Читать книгу Душа на верёвочке - Ирина Евтушенко - Страница 3

Время неумолимо бежало вперёд. Впечатление от приключения на экскурсии сменилось более яркими событиями.

Каждое утро, открывая глаза, я хотела, чтобы день не заканчивался, но, к моему сожалению, время моего отпуска истекало. Чемодан был почти упакован и завтра, рано утром, меня увезут из отеля. Буквально через несколько часов я приземлюсь в своём городе. Сказочная Греция с её историями останется у меня в памяти и в сердце. Об этом не хотелось думать. И я решила свой последний день провести на берегу этого красивейшего моря.

Я пришла на пляж и удобно умостила своё, обалдевшее от бесконечного поглощения пищи тело, в шезлонг. Время послеобеденное. В самый раз немного вздремнуть в тени бамбукового зонта, чтобы, как в народе говорят, «жирок завязался». Морфей почти накрыл меня своим плащом, как вдруг я услышала сбоку от себя кряхтение, сопение и негромкий хруст, как я поняла, соседнего шезлонга, на который кто-то умостился. Просыпаться совершенно не хотелось. Но я, лёжа с закрытыми глазами, усиленно делала вид, что сплю. Надеялась на то, что тот, кто хрустит и сопит рядом со мной вспомнить о совести и куда-то рассосётся подальше от меня. Но не тут-то было.

Глубоко вздохнув, я повернула голову, лениво приоткрыв глаза. Я увидела женщину, достаточно аппетитных размеров, которая уплетала чипсы, громко шелестя упаковкой. Обладательница пышной фигуры, совершенно не испытывала ни грамма комплексов по поводу своего веса. Откровенный купальник ярко-алого цвета был тому доказательством. На её предплечье красовалась татуировка в виде ангела с окровавленными крыльями. Жгучая брюнетка, с грудью шестого размера, правильными чертами лица и ярко красной помадой, которая делал её губы ещё более пухлыми и сочными, притягивала мой взгляд, словно магнит. Шляпа с большими полями из итальянской соломки очень грациозно сидела на её голове. На шее блестела внушительных размеров золотая цепь, и пальцы были унизаны не менее скромными перстнями с большими камнями.

Последние сомнения улетучились так и не успев совершить посадку на моем мозговом плацдарме, когда я утвердилась во мнении, что передо мной моя соотечественница.

Неожиданно брюнетка повернулась ко мне и совершенно будничным тоном, словно мы с ней знакомы с детства, проговорила:

– Наверное, сожалеете, что завтра уезжаете?

У меня думаю, в этот момент было совершенно идиотское выражение лица. Вся работа мысли отразилась на нем. Я постаралась взять себя в руки и спросила:

– Мы знакомы?

«Возможно вчера, когда я принимала участия в разных конкурсах, предложенных аниматорами, я познакомилась со столь колоритной барышней? А дегустируя, такое греками любимое вино „Рецину“ с привкусом смолы (как по мне, ужасно противное), я запамятовала сей факт?», – подумала я.

– Ой, нет, ещё нет. Аделаида, – с совершенно невозмутимым видом она уставилась на меня в упор.

«Имя какое-то странное», – подумала я.

– А вы, Анна, – ещё лучезарнее улыбнулась моя собеседница.

Имя моё прозвучало не так напыщенно, поэтому мне захотелось, почему-то съязвить:

– Уж никак не думала, что моё имя написано у меня на лбу.

– Мне имя, – продолжила Аделаида, не обращая внимания на мою колкость, – дала моя мать. Странное оно, не для привычного уха, – брюнетка улыбнулась ослепительной улыбкой и подмигнула мне.

Я захлопала ресницами, которые зачем-то нарастила перед поездкой. Ну, чего греха таить, хотелось быть краше, чем есть на самом деле. Мы же женщины, как считаем: «Наклею, наращу, добавлю и глаз от нас не отвесть, только бы ни натуральной».

А моя собеседница, тем временем, предалась воспоминаниям.

– Бабушка моя, скажу я вам, была из очень богатого и знатного рода. Может быть, слышали о принцессе Аделаиде Брауншвейгской?

Я не особо была сильна в истории, но, не желая выглядеть недоумком, кивнула и издала звук, который должен был определить степень моей осведомлённости.

– Так вот, имя Аделаида носят все женщины в нашем роду. В семье все называют меня Ида. Будем знакомы, – она протянула мне свою руку, которая к моему удивлению оказалась очень изящной. Ногти на её длинных пальцах были покрыты алым лаком.

– Вот вас, милочка, назвали в честь Анны Герман. Ведь так?

Я смотрела на свою новую знакомую во все глаза. Сон мой в одночасье куда-то улетучился. У меня возникло такое ощущение, будто она слышит то, о чём я думаю. Мало того, она откуда-то всё знает обо мне. Иначе, как она может знать, что моя мама очень любила певицу Анну Герман и действительно назвала меня в её честь.

Не дожидаясь моего ответа, Ида продолжала говорить, мило улыбаясь:

– Моя пра-пра-пра-бабушка была принцессой, Аделаидой Брауншвейгской. Как сейчас помню рассказы своей бабушки о том знаменательном дне «Легкий, свежий ветерок, примчавшийся до наступления розовопёрстой зари, игриво прошелестел в ветвях густой дубравы, издавна высившейся в нескольких лье от Дрездена. Под её тенистым покровом стоял замок Фридхсбург, загородная резиденция князей Саксонских, где и проживал бабушкин жених Фридрих, правитель сего благосклонного края Германии. Журчание ручья, бегущего между деревьев, трели соловья и лепет листьев, начинавшийся при малейшем дуновении ветра, гармонично сливались в единую мелодию, предвещавшую восход небесного светила. Караульные, выставленные на высоких башнях замка, провозгласили четыре, как лес огласился звуками рогов маркиза Тюрингского, который привёз принцессу её законному будущему мужу», – бабушку мою, то есть.

– Восхитительно, браво, Миледи.

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

Повернув голову, я увидела возле себя карлика. В нем роста было не больше метра. Рыжие кудри спадали ему на плечи, карие глазки, словно буравчики, сверлили меня в упор. Приоткрыв пухленькие губки, улыбаясь, он обнажил маленькие зубки, смешно сморщив носик. У него было все маленьким. На нем красовались красные штанишки и голубая рубашечка с пальмами. Одет он был хоть и по пляжному, но почему-то выглядел очень интеллигентно. В нем чувствовалась какая-то «породистость».

– Ну, право, Миледи. Я всегда восхищаюсь вашей памятью, – он умоляюще сложил перед собой ладошки, низко склонив голову.

Ида коснулась его волос и ласково сказала:

– Познакомься с нашей новой подругой.

– Ах, да! – воскликнул он. – Было очень неучтиво с моей стороны не представиться. Генрих.

Он забавно склонил голову в поклоне, словно гусар.

– А-Анна, – оторопело ответила я.

– Но, все-таки, какая была шумная свадьба у Вашей пра-пра-пра-бабульки, – карлик уселся на шезлонг Иды и болтал ножками, которые не доставали до земли.

– Я думаю, милый Генрих, когда веселье – всем радостно. Правда, когда не травят на собственной свадьбе, – усмехнулась Ида.

– Да, уж. Как можно забыть пурпурную свадьбу. Это я говорю о свадьбе, – Генрих повернулся ко мне, по-видимому, думая, что я должна знать о чьей свадьбе идёт речь. – Джеффри Баратеона и Маргери Тирелл. Спустя несколько часов после их бракосочетания, король был отравлен на торжественном приёме. И обвинили, – голос Генриха стал визгливым, – обвинили, естественно, Тириона Ланистера. А всё почему? Потому что он был карлик.

Неожиданно Генрих упал на грудь к Иде и затрясся в рыданиях.

– Милый, Генрих, ну зачем нам вспоминать те жестокие времена. Ведь каким смелым, хитрым и отважным был ваш пра-пра-прадед. Он выбирался из любой переделки. Сейчас мы живём совсем в другое время и это прекрасно! – успокаивала Генриха Ида.

– Но времена мало меняются. – Генрих поднял совершенно не заплаканное лицо и подмигнул мне. – Всё, как и прежде. Жажда наживы, ложь, зависть, гордыня и распутство.

– Это правда, – вздохнула Ида.

– Но мы насмотрелись немало причуд Королей, – засмеялась Ида.

– А помните, Миледи, однажды жена французского Короля Людовика ХIV, мадам Ментенон, захотела посреди лета прокатиться на санях? – сквозь смех проговорил Генрих. На его глазах выступили слезы.

– Кто же не помнит мадам Ментенон? – спросила Ида, со смешанной аффектацией самоудивления.

– Ей просто нужно было занять чем-то Короля, – объяснил Генрих. Он каждую ночь приходил к ней в спальню, и мы никак не могли увидеться. Утром следующего дня я еле успел спрятаться за потайной дверью, как Король послал за ней. В итоге, тем же утром для неё устроили многокилометровую «снежную» трассу из соли и сахара по дорогам Версаля.

– Да уж, грязь в Версале была всем известна в то время. Мнимая трасса не скрыла её и на день, – усмехнулась Ида. – А помните английского Короля Генриха VIII? Он решил сэкономить деньги и вместо серебряных шиллингов стал чеканить их из меди, покрывая затем серебром.

– Жадный сукин сын, – засмеялся Генрих.

– Серебро быстро стиралось, особенно на самых выступающих частях. К таким частям относился и нос Короля. Из-за этого вытертого носа его и прозвали все «старый медный нос».

От смеха слезы катились и у меня, потому что уж очень смешно Ида и Генрих, это рассказывали. Генрих копировал походку Короля и важно надувал щеки.

Насмеявшись вдоволь, мы немного помолчали, созерцая море и слушая его тихий шёпот.

– Надо верить в чувство, исцеляющее все вокруг. Это доброта и любовь. Ведь я правильно говорю, Анна?

Ида посмотрела на меня, и я совершенно автоматически кивнула ей, как китайский болванчик, которого часто ставят на торпеду в машине. И он кивает головой каждый раз, когда машина подпрыгивает на кочке.

Неожиданно Генрих спрыгнул с шезлонга и оживлённо воскликнул:

– Надо выпить!

– И то верно. Давай наше любимое, – поддержала его Ида.

Мгновенно в руках Генриха материализовался разнос, на котором стояло три бокала с какой-то зеленоватой жидкостью, пузатые стенки которых были запотевшие, будто бы их только что из морозилки. Трубочки салатового цвета, унизанные фруктами и миленький яркий зонтик довершал украшения коктейля.

– Негоже пить без тоста, – Ида уже взяла бокал в руку.

– Тост, тост, – подхватил предложение Иды Генрих.

Они вдвоём, в ожидании, уставились на меня. Я смотрела на бокалы и не решалась к ним прикоснуться.

– Берите, берите, – Генрих настойчиво всунул бокал мне в руку.

Стенки бокала, к моему удивлению, не были холодными. А вот дымок из бокала, с запахом мелиссы и жасмина, напомнил мне о доме. Мама всегда любила заваривать такой чай и пить его вприкуску с малиновым вареньем. И мне почему-то на душе стало легко и приятно. Из недр памяти пришли на ум стихи.

Вкус напитка оказался необычным, и я, не останавливаясь допила до дна.

В голове зашумело.

– Как красиво, – воскликнула Ида. – К слову о любви. Видите вон ту парочку, мило воркующую на берегу моря?

Мы посмотрели в сторону, куда показывала Ида и увидели мужчину и женщину, сидящих на берегу моря о чем-то мило беседующих.

– Так вот – это муж и жена. Он изменяет своей жене, но она об этом не знает. Более того, он хочет по приезду домой подать на развод. Но из его затеи ничего не выйдет, потому что буквально через минуту она скажет ему, что ждёт от него ребёнка.

Неожиданно мы услышали громкий радостный смех. Мужчина подхватил женщину на руки и закружил. Генрих довольный улыбался. Я в изумлении уставилась на эту странную парочку. Тревога змеёй заползла в мою душу, скрутилась клубочком и улеглась. «Бежать, надо срочно от них бежать, – билось у меня в голове. – Они сумасшедшие и я с ними сижу такая же, раз смеюсь их шуткам».

Я поёрзала на шезлонге, подумывая, как бы мне срочно уйти.

– Какая радостная весть, – воскликнул Генрих и у него в руках снова оказался разнос. Но на сей раз на нем стояли бокалы с жёлтой жидкостью. – Рождение ребёнка – это всегда так прелестно.

– Тем более, когда этот ребёнок в корне изменит жизнь своим родителям, – спокойно заметила Ида.

Слушая новых знакомых, ко мне наконец-то пришло осознание того, что меня разыгрывают.

«Конечно же, разыгрывают, не может быть иначе, – нашла объяснения я, всему происходящему. – Какая прабабушка и король? И они всему свидетели? Юмористы, одним словом. А может аферисты? – испугалась я».

– Я пойду, – решила я, наконец, вставить слово в их диалог. – Надо бы и вещи собирать. Завтра все ж таки уезжать.

Я старалась не смотреть на своих новых знакомых и суетливо, изобразила озабоченность и деловитость, пыталась встать и поскорее уйти.

– Анна, – сказала Ида. – У Вас чемодан на половину сложен. Зачем эта суета? Тем более, завтра рейс отложат. Успеете насидеться в аэропорту. А сейчас – наслаждайтесь морем. Ведь, когда Вы вернётесь домой – узнаете, что Ваша начальница попала в больницу и Вас назначат на её место. И в следующий отпуск, Вы сможете поехать спустя три года. Наверно, это известие порадует Вас.

Я ошарашенная, будто бы меня стукнули чем-то тяжёлым по голове, обмякла в своём шезлонге. Автоматически взяла бокал и сделала два больших глотка.

В моей голове, как-то защекотало, будто бы тысячи паучков перебирают своими лапками. Всё закружилось перед глазами какими-то цветными шариками.

– Вот Вы думали, милочка, почему Вам не везёт? – Ида закурила длинную сигарету, выпустив дым из изящных ноздрей. – Ведь Вы понимаете, что всё за Вас предопределённо в жизни. Вот, например, возьмём Вашу маменьку.

– Возьмём, – совершенно обалдев, уставилась я на Иду.

– Она должна была послушать Вашу бабушку и пойти замуж не за Вашего отца, а за того толстенького еврея, сына маменькиной подружки. Но Ваша маменька решила, что её любовь важнее и тем самым, сделал Вашу жизнь вот именно такой.

Ида повернулась в мою сторону и выдохнула мне дым в лицо. Тут же, перед моими глазами встал плавающий образ моей маменьки и толстого мальчика, который стоит, опустив голову, а она вычитывает его и грозит пальчиком.

– Хорошее это чувство, любовь! – всматриваясь куда-то вдаль, вздохнула Ида. – Только настоящая любовь – это, как правило, боль. Чаще увлечение и похоть принимают за любовь. Анна, – обратилась она ко мне, – как часто вам приходилось любить? Я знаю ответ на свой вопрос, – она подняла свою изящную кисть. – Но интересно услышать вашу версию. – Ида повернула ко мне своё красивое лицо и внимательно посмотрела на меня.

– Любила, один раз, – я пожала плечами. – Но мне не очень хочется об этом говорить.

Почему-то от воспоминаний у меня навернулись слезы на глаза и, противно защипало в носу. Казалось, это случилось вчера. Познакомилась я со своим будущим женихом ещё в институте. Учился он прискверно. Проще сказать, вообще не учился. Училась за него я. Так и выучила. Потом он не мог найти достойную его ума и человеческой натуры работу. Все было мелко, и он не хотел на это тратить своё время. Он жил постоянными проектами и планами на будущее. А я. А что я? Я его жалела. Считала, что у него все получится и, если его оставлю, он вообще пропадёт. Индивидуум – непригодный для жизни «в социуме». Ведь не пьёт и не изменяет. Он был пассивный во всем. К слову сказать, в сексе тоже. Так пронеслось четыре года. С ним я казалась себе сильной и не заметила, как он умудрился привить мне неуверенность в себе. Я и не думала о том, что достойна лучшего мужчины. Как-то сама собой началась подготовка к свадьбе. Нет, она не шла где-то отдельно от меня. К свадьбе готовилась именно я. Покупала кольца, выбирала себе платье, ему костюм, заказывала ресторан. Денег было не много, поэтому приглашала ограниченный круг друзей и родственников. До торжественного дня бракосочетания оставались считанные дни и…

И чуда не случилось. А случилась измена с моей подругой. Мы что-то отмечали, и на этой вечеринке произошло их фееричное соитие. Помню его взъерошенные волосы и пустые глаза. Теперь, спустя годы, я понимаю, что ему было все равно. Он даже не понял, что растоптал меня окончательно этим поступком. Я же перестала верить мужчинам и разуверилась в себе окончательно.

– Он сделал большое одолжение тем, что освободил тебя от себя, – голос Иды доносился издалека. – Кому нужны потраченные впустую годы?

Я шмыгнула носом и удивлённо уставилась на Иду.

– Милочка, не стоит расстраиваться, все закономерно. Все события имеют причину и следствие.

Я не понимала, откуда Ида знает обо всем, а в частности обо мне.

«Решительно надо позвонить домой, – подумала я. – И спросить у мамы, не собиралась ли какая-то её подруга на отдых в Грецию. Иначе, таким совпадениям я не могла найти объяснения».