Читать книгу Женское счастье, или По рекам судеб - Ирина Июльская - Страница 2

Глава 1 Девушка проснулась…
Начало, год 1978год

Оглавление

Конец февраля, весна еще робко стоит на пороге не решаясь войти. А солнечный луч, яркий, победный проскользнул сквозь задернутые шторы и проникнув в комнату спящей девушки, стал потихоньку подкрадываться к ней. Поиграл в золотистых прядях длинных волос, раскиданных по подушке и продолжил свой путь, спускаясь к сомкнутым прозрачным векам, опушенным густыми длинными ресницами. Солнечный луч был настойчив и горяч, ему удалось разбудить девушку, заставить открыть глаза, а ей так не хотелось просыпаться от сладкого сна… А, вот в глаза девушки ему заглянуть так и не удалось. Проснувшись, она слегка потянулась и села в кровати, улыбнувшись солнышку и началу нового дня, затем достала спрятаную под подушкой толстую тетрадь, из которой выпала цветная фотография ее кумира – голливудской кинозвезды Дэвида Хейворда. Голубоглазый, златокудрый красавец, казалось, он проникал своим ясным пронзительным взглядом в самую душу даже с фотоснимка. Смотреть – не насмотреться…

– Доброе утро, любимый! Сегодня я видела тебя во сне, ты смотрел на меня своими удивительными глазами. Какое счастье, что на свете есть ты! Нет ничего в мире прекраснее тебя, лучше, добрее тебя! Как я люблю путешествовать по твоему лицу, погружаться в глаза, в которых нет дна, в твоих ресницах можно заблудиться, как в лесу среди шелковой листвы. Твой рот подобен красивому цветку, рисунок губ – само совершенство. Да, ты – истинно Человек эпохи Возрождения, итальянцы как всегда правы, сам Да Винчи был бы счастлив запечатлеть тебя на своих холстах. Ах, как бы я хотела стать ветром или птицей, чтобы пролетать близко от тебя! —

В дверь постучали, – это мама. Девушка торопливо спрятала фотографию под подушку. Мама открыла дверь комнаты:

– Доброе утро, Светланка, пора вставать. А я уже убегаю, завтрак на столе, не забудь захватить с собой бутерброды в фольге. Будет время, отнеси пожалуйста вещи в химчистку. Я на сутках сегодня, так что оставляю дом на тебя. – и мама ушла, закрыв за собой дверь.

Света встала с кровати, убрала тетрадь с фотографией в потаенное место, хотя прекрасно знала, что у мамы нет привычки копаться в ее вещах, да и дома она бывает мало, постоянно то на сутках, то в командировках. Мама – главная операционная сестра, ассистирует на операциях главврачу и ведущему хирургу военного госпиталя им. Бурденко, профессору Захарову Владимиру Александровичу, он без нее операции не проводит. Дочь привыкла бывать дома подолгу одна, у медиков работа посменная.

Взглянув на часы, Света стала быстро собираться в школу, сегодня она явно опаздывает, во всем виноват сон, такой явственный. Она видела Его, говорила с Ним, как наяву… и до сих пор не может прийти в себя от этой «встречи».

Раздался звонок в дверь, это соседка по лестничной площадке и по школьной парте Майка. Обычно Света первой выходит из квартиры и ждет ее, а сегодня… уже нет времени позавтракать. Света схватила со стола бутерброды в фольге, приготовленные матерью, и сунув их в сумку, быстро оделась и вышла из квартиры, заперев за собой входную дверь.

Майка, рыжеволосая курчавая бестия с васильково-синими глазами, облаченная в новую импортную куртку известного лейбла, довольная и счастливая этой обновкой, но Света, кажется, и не заметила этого.

Майя несколько обиженно обронила Свете:

– Ты даже не заметила, что я в новой куртке! —

– Красивая, тебе идет. – равнодушно отозвалась Света, спускаясь следом за подругой по лестнице их пятиэтажки без лифта.

– Нет, ты сегодня какая-то не такая… – Майя даже остановилась, заглядывая в лицо Светы:

– Света, ау! Что с тобой? —

– Да так, просто сон видела странный… —

Майка усмехнулась: – Сегодня контрольная по математике, а ты про сон! Проснись Света! —

Выйдя из подъезда дома, они пересеклись с другом детства Лешей Ларионовым, который шел через их двор к метро Краснопресненская. Он поздоровался с девочками. Майка ответила, немного задержавшись на его приветствие, а Света даже не заметила Лешу и прошла мимо, погруженная в свои мысли. Майка догнала подругу.

– Какой хороший парень Леша и давно влюблен в тебя. – начала Майка, но Света не отозвалась. У Майки лопнуло терпение:

– Да ты слышишь меня? Я тебе говорю, что Леша давно любит тебя. —

Майя понизила голос и слегка вздохнула:

– Но, если честно, не представляю тебя офицерской женой в военном городке. Нет, казарма не для тебя! И, потом, мы твердо решили стать журналистками, ездить по разным странам. Не… нет у Лешки шансов! Хотя, может он станет со временем генералом, как его отец и его будут возить на большой черной машине. —

Тут Света не сдержала улыбки от Майкиных слов:

– Ох, до чего же ты мудрая, Майка! Ну, прямо, как умудренная жизненным опытом женщина! —

Майка с довольным видом приняла комплимент:

– Просто у нас дома мама постоянно висит на телефоне со своими подружками, вот и набираюсь опыта. —

Обе засмеялись и побежали к школе по тропинке, петлявшей между гаражами. И так все десять лет. Раньше к ним бывало присоединялся Леша, но он старше и теперь учится в военном училище, а у них еще все впереди: и аттестат, и поступление в ВУЗ.

В школе разговоры сейчас только об одном – кто куда собирается поступать. Света для себя решила – МГУ факультет журналистики. Конкурс огромный, но ни о чем другом она и не помышляет. Майка тоже решила с ней поступать на журфак, наверное, больше за компанию, чем по велению сердца. Майка, она веселая, смешливая, компанейская, но они такие разные… Многие знакомые удивляются и как они сдружились две такие непохожие: Ураган – Майка и тихий Штиль – Света, но противоположности частенько сходятся. Правда, в их случае все еще серьезнее, уж слишком у них разные семьи. Майка Воронова родилась в семье торговых работников. Папа – директор крупного Гастронома, мама тоже там когда-то работала, но выйдя замуж за Виктора Воронова, уволилась. Советские кадровики строго следили за «семейственностью», особенно в торговле. Мама с тех пор не работает и ведет жизнь домохозяйки в окружении комфорта и дорогих модных вещей, которыми обеспечивает ее и дочь муж – Майкин отец, что во времена повального дефицита СССР в их понимании было вершиной счастья и поводом для зависти многих простых смертных. А у подружки Светы отца нет, он погиб на Целине, когда Света была совсем маленькой, она его совсем и не помнит. Но Майка, с самого раннего детства, почему-то больше любила бывать у небогатых соседей Куприяновых, даже обедать у них любила, хотя стол их не отличался разнообразием деликатесов, которыми был набит холодильник в квартире Вороновых. Майка за обе щеки уплетала бабушкин борщ, суп из грибов, собранных в лесу подмосковной деревни и высушенных у русской печи, растопленной березовыми поленьями. Любила она и простую рассыпчатую гречневую кашу с сахарным песком, и оладьи с вареньем… и, вообще, она больше пребывала в семье Светы Куприяновой, чем у себя, благо живут они буквально дверь в дверь. Так незаметно она стала своей и считала себя их родственницей, а Свету своей сестренкой. Может их сблизило, что обе были единственными детьми в семьях. Майка, когда была маленькой, просила родителей о сестренке или братике, но родители не хотели, особенно мама, выросшая в многодетной семье где-то в отдаленной глубинке. Майка запомнила, как мама однажды вздохнув сказала, глядя в васильковые глаза дочери:

– Глупая ты, счастья своего не понимаешь! Ведь это все твое, все для тебя! Эх, не знаешь ты, что такое носить обноски от старших, как я когда-то. —

Больше Майка братика с сестренкой не просила. Да и зачем? Она нашла себе сестричку – Свету Куприянову! И не надо никого просить! Сама нашла!

Открыв ключом дверь и закинув с порога школьную сумку на банкетку в прихожей, Майя услышала, как мать говорит по телефону с кем-то из подруг, таких же скучающих домохозяек при обеспеченных мужьях. Подбежал Бимка, запросился гулять и хоть Майка после школы ужасно проголодалась, она все же взяла поводок и благодарный пес в нетерпении бросился к двери. Захлопнув за собой входную дверь квартиры, Майка с Бимом понеслись вниз по лестничным пролетам и не сбавляя скорости, вылетели из подъезда на улицу, пронесясь было мимо Леши Ларионова, неторопливо шедшего через двор домой. Он окликнул ее. Майя остановилась и узнав их со Светой друга детства, удивилась:

– Это ты, Леш! Даже не узнала тебя, привыкла, что ты в форме. —

– Привет! А ты как всегда… —

– Что как всегда? – весело переспросила Майка. На что Леша, несколько смущаясь ответил:

– Сама знаешь… модничаешь. —

– А в человеке все должно быть прекрасно. В том числе и одежда. Горький сказал! – не моргнув глазом парировала Майка. Алексей «отбил подачу»:

– Чехов. —

Ничуть не смутившаяся Майка, вышла из положения:

– Вот видишь, сам Чехов сказал! —

Алексей, немного помявшись, спросил:

– Видел вас сегодня утром. Что со Светой? Она была, по-моему, сама не своя… —

Майка, отпустила лабрадора Бима с поводка, чтобы он размялся после квартирного заточения и поправив на голове завитки рыжеватых непокорных волос, полыхнув синим взглядом, выдала:

– Это ее обычное состояние, – летание в облаках! Она даже журналисткой хочет стать, чтобы взять интервью у Дэвида Хейворда, представляешь? —

Леша в недоумении: – Дэвид Хейворд? Кто это? —

Майка посмотрела с еще большим недоумением на Лешу:

– Голливудская Звезда! Все девчонки мира любят его! Так, что у тебя, Леша, нет шансов! Хотя… если на тебя внимательно посмотреть и одеть соответственно, по-моему, ты будешь похож на него. Хм… ничуть не хуже. А ты говоришь модничаю я. Одежда должна подчеркивать достоинства человека. Что ни говори, красота – страшная сила. —

Алексей улыбнулся: – А это кто из классиков сказал? —

Майя задумалась, наморщив носик, тщетно пытаясь вспомнить:

– Не помню… нужно у Светки спросить. —

На что Алексей с усмешкой произнес:

– Эх, ты! Раневская! —

Майка, не моргнув глазом: – Точно! Раневская из «Вишневого сада» Чехова! —

Алексей рассмеялся: – Фаина Раневская в фильме «Весна» Александрова! —

Теперь Майка, запрокинув свою голову с рыжими кудряшками, искренне и задорно расхохоталась, обнажив великолепные белые зубы. Затем сквозь набежавшие на глаза слезы:

– А ты, оказывается, киноман! —

И, окликнув и не найдя Бима, побежала по дорожке между гаражами, прилепившимися к обочине их старого двора, а Леша пошел к своему дому, располагавшемуся рядом по соседству.

Это был добротный кирпичный дом, сталинской постройки, предназначенный для людей заслуженных и номенклатурных работников. В подъезде сидела дежурная-лифтер, в доме был просторный зеркальный лифт с сидением, обитым темным бархатом. Двор перед этим престижным домом был большим и благоустроенным, но Леша в детстве чаще гулял в соседнем дворе Светы и Майи, с его старыми скрипучими качелями, песочницей и гаражами из листового железа под плакучими ивами. Двор был проходным, имеющим спуск к Москва-реке. Зимой вся детвора округи на санках, лыжах или просто на картонках и дощечках скатывалась по этому спуску к самой реке. Тогда, лет пятьдесят назад, зимы были морозные, снежные, с поскрипывающим настом под ногами и ярким, слепящим солнцем. За зиму образовывались целые горы снега и в каждом московском дворе были обливные горки, сооруженные, как правило, родителями детворы и дворниками, подкидывающими снег, как основу для создания снежных городков. Кто-то приносил ведерки с разведенными водой акварельными красками и все вместе под руководством взрослых принимались разрисовывать снежные постройки. Чего-чего, а снега в России всегда хватало, просто сейчас, в наше время его увозят на снегоуборочных машинах для дальнейшей растопки и это зимнее развлечение навсегда пропало из жизни детей. Теперь в каждом дворе созданы благоустроенные детские площадки, дети не гуляют дворовыми компаниями. Может это и хорошо, но вспоминая свое детство во дворах Москвы, понимаю, что что-то потеряно и ушло навсегда с той восторженной радостью юных лет.

Женское счастье, или По рекам судеб

Подняться наверх