Читать книгу Добавьте меня в друзья - Ирина Иосифовна Мухина - Страница 5

1

Мануэла Аркадьевна опаздывала на работу. Отбросив юбку с неотстиранным пятном, натянула джинсы, хотя настроение с утра было женственно-романтическим, вылила остатки сбежавшего кофе и побежала прогревать машину. Мануэла – очень милая женщина «под пятьдесят», невысокого роста, которую совсем не портили несколько лишних килограммов. Работу свою Мануэла любила, она несколько лет назад открыла стоматологический кабинет и за короткое время стала самым успешным дантистом в родном провинциальном городке на юге Краснодарского края. Каждое утро она отправлялась в центр города, где на пересечении Абрикосовой улицы и проезда Дзержинского располагалось административное здание, на первом этаже которого был и её кабинет.

Влетев в холл, где уже ждали пациенты, Мануэла на ходу сняла куртку, улыбнулась медсестре. Прямо над «Уголком потребителя» та повесила рамку с изречением: « Не жалейте денег на стоматологию и путешествия: к порогу смерти лучше подходить с ослепительной улыбкой и прекрасными воспоминаниями». Мануэла ценила в сотруднице чувство юмора и только расхохоталась. Раздражение из-за опоздания как рукой сняло, и день пошёл в своём обычном ритме.

Обедала Мануэла в кафе напротив. Отсюда хорошо просматривался сквер, и даже сейчас, в начале декабря, не самое красивое время года на Кубани, она находила какую-то прелесть в этих голых деревьях с корявыми ветками, сквозь которые просвечивало неуютное, серое небо, в кустиках самшита, потерявшего летнюю яркость, и в одиноких резных скамейках. Она любила «свою дыру», здесь было самое тёплое место на земле, куда она любила возвращаться после частых поездок.

Пациентов, как всегда, было много, Мануэла и не заметила, как наступил вечер. Устало попрощавшись с коллегой, она пошла к машине, по дороге вдруг обратила внимание на витрину «Зелёной Лягушки» – магазина подарков. Её украшала новинка. Это был «туристический указатель», на каждой стрелке яркими буквами пестрели слова: «Радуйся», «Люби», «Танцуй», «Путешествуй». Мануэла даже засмеялась- настолько ей понравилась идея. Да, скорей бы 15 декабря – открытие лыжного сезона на Красной Поляне, а она уже месяц никуда не выезжала.

Она заторопилась домой, где ждала её «дочечка», рыжая такса Долли. Был вторник —День Х, так они с подружками его называли. Вторник – день связи по Skype с Анькой и Маринкой. Всем троим было почти по полтиннику, но они так и называли друг друга в глаза и за глаза- Анька, Маринка и Манька – как в детстве. Окончив школу и мединститут во Фрунзе (они отказывались называть его Бишкеком) как раз до распада СССР, они расстались на долгие годы, обменивались редкими письмами, пережили нищету, потерю близких, но даже в самые паршивые моменты согревались мыслью, что они есть друг у друга. Но Слава Всемирной паутине! В начале нулевых они снова нашли друг друга благодаря социальным сетям.

Анька жила в Твери, занимала должность главврача областного санатория для детей с психическими отклонениями, была первоклассным психиатром и психотерапевтом, и попасть к ней на консультацию считалось большой удачей. Маринка с 91 года жила в Тель-Авиве, выхаживала в госпитале «Вольфсон» недоношенных детей – в общем, жизнь у всех сложилась удачно.

Мануэла с родителями переехала на Кубань, в маленький городишко, откуда одинаково близко было и до моря и до горнолыжных курортов, который стал самым дорогим местом на земле.

Наскоро сварив кофе, Мануэла устроилась у компьютера, взяла на колени Долли, выключила телефон и стала ждать «позывных»: Анна бросала в Skype «И пусть весь мир подождёт!» и остальные к ней присоединялись. Это было лучшее время дня: они давно понимали друг друга с полуслова, полунамёка, не надо было ничего объяснять, суть проблемы схватывали на лету, и не было случая, чтобы выход не был найден. Так было, когда Мануэла разводилась с мужем. Подруги давно понимали, что брак обречён, Маня как-то быстро переросла своего супруга, и он оказался при ней бессловесным придатком. Но решиться было сложно: всё-таки прожили вместе больше двадцати лет, она чувствовала за него материнскую ответственность, на что Анна говорила: «К мужчине хотелось бы испытывать не только жалость и материнскую заботу», а Марина добавляла: «Вопрос времени, сколько тебе захочется таскать этот старый чемодан без ручки». Чемодан, действительно, скоро стал неподъёмной ношей: два его ближайших друга- диван и телевизор- окончательно определили место работы (где бы ни работать, лишь бы не работать), круг интересов, внешний вид и отношение к домашним проблемам (не умею, не хочу, не буду).

Skype запищал, Мануэла подключилась. Минуту молчали, всматривались в родные лица, которые постепенно расплывались в улыбках:

– Девчонки, привет! – начала Анна, – еле дождалась, у меня новости! Алинкин муж (Алина, старшая дочь, была замужем и жила в Москве),получил приглашение на работу в Австралию! Я не сплю уже вторую ночь, не знаю, плакать или радоваться.

Каждая представила себя на месте подруги, никто ещё не расставался с детьми надолго, а тут не просто надолго, а, возможно, навсегда. Понятно, что им в этой чёртовой Австралии понравится, было бы это где-нибудь поближе… Сын Мануэлы жил в Москве, как уехал учиться, так там и остался, но виделся с матерью часто, не забывал. Обе дочери Марины были при ней, благополучно вышли замуж,

обосновались в Ришоне, почти каждый Шабат навещали в полном составе. Маринка из всех подруг была единственной бабушкой, её три внучки были предметом обожания и для Мануэлы, и для Ани.

Как всегда выговорились, всплакнули, поддержали друг друга, понятно, что такой шанс упускать нельзя, связь есть везде, да и на поездку в Австралию можно денег накопить. Отпускать детей всегда страшно, но не отпустить – ещё страшнее, пусть пробуют, ошибаются, падают, поднимаются, а наше дело – поддерживать и успокаивать.

Разговор закончился за полночь, выключив компьютер, Мануэла поняла, как ей всё-таки не хватает живого общения, тактильного, тесного, чтобы посидеть обнявшись, ничего не говоря, подпитывая друг друга теплом. Так сидели в детстве, когда не ладилось с учёбой или случался конфликт с родителями, так сидели в юности, когда влюблялись или расставались, так сидели и теперь, когда встречались то в Тель-Авиве, то в Москве, то в Твери, только у Мани дома не сидели ни разу. «Мань, прости, но мне кажется, что ты в такой дыре живёшь,» – немножко виновато говорила Маринка. «Да, уж… Не Париж…» – не обижалась Мануэла.

Ей нравилось одиночество, она вспоминала прошлую жизнь, очень активную, когда она вечно организовывала поездки то на море, то в горы, то в Краснодар на премьеру в театр, шумные застолья, и не понимала, как можно было существовать в таком бешеной ритме. Она всегда была удобной женщиной, не реагировала на чужую бестактность, не выражала несогласия, чтобы не обидеть собеседника, решала чужие проблемы в ущерб себе. Анна, наблюдая за подругой, как-то сказала прямо и безапелляционно: «Маня, ты жертва, ты, конечно, борешься, молодец, но ты – жертва». Когда она поняла, что с этим нужно что-то делать, подруги собрали военный совет, и Анна, видя, что Мануэле нужна психологическая помощь, предложила: «А не попробовать ли тебе, девочка, для начала полюбить себя? Я никогда не работаю с близкими, но у нас исключительный случай» Начались долгие сеансы, во время которых Мануэла училась слушать себя, принимать свои недостатки и признавать достоинства, постепенно трансформировать обидчивость и раздражительность. Она сама не заметила, как изменилась, зато заметили близкие: муж не знал, как реагировать на её спокойные критические замечания в свой адрес (не кричит, не плачет, не обижается), а сын, приехав на каникулы перед защитой диплома, просто сказал:

– Ма, а ты не думала, может, кабинет свой откроешь? Не надоело в своей поликлинике за гроши сидеть?

– Игорь, это совершенно безумная мысль!

– А мне показалось, что в последнее время именно безумные мысли тебе и нравятся. Да и с личной жизнью что-то решать надо…

Так и появился в её жизни частный стоматологический кабинет, в который она вложила оставшиеся от родительского наследства деньги и всю свою неуёмную энергию. В течение года она шесть или семь раз съездила в Москву, где прошла очередную специализацию, посетила несколько выставок и завела новых знакомых. Возвращаясь домой, уставшая, но всегда радостная, она разбирала вещи, перед зеркалом примеряла обновки и распускала свою рыжую гриву. С детства она стеснялась своих волос, стриглась очень коротко, чтобы не привлекать внимания, и с завистью смотрела на пепельно-русую косу Аньки и на смоляные завитки Маринки. В юности косу отрастила, но волосы прилизывала так, чтобы ни одна волосинка не выбивалась. Как ни уговаривали её подруги, как ни хвалили – бесполезно! И только через много лет Мануэла оценила то, чем так щедро наградила её природа – медно-рыжая грива тугими спиралями падала на плечи, освещая пламенем бледную кожу. Вот и сейчас, надев новое шифоновое платье в стиле «Бохо», шарфом завязала волосы, потом распустила их, тряхнула головой – то, что она увидела в зеркале, ей очень понравилось.

Вот уже больше года она – хозяйка своего маленького бизнеса. За это время она узнала очень много нового не только о налогах, контролирующих организациях, чиновниках и документах, но и о своих друзьях- приятелях. Круг общения менялся, подружки по поликлинике отпали первые: тебе ж теперь некогда, ты – бизнесвумен у нас, где уж нам.

Сначала расстраивалась, но на очередной встрече с подружками Анна, самая невозмутимая и рассудительная, сказала:

– Маня, делай то, что делаешь. Кому нужно, тот догонит.

Главное- Мануэла догнала своих подруг, их встречи стали ещё более душевными, и Анна, моментально считывавшая психологическое состояние, удовлетворённо отмечала позитивные перемены, которые происходили в её Манечке.