Читать книгу Несостоявшаяся Америка - Ирина Жеребина - Страница 7

Жизнь моя вступала в очередную эпоху перемен. Дом нужно было освободить через две недели. Работу нужно было искать. Деньги кончались, а начинать аферу с кредитными карточками не хотелось. Документы обещали переслать только к концу года, то есть через два месяца. Нужно было что-то решать с вещами.

Я бродила по дому, по его трем спальням, гостиной, кухне, гаражу, заглядывала в летний домик, что стоял в саду, и везде натыкалась взглядом на вещи. На ненужные теперь вещи. Те, которые я, как муравей, стаскивала отовсюду на протяжении трех лет, устраивая свое гнездо. На стенах висели картины в золоченых рамах, а под картинами стояли мягкие диваны и огромные кресла, в которых так уютно было устроиться почитать свежий журнальчик или поучить английскую лексику. В угловой комнате на четырех стеллажах теснились книги, целая библиотека, привезенная из России. С каждой из книг была связана история, каждая навевала воспоминание о прошлой жизни. Столы, столики, стулья, компьютер, оргтехника, аудио и видео системы, две огромные кровати, напольные вазы, садовый инвентарь, посуда, холодильник, печки располагались каждая на своем месте, образуя разумный порядок, который теперь нужно было безжалостно разрушить. А также нужно было избавиться от одной из двух машин.

Избавление от вещей представлялось мне почти неразрешимой задачей. В Америке трудно купить вещи, но еще трудней их продать.

Вещи можно было отвезти на свалку, но при этом заплатить хорошие деньги. Можно также отвезти их в Армию спасения, но опять нужно платить деньги за перевоз, да и не было гарантии, что их возьмут. Можно было сделать так, как поступает вся Америка от бедных до богатых – устроить Гараж-сейл.

Гараж-сейл это когда все ненужные вещи вываливаются ровными рядами во дворе собственного дома или гараже (отсюда название). На Гараж-сейле можно купить и продать все – от рваных полотенец до антикварной мебели. Гараж-сейл, я не побоюсь сказать этого – одно из основных развлечений граждан Америки в выходные дни. Все, продавцы и покупатели с нетерпением ждут теплого времени года, когда начинаются первые Гараж-сейлы.

Чтобы устроить Гараж-сейл, нужно дать объявление в газете, заплатив за это небольшую пошлину, а можно и просто развесить на всех перекрестках и углах указатели со стрелками и адресом Гаража. После чего нужно рассортировать вещи и разложить их по цене. Цена обычно колеблется между пятью центами и 100 долларами, но в целом она ниже настоящей цены за вещь в десятки раз. Вещи кладутся в огромные корзины, расставляются на стеллажах, вывешиваются на манекенах, раскладываются на столах и выстраиваются рядами. Тут же могут продаваться прохладительные напитки и домашнее печенье.

Гараж-сейл – трудоемкая работа, одному с ней не справиться, она требует помощников-добровольцев.

– У меня есть еще две недели, – думала я, – оставлю решение «на потом», авось как-то все само собой разрешится.

Единственное, от чего я не могла сейчас отмахнуться, это от вопроса, куда деть одну из машин. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что одна из них дышит на ладан, а вторая тоже недалеко от нее ушла.

Ко мне приехала Лена, посмотрела машины и сказала, что лучше всего продать Нисан, дни которого были сочтены. У Нисана дело было плохо с трансмиссией. Я, как честный человек, хотела заменить трансмиссию перед продажей, но Лена сказала, что тогда дешевле будет просто отвезти Нисан на свалку.

Я такой же продавец, как тот старик, что не мог продать корову, поэтому продажу машины я доверила Лене. Лена проработала пять лет в автомобильном бизнесе и знала, как это делается. Для удобства машину нужно было перегнать в СанФранциско, ближе к Лениному дому.

К дому Лены от меня можно было доехать по скоростному шоссе за 40 минут, а по обычной дороге нужно было тащиться два часа, останавливаясь на каждом светофоре. Мы договорились, что на следующий день я перегоню машину.

– Только не езжай по хайвею! – категорически сказала мне Лена на прощание. —Тише едешь – дальше будешь!

Кажется, она повторила это три раза.

Следующим утром, выйдя из дома, я села в свою любимую машину. Я ее, действительно, любила. Я выбрала ее два года назад среди прочих равных у поляка, торговца подержанными машинами. Она провезла нас через всю Америку, с Востока на Запад, побывала в горах Колорадо и заповеднике Yellow stone. Ходила она бесшумно, храня тела пассажиров в своих плюшевых, стального цвета, креслах. Старушка, несмотря на свои двенадцать лет, все еще была красива. Я с пол-оборота завела мотор, и она легко пошла, неслышно перебирая колесами.

– Неужели она пройдет свой последний путь как старая кляча? – подумала я. —Неужели она не вытянет свой последний маршрут? Я не буду ее гнать, постараюсь не жать на тормоз, поведу ее деликатно, разгоняясь на спусках, чтобы потихоньку, не спеша вскарабкаться на подъем.

Чем больше я так думала, тем меньше мне хотелось ехать со скоростью 45 километров в час, и тогда, решившись, я свернула на хайвей.

Я ехала по хайвею и радовалась хорошей погоде, прислушиваясь к ровному ходу машины. Ничего не предвещало беды, пока мы с ней не уперлись в долгий тягун.

На хайвее нельзя останавливаться, поэтому другие машины, обгоняя меня, начали громко сигналить, а люди, почти вываливаясь из окон, показывать жестами, что со мной не все в порядке.

Они могли бы и не стараться, поскольку машина моя окуталась плотным облаком густого пара, и я потеряла всякую видимость. Едва успев съехать на обочину, Нисан заглох.

– Ну что ж, умер в полете, – подумала я, чеша в затылке.

Машина все еще курилась, когда я решила выйти из нее и оглядеться.

Метрах в пятистах от меня стояла будка с надписью «SOS». Я включила аварийную сигнализацию и отправилась к будке. В ней висел телефон, по которому я быстро связалась с любезной телефонисткой. Она спросила, чем может помочь – позвонить родственникам, позвонить знакомому механику, вызвать аварийную службу или связаться со страховой компанией. Я выбрала звонок другу и назвала номер телефона Лены. Соединили меня с ней очень быстро, и скоро я услышала ее спокойный голос.

– Да, – сказала Лена.

– Я стою на хайвее, а машина все еще дымит, – ввела я ее в курс дела

– А что ты делаешь на хайвее? – спросила она. – Я же тебе сказала…

Дальше я услышала от нее все о своих умственных способностях и прочих личных качествах. Я молчала, потому что ответить было нечем.

– Где ты находишься? – спросила она.

Я оглянулась вокруг и начала рассказывать:

– Здесь очень красиво. Дорога, разделяясь на два рукава, проложена на разных уровнях. Слева от меня видна цепь холмов, вдали голубых, а вблизи розоватого цвета. Справа от меня холмы не такие живописные, но и они очень привлекательны. Все в зарослях колючего кустарника и мелких цветах желтого цвета. Цветы и колючки гармонично вписываются в россыпь камней, уходящих к горизонту.

Лена меня внимательно выслушала, а потом спросила.

– Есть ли указатель населенного пункта или километровый столб в этом красивом месте?

– Нет. Ни указателя, ни километрового столба я не вижу, – ответила я.

Видимо Лена все же что-то сумела выяснить у любезной телефонистки, потому что минут через 40 ее машина остановилась рядом со мной.

– Ну что ж, давай звонить в страховую компанию, – сказала она.

Дело в том, что неделю назад я, по ее настоянию, сменила страховую компанию и теперь имела возможность воспользоваться бесплатной услугой транспортировки машины на дистанцию не более 11 миль, значит 17 километров.

– Авось повезет, и нас куда-нибудь вынесет в более приличное место, чем эти красивые холмы, – сказала Лена.

Пока мы ждали перевозку, она звонила дилерам, с которыми общалась, занимаясь автомобильным бизнесом. По ее прикидкам недалеко от «красивых холмов» находилось два автосервиса, владельцы которых торговали машинами. Она дозвонилась до обоих, пытаясь продать мою несчастную машину, но никто не хотел связываться с бедной инвалидкой. Наконец, после долгих уговоров, под честное слово Лены, что, в случае чего, она поможет избавиться от машины, ее взял один дилеров за 100 долларов.

Мы уложились в 11 миль и машину загнали во двор автосервиса, а я, не успев уронить прощальную слезу, получила 100 долларов наличными, чему была несказанно рада.

Проблема с машиной была решена. Теперь нужно было решать проблему с вещами, а потом думать о переезде.

– Пойдем со мной на день рождения к одному знакомому, – сказала мне Лена в ответ на мои разглагольствования на тему, куда бы деть лишние вещи. – Там соберется Русская – русская диаспора.

Она называла диаспору Русской – русской, в отличие от Русской – еврейской или Русской – украинской.

– В компании будут одни мужики. Некоторые из них недавно купили квартиры, и, может быть, кто-нибудь польстится на твою мебель. И, вообще, кто знает, как жизнь обернется?

Ну что ж, думала я, тщательно одеваясь на вечеринку. Нужно идти в бой. Вдруг там меня поджидает моя судьба? В р е м я было осеннее, темнело рано, и мы приехали на место, когда уже смеркалось. Район, в котором жил именинник, имел непрезентабельный вид и был похож на заброшенный промышленный пустырь.

Обогнув щербатый забор, пройдя серию искореженных конструкций, мы неожиданно вышли на фасад жилого двухэтажного дома. Перед нами оказался внутренний двор. С одной стороны двор примыкал к развязке хайвея, а с другой к развалинам строения неизвестного назначения. Сам дом был построен по типу холостяцкого общежития, где «на 48 комнат всего одна уборная» и один душ, поэтому комнаты в нем сдавались исключительно лицам мужского пола.

Во дворе было темно и тихо. Посреди двора стоял накрытый стол, а за столом сидели люди, мужики, и, молча, жевали. Стол освещался свечой и отблесками большой жаровни, где шипело на углях ароматное мясо, вернее ребра – целая реберная часть от хорошего бычка. Над мясом колдовал то ли малаец, то ли китаец. Именинник, небольшого роста человек, засмущался, и стал нас рассаживать. Мужики неохотно раздвинулись, пропуская нас к столу, и опять углубились в молчаливое жевание.

Время от времени кто-нибудь ронял фразу.

– Ну а твои-то что пишут? Плохо все, да?

Потом все по очереди рассказывали про свои трудности. Каждый рассказ начинался с фразы. «У моих тоже те же проблемы».

Потом снова повисало тяжелое молчание.

Я сидела между двумя мужиками, один из которых, втянув голову в плечи, зябко кутался в куртку, а второй рассказывал о своем сыне, которого не пускают в страну, и понимала, что приехала напрасно

Время шло, молчание тяготило, обстановка царила под стать освещению, мрачная и тоскливая. Уходить спустя полчаса было страшно неудобно.

Я подумала, что раз уж я пришла сюда, то не дам испортить себе вечер, и решила устроить самой себе веселье.

Я выбрала кассету позадиристей, включила магнитофон и обратилась к скукоженному соседу справа:

– Не хочешь ли ты согреться?

– Хочу, – ответил он и направился к дому, собираясь, видно, прижаться к батарее.

– Нет, не так, – сказала я, – давай плясать!

Мы начали танцевать. Потом я вытащила в круг соседа слева, потом выстроила хоровод, а потом нам всем стало так весело, что все проблемы уменьшились и улетучились, по крайней мере, на этот вечер.

Страшна не ситуация, в которую ты попал, а то, как ты к ней относишься. Никогда не давай обстоятельствам одержать над тобой победу.

Это я поняла еще раз, отплясывая с мужиками, забывшими все свои невзгоды и печали.

– Только не выбирай того, который твой сосед справа, – сказала мне Лена в коротком промежутке между плясками. – Он сильно пьющий. Ты с ним пропадешь. Он сейчас, знаешь, почему такой грустный и не в своей тарелке? Потому что трезвый, а трезвый он потому, что в прошлый раз, напившись, разворотил весь дом и погнул станину на жаровне. Его утихомиривали трое. Еле увели.

Саша, так звали «пьющего», от души веселился. Он был трезв, весел и любезен. Он мне положительно нравился, потому что от него веяло теплом хорошего человека. Прощаясь, он вложил мне в руку бумажку с номером телефона.

Я ее не выбросила, а положила, как засушенный цветок, на стол.

– Нет, положительно вечер удался, – думала я, глядя на обгрызенный клочок бумажки. – Но что же все-таки делать с вещами?

Я позвонила Лене посоветоваться, что лучше – заказывать машину на свалку или устраивать Гараж-сейл.

– Позвони Саше, – сказала она. – Он неделю назад купил новую квартиру и у него большая машина. Может он сможет тебе чем-то помочь?.

Я еще раз посмотрела на мятую бумажку и увидела сценарий развития наших с Сашей отношений. Мужик он крепкий и три года живет без женщины. Значит, ему нужна будет постель. Я привяжусь к нему душой и прирасту телом, а тут как раз к нему семья приедет. «Здрассте!»

Мужик начнет метаться, а я ударюсь в слезы

На фига мне все это надо? – думала я. Но с другой стороны – а что делать с вещами? Нет, наверное, нужно позвонить, спросить официальным тоном, нужна ли мебель, пусть забирает все, что хочет, остальное на свалку и до свидания! Никакого общения, никаких отношений – решила я.

Набрала номер, услышала ответ и сказала как можно суше и официальней:

– Я попала в хреновую ситуацию, но она никого не касается, кроме меня. Ты можешь мне помочь. Если приедешь и заберешь из моего дома, все, что тебе понравится.

– Я сейчас приеду и посмотрю вещи, заберу все, что лишнее и помогу с переездом. У меня большая машина, мы справимся, – услышала я в ответ.

Я решила подстраховаться и, чтобы исключить всякую возможность возникновения отношений, позвала в гости Лену и Илью. Илья – еврей из Армении. Он достался мне в наследство от Сергея. Илья страдал головными болями и был депрессивно подавлен. Он был неудачником, потерял работу, жена от него ушла и еврейская диаспора сторонилась его. Мы с Леной опекали его, а он с благодарностью принимал нашу опеку.

Я испекла пирог и приготовила мясо по особому рецепту. Гости прибыли, откушали и задержались за разговором до часу ночи.

Я знала, что Саше рано вставать на работу, а до дома далеко добираться.

– Придется его оставить на ночь в доме, – подумала я. – Ну не гнать же его на улицу?

Когда, наконец, все ушли, я взглянула на Сашу и поняла, что мужик дошел до ручки. На него было больно смотреть. Его трясла крупная дрожь, и он не мог вымолвить ни слова.

– Я могу тебе чем-то помочь? – спросила я, стеля постели в разных комнатах.

– Ложись со мной, – сказал он, сильно заикаясь.

Можно по-разному относиться к женщинам, ложащимся с чужими мужьями в постель. Можно по-всякому осуждать мужчину, стремящегося к чужой женщине. А можно никак к этому не относиться, потому что жизнь она сама всегда накажет неправых.

Саша окончил Ленинградский строительный институт. На пятом курсе женился и после окончания института подался с женой и маленьким сыном на Дальний Восток. Поселились они в щелястом вагончике с печкой. Сынишка хворал, родился еще один, и Саша решил перевезти семью в теплые края, на Украину, в город Хмельницкий.

Там он устроился на хорошую работу, получил квартиру, заговорил по-украински и был доволен жизнью вплоть до 1991 года, когда Все это в нашей стране началось. Он стал крутиться как все. Челночил, купил ларек на рынке, торговал ширпотребом, в общем, приспособился. Три раза он разорялся дотла и начинал дело сначала. После четвертого раза у него сдали нервы, и он решил поискать счастья на чужой стороне.

Он приехал в Америку по бизнес-визе, как частный предприниматель. То есть на экскурсию для обмена опытом. Посмотреть, как развивается малый бизнес в Америке.

Сразу подал на политическое убежище – мол, на Украине к русским так плохо относятся, что жить там просто невозможно – поубивают. Он тоже доставал липовые справки и свидетельства. Получил статус беженца и легализовался в Америке. Вот-вот должна была приехать семья, как прогремели взрывы

11 сентября 2001 года, и приезд семьи отодвинулся на два долгих года. Как у всех.

Английского языка он не знал, но машину водил. Устроился через посредника в строительную фирму плотником. Посреднику выплатил за посредничество частями две тысячи долларов. Жил вместе с другом в подвале, разбитом на клетушки. Потом купил машину. Теперь вот взял квартиру в кредит. Семья должна приехать со дня на день. Это состояние длится у Саши третий год.

Я согрела Сашу и дала выговориться.

Он приехал на следующий день, в пятницу, чтобы поехать вместе куда-нибудь подальше и посмотреть на горы. За три года жизни в Америке Саша ни разу не ездил на океан и ни разу не был в горах. Он работал день и ночь без выходных на будущее семьи.

У нас было впереди еще целых 10 дней жизни в доме. В последнюю субботу мы переезжаем, а в эту едем в заповедник – решили мы.

Мы выбрали «Заповедник Гигантских Секвой». В пятницу вечером мы уже были в кемпграунде.

Кемпграунд – это такое оборудованное место в заповедном лесу, где можно на отведенной площадке за небольшую плату (в среднем восемь долларов со стоянки) поставить палатку. На стоянке имеются стол со скамейками и оборудованный очаг с металлической решеткой. В непосредственной близости от стоянки есть источник питьевой воды и стоят чистые туалеты, зачастую с душем. В кемпграундах к некоторым стоянкам подведен электрический кабель и выход для подключения водяного шланга. Это в случае, если вы путешествуете в домена-колесах.