Читать книгу Нежные и надломленные - Ирина Дудина - Страница 9

(из воспоминаний о нашем романе с Фокиным)

Одиннадцать вечера. Телефонный звонок. Он звонит.

–Я завтра приеду к тебе в 5 утра. Ты готовься. Жди. И главное – чтобы никаких зарослей черёмухи душистой. Чтобы ноги были гладко выбриты. И все остальные места – тоже. Чтобы ни одного волоска не осталось. Если найду – сильно обижусь. Ты же знаешь.

Я хихикаю дурацки. Очевидно, это означает знак согласия.

–И на голове – тоже? Чтобы ни одного волоска? – пытаюсь сострить.

–Нет, на голове можешь оставить. Хотя и на голове – у тебя там так много. Если бы обстриглась коротко, под ноль – я бы не возражал.

–Будет сделано, товарищ начальник! – говорю я бодрым голоском, внутри, не скрою, сильно озадаченная.

На часах 23.00. Все магазины уже закрыты. Купить крем для эпиляции – невозможно. Купить какую-нибудь бритву – хоть какую – тоже уже нельзя. А задание надо выполнить. Обязательно. Он прав. Он опять прав. Женщина должна быть приятной на ощупь. Рука, мужская рука должна скользить по женскому телу, не нарываясь на неприятности. Не обезьяну же бритую он гладит. Ноги должны лосниться, подобно мрамору. Фокин прав. Абсолютно прав. Что делать? Экий принц! Обычно принцы, чтобы добиться руки принцессы, борются с драконами, продираются сквозь терновые заросли, пытаются развеселить даму, разгадать её загадки. А тут – всё наоборот. Не хочет, видите ли, продираться сквозь терновые заросли. Подавай гладкий санный путь. Не хочет разгадывать загадки – заставляет принцессу ломать голову. Не хочет никакого дракона побеждать. Дама сердца, гладкая, доступная, покладистая, должна сама биться один на один со своим собственным драконом, с телом своим, выпускающим неприятные колючки на икрах ног и в других местах.

О! Меня посещает блестящая идея! Петя! Психолог! Сосед! Хоть он и разговаривает тонким, женственным голосом, хоть и скромен и целомудрен с виду, как сорокалетняя девушка, а всё-таки, несомненно, принадлежит к мужскому полу. Не следует в этом сомневаться. Наверняка, хоть изредка, хоть, возможно, и реже, чем другие, бреет свои девичьи щёки. Наверняка, бритва у него есть.

      Я набираю его номер. Дома. Всё в порядке. Я спасена от позора! Дело будет сделано, товарищ генерал!

–Алло? Ты, Анютка? В гости? Заходи!

И тут я прихожу в замешательство. Как, как я буду просить его одолжить столь интимную вещицу? Что я скажу ему? Даст ли? Что я ему буду объяснять и как? Я набиваюсь в гости, несмотря на поздний час – ну, выпить чаю, или, там, чего покрепче. Он удивлён, но соглашается, не без удовольствия.

Пьём чай. Смотрим цветной телевизор. Не спеша ведём беседу. Петя тонко чувствует искусство во всех его видах, хотя из всех наслаждений, которые способно доставить искусство, он предпочитает бренчать на раздолбанном пианино и петь громким фальшивым голосом.

Я постепенно подвожу к главной цели моего визита. Неожиданно, он горячо и тепло отзывается на мою просьбу. Достаёт электрический прибор, показывает, как им пользоваться на примере своих щёк. Я извлекаю из широких штанин свою нет, не ижицу. Просто девичью запущенную ногу в брутальных волосках цвета «натуральный блондин» – то есть серенький какой-то, мышиный блондин. Петя нежно бреет её. Ему явно это по душе.

О, если бы Фокин был также нежен и добр. Петя намного добрее и нежнее Фокина. Почему женское сердце так глупо устроено. До трёх ночи мы с Петей обмываем состоявшееся ритуальное событие, описываем поэтически тактильные ощущения, освежаем их периодически, вновь реально ощупывая и поглаживая. Мы друзья и соседи. Это так приятно. Совесть моя чиста. Петина – тоже.

В 5 утра приезжает брутальный и грубый Фокин, который чужд милых поэтических наслаждений. Ему моя гладкость пришлась по вкусу.