – я пожала плечами. Впрочем, что я удивляюсь? Город же маленький. Здесь все про всех знают.

– Поехали? – Майк кивнул на пассажирское место.

– Далеко?

– Увидишь, – Майк загадочно улыбнулся. – Уж это будет поинтереснее Старшего Брата, я тебе обещаю.

– А откуда ты…

– Да об этом все знают, – засмеялся Майк. – Кто хочет, вступает в Братство, но по мне, так их покупают дешевыми эффектами.

У меня возникло такое же чувство, но я не удержалась от замечания:

– Майк, там на самом деле происходит нечто странное…

– Странное? – Майк сплюнул. – Ну да. Магия. Она здесь работает – мы же близко к лабиринту.

– Близко к чему?

– Поехали, покажу.

Он протянул мне шлем, а сам махнул рукой кому-то из приятелей. К нам подкатил тот самый черный мотоцикл непонятной марки. Он больше походил на чужого, прикинувшегося транспортным средством. Трансформер, точно. Коротышка, восседающий на нем, приглушил двигатель.

– Галя, познакомься, это Кварц, мой друг и соратник. На самом деле его, конечно, зовут по-другому… но это не важно. Кварц, это моя двоюродная сестра Галя.

Бородач приветственно поднял руку в кожаной перчатке. Я шутливо поклонилась. При ближайшем рассмотрении Кварц выглядел уж очень чудно: вроде бы не карлик и в то же время ненормально низкий и плотный человек. На вид ему можно было дать лет сорок пять – пятьдесят, в бороде уже мелькали седые пряди. Борода – загляденье, причесанная, частично заплетенная в косицы, ее так и хотелось потрогать. К мотоциклетному шлему были приварены рога, украшенные чеканным орнаментом. Вот бы не подумала, что в таком медвежьем углу, как Северо-Каменск, можно встретить столь необычных типов!

– Ну что, прокатим мою сестричку по местным достопримечательностям?

– С ветерком! – охотно согласился Кварц.

Возражать ему не очень-то хотелось. К тому же в поездке я буду иметь полное право игнорировать истеричные звонки от Антона. А я предчувствовала, что вскоре он начнет мне названивать и спрашивать, как движется поиск «Хаоса».

«Хаос»… и в Братстве тоже Хаос. Как интересно!

Впрочем, связано ли одно с другим, я успею додумать позже. Майк уже совал мне в руки шлем. Я без разговоров надела его и села на пассажирское место. Кавалькада дружно взревела моторами и тронулась. Ехать куда-то с группой незнакомых парней – не самое разумное решение, но эта мысль пришла мне в голову слишком поздно. Впрочем, в компании были и девушки, сидевшие за спинами своих приятелей на мопедах, но это не особенно утешало.

Я покрепче ухватила Майка за кожаную куртку. Ха, кто бы переживал… Эти ребята понятия не имеют, чем я зарабатываю на жизнь. Так что кто из нас более добропорядочен – еще вопрос.

Майк возглавлял группу. Город, освещенный низким солнцем, летел нам навстречу, тополя и фонари только мелькали мимо. Мотор рычал, мотоцикл трясся и подпрыгивал, словно от избытка энергии. Ветер продувал меня насквозь, но после знойного дня это было приятно. Кварц на своем черном монстре шел следом за Вжиком, ребята на мопедах не отставали. Рев двигателей взрывал тишину вечерних улиц, я видела, как вздрагивали и оборачивались редкие прохожие и как морщились стоящие на балконах граждане. В какой-то мере я понимала Майка и его друзей – в этом сонном городе, наверное, очень хотелось похулиганить, раскачать его, побыть в центре внимания. В мегаполисе это гораздо труднее сделать… да и не так хочется. Там и так все, кому не лень, стремятся выделиться из толпы.

Байкеры промчались почти до конца центральной улицы, повернули направо, на пустынную аллею между длинной чугунной оградой и заросшим парком, попетляли по району хрущевских пятиэтажек, а потом, когда у меня голова уже окончательно закружилась от мельтешения улиц и дворов, оказались в знакомых местах. Я узнала старинные, вросшие в землю домики улицы Мира, сонные березы и тополя. Вот и музей – над входной дверью уже мигает красный глазок сигнализации. Но группа мчалась дальше, до самого пустыря. Потом мотоциклы запрыгали по проселочной дороге, и я сильнее вцепилась Майку в бока. Рюкзачок чувствительно долбил меня по спине. К счастью, продолжалось это недолго – байкеры как по команде развернулись, остановились и выключили двигатели. В уши мне ударила тишина.

– Приехали, – приглушенно сообщил Майк и снял шлем.

Я последовала его примеру. Мы стояли на том самом пустыре, с которого полдня назад директор музея прогонял строительную технику. Только сейчас, кроме нас, здесь никого не было. Частные домики в отдалении выглядели нежилыми. Низкое солнце насквозь простреливало лучами редкий лес на кладбище и золотило травы. А прямо у колес мотоциклов лежали, поблескивая в вечернем свете, гладкие, словно отполированные, камни Вагранского лабиринта.

– Я здесь сегодня уже была, – заметила я.

– Но не с нами, – загадочно ответил Майк.

Ребята и девушки слезли со своих мопедов и столпились возле лабиринта. Я обратила внимание, что они хоть и разговаривали между собой, и перешучивались, но старались особенно не шуметь, словно находились рядом со спящей опасностью. Да уж, место здесь было особенное… от него мурашки по коже бегали, несмотря на все еще сохранившееся дневное тепло.

Коротышка Кварц тоже спрыгнул с байка. Кварц оказался ростом мне по плечо, но телосложения он был совершенно квадратного. Причем толщину ему придавал не жир, а мышцы, угрожающе бугрившиеся под футболкой. Темных очков он не снял. На поясе, украшенном блестящими заклепками, висел нож с изогнутым лезвием и небольшой, игрушечный на вид топорик. Я поняла, что этот тип меня пугает – уж очень необычно он выглядел. Не по-человечески.

– Смотри, – Майк обвел рукой пустырь. – Как ты думаешь, что это?

– Пустырь и археологический памятник на нем, – искренне ответила я.

Столпившиеся вокруг байкеры захихикали, но Майк строго глянул на них, и они притихли. Я почувствовала, что происходящее нравится мне все меньше. Что, черт побери, происходит в этом городишке? Куда ни ткнись, везде какая-то нездоровая таинственность. И какой леший занес меня сюда именно сейчас?

– В чем-то ты права, – тем временем продолжал Майк, – но какая нам разница, что здесь было давным-давно? Да никакой. Главное – что происходит сейчас. А сейчас мы стоим возле ворот, которые с первого взгляда не похожи на врата. Но они ведут к истинной свободе.

Ох, что-то подобное я слышала совсем недавно…

– Не в том смысле, – ухмыльнулся Майк, поняв, о чем я думаю. – Забудь про Братство Хаоса. Это все дешевые фокусы. Истинная свобода – здесь. Пойдем, я помогу тебе найти ее.

– Зачем это? – не было у меня никакого желания обретать дополнительную свободу.

– Ты пока даже не знаешь, что тебя там ждет, – засмеялся Майк. – Поверь, увидев однажды другие миры, ты уже не захочешь возвращаться. А там, за вратами – бездна других миров. И все они будут нашими.

Я медленно обвела взглядом собравшихся. Они слушали Майка внимательно, и видно было, что они верят ему. Совсем так же час назад слушали Старшего Брата адепты оккультной секты… Что, у них тоже – коллективное умопомешательство, как у этих самых магов Хаоса? Или здесь весь город спятил?..

Пугаться я уже устала, но сбежать захотелось немедленно. Какого лешего я здесь делаю? Мне, в конце концов, надо картину искать.

– Пойдем, – Майк мягко взял меня за руку. – Ты приехала сюда с нами, ты теперь одна из нас. Каждый из этих ребят проходил через врата… пойдем.

Да… Сбежать вряд ли получится, да еще и разозлю братца с его компанией. Отговориться – тоже вряд ли. Очень уж они все похожи на психов. К тому же, возможно, добрые отношения с Майком и его приятелями мне вскоре пригодятся. Ведь я никого больше здесь не знаю… В конце концов, решила я, пройду как-нибудь этими «вратами» – стояла же я рядом с нарисованной звездой во время обряда Братства Хаоса, и ничего, не пострадала.

На вид каменный лабиринт ничего особенного собой не представлял: обычный для древнего мира лабиринт, такие еще называют критскими лабиринтами. По форме он напоминал каменное древо со стволом-крестом и полукруглой кроной из параллельных линий-ходов – эту форму удачно обыграл в своих картинах Порфирий Бесчастный. Единственная, пожалуй, странность: черные камни выглядели гладкими и блестящими, словно лабиринт был выложен вчера, а не сотни лет назад. Ни мох, ни лишайники не росли на камнях, и время не оставило ни одной отметины… Сооружений, подобных этому, довольно много в Скандинавии и по берегам Белого моря, но здесь, на Урале, лабиринт один. Так, по крайней мере, было написано на сайте местного музея. Это еще ни о чем не говорит – может быть, есть и другие, просто их пока не нашли. В прочих каменных лабиринтах, насколько мне было известно, никакой чертовщины не водится, несмотря на разные поверья. Понадеюсь, что и в этом ничего страшного нет, но при малейшей опасности буду бежать без оглядки…

Майк нетерпеливо посмотрел на меня.

– Хорошо, сейчас, – я сбросила рюкзачок и пристроила его на сиденье Вжика. Мне показалось, что мотор его чуть слышно мурлычет. Потом Майк взял меня за руку, и мы вместе подошли к лабиринту.

Возле самого входа я ощутила странное, все возрастающее напряжение. Почему-то вспомнился школьный учебник физики, раздел «Электромагнитные явления». Был там рисунок электромагнита с линиями магнитного поля, которые становились тем гуще, чем ближе к магниту располагались. Напряженность возрастала. Что-то подобное я почувствовала и сейчас. Как будто от лабиринта тоже исходило некое поле, напряженность которого возле камней стала особенно велика. Вот почему мне здесь так неуютно…

Но, прежде чем я решила, та ли это ситуация, когда надо спасаться, или еще не та, Майк внезапно толкнул меня вперед. Я по инерции пробежала несколько шагов по траве между двумя линиями камней и остановилась.

Ничего вокруг не изменилось, только щекочущее чувство напряженного поля стало очень сильным, словно сквозь меня протянулись тысячи и тысячи тонких нитей. Наверное, я могла бы проследить направление каждой из них, толщину, структуру – если как следует сосредоточилась бы. От этого ощущения меня едва не затошнило. Я стояла, боясь пошевелиться. Столпившиеся вокруг лабиринта байкеры захлопали, как будто я совершила невесть какой подвиг. И что, это все?..

– Сейчас… – пробормотал Майк, роясь в кармане. Наконец он нашел, что искал. – Дай руку.

Я протянула ему руку – он вдруг крепко схватил меня за запястье, вывернул его и сильно ударил чем-то в подушечку большого пальца. Палец пронзила боль.

– Ты что, идиот?! Больно же… – я попыталась вырвать руку, но безуспешно – братец сжимал ее мертвой хваткой. А в другой руке он держал небольшой нож с испачканным кровью лезвием. Моей, между прочим, кровью! Нет, они здесь все психи, это точно!..

– Терпи, – Майк выпустил наконец мою руку и ободряюще похлопал меня по плечу. Я отшатнулась. – Врата открывает кровь, Галя. Только кровь. Ты же понимаешь, я не мог тебя предупредить заранее… Ну, и потом, вспомни Братство – они активируют магию точно так же. И ничего, никому плохо не становится.

– Да вы тут все с ума посходили… – начала я и споткнулась на середине фразы. Чертовщина в лабиринте все-таки имелась…

Капли моей крови падали на черные камни и впитывались в них без следа – так же, как совсем недавно впитывалась кровь в лучи нарисованной октаграммы. Воздух вокруг лабиринта сгустился, подернулся мутной дымкой. Я теперь с трудом различала фигуру Майка, а компанию байкеров, стоящую за пределами каменного круга, и вовсе перестала видеть. Кажется, братец что-то мне кричал, но из-за оглушительного стука сердца я его не слышала. А потом дымка образовала что-то вроде вихря, облачно-грозового, плотного, медленного. Тут мне стало совсем дурно. Я подняла голову и чуть не упала: в сердце вихря надо мной уже не было бледно-голубого вечернего неба. Небо потемнело, и сквозь него проступили… даже не звезды, целые сферы, мягко сияющие где-то в неизмеримой высоте. Их было бесчисленное множество. И все они двигались. И все они издавали едва слышный, мелодичный, хрустальный перезвон.

«Я брежу, – растерянно подумала я. – У меня галлюцинации. Может, у него лезвие ножа было чем-то таким смазано… или это от недостатка кислорода».

Дышать и вправду стало трудно. Поле, напряжение которого я ощущала как тысячи протянутых сквозь меня нитей, стало скручиваться, растягиваться, изгибаться – словом, делало все, чтобы меня стошнило прямо тут же. Лабиринт показался мне огромной штопкой, сшивающей вместе пространство и время, а заодно пришпиливающей к ним и меня.

Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не упасть на колени и не вывернуться наизнанку. Мгла сгустилась вокруг, я уже не видела ничего, кроме нескольких камней впереди и нескольких камней позади. Стоять на месте было невыносимо. Лучше уж идти… Мне показалось, что так будет правильно. Как будто лабиринт сам подталкивал меня. И я пошла вперед, кое-как переставляя ноги.

До конца линии, поворот, обратно по тропинке более длинной, опять поворот, потом – по более короткой… Кровь стучала в ушах. Мгла сжималась вокруг все плотнее. Я была слишком занята тем, чтобы не упасть, и не считала ряды, поэтому кончились они неожиданно. Я остановилась в центре лабиринта, на круглой площадке внутри маленького каменного кольца. Вихрь не исчез – он словно уплотнился, обрел материальность и при внимательном рассмотрении внезапно оказался стеной, плотно сложенной из темных гладких камней. Я почувствовала, как тошнота медленно отступает. Гул в ушах затих, и я услышала тишину, свист ветра, далекий металлический стук, словно кто-то работал молотком. Где-то вдалеке перелаивались собаки. Небо было усыпано тысячами звезд, а ближе к зениту серебряной монеткой лежала полная луна. Но и луна, и ночное небо отделены были от меня частой сеткой из колючей проволоки – откуда-то снаружи на нее падал красноватый отсвет, делая ее заметной. Воздух пах печным дымом, мазутом и чем-то неуловимо горьким, незнакомым. А еще было холодно.

Что, к лешему, происходит? Где я?

– Майк!.. – слабо позвала я, но никто не ответил.

Я машинально взглянула под ноги – трава исчезла, сменилась мелким гравием. Я потрясла головой. Нет, это уж слишком… Что обычно делают в таких случаях в кино? Рыдают? Зовут на помощь? Бьются головой о стену? Я ущипнула себя за локоть – больно! Но это еще не означало, что я по-прежнему в здравом уме.

Где-то близко раздался шорох – словно кто-то крался за стеной.

– Майк?.. – снова позвала я и тут же об этом пожалела. Если уж в первый раз никто не откликнулся, вряд ли откликнется во второй. А еще было совершенно ясно, что Майка тут нет.

Шорох повторился. Почему-то дольше гадать о том, что происходит, мне не хотелось – хотелось бежать, как можно скорее и как можно дальше. Я сделала шаг и осторожно выглянула из-за угла. Там был узкий коридор, через десяток метров плавно куда-то поворачивавший. А в конце коридора…

В конце коридора черной тенью обозначилась тварюга, очень напомнившая мне Роки массивностью и тускло светящимися красными глазками. Завидев меня, тварь поднялась на мощные лапы и неторопливо потрусила навстречу. Вряд ли для того, чтобы в восторге облизать мне лицо…

Я отступила обратно на тесную круглую площадку… черт, до сетки высоко, а другого выхода отсюда нет. Я вжалась в холодную стену. Бежать некуда. Отбиться – ну или хотя бы попытаться отбиться – нечем. Это что – мне теперь умирать? От зубов собаки? Неизвестно в каком месте?!

– Майк!!! – завизжала я. Рядом раздался громкий хлопок – словно лопнул надутый пакет.

– Хонг, стоять! – крикнул братец, хватая меня за плечи и отодвигая назад. – Стоять, фу! Свои!

Зверюга, уже добежавшая до угла, недовольно взрыкнула. Этот рык я долго еще буду слышать во сне…

– Сидеть, – приказал Майк. Тварь села в проходе и с сожалением облизнулась.

Из-за стены послышались неторопливые шаги, и через минуту перед моими глазами предстал человек в грубой кожаной куртке и брезентовых штанах. Он был совершенно лыс, но его голову и лицо украшало такое количество шрамов, что они вполне могли сойти за маску. В полутьме, в красноватых загадочных отсветах он выглядел устрашающе. Я на всякий случай спряталась за спину Майка.

Ничего зазорного не вижу в том, чтобы вовремя удалиться.

– А, Майк, – хрипло рассмеялся незнакомец, постукивая себя по сапогу коротким хлыстом. – Что ж ты не предупредил, что не один придешь? Хонг разволновался.

– Прости, Хлыст, – Майк картинно развел руками. – Как-то внезапно все получилось. Не хотел вас напугать.

– Нас? – переспросил Хлыст и расхохотался от души. – Да ты шутник… Ну, раз пришел, то заходи. И подружку прихватывай.

Он свистнул, и зверюга, встряхнувшись, потрусила по узкому коридору впереди него. На затылке у нее тускло блеснула прямоугольная металлическая пластина. Как у Роки. От чего это их так лечили, интересно? Мозг удалили? Вообще-то непохоже… Мы с Майком шли следом. Я была в таком смятении, что слова не могла из себя выдавить. Только смотрела по сторонам.

Похоже, что мы все еще оставались в лабиринте, только этот лабиринт состоял из темных каменных стен и узких проходов. Никаких ориентиров в нем я не заметила, так что несведущий человек мог запросто заблудиться. Мы шли и шли, сворачивая из одного коридора в другой, точно такой же, – так что вскоре у меня уже закружилась голова. Наконец Хлыст привел нас к выходу – короткому подземному тоннелю с дощатым потолком, куда поднималась грязная деревянная лесенка и исчезала в темном люке. К моему удивлению, Хонг преодолел лесенку играючи.

Мы поднялись и очутились в просторном, но низком помещении со стенами, обшитыми грубо оструганными досками. Большие окна были закрыты снаружи плотными ставнями. С потолка свисала одна-единственная тусклая лампочка. Пахло пылью, псиной и немытыми человеческими телами. Четверо мужчин, одетых в мешковатые куртки, сидели за старыми компьютерами, установленными на длинном столе у стены. На спинах курток был намалеван странный знак: стилизованный глаз, а в нем – Звезда Хаоса. Нет, далась им тут всем эта звезда… Двое охранников с винтовками стояли в карауле у грубо сколоченной двери. Остальные бродили по комнате и разговаривали – примерно так же грубо и с тем же лающим акцентом, что и Хлыст. Хонг лег у дальней стены и закрыл мерцающие глаза, отчего стал сразу похож на темную кучу мусора.

Когда мы вошли, разговоры мгновенно стихли. Присутствующие все как один пристально посмотрели на меня, и мне это совсем не понравилось. Да и сами они выглядели довольно неприятно, ничуть не лучше нашего покрытого шрамами провожатого. Одеты все в потрепанную темную одежду, похоже, очень грязную, а такое выражение лиц, как у них, могло бы быть у волков, прими они вдруг человеческий облик.

Потом я увидела прислоненные к стене арбалеты – большие, явно самодельные и постоянно используемые, судя по прикладам, потемневшим там, где их чаще всего касались руками. Арбалеты. Ну да. Тут мое чувство реальности мигнуло и отключилось, и мне оставалось только наблюдать разворачивающееся передо мной кино. Потому что ничем другим это быть просто не могло.

– А, Ходок! – один из мужчин подошел ближе. На плечи его был накинут длинный кожаный плащ. Судя по манере держаться, он был здесь за главного. – Мы не ждали тебя сегодня. Что-то срочное?

– Захотел в гости, – развязно ответил Майк. – Подругу привел познакомиться. Галя, это Вилор. Вилор, это Галя. Она тоже ходок, сечешь, да? Не все мне разрываться между той и этой стороной, работа, знаешь ли, хлопотная…

Майк болтал как попугай, но я чувствовала, что он на взводе. Он не доверял этим людям – больше того, он их смертельно боялся. Если бы они захотели, от нас с ним и мокрого места не осталось бы. Но почему-то они терпели его, хотя, судя по обстановке, особенной гуманностью тут никто не отличался.

Вилор окинул меня оценивающим взглядом – как будто ледяной водой окатил. Глаза у него были очень светлые, злые – глаза человека, способного на все. Отморозок. Мне стало так страшно, что зубы против воли мелко застучали.

– А я уж думал, ты ребятам подарок привел, – холодно усмехнулся Вилор. – Хорошо, что предупредил…

– Я вам что, добрый волшебник, что ли? – картинно возмутился братец. Остальные захохотали. – Ладно-ладно, я волшебник. Держите, парни!

Он жестом фокусника извлек из кармана джинсов пачку «Уинстона» и кинул мужчинам, сидевшим за компьютерами. Один из них ловко поймал сигареты, и за столом началась тихая дележка.

– Вилор, я чего пришел-то, – тихо сказал Майк. – Во-первых, у меня зарядка у байка кончилась, надо бы пополнить. Во-вторых… вот, Гале хочу здешние места показать. Она тоже будет ходить, а то я один не справляюсь.

Я, даже если бы и хотела возмутиться, сейчас не смогла бы. К тому же чувство реальности и здравый смысл взяли отпуск, так что некому было кричать: «Что значит ходить? Я на такое не подписывалась!»

– А ты спросил у кого-нибудь, нужна она нам здесь? – хмыкнул Вилор.

– Ходоки – большая редкость, ты не знал? – заботливо спросил Майк. – У вас – я один. Вы рвете меня на части. И ты еще…

В эту секунду Вилор мгновенно сгреб меня в охапку и приставил к горлу лезвие ножа. Где он его прятал – ума не приложу, еще секунду назад никакого ножа у него в руке не было. Я настолько удивилась, что даже не сопротивлялась.

– Ты кто такая? – прошипел мне в ухо Вилор. – Кто тебя прислал?

Я стояла смирно, только тряслась, а холодное (и наверняка грязное) лезвие у шеи настойчиво возвращало меня в реальность. И эта реальность мне ничуточки не нравилась.

Люди в помещении смолкли и обернулись, но посмотрели на нас не со страхом, а с интересом. Как будто подобные сцены были здесь в порядке вещей.

– Никто, я сама… – наконец выдавила я.

– Эй, эй, остынь, начальник, – Майк примиряюще поднял ладони. – Это Галя, моя двоюродная сестра… Ну правда, хочешь, пойдем, спросишь у матери. Или я мать к вам приведу. Ну не веришь – давай я с кем-нибудь схожу за матерью, а она пока у вас побудет. Вилор, да что с тобой?..

– Что со мной?! – прорычал Вилор, и лезвие плотнее прижалось к моей коже. Я попыталась шевельнуться, но Вилор только крепче сжал мне шею. Пахло от него потом и застарелым табачным дымом. – Вчера мои люди поймали лазутчика! Да только неудачно поймали, он умер, мы его даже допросить не успели. Его кто угодно мог послать! Могли банды, а мог и Орден пожаловать!.. Срок вот-вот подойдет, а ты тащишь сюда неизвестно кого! Или ты забыл, сколько мы вложили в дело?

– Вилор, спокойно, спокойно! Откуда я знал, что у вас тут неприятности? Эта девушка – ходок и моя родственница! Она нам поможет! Я же тебе сказал – если не веришь…

– Он правду говорит, – едва шевеля губами, прошептала я. – Спросите его мать…

В тот момент я была готова расцеловать свою молодящуюся тетушку за то, что она есть на белом свете. Хотя при чем тут она, я никак понять не могла.

– Светлане я пошлю весточку, это верно. И на словах передай ей, что все готово. Ваша девка готова тоже. Но если я узнаю, что ты, Ходок, или твоя девка пялитесь куда не следует, я лично вам глаза вырву! Мне проблемы не нужны!

Майк не ответил, только развел руками: мол, мы все поняли. Вилор что-то рыкнул на неизвестном мне языке и неохотно убрал нож. Я вздохнула глубже. Чувство реальности вернулось, но, похоже, за эти полчаса оно успело как-то измениться. Может быть, вывернуться наизнанку.

Вилор оттолкнул меня и как ни в чем не бывало повернулся к своим. Отошел проверить, как идут дела у тех, что за компьютерами, а про нас с Майком будто сразу забыл. Я поглядела на братца – лицо у него было белое, как стенка. Я и сама ощущала подозрительную неуверенность в ногах.

– Не стой столбом, – Майк потянул меня за собой, и мы вышли из тускло освещенной комнаты в ночную тьму. Охранники у дверей нам не препятствовали.

– Ты мне сейчас же объяснишь, что… почему… – я вцепилась ему в руку. Голос против воли звучал жалобно.

Майк посмотрел на меня, потом зачем-то на небо и покачал головой.

– Если бы курил – закурил бы… Умеет Вилор людей пугать, – заключил он.

Я наконец разозлилась. В конце-то концов, это Майк все устроил, вот пусть и объясняется!

– Что, к лешему, здесь происходит?! Я никуда не пойду, пока ты мне не скажешь!

Майк значительным жестом указал наверх, я подняла глаза и поняла, что смотрел он вовсе не на небо. Над дверью была установлена видеокамера, и красный глазок записи недвусмысленно сообщал, что мы под наблюдением.

– Пошли, – братец шагнул с крыльца. – По дороге поговорим…

Майк прошел мимо ворот, открытых нараспашку. За ними убегала вдаль проселочная дорога с глубокими колеями, в которых лежали густые тени. Я оглянулась: за бревенчатым домиком, откуда мы вышли, виднелась плоская черная громада лабиринта, огороженная светлыми каменными стенами. Выглядело это все так, будто на месте лабиринта была когда-то площадь или большой двор. Над лабиринтом несли дозор четыре сторожевые вышки. На одной из них горел костер. Так вот откуда этот красноватый отблеск на колючке… За стенами громоздились гигантские земляные валы – насколько они велики, в темноте я разглядеть не могла. Казалось, что окружающую местность просто взяли и смяли, как носовой платок.

Братец ухмыльнулся:

– Интересно, да? Это, Галка, другой мир. Не Земля, не Марс и не какая-то другая планета в нашей вселенной. Совсем другой мир. Не наш.

Подождав, пока я переварю новости, братец продолжил:

– Меня называют ходок, потому что я могу переходить из одного мира в другой и мне для этого не надо ни амулетов, ни обрядов. Я тут один такой был… а теперь и ты появилась. Я, когда тебя в лабиринт пускал, даже не предполагал, что ты дойдешь до конца. Обычно дальше дымки дело не движется, а еще ребят тошнит и видения всякие бывают… ну, тогда я захожу в лабиринт и вывожу их оттуда. Типа проверка закончена. Но чтобы до конца пройти… – Он покачал головой. – Да, ты тут всех напугала. Откуда ж я знал, что так получится…

Я так ничего и не поняла. Другой мир? Вот это – другой мир? С собаками-киборгами, арбалетами и психами со Звездой Хаоса на одежде? Не так я себе все это представляла. То есть слишком уж это все напоминало постапокалиптический фильм. Настолько, что казалось ненастоящим. Может, это действительно какой-то хитрый розыгрыш? Но ради чего? Я не понимаю… Потом я вспомнила мглу в лабиринте и черное небо, полное огромных полупрозрачных сфер, движущихся по запутанным орбитам. Я могла поклясться, что это мне не привиделось, хотя картина была достойна скорее кошмарного сна, чем реальности. И чем ее объяснить? Хотя, может быть, всего лишь галлюцинация…

– Майк, – спросила я, догоняя братца, – слушай… Когда я шла через лабиринт, я посмотрела на небо…

– А, сферы, – хмыкнул Майк. – Незабываемо, да? Я когда в первый раз увидел, перепугался до смерти. Мне сказали, что каждая сфера – такой вот мир, представляешь?

– Опупеть, – только и пробормотала я.

Майк привел меня к подножию гигантского земляного вала, поросшего редкой травой. Там теснились дощатые домики, напоминавшие снятые с колес строительные вагончики. Один из них точно был когда-то таким вагончиком, но откуда он взялся в этом якобы другом мире?

Никаких фонарей, понятно, вокруг не наблюдалось, окрестности освещала только бледная луна, а возле домиков падали на траву желтые отсветы, пробивавшиеся сквозь щели в ставнях. Изнутри время от времени доносился металлический стук, жужжала дрель и что-то шипело.

– Мастерские, – пояснил Майк. – Здесь никогда не спят. Схарматы – те, кто охраняет лабиринт, – все время чем-то заняты. То мелким ремонтом, то новых мехов варганят. Сейчас, мы быстро…

В этот момент из-за вагончиков кто-то вышел и направился к нам. В темноте было не разобрать, кто это, но двигался он странно, тяжеловесно, словно под давлением тяжкого груза. Рядом на поводке бежала большая собака.

Майк схватил меня за руку.

– Стой и молчи, – прошипел он.

Когда человек с собакой приблизились и я смогла как следует разглядеть их в слабом лунном свете, меня едва удар не хватил. Это не могло быть человеком. И собакой, если уж на то пошло. Это вообще не должно было существовать. Но, несомненно, в каком-то родстве с человеком это находилось.

Тот, кого я поначалу приняла за человека, был слишком велик, слишком накачан. Огромные мышцы буграми вздувались под просторной курткой, а бритая голова казалась неестественно маленькой, едва заметной на мощной, словно дубовый ствол, шее. Маленькие глазки существа равнодушно осмотрели нас с Майком. А вот тот, кто бежал на поводке… Может, он был собакой. Может, помесью собаки и человека – я не знаю. Передвигалось это жуткое создание как вставший на четвереньки человек, только слишком проворно для человека. Оно было одето в нечто напоминающее собачий комбинезон, а морда спрятана под глухой темной маской, открывавшей только голый нос.

– Уроды, – прошептал Майк. – Стой, не шевелись.

Мог бы и не уточнять – я и так приросла к месту. Получеловек-полупес приблизился к нам, обнюхал вначале Майка, потом меня – я затаила дыхание, – а потом они так же неторопливо удалились во тьму, оставив нам страх и резкий запах пота. Человеческого пота.