Читать книгу Путь к власти - Ирина Даневская - Страница 7

Людовик де Бурбон, граф де Суассон, и Генриетта Французская были названы женихом и невестой еще в том невинном возрасте, когда дети помышляют об игрушках и о материнском молоке и меньше всего способны думать о супружеских узах. Людовику было всего шесть лет, когда ему впервые показали малютку-принцессу, спавшую в колыбельке с золотыми королевскими лилиями, и обьявили, что это его будущая жена.

Мальчик нахмурился. «Жена» ему ничуть не понравилась.

– Такая маленькая и уродливая? – недоверчиво спросил он и тут же получил от матери, Анны де Монафи-Суассон, пару крепких пощечин.

– Мой дорогой, принцесса Генриетта вырастет и станет настоящей кравицей, – заявила эта достойная женщина, которой пришлось немало потрудиться, чтобы вырвать согласие Марии Медичи на этот брак, – тогда Вы и женитесь на ней.

Луи закусил губу, чтобы не разреветься от боли и обиды. Слова матери его ничуть не утешили, и он чувствовал себя самым несчастным человеком на земле.

Впрочем, обещание Анны де Монафи-Суассон сбылось. Принцесса повзрослела и стала красавицей, хотя и была ростом по плечо своего не слишком высокого жениха. Вот только двадцатиоднолетний юноша по-прежнему не был расположен к семейной жизни, считая свою помолвку с пятнадцатилетней Генриеттой простой формальностью, но продолжал пользоваться всеми привилегиямии члена королевской семьи. После смерти своего отца, Карла де Бурбона, Людовик стал губернатором провинции Дофине и теперь заглядывался на Шампань, богатейшую провинцию Франции.

Впрочем, Людовик XIII и Мария Медичи не торопились с бракосочетанием, пока не стало известно о связи Генриетты с графом Ла Рош-Гюйоном. Король вызвал к себе кузена для серьезного разговора. Оба Людовика быстро пришли к соглашению – граф де Суассон получал руку принцессы и провинцию Шампань в качестве приданого.

Генриетта несколько опередила брата в стремлении возвратиться ко двору, а благодаря предстоящей свадьбе Людовик согласился простить сестру.

Принцесса не очень возражала против такого поворота событий. Французский двор отнюдь не являлся образцом добродетели, и Генриетта надеялась, что в качестве замужней дамы она сможет без помех встречаться с Ла Рош-Гюйоном. Но после смерти графа все изменилось. Принцесса не желала понимать, почему она должна выходить замуж за «одного из управляющих королевскими землями», как она в порыве гнева назвала жениха.

Десять дней, проведенных в обществе Великого магистра, изменили принцессу настолько, что для ее друзей и родственников это стало настоящим потрясением. Окрыленная блестящими перспективами, которые ей сулили будущее и маркиз де Молина, гордая осознанием своей значимости, она нашла силы сказать решительное «нет» своему бракосочетанию с графом Суассоном. И сейчас, восхищаясь собственной смелостью, она бесстрастно смотрела в лицо всем членам королевского Совета: в яростное – Марии Медичи, в удивленное – короля, и в холодно-невозмутимое лицо кардинала Ришелье. Именно он, первый министр Франции, и предотвратил надвигающийся семейный скандал.

– Ваше Высочество, – произнес он, с силой сжав руку Марии Медичи, призывая ее к спокойствию, – на правах духовного лица я прошу объяснить, почему Вашему Высочеству было угодно принять такое решение?

– Я отвечу вам, Ваше Преосвященство, – заставляя себя говорить спокойно, ответила Генриетта. – Если бы я хотела стать провинциальной графиней, я бы вышла замуж за графа д’Эгмона, хотя бы потому, что я любила этого человека. Я не люблю кузена Людовика, он не любит меня. Так скажите, почему я должна выйти за него замуж?

Как ни владел собой кардинал, но даже он не смог подавить своего удивления от решительности принцессы, которую он попросту не замечал до того момента, как стало известно про ее увлечение вождем гугенотов.

– Но чего же желает Ваше Высочество? – спросил Ришелье. – Говорите, и я уверен, мы найдем решение, которое удовлетворит всех собравшихся…

– Мое высочество желает достойного брака, – ответила Генриетта. – Господин кардинал, Ваше Величество, матушка! Будьте последовательны: вы дали в мужья Кристине[44] герцога Савойского, Елизавета[45] стала королевой Испании, а я? Я должна выйти за человека, единственное достоинство которого состоит в том, что он является принцем королевской крови! Этого не будет!

На глазах принцессы заблестели слезы.

– Ваше Высочество, вы разрываете мне сердце! – воскликнул кардинал, протягивая ей свой платок. – Умоляю вас, успокойтесь. Я уверен, что ни Его Величество, ни Ее Величество…

– Господин кардинал, я сама способна позаботится о своей дочери! – оборвала его Мария Медичи. – И я позабочусь!

– Если Ваши Величества не возражают, я думаю, принцессе лучше пойти к себе и успокоиться, – прервал ее Ришелье.

Не дожидаясь позволения, Генриетта вышла, громко хлопнув дверью.

– Ваше Величество, – обратился к королю Ришелье, дождавшись, когда звуки ее шагов затихли, – я прошу позволения высказать свои соображения.

– Говорите, господин кардинал, говорите, – зевнул Людовик, которого крайне утомил этот разговор.

Король не выносил семейных сцен, и кардиналу это было хорошо известно.

– Я согласен с Ее Высочеством, – заявил Ришелье. – Брак принцессы с Суассоном абсолютно бесполезен для французской короны. Ее Высочество еще дитя, и мы можем подождать еще несколько лет, подбирая достойную кандидатуру. Да и вы сами, Ваше Величество, согласились на этот союз только из опасений, вызванных… ммм… отношениями Ее Высочества с господином д’Эгмоном…

– Не произносите при мне этого имени! – воскликнула королева-мать. – Этот мерзавец…

– …без сомнения, заслужил свою участь, – примирительно закончил Ришелье. – Что же касается принцессы, то Ее Высочество действительно слишком молода для замужества…

– Господин кардинал, изложите ваши соображения, – перебил его король.

– Слушаюсь, государь. Итак, поскольку отношения между Ее Высочеством и д’Эгмоном прерваны, я не вижу необходимости в брачном союзе между принцессой Генриеттой и графом Суассоном, – закончил кардинал. – А с политической точки зрения этот союз стал бы почти преступлением…

– Довольно, сударь, – закончил король. – Я понял вас. На правах духовного лица вы обьявите сестре, что я принял решение не торопиться с ее бракосочетанием с графом Суассоном. Отложим свадьбу на год. А вы, матушка, поговорите с нашим кузеном. И посоветуйте ему чаще навещать свою невесту. Если бы он был к ней внимательнее, Генриетта благосклоннее бы к нему относилась. Да и этой истории с д’Эгмоном, возможно, не произошло бы… Это все.

С этими словами король вышел из кабинета, чтобы предаться своей любимой охотничьей забаве. Королева и кардинал проводили его почтительными поклонами.

Это был далеко не первый спор, в котором Ришелье одержал победу над точкой зрения королевы-матери. Но Мария Медичи еще не чувствовала опасности, и совершенно зря! Первый министр Франции, кардинал Ришелье, обязанный ей не только высоким званием, но и жизнью, стремительно набирал силу и не нуждался больше в своей высокой покровительнице. Он крепко ухватил удачу за хвост и не собирался ее отпускать.

А неприятности подстерегали короля Франции даже в садах Тюильри, где он решил развлечь себя стрельбой по птицам. По нелепой случайности, свинцовый заряд попал не в глупую ворону, а застрял в пышной прическе Анны Австрийской, которая в это время прогуливалась по тенистым аллеям. И без того нятянутые отношения между супругами испортились окончательно…

Только один человек был по-настоящему счастлив. Генриетта Французская все же получила от короля желанную отсрочку. Теперь будущее принцессы находилось в ее руках.

Потом состоялся знаковый разговор с маркизом де Молиной, с которым и были связаны все надежды Генриетты. Бесспорно, кардинал Ришелье очень удивился, если бы узнал, что Валенса прибыл в Париж, чтобы встретиться с принцессой.

– Вы дорого цените свою жизнь? – полушутя-полусерьезно спросила Генриетта, пристально вглядываясь в лицо Великого магистра.

Она уже сообщила ему о своем разговоре с братом и матерью.

– Да, Ваше Высочество, я помню, что обязан вам своим спасением, – кивнул де Молина.

– Это так, сударь, а вы обещали мне свою помощь и покровительство…

– Ваше Высочество желает о чем-то попросить? Говорите. Если то, что вы хотите, в моих силах и в интересах ордена, я это сделаю.

– Мне нужна корона.

– Вот как? Но вам не хуже меня известно, что во Франции женщина не может сесть на престол. Вековая традиция. К тому же у вас есть два брата – законные наследники трона. От них, конечно, избавиться проще, чем сменить закон, но нет никаких гарантий, что, сделав это, вы все-таки получите корону.

– Все гораздо проще, маркиз. Я могу получить корону, выйдя замуж.

– Да, это возможно. У вас есть на примете жених?

Молина шутил, но уже начинал опасаться, что она говорит серьезно.

– Да. Принц Уэльский.

– Вот как? Он сейчас в Испании, добивается руки инфанты, которую полюбил, увидев ее портрет, – усмехнулся маркиз.

– Не может быть… Мне ничего не известно…

– И не только вам. Принц находится в Испании инкогнито, под видом простого английского дворянина. Его сопровождают несколько слуг и фаворит Джеймса I – герцог Бэкингемский… Именно он и предложил английскому королю эту авантюру, поскольку испанский король не пожелал выдать дочь за протестанта…

– Герцог Бэкингемский… Первый министр Англии? Но каков его интерес в этом деле? – вознегодовала принцесса, чьи планы рушились прямо на глазах.

– В случае успеха испанцы не поскупятся на приданое, а состояние английских финансов оставляет желать лучшего, – вздохнул де Молина. – Однако я склонен предполагать, что, в первую очередь, Бэкингем желает сблизиться с наследником престола…

– Но как король Англии мог допустить такое безумство?

– Он просто ни в чем не может отказать Бэкингему, – рассмеялся Валенса.

– Нет, нет, еще раз нет! – воскликнула Генриетта. – Помолвка еще не состоялась и не состоится. Вы об этом позаботитесь.

– И почему я должен это делать? – поинтересовался де Молина.

– Потому что вы заинтересованы в успехе дела де Роана, – тихо ответила Генриетта. – А если Англия заключит союз с Испанией, думаю, герцог Бэкингемский вряд ли захочет гневить Его Католическое Величество оказанием помощи протестантам… Я, конечно, не сильна в политике, но не нужно обладать государственным умом, чтобы понимать, почему Филипп Испанский не желает выдавать дочь за протестанта. А если и согласится, то выдвинет условия, которые будут не в вашу пользу!

Это были мысли де Роана, изложенные в тот самом письме, которое Генриетта прочла в монастыре, но де Молина этого не понял. Он надолго задумался, устремляя на принцессу мимолетные взгляды, от которых ее бросало то в жар, то в холод.

– Вы очень умны, Ваше Высочество, – наконец произнес он. – И хотя во многом ошибаетесь, потому что еще молоды и наивны, но вы созданы, чтобы править… И добьетесь многого, если сможете правильно выбирать друзей…

– Вы же мой друг, не правда ли? – тихо проговорила принцесса.

– Да, Ваше Высочество, – согласно кивнул Великий магистр, – я ваш друг. Но станете ли вы мне другом?

Он наклонился и пристально посмотрел ей в глаза своим леденящим душу взглядом. Но Генриетта даже не покраснела.

– Я полагаю, что да.

И принцесса с кокетливой улыбкой протянула магистру руку, которую тот галантно поцеловал.

– Хорошо, – произнес он, – я не могу ничего обещать, но сделаю все, чтобы вы стали королевой Англии.

Генриетта Французская верила этому страшному человеку. Но и сама не собиралась сидеть сложа руки. Жребий был брошен…