Читать книгу Ловушка для блогера - Ирина Иванова - Страница 3

– Что значит решил не поступать? А ЕГЭ это сраное зачем сдавали?

Отец Лёхи Григорий Михайлович в белой застиранной майке и спортивных трусах сидел за столом и без особого энтузиазма накалывал на вилку остывшие макароны. Стол был застелен когда-то яркой, но теперь уже изрядно вытертой и выцветшей клеёнкой с изображением синего неба, тёплого моря, горячего песка и заморских пальм. За окном смеркалось. Мать Лёхи, учительница химии в его же школе Нина Николаевна подошла к окну и задёрнула светлые, связанные крючком ажурные занавески:

– Ну сдал ведь… Молодец…

– Я спрашиваю: на кой ляд? – повышая голос и бросая вилку на стол громыхнул отец. – КПД какое, я спрашиваю? КПД мне покажите!

Нина Николаевна приложила палец к губам и посмотрела умоляюще. Развернулась, вышла из кухни и на цыпочках подошла к закрытой двери в Лёхину комнату. За дверью было тихо. Она ещё раз прислушалась, настойчиво постучала:

– Сыночка, ну иди поешь. Ну остыло же всё.

Постучав для верности ещё раз и не дождавшись никакой реакции, вернулась на кухню. Включила чайник, достала c полки большой фарфоровый заварник, расписанный под гжель, обдала кипятком, насыпала заварки.

– Мир меняется, – обратилась она к мужу.

– Что так прям сильно изменился, что жрать больше не треба? Что можно святым духом питаться? – перебил он.

Нина Николаевна ничего не ответила, присела рядом, налила себе в кружку чай, плеснула немного молока и придвинула поближе вазочку с клубничным вареньем. Какое-то время родители молчали, старательно делая вид, что каждый занят своей трапезой.

– Не хочет учиться-хер с ним, – не выдержал первым отец. – Пусть работать идёт. Может после пары дней уже захочет.

Встал из-за стола и поставил посуду в раковину:

– Завтра же на железку к дяде Васе могу устроить. Это ваш сказочный мир меняется, а железная дорога не меняется. Железная дорога-это стабильность! Это-сытое сегодня, завтра и послезавтра.

– Разве, что сытое, – тихо и задумчиво произнесла Нина Николаевна. – А мечты, а перспективы? Себя молодым забыл? Забыл, как мы вообще на этом БАMе, чтоб ему провалиться, оказались? – дрогнул её голос.

Григорий Михайлович подошёл к жене, легонько коснулся рукой волос:

– Ну, прям уж и провалиться? Что тебя конкретно не устраивает? По существу? – спросил он настолько ласково, насколько только умел.

– Меня всё устраивает, – улыбнулась ему в ответ жена.

И тут в проём кухонной двери просунулась лохматая Лёхина голова:

– А вот меня ничего не устраивает! Я тут мёрзну постоянно! – заявила дерзкая голова и снова исчезла.

Отец Лёхи демонстративно сжал кулак, погрозил в пустоту и вопросительно посмотрел на жену.

– И это нормально. Нормально, когда детей не устраивает жизнь родителей. Они свою должны прожить. Новые шишки набить.

Григорий Михайлович устало махнул рукой и закурил:

– Да шишки то всегда одни и те же.

– Блогер это сейчас настоящая профессия. Ты просто древний как мамонт. Не знаешь ничего. А я вот читала одну статью… Есть такая профессия…

– Нет такой профессии! – хлопнул по столу муж и, затушив едва прикуренную сигарету, ушёл спать.

А Нина Николаевна ещё долго не ложилась. Перемыла всю посуду, ещё раз выпила чая. Больше часа сидела одна на кухне, смотрела в тёмное окно и думала о чём-то своём. Потом включила маленький телевизор, что висел на стене, но почти сразу выключила и неохотно побрела в спальню. Легла и сделала вид, что быстро уснула, хотя прекрасно знала, что точно так же делает вид муж, а на самом деле тоже не спит.

Не сомкнул глаз этой ночью и сам Лёха. Пока родители переругивались на кухне, он листал интернет страницы на планшете. Ещё и ещё раз убеждаясь, что всё делает правильно.

«Семилетний блогер заработал 22 миллиона долларов на Ютубе. Как стать звездой Инстаграма за неделю. Десять способов превратиться в миллионера с помощью Твиттера "– подмигивали ему разноцветные заголовки. Но главное-со стены ободряюще улыбалась Лера.

Леха встал с кровати, подошёл к её портрету. Медленно провел пальцем по её пухлым и чувственным губам. Какое-то время ещё постоял, любуясь белозубой улыбкой, точеным носиком и копной огненных волос, развевающихся на ветру, и снова прыгнул на кровать. Сидел в полной темноте и вспоминал, как эта картина появилась в его комнате. Как сначала мучительно долго выбирал фото в её Инстаграме, чтобы загрузить на сервис изготовления пазлов. Решение далось не просто. Все фотографии были совершенны. На всех она была обольстительна и на всех безумно желанна. В итоге взял четыре штуки и просто наугад ткнул пальцем. Потом почти три недели ждал доставки. Каждый день проверял почтовый ящик и даже несколько раз забегал, на всякий случай, на почту. Чем окончательно взбесил местную работницу, и та пригрозила в следующий раз спустить на него собак. Потом по кусочкам, растягивая удовольствие на несколько вечеров, собирал любимое лицо. Он касался пальцами всего лишь картонных фрагментов, но его мозг в это время рисовал целые фантастические миры. Параллельные вселенные в которых он гладит не бездушный шершавый картон, а настоящую живую Леру. Eё румяные щечки, её непослушные волосы. В своих мыслях он гладил даже то, что осталось вне изображения, попавшего на итоговую картину. То, что не вошло. Наверно ещё и поэтому он собирал пазлы не в дневное время суток, а поздними вечерами. Чтобы продлить волшебство на всю ночь. Чтобы во сне не просто дотрагиваться до своей потаённой мечты, а вытворять с ней гораздо более смелые вещи. Наверно даже такие смелые, какие возможны только во снах. И на какие он никогда и не за что не решится в реальности.

Сейчас, когда он снова видел Лерино лицо на стене, ему стало невыносимо больно от желания захватить эту картинку с собой. Но нет. Решение принято. Плоть его всё ещё бунтовала, но головой он прекрасно понимал, что желание это детское и глупое, что не стоит брать с собой ничего лишнего. К тому же Лера со всеми её чарующими улыбками и пленительными изгибами всегда c ним, всегда в его телефоне, двадцать четыре на семь. Да, формально между ними сейчас восемь тысяч километров. Они, по сути, не знакомы. Но это всё неважно. Потому что он уже целый год просыпается и засыпает вместе с ней. Потому что скоро эти километры растают. Как растает словно сон на рассвете этот ветреный, холодный посёлок. У которого даже имя максимально колючее. Максимально неуютное. Максимально пробирающее до костей. Максимально лишающее любых надежд.

***

«Зато максимально честное» – решил Лёха, шагая в пять утра на железнодорожную станцию. За спиной оставались хмурые серые пятиэтажки, лай потревоженных собак и запах черёмухи. Возле указателя с перечёркнутым словом «Февральск» парень остановился и сделал селфи. Тут же разместил его на своей страничке в Инстаграм. Ещё одно фото щёлкнул на фоне ярко-салатного, сильно покосившегося, но свежеокрашенного поселкового магазина с аляповатой вывеской: «Минисупермаркет». Привычным и доведённым до полного автоматизма жестом пролайкал все новые фотографии Леры. И вдруг услышал далёкий, протяжный гудок паровоза.

О нет, только не это! Он рванул с места в ту же секунду и побежал так, как никогда в жизни не бегал. Привычный лозунг: «Главное-не победа, главное-участие» для данной ситуации совершенно не годился. Лёха рванул отчаянней и стремительней, чем на областных соревнованиях по лёгкой атлетике. Тогда ставкой была всего лишь поездка на очередной этап соревнований. Сегодня же ставкой был билет в новую жизнь. Собственно, даже не билет, а сама его будущая жизнь. Которой просто не будет, если он опоздает на поезд. Не будет интересных путешествий, новых друзей и новых впечатлений. Не будет настоящей Лериной улыбки и настоящей Леры. Будут только мамины слёзы, папино ворчание, вечная железка и вечный холод. Разумеется, урождённый посёлка «Февральск» излишне драматизировал. Ну, а кто в его возрасте не драматизирует?

Увидев, что поезд трогается, Лёха до предела напряг все мускулы и натянул сухожилия. Помчался практически ничего вокруг себя не видя. Что есть силы. На самую важную для него сейчас медаль. А в голове в это время чередой сменялись картинки. Словно кадры допотопных диафильмов, что однажды нашёл у дедушки. Вот мама тихонько, а потом всё громче и настойчивей стучится в дверь его комнаты. Вот она закрывает распахнутое окно. Садится на смятую постель. Несколько раз перечитывает записку. Обхватывает руками голову. Вот в комнату заходит хмурый отец. Усаживается рядом. Обнимает жену за плечи.

– Спортсмен что ли? – услышал он сверху чей-то сиплый голос и увидел, как проводник, стоящий на подножке, тянет ему руку. Леха цепко ухватился, и усатый пожилой дядька втащил его в тамбур.

– Сильный чертяка, – ухмыльнулся дядька, потирая предплечье. Достал пачку сигарет из кармана, закурил, протянул Лёхе. Тот отрицательно помотал головой и попытался восстановить дыхание, слегка наклонившись вперёд и упёршись руками в колени.

– Точно спортсмен. Одобряю. Я тоже когда-то был спортсменом. Футбол очень любил. А билет то у тебя имеется, атлет? Или с билетом не по-спортивному?

Лёха сдернул с плеча сумку, достал телефон и показал экран проводнику. Тот взял в руки телефон, достал из кармана рубашки очки, надел, посмотрел внимательно на экран:

– А нормального билета, стало быть, нет? Бумажного? Эх, куда катится этот мир? Эпоха цифровых дебилов, прости, господи.

Лёха смущённо улыбнулся, уставился в пол.

– Стало быть в Благу намылился? – спросил его проводник, отдавая телефон обратно.

– Не совсем, – смущённо ответил Леха.

– В Москву что ли?

Лёха выпрямился и поднял глаза:

– Хм. А как вы догадались?

– Да тут и гадалкой быть не надо. По глазам твоим всё понятно. Эх, пропадёшь ты, хлопец в столице. Слышал небось, что где родился, там и пригодился?

– Вы даже не представляете сколько раз, – улыбнулся Лёха и попрощавшись, и поблагодарив работника железки, прошёл в вагон. Ритм дыхания быстро пришёл в норму, но сердце в грудной клетке продолжало танцевать. Только уже не безумный канкан, а скорее какой-нибудь медленный вальс. Леха попытался вспомнить, какую мелодию они слушали однажды на уроке. В конце концов, как это ни странно было ему самому, вспомнил. Вальс цветов Чайковского. Точно, именно эта музыка сейчас звучала у него в груди. Только почему они слушали её на уроке математики? Этого он вспомнить не смог.

А дома, на кухне тем временем мама и отец завтракали. Нина Николаевна пила растворимый кофе и одновременно перелистывала страницы на планшете сына. Григорий Михайлович смотрел укоризненно. Увидев, что от его красноречивого взгляда супруге ни тепло, ни холодно, схватил пульт от телевизора и начал щёлкать по каналам:

– …курс рубля резко снизился к доллару после того, как…

– …самолёт потерпел аварию…

– …между Китаем и Россией…

– …в Москве пропала, а предположительно похищена известная бьюти блогер, сыгравшая главную роль в картине «Солнышко лесное».

– Оставь, – остановила его жена, когда он собирался переключить канал. Дослушав до конца сюжет, она снова уткнулась в экран планшета.

Григорий Михайлович выключил телек и раздражённо бросил пульт на стол:

– Ну, хочешь, я участковому позвоню? Пацан по закону ещё два месяца несовершеннолетний. Задержат, вернут- обратился он к супруге.

– А потом что?

– Образумится, может…

– Да, нет, Гриш, не надо. Вырос наш птенчик уже, пусть летает.

Нина Николаевна подняла глаза на мужа, посмотрела долгим-долгим взглядом. Потом встала, поцеловала в макушку и начала мыть посуду.

***

Лёха вздрогнул и проснулся. На соседнее кресло шумно плюхнулась какая-то дама. Она разложила вокруг многочисленные пакеты, а одну из сумок даже поставила ему на колени. На вид девица была старше его. Но вот на пару лет или на весь десяток, он бы определять не рискнул. Волосы, такого белого цвета, что удавилась бы от зависти любая Снегурочка, были распущены и доходили до самой поясницы. Губы слишком большие и пухлые, явно накаченные. Ресницы слишком длинные и густые, чтобы заподозрить натуральность их происхождения. А вот сиськи вроде свои, родные. Маленькие, стоячие, со смотрящими вверх бесстыдными сосками. Размер был настолько скромный, что его обладательница не считала нужным носить бюстгальтер.

Лёха многозначительно посмотрел на сумку, которую на него так бесцеремонно водрузили. Медленным изучающим взглядом прошёлся по голым ногам нежданной попутчицы. Та нисколько не смутилась: повернулась к нему лицом, открыла маленькую сумочку, достала из неё блестящую косметичку. Взяла своими тонкими, очень изящными, и, как ни странно, без всякого маникюра на ногтях, пальцами маленькое зеркальце. Посмотрела в него, капризно надула губки, повозила по ним помадой. Потом собрала всё своё хозяйство и сложила обратно в сумку, по-прежнему не говоря ни слова и не обращая на Лёху никакого внимания. Достала телефон из нагрудного кармана стильной бежевой рубашки, снова недовольно надула губы и щёлкнула селфи. Нажала на имя «Андрей» в списке контактов и низким грудным голосом, не громко и спокойно заговорила:

– Зая, я возвращаюсь. Нет, спасибо. Нет, даже слушать не хочу.

Лёха вспомнил как однажды на пасеке у деда до тошноты объелся липовым мёдом. Как погружал ложку в стеклянную банку и как медленно стекали с неё тяжелые янтарные капли. Вот такой же сладкий и тёплый голос был у порно Снегурки. И пахло от неё тоже сладко-сладко, то ли какими-то цветами, то ли карамельками.

– И провинцию у моря не хочу. Вообще больше никаких провинций, никаких малых родин. Без меня, зая, без меня.

Лёха ухмыльнулся. Она явно посылала куда подальше этого неведомого Андрея. Но делала это таким голосом и таким тоном, словно объяснялась ему в любви. Словно не говорила, а напевала какую-то песню, возможно даже колыбельную. Небось, китайцы, что сидели недалеко на полу, именно так и подумали. Вон как уставились, даже про лапшу свою напрочь забыли. Он посмотрел в их сторону, подмигнул одному. Узкоглазый земляк смутился, поспешно опустил взгляд обратно в коробку и продолжил жадно поглощать пустые калории, щедро сдобренные лошадиными дозами глутамата.

Девушка тем временем отвела трубку телефона подальше от своего уха, сморщилась и сбросила звонок. Телефон тут же зазвонил снова. На этот раз в зале ожидания аэропорта вздрогнул не только Лёха и китайцы. На красотку обратили внимание абсолютно все. Дело в том, что в качестве рингтона на её телефоне были записаны очень специфические звуки. Звуки, которые издают люди, занимаясь сексом.

«О-ooo, а-ааа, да, да, сильнее» – стонала на полной громкости трубка незнакомки.

От неожиданности Лёха покраснел. Девушка же, казалось, даже не заметила прикованного к ней внимания. Невозмутимо cбросила звонок ещё два раза, встала с кресла и, убрав сумку с Лёхиных колен, аккуратно присела на них сама. Легонько обняла его за шею, улыбнулась в камеру и сделала селфи теперь уже с ним. Затем грациозно поднялась, сильно прогнувшись в пояснице. Максимально томно потянулась, словно была только что проснувшейся самкой леопарда или какого-нибудь другого хищника и неторопливо направилась к небольшому буфету. Китайцы уже окончательно потеряли интерес к еде и не стесняясь, в упор пялились на то, как в такт стуку каблуков двигается маленькая круглая попа, туго обтянутая нежно-голубыми, рваными во всех возможных и невозможных местах шортами. Девушка как будто вышагивала по модному подиуму, ставя ступни строго по прямой линии и друг за другом. Даже хмурый молодой человек в строгом деловом костюме, похожий чем-то на амурского губернатора, не смог остаться равнодушным. Он стоял рядом с импровизированным алтарём и крестился на икону, но всё равно скосил взгляд в сторону рваной джинсы. Очевидно, что джинса сознательно разыгрывала этот маленький спектакль для пассажиров, ожидающих рейс. И представление удалось на славу.

Вернулась на место она уже обычной, ничем не примечательной походкой, без всякого вихляния бедрами. В руках были два стаканчика с кофе, один из которых протянула Лёхе.

– Как зовут?

– Обычно очень настойчиво.

Он больше не краснел, крепко держал себя в руках, был спокоен и уверен. И весел. Молча взял протянутый стакан, поблагодарив кивком за великодушие. Он был даже рад, что пока не объявили посадку, можно попикироваться с этой очень яркой и очень смелой девчонкой, и убить время. Томительное время ожидания, которое било по нервам сильней чем провокационный рингтон незнакомки.

– Дерзкий, да? – состроила она накрашенные глазки.

Не успел Лёха ничего ответить, как еле слышно тренькнул теперь уже его телефон. Достал из кармана, взглянул на экран. В Вотсапе висело звуковое сообщение. Лёха неуверенно посмотрел на девушку, которая уставилась в упор и махала ладонью, мол давай, слушай, все уже давно свои.

«Да и действительно» – подумал с усмешкой. – «После всего что между нами было» – и коснулся пальцем значка сообщения.

– Алекс, привет. Надеюсь, я успел до твоего вылета. Меня срочно выдернули из Москвы. Вернусь только в ноябре. Так что ты пока возвращайся и приезжай уже к Новому году. Извини.

Как там пишут в книгах? Мир рухнул? Нет, c миром вокруг ничего не произошло. Китайцы доедали лапшу, боящийся летать чувак похожий на чиновника торчал в уголке с иконой, буфетчица наливала помоечный кофе очередному клиенту. А растерявшая где-то все свои комплексы попутчица теперь уже не медовым, а отравленным голосом с фальшивым сочувствием уточняла:

– Что, уже никто никуда не едет?

Мир не рухнул. C миром ничего не случилось. Мир остался прежним. Только Лёха как будто немного оглох. Как будто оказался глубоко-глубоко под водой. Все звуки были слышны, но воспринимались по-другому. Однажды, когда ему было семь лет он чуть не утонул в озере. Благо был не один и благо, что быстро вытащили и откачали. Но вот это состояние, когда уходишь глубоко под воду, он запомнил на всю жизнь. Это не было состоянием какого-то безумного страха или паники. Скорее ощущением глубокого покоя и даже умиротворения. И какой-то окончательной сепарации с окружающим миром. Ощущением, что мир теперь существует отдельно, а ты отдельно. И все люди остались там, в том мире, а ты теперь тут, и ты совсем один.

Он молча встал и направился в туалет. Сел на корточки в углу. На стене рядом с зеркалом был приклеен обветшалый рекламный плакат авиакомпании S7 со слоганом: «Свобода выбирать». Лёха сжал кулак и несколько раз со всей силы ударил по стене. Потом встал, умылся у раковины, посмотрел на себя в зеркало и показал сжатый кулак уже своему отражению. Да, он всё заранее рассчитал. Целый год копил карманные деньги и подрабатывал везде, где мог. Мыл полы в поселковом магазине, пока там болела одна из продавщиц. Помогал мужикам на рынке разгружать фуры с овощами. Копал огороды соседям. Договорился с парнем, c которым познакомился на соревнованиях, что поживёт первое время у него. Поймал самые выгодные тарифы на самолёт и купил билет в один конец. Всё было запланировано и подготовлено грамотно и по-взрослому. Как в мультфильме про Снежную королеву, где Герда не попёрлась на поиски Кая зимой, а дождалась весны. Однако прагматичность не помогла сказочной героине. Как не помогла и ему. Видимо такова эта взрослая жизнь. Может менять в одночасье что угодно и на каком угодно этапе. Может рушить любые твои планы и предположения. Просто так она, видимо, устроена. И если ты хочешь её жить, то надо просто это принять. Ну или вернуться навсегда и максимально оттянуть это самое взросление. Как-то так.

Ничего и никуда тянуть Леха не хотел и решил смело шагнуть в эту новую взрослую жизнь, о которой, как оказалось, ему было известно так мало.

По громкой связи передали сообщение: «Объявляется посадка на рейс A320 Благовещенск-Москва». Лёха вышел из туалета и подошёл ко всё ещё сидящей в кресле девушке.

– Я бы на твоём месте вернулась. Если в Москве негде остановиться, то это жопа. Поверь моему опыту, – уже без всякого ехидства, а вполне по-дружески обратилась она к нему.

– Главное не победа, главное-участие! – поднял он вверх указательный палец.

– Ну, тогда, cмельчак, будь заей, помоги даме, – показала она на многочисленную ручную кладь.

Лёха обвёл взглядом разноцветные пакеты. Утрировано изобразил напряжение бицепсов и, широко улыбнувшись, повесил все пожитки на одну руку. Вторую галантным жестом предложил девушке. Она с готовностью повисла, и они молча пошли по узкому длинному коридору. Тут же, словно ждали какой-то команды, шустро повскакивали китайцы и направились следом. Последним шёл молодой мужчина в деловом костюме похожий на важного чиновника.