Читать книгу Одержимый сводный брат - Ирина Ирсс - Страница 11

Удивление, черт бы его побрал.

Я сломался на том моменте, когда нужно было сыграть удивление. Повозмущаться для пущей убедительности, что ли. Вот только загвоздка – и опять это птичка.

Глаз не могу оторвать от её эмоций. Живых, не наигранных и отражающихся в глазах. В больших и бездонных, которым однажды я продал душу. Птичка смотрит на отца, не моргая, а я вижу только, как каждое его новое слово ранит её всё сильнее и сильнее. И как самый безмозглый идиот, единственное, что хочу – врезать отцу, чтобы он перестал доставлять Лине боль.

Черт.

Ломаюсь, ломаюсь и ещё раз ломаюсь.

Соберись, твою мать, Кайманов, и включи уже мозг!

И всё бы ничего, я почти переключаюсь обратно на отца, чтобы и дальше делать вид, что внимательно его слушаю, но тут птичка вдруг начинает смеяться, очередной раз помогая моему тупому разуму отключиться и зависнуть взглядом на её лице, на острых чёрточках скул и подбородка, на тонкой шеи, которую она словно для моих глаз выгибает, запрокидывая голову назад.

И, да, чёрт бы его побрал, воспоминания этого крышесносного вкуса её бархатной кожи до сих пор терроризируют меня каждый раз, как только вижу изгибы её хрупкой шеи, которую буквально хочется сжать и… сломать.

Ненавижу эту маленькую дрянь, дьявол, как я её ненавижу.

В особенности за то, что заставляет мой мозг плавиться от сомнений. В особенности, когда так смотрит в ответ: дерзко и вызывающе, показывая свои острые коготки.

“Ненавижу”, – кричит её взгляд, будто может знать, что всё это моих рук дело.

Моих, но об этом ты узнаешь, когда я окончательно тебя сломаю.

Пока же… Точно! Удивление, Кайманов, или хотя бы безразличие. Всё-таки отец не первый раз притаскивает в дом кого попало.

Вот только с Линой это совсем не работает, могу абстрагироваться, даже если отец сейчас решит сплясать на столе, но не смотреть, как птичка срывается, понимая, в какой загнана в угол? Ооо, тут я выбираю сидеть в первом ряду.

К тому же, сверлить меня взглядом надолго её не хватает.

Не выдерживает, резко встаёт, отец, кажется, в бешенстве, особенно, когда птичка вылетает из-за стола, игнорируя его команды вернуться, что не может порадовать ещё больше. Я даже едва не ухмыляюсь, забываясь, но вовремя вспоминаю про удивление и безразличие, лишь украдкой наблюдая, как Лина быстро скрывается из вида.

Правильно, пусть валит, давно пора в свою клетку, оплакивать накрывшийся план.

Правда, немного рановато пришлось начать его рушить, куда эффектней было бы приступить за несколько недель, когда птичка бы уже втихаря паковала бы чемоданы и бегала покупать билеты на поезд, но мне внезапно вставили палки в колёса.

Отец, что б его.

Не то чтобы я не знал, что у него с числами дела ещё лучше, чем у меня, однако от него такой поспешности с разводом никак не ожидал.

Буквально неделю назад Леся донесла, что тот наведывался к юристу, да ещё и на неё начал давить, чтобы она приняла его предложение. И она его приняла, потому что тянуть дальше было рискованно.

Пролетели бы оба: Леся с обещанными за спектакль деньгами, я – с контролем над ситуацией.

Новую невесту, конечно, нашёл он себе сам. Вернее, находил то он развлечение, а вот я уже помог ей стать более интересной для него, чтобы он остановил свой выбор на ней.

Девочка едва ли не моя ровесница, что даже поначалу я удивился, куда это отца понесло, однако с ней договориться оказалось совсем просто.

Умная девочка. Даже объяснять не пришлось, что она так и так останется в проигрыше, если будет рассчитывать только на состояние отца. Кайманов Эдуард хоть и любит иногда посорить деньгам, чересчур умный подонок. Надо прожить с ним в браке, как минимум, три года, чтобы получить доступ к его счёту, и то, только к какой-то самой малой части него. Женщины для него – пустое место. Купленная вещь, что будет скрашивать его персону за званым ужином перед такими же снобами, как он. Продержалась достаточно, справилась с задачей – получи вознаграждения. За хорошую работу, так сказать.

Я же предложил ей неплохое умножение, продержится – сорвёт куш, нет – так хотя бы не останется с носом.

Ради такого, я даже не побрезговал залезть в папин карман. Оказывается, даже месть можно купить, если этот карман слишком широкий.

– Она поймёт, что так будет лучше, – говорит отец, после некоторого молчания, – просто у Лины слишком доброе сердце, она будет защищать свою мать до конца, жертвуя своим благополучием.

Вот же дурак…

Я даже не выдерживаю и усмехаюсь вслух, наплевав, что моя реакция может быть для него подозрительной. За что, собственно, сразу и зарабатываю суровый взгляд в свою сторону. Хорошо, что в данной ситуации есть, что сказать.

– Ты реально думаешь, что родную мать, пусть даже самую хреновую, можно заменить на кого-то получше? Разве на моём примере ты ничего не понял?

– Ты, Егор, конченный эгоист, каких ещё поискать надо! Не сравнивай себя и Лину, у вас абсолютно разные понятия жизни!

Ну да, куда ж мне до его маленькой гадюки. Я же не делаю ему таких одолжений, как птичка. Вот если бы прямо сейчас поднялся и задушил подушкой его вторую по счёту обузу, возможно-таки наконец и заслужил, чтобы хоть рядом стоять с его драгоценной принцессой.

– Ну так чего тогда переживаешь, па, – максимально небрежно бросаю я, хотя такой тон выводит отца так, что он едва не багровеет от злости. – Умница-Лина откроет своё доброе сердечко ещё для одной несчастной, которая через год так устанет от твоего безразличия, что начнёт нюхать кокс, чтобы почувствовать хоть какие-то эмоции. А потом ещё одну, – я начинаю вставать под неотрывный взгляд волком, продолжая выбешивать отца всё больше и больше, – и ещё одну примет, и даже десятую она примет. Лине будет глубоко за сорок, а она всё будет в надежде принимать каждую последующую, которая наконец сможет стать ей…

– Хватит! – обрубает отец, неожиданно быстро вставая и оказываясь на одном со мной уровне.

И пока он буравит меня своим невероятно уничтожающим взглядом «родителя», думая, что я вот-вот под ним сломаюсь и перестану его провоцировать, я окончательно выхожу из-за стола и уже удаляясь бросаю ему через плечо.

– А я со своими взглядами на жизнь, пожалуй, удалюсь из этого дурдома.

– Егор, – доносится рычание в спину.

Да он, оказывается, в бешенстве.

– Мы ещё не договорили! Ты так и не ответил, что с твоим гадюшником!

– А что с ним? – останавливаюсь и смотрю на него, вставая в пол оборота.

Если отец сейчас воспламенится от гнева, чес слово, даже огнетушитель никто не успеет достать, чтобы от него хотя бы уголёк посчастливилось сохранить. Забавляет ли меня это? Ещё как, я даже дня целого не пожалею, чтобы и дальше продолжать выводить его так из себя.

– Ты должен закрыть его! Хватит играть с огнём, ты позоришь нашу фамилию! Если до тебя доберутся органы…

– Ты оставишь меня гнить в тюрьме, – договариваю за него слишком беспечно, что у отца разве что дым из ноздрей не валит. – Тут ты тоже можешь не переживать, па, я запоминаю с первого раза, – и выхожу наконец из столовой, чтобы наверняка тот взорвался от понимания, что контроля надо мной у него совершенно нет.

Отец следом за мной не вылетает, чтобы как юнца схватить за шкварник и всыпать по самое первое число, выбив всю дурь из моей головы. Тут надо отдать должное ему, достоинство отец никогда не теряет, чтобы опускаться до беготни за непослушным отпрыском и доказывать мне, что не прав, пока не сломаюсь. Я же нагло пользуюсь этим и всегда знаю время, когда лучше слинять.

Поднимаюсь наверх и направляюсь прямиком в свою комнату, чтобы немного отдохнуть, прежде чем отправиться в наш с парнями бар на всю ночь, когда неожиданно замечаю, что дверь в комнату «мачехи» приоткрыта. Ничего не могу с собой поделать и останавливаюсь, прислушиваясь, практически уверенный, что птичка предпочла поплакаться около её плеча, однако меня ждёт лишь разочарование в виде полнейшей тишины. Заглядываю внутрь и убеждаюсь окончательно, что Лины там нет.

Хм, неожиданно.

Не уж то, птичка и впрямь настолько осмелела, что готова справиться со всем в одиночку?

Меня разрывает от желания навестить сестрёнку, чтобы ещё раз увидеть, как она разрушается, однако отдёргиваю себя, понимая, что добивать слишком рано, к тому же, категорически запрещено. Дам немного времени успокоиться, придумать новый план и возможно даже поверить, что у неё всё получится. Если, конечно, у одной что-то выйдет придумать. Крис ей больше не в помощь, с сегодняшнего дня она начнёт избегать птичку всё больше и больше. Да и юриста и с заявлением на перевод в другой универ придумала далеко не “подруга”, а я. Мне нужно было, чтобы Лина уже ощущала вкус свободы, когда её жизнь начнёт рушиться. Сначала отобрать самое “прочное”, что у неё есть. Или хотя бы сделать вид, потому что отец никогда не оставит её ни с чем. Ей бы побольше веры в него, и уже сегодня смогла бы с лёгкостью показать мне свой средний пальчик, накрыв весь мой план в самом начале. Но нет, птичка повелась, как я и ожидал. А жаль, после сегодняшней выходки с футболкой, я уже начал рассчитывать на хоть какой-то отпор. Да и потом, в машине, она держалась, как бы я ни напирал, как бы ни блестели её глаза от волнения, а щёки ни горели от смущения, она умудрилась послать меня и улизнуть – вот какая Лина мне нравится. Знаю, что такая Лина усложнила бы ситуацию, но так хотя бы было в сто крат интересней.

Время до ночи летит почти незаметно. Успеваю принять душ и переодеться в чистые вещи, скинув старые в корзину для стирки. Этой футболке, которую сегодня пришлось доставать из спортивной сумки, давно пора было отправиться туда. Но я всё забывал забрать её из багажника, и как оказалось не зря. В противном случае пришлось бы шастать сегодня по Универу голым по пояс или доставать свою футболку из мусорки.

Вспомнив, очередной раз усмехаюсь такой незначительной мелочи, которая завела меня в пол оборота и до сих пор никак не отпустит. А ведь птичка так и не вернула мне «долг», о чём я беспечно забыл, сконцентрировавшись только на мыслях о сегодняшнем вечере.

И это очень хорошая причина, чтобы пожелать нашей псевдопринцессе спокойной ночи. Или же наоборот сделать так, чтобы птичка сегодня уже не уснула, а заодно проверить, как подействовал на неё отцовский сюрприз.

Гляжу на часы, в запасе до боя ещё пару часов: почему бы и нет? Сбрасываю все приготовленные вещи на кровать и тут же выруливаю из своей комнаты, прямиком направляясь к двери, в которую поклялся больше никогда не входить. Выманить птичку наружу будет уже сложнее, но для себя точно знаю, что оставаться с ней наедине крайне противопоказано. Уже доказано, ничем хорошим это не закончится.

Приваливаюсь к косяку и стучу, чувствуя себя в этот момент настоящим придурком, у которого вместо мозгов пустота. Но ничего не могу поделать, желая вновь увидеть эти малиновые от смущения щёчки и огромные взволнованные глаза от понимания, на что именно намекаю.

На то самое, что самому себе запрещаю вспоминать, но эта реакция – бесценна, а после того, как всё будет конечно, я вряд ли когда-то увижу, как она наимилейше нервничает.

А возможно меня ждёт и облом и посчастливится увидеть только заспанную Лину, так как дверь она не спешит открывать. Может быть, просто знает, кто за ней стоит, но я чертовски настырный. Стучусь вновь, на этот раз громче и дольше, но в ответ лишь полнейшая тишина.

Какого хрена?

Начинаю мысленно ворошить весь сегодняшний вечер, пытаясь вспомнить, доносились ли хоть раз из её комнаты какие-то звуки, но в памяти ничего нет.

Первую догадку отметаю сразу, Лина не могла настолько обнаглеть, чтобы слинять из дома, поэтому стучусь уже намного мощнее, а после нескольких неудачных попыток, шлю к чертям своё правило и нагло распахиваю дверь, за которой меня встречает голимая тьма.

Лины здесь нет.

Что за чёрт…

В следующую секунду я уже распахиваю соседнюю дверь комнаты её матери, чтобы вновь напороться на тот же результат. Стараюсь долго не задерживаться взглядом на полуживом теле мачехи, вид которого будоражит не самые лучшие воспоминания. Они даже на мгновения стопорят меня: картина слишком знакома. Пусть Марина поменяла здесь всё до последнего гвоздя, не смогла изгнать из этой комнаты главного – запаха смерти. Возможно, не будь она такой стервой, я бы даже проникся к ней сочувствием. А так, она лишь пожинает плоды своих действий, мысль о которых возвращает в реальность.

Лина, твою мать.

Пулей спускаясь вниз, хотя уже знаю, что нихрена там не найду свою сводную сестрёнку, которая внезапно – буквально одним махом – сменила правила нашей игры.

Я готов взорваться, и причин тому ничерта не нахожу. Вернее, нахожу, но старательно отсылаю их лесом. Буду думать об этом потом.

Когда долетаю до охраны, меня уже несёт. И это я понимаю из округлившихся и явно понимающих, что что-то случилось глаз охранника – Алексея.

– Где Лина? – рычу, послав все принципы «не палиться» куда подальше.

Да я собственно и не думаю, у меня буквально мозг кипит от воспламеняющей его злости.

Алексей ещё ничего не отвечает, а я уже знаю, что мне ни черта его ответ не понравится. Потому что он чуть подаётся назад, очевидно именно в этот момент осознавая, что допустил ошибку, хотя и стойкости не теряет.

– Она вышла, – просто и без запинок докладывает он, и у меня, наверное, окончательно сносит крышу.

– В смысле, она вышла? – как идиот повторяю, а сам удивляюсь ступору, который поражает меня.

Я готов был хоть к чему, но чтобы упустить её из под носа?

– Приехала её подруга, ваша сестра сказала, что ей нужно забрать конспект, и она скоро вернётся.

Скоро?

Оглядываюсь по сторонам, будто могу увидеть её сквозь металлический забор. В моём понимание “скоро” означает, что она должна стоять прямо сейчас здесь. А ещё лучше лежать в своей грёбаной постели.

ВОТ, что означает “скоро”, которое нифига не скоро, раз её здесь нет.

– И как давно это было? – каким-то отдалённым голосом интересуюсь я, потому что в мыслях уже так и вижу, что сделаю с Крис.

Стерве определённо захотелось острых ощущений, раз решила поиграть со мной.

Алексей смотрит на часы, но отрывать взгляд обратно не спешит, наконец понимая, что никакого конспекта и не было.

– Пару часов назад, – отвечает и таки поднимает на меня обречённый взгляд.

Вот нихера, да, с понятием “скоро” не вяжется?

– Сука, – цежу сквозь зубы.

И это не только об охраннике, Лине или о Кристине, это о ситуации в целом.

Моя крыша говорит мне “досвидос”, во мне столько ярости, что я едва беру над собой контроль. На секунду прикрываю глаза, сжимая кулаки. Спокойно, Кайманов.

– Мне позвонить на пульт охраны? – интересуется Алексей, пытающийся быстро исправить свой промах.

Но промах придётся исправлять свой собственный. Очевидно, я очень плохо донёс до Крис, что общаться с птичкой в её обязанности больше не входит.

– Погоди, – бросаю в его сторону и чуть отхожу, доставая телефон.

Зубы буквально скрипят от того, как стискиваю челюсти, изо всех сил совладая с дичайшей яростью, которая подначивает разум не терять времени на звонки, а прыгать в тачку и гнать до Крис, чтобы выволочить Лину оттуда и устроить такую взбучку, чтобы даже носа своего не думала из дома высовывать. Очевидно, забыла уже, какого это терять подруг.

Что ж, напомним ещё, но палить Крис пока рано, если Лина поймёт, что никакой подруги у неё и не было, сразу прознает, что весь план на самом деле принадлежал мне.

Я жду всего пару гудков, а вот с вопросом нифига нет.

– Какого хрена, Крис? – рычу, стоит девушки ответить на звонок.

Она даже «привет» не успевает выдать, однако совсем не теряется с ответом:

– Кайманов, хочешь открою секрет? Недотрах лечится трахом, – как ни в чем не бывало бросает девушка. – Могу дать номерочек одной девочки, а то сперма так на мозги тебе давит, что совсем озверел и забыл, как произносится слово «привет», – смеётся эта сумасшедшая, явно довольная своим острым язычком.

Его бы по назначению использовать, но нет, стерва умеет делать хорошо им одно – наживать врагов. Благо, что хоть мне это было на руку, иначе долго бы искал ту, что без вопросов сделает всё так, как надо.

– Оставь своих подружек себе, Рогозина, – вот мне вообще нихрена не до смеха, – вместо этого лучше объясни, какие такие ночные конспекты ты там удумала?!

Я жду новую порцию её безумного смеха и уже мысленно придумываю, как именно она ответит за свою своевольность, как неожиданно натыкаюсь на совершенно иное. Крис в небольшом недоумении, хотя и редкие усмешки всё равно звучат между слов.

– А вот чтобы съехавшую крышу лечили трахом? Нет, о таком я ещё не слышала. Ты про что, Кайманов?

И вот именно в этот момент мне точно топор рассекает череп понимание: Крис меня не ослушалась.

С трудом сглатываю.

– Хочешь сказать, Лина тебе не звонила?

– Звонила! И не один раз! Но мы же договорились, всё – прощай, моя подруга, – вновь смеётся она, а мне почему-то хочется ей хорошенько вдарить, чтобы умолкла. Напрягает до жути. – В общем, я отключила ненадолго телефон, а больше она и не звонила.

Вот, когда я понимаю – всё, нокаут. Мозг пуст. Смотрю, как дурак, в одну точку, а мысли даже шевелиться не собираются, охреневая от ситуации.

Я снова, как тупой имбецил, повторюсь:

– Где Лина…

Не для Крис, для себя, потому что хоть один вариант да должен прийти в голову.

– В смысле, где Лина? – думает девушка, что говорю с ней. – Типа хочешь сказать, что ты думал, что она со мной?

И снова этот чертов тупой смех, я не отвечаю, просто отвожу телефон от уха и автоматом жму отбой.

А Алексей оказывается не такой идиот, которым я уже успел его окрестить. Видит, что положил трубку, возможно даже слышал часть разговора. По крайней мере, понимает, что самое время вновь предложить:

– Мне позвонить на пульт охраны?

– Звони, – отрезаю я и подпинываю себя, чтобы выйти из ступора.

Почему-то именно в этот момент, мне больше совсем не хочется смотреть, как птичка разваливается. Переиграл?

Да, ладно, я ведь даже ещё не начал, а она уже не выдержала? И что мне, бл*ть, теперь совсем этим делать? Что мне делать с собой, в первую очередь, потому что мне нифига не нравится результат!

– Из посёлка не выходила, – доносится за спиной, и я резко поворачиваюсь к подсевшему на одно место охраннику. Правда, до сих пор держится стойко, хотя, ей богу, на нём лица нет. Полагаю, на мне тоже. – Сейчас поднимут все записи по улицам, – продолжает докладывать он, – есть вероятность, что она уехала на машине. Мне доложить Эдуар…

– Нет! – обрубаю жёстко.

Ну слава богу, мозг включился. А вместе с ним, безумная ярость. Найду, сам лично придушу. А я её из-под земли достану, но найду. Папочке же пока нечего знать, как его принцесса истерично отреагировала. Ещё отменит всё, чего вообще допускать нельзя.

Найду. Верну. Заставлю вытерпеть всё до конца.

А потом к чертям запру её здесь. Никто никогда не говорил о том, что птичка вырвется на свободу.

– Поднимай часть охраны, пусть начинают прочищать посёлок, и жди, что покажут камеры, – отдаю указания, уже сам направляясь к тачке и вновь доставая телефон, чтобы позвонить Риму и отменить бой. – Отцу пока не слова, если не хотите лишиться работы, что потеряли его любимую дочь. Обо всём сразу докладывать мне.

Алексей следует за мной тенью.

– Если вернётся сама, в дом не пускать, пока я не вернусь, ясно? – спрашиваю, уже открывая дверцу.

Охранник чётко кивает.

– А вы… – начинает, но осекается, оставляя «куда» висеть в воздухе, вовремя словив мой взгляд.

Я же всё равно отвечаю. Не ему, Лине, чтобы пряталась, как можно лучше.

– Обрубать крылышки, чтобы далеко не летала, – произношу зло и жестоко, что даже Алексей от моих слов мрачнеет и опускает взгляд себе под ноги.

Однако ничего не может сказать в ответ, я же наконец завожу мотор.

Моя птичка, и только моя. Пора возвращать её в клетку.