Читать книгу Тайна золота Фидеи - Ирина Евтушенко - Страница 4

Открыв дверь, Мария даже слегка опешила. На пороге стоял совершенно незнакомый ей старик.

– Вы к кому? – спросила Мария.

– К тебе, дочка, если ты Мария Скворцова.

– Да, именно так, я Мария Скворцова.

– Я сослуживец твоего деда, кстати, ты на моего боевого друга шибко похожа.

Мария пригласила в квартиру нежданного гостя и усадила в кресло возле балкона. Пока гость осматривался, она тем временем оделась и причесалась.

– Может, хотите чаю? – спросила она, продолжая внимательно разглядывать незнакомца.

С колючей щетиной худой старик был похож на рыбака из небольшой рыбацкой деревеньки. Давно видавший виды костюм бутылочного цвета висел на его острых плечах и болтался как на вешалке. Ткань, выгоревшая от солнца или от времени, на карманах и локтях протерлась и блестела. Длинный острый нос гостя, с горбинкой, делал выражение лица старика строгим. Он щурил маленькие глазки, из которых вот-вот могли побежать слезы. Доставая из кармана платок, гость бережно промокал глаза и прятал платок обратно, как будто стесняясь, что тот не совсем свежий и чистый. Подбородок с глубокой ямочкой, под которым острый кадык выпирал, словно шляпка гвоздя. Николай Иванович смотрел на Марию пытливыми глазами и улыбался. В его бесцветных глазах было столько любви и света, что Мария непроизвольно улыбнулась в ответ, и ее лицо залила краска стыда оттого, что она с таким упорством сверлила взглядом этого добродушного старика. С таким лицом и глазами человек не может врать, сделала вывод для себя девушка. Он сидел слегка ссутулившись, как будто боялся, что в любой момент хозяйка квартиры возьмет и прогонит его на улицу.

– Не суетись, дочка, я на вокзале перекусил, так что не волнуйся.

Мария увидела, как заблестели во рту старика железные коронки.

– Так вы служили с моим дедушкой?

– Не только, дочка, служил, но и не раз прикрывал его от пуль и неминуемой гибели. Он был для меня как родной брат, и им и останется до смерти.

Старик замолчал и прокашлялся. Мария подумала, что гость наверняка курит, и предложила ему закурить.

– Бросил я эту гадость давно, лет двадцать назад. До сих пор снится, будь она неладна. Это бронхит у меня, простыл в поезде.

Мария спохватилась и посмотрела на часы. Она уже опаздывала на работу.

– Николай Иванович, вы меня извините, но мне нужно бежать на работу.

– Хорошо, Мария, тогда я зайду в другой раз.

Он поднялся и хотел уйти, но Мария остановила.

– Куда вы пойдете? У вас наверняка нет родственников в Киеве? Оставайтесь у меня.

– Да как-то неудобно…

Николай Иванович замялся, сжимая кисти рук, не знал, как поступить.

– Не выдумывайте, что значит неудобно? Вы друг моего дедушки, и я не смогу вас выставить за дверь. Я быстро сбегаю на работу и возьму выходной. У меня хорошая напарница, она возражать не будет.

Николай Иванович хотел что-то сказать, но Мария замахала категорично руками, отметая возражения старика.

После очередной паузы Николай Иванович глубоко вздохнул, как пловец перед прыжком в воду и спросил:

– Ну, а ты мне вот скажи, дочка, слыхала ты или нет от своей бабушки о черном чемоданчике?

Старик в упор посмотрел на Марию. И почему-то девушке стало страшно. Непонятный, совершенно необъяснимый страх. Ей показалось, что из темных углов комнаты что-то ползет и шипит.

– Какой чемоданчик? – переспросила девушка и слегка повела плечами, словно прогоняя невидимых и опасных существ.

Старик пристально посмотрел на Марию, глаза у него сузились, и от этого нос стал длиннее.

– Да был такой черный чемоданчик. В нем хранилось много золота. Так вот, внучка, мы с твоим дедом спрятали этот чемодан в укромном месте. А теперь его там нет. Испарился. Вроде бы как и не существовало вовсе. Чертовщина какая-то.

Тут вдруг Мария с ужасом поняла, что впустила в дом совершенно незнакомого ей человека. И теперь этот старик рассказывает про золото. А может, он сумасшедший? Сбежал из клиники, и его разыскивает милиция. Мария заерзала на стуле и шмыгнула носом. От таких мыслей у нее пропал голос и пересохло в горле. Струйка холодного и липкого пота медленно стекала по спине.

– Я не знаю ничего ни о каком золоте, – негромко произнесла она. – Вы меня пугаете.

Старик с минуту еще вглядывался в ее лицо, потом вдруг обмяк, ссутулился и, как показалось Марии, чуть уменьшился в росте. Плечи у него опустились, руки безжизненно повисли.

– Все зря, все зря, опоздал, – едва слышно бормотал он.

Мария сидела на кухне и смотрела на старика, который что-то бормотал. И тут она со всей ясностью поняла, что ей совершенно незачем боятся этого утомленного жизнью человека. У него осталось чувство вины перед своим боевым другом. Как она могла плохо подумать о нем? Мария в душе укоряла себя и отгоняла прочь глупые мысли. Она успокоилась и улыбнулась. Чувства горечи и сострадания к старику заполнили ее душу до самых краев. Неожиданно для себя самой она бросилась к нему и, обхватив его голову руками, зарыдала. Вспомнила деда, бабушку, и острая боль одиночества пронзила все ее естество. Слезы градом катились из ее глаз.

– Что ты, что ты, внучка, перестань плакать. Вот дуралей старый, так тебя напугал и расстроил.

Глаза старика наполнились слезами. Своим платком он вытирал лицо Маши. Девушка кивала в знак благодарности.

– Николай Иванович, – всхлипнула Маша, – простите меня, что не могу вам помочь. О золоте я никогда не слышала.

– Похоже это на Сашку, похоже. Кремень мужик был. Не рассказал никому ничего. Чтобы не навредить своей семье.

Николай Иванович допил свой остывший чай и вытер рот рукой.

– Вопрос решен, я скоро вернусь. Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Можете прилечь на диван и отдохнуть. На кухне в холодильнике есть яйца, творог и колбаса. Я скоро.

Мария выскочила за дверь и побежала на работу. На душе у нее было легко, и вдыхая утренний свежий воздух, она чувствовала, что поступила правильно. Когда через два часа она вернулась домой, Николай Иванович мирно спал на диване, поджавши, словно ребенок, под себя ноги. Мария на цыпочках, чтобы не разбудить старика, вышла на кухню и приготовила нехитрый обед. Ромбик на удивление вел себя мирно и не носился от радости при появлении хозяйки по квартире. Мария услышала, что Николай Иванович проснулся, и постучала в дверь.

– Как отдохнули?

– Спасибо, дочка, хорошо, ты прости, что доставил столько хлопот. Вот и работу ты пропустила…

– Давайте обедать, а за столом обо всем расскажете.

На кухне стоял запах яичницы с колбасой. Нарезанные бутерброды с сыром и маслом лежали на золотистых блюдечках. Николай Иванович скромно сел за стол и огляделся.

– Уютно у тебя, сама хозяйничаешь?

– Ага, больше некому.

После того, как от еды остались пустые тарелки и Мария разлила в чашки чай, гость сказал:

– Я ведь не зря, дочка, приехал. К сожалению, провести Сашу в последний путь не смог. Не знал, где вы живете. До сих пор обидно, честное слово.

– Как же сейчас нашли?

– Случайно, хотя я не верю в случайности и совпадения. Ничего просто так не происходит. Есть сила на небе, вот ей все и подчиняется.

– Бог?

– Кто его знает? Может, и Бог, но я за свои прожитые года никогда его не видел. Нас учили и воспитывали атеистами, однако, когда немец давил танками, зарывались в землю как кроты, молились в окопах все как один. Даже замполит, человек, которому не положено было упоминать о религии.

Он усмехнулся и вытер пальцами сухие тонкие губы.

– Мы с твоим дедом долго служили вместе, и когда часть попала к окружение, были в плену.

– Скажите, Николай Иванович, каким был дедушка? Я была маленькая, когда он умер, и ничего о нем практически не знаю. Бабушка рассказывала, что он был героем, в фашистском плену, и не растерял боевого духа, всегда поддерживал других бойцов.

– Каким он был? – Маша смотрела на старика не моргая. – Знаешь, Мария, таких людей сегодня просто нет. Я расскажу тебе один случай, который я помню до сих пор. Он как кость застрял у меня в горле. Так вот, сидим мы обедаем на развалинах какого-то городишка в Европе. Повар сварил кашу с тушенкой, и аппетитный запах разносился по всей округе. И тут из всех завалов стали выползать словно мыши немецкие дети. Грязные, оборванные, голодные. Кто-то едва стоит на ногах, кто-то тут же упал и лежит. Солдаты головы опустили и вроде бы не замечают детей. Многие, нагнувшись над своими мисками, повернулись к ним спиной и молча молотили ложками. И только твой дед поднялся и позвал мальчонку. Тот не поверил, и стоит моргает огромными голодными глазищами. В грязном до колен бушлате, порванной шапке, весь чумазый, словно трубочист. Тогда он сам к нему подошел и отдал миску с кашей. Мальчик не удержал ее в руках, и она упала на землю, и каша расплескалась по траве и камням. Дети бросились на землю и принялись, словно собаки, есть кашу. Мимо проходил генерал Никифоров, и когда увидел эту картину, чуть не отдал под трибунал командира взвода. Мне до сих пор, Мария, стыдно, что тогда я свой кусок хлеба спрятал в карман и не угостил ребят.

Он немного помолчал.

– Я тебя спрашивал о чемодане. И напугал своим вопросом. Наверно, бог знает, о чем ты подумала в тот момент. Я тебе хочу рассказать и эту историю. Как мне и твоему деду доверили дело государственной важности.

В лес, где стоял наш партизанский отряд, привезли из Керченского музея золото. Его уложили в дерматиновый чемодан, оббитый внутри крепкой фанерой. Внешний вид у него был совершенно обычный. Содержимое же чемодана состояло из семисот шестидесяти золотых изделий. Тяжеленный страшно, ей богу. В отряде про чемодан знало ограниченное количество людей. И в этом кругу доверенных лиц был я и твой дед, командир да казначей. С этим чемоданом находился казначей из банка. Это был неприметный боец, который совершенно не выделялся среди солдат.

Николай Иванович задумался и продолжил:

– Внук у меня есть, Маша. Растил я его сам, без родителей. Бросили они его как щенка у порога. Время идет, я не вечный, и мне хочется помочь ему, может и не прав я? Сашка так не поступил и унес тайну в могилу. Я не могу. Жизнь показала, что ветераны никому не нужны. Итог: войну выиграли, а дальше живите как вздумается. Трудно всем, особенно молодежи. Хочу я отыскать этот клад. Пусть внук им распорядится, как посчитает нужным.

– Так ведь это же государственный клад и золото? – Маша смотрела на старика во все глаза.

– Мне ничего не дало это государство, свой долг Родине я отдал сполна. Воевал, был ранен не один раз. В плену довелось бывать. Никого не предал и всю оставшуюся жизнь работал на производстве. Не одно поколение мальцов воспитал. Внука вырастил, хорошо хоть, что в детдом его не забрали… – он с тоской в глазах посмотрел на Марию.

– Я понимаю, – прошептала Маша, – конечно, все это можно понять.

Девушка искала оправдания для старика, прикусивши нижнюю губу.

– Тогда и я вам помогу, – решительно заявила Маша и встала. – Где ваш внук?

– Дома, в Херсоне, – ответил Николай Иванович, растерявшись от такого напора.

– Будем искать! – громко произнесла Маша и захлопала в ладоши.