Читать книгу Философия исцеления при экзистенциальном кризисе - Ирина Камалиева - Страница 5

Самым древним и ранним способом «знакомства» человека с самим собой является боль. Несмотря на то, что ее испытывают все живые существа, человек переживает боль немного иначе, чем животные. У неразумных существ после пережитой боли развивается условный рефлекс – зверь будет избегать ситуации, в которой он испытал телесную боль. А у человека формируется память о проживании чувства страдания от перенесенной боли. Кроме того, люди испытывают не только осознанное физическое страдание, но также душевные страдания от понимания ограниченности своих возможностей в реализации желаемого и экзистенциальные страдания от осознания конечности собственного существования.

Принято считать, что боль и страдания – это негативные переживания. Однако, не все так однозначно. Трактовки страдания формировались в истории философии, прежде всего, в зависимости от парадигмы, определяющей место человека в мироздании и модели его взаимоотношений с окружающим миром. В рамках общеизвестных мировоззренческих систем существуют следующие интерпретации страдания: в буддийской оно является следствием осознания человеком своего природного несовершенства, препятствующего выходу из-под власти кармы и духовному слиянию с мирозданием; в античной – человек, мысля себя синкретичным, то есть единым с природой, признавал страдание следствием конфликта в нем самом противоречивых стихийных сил, порожденных Космосом, а мифические древнегреческие боги, олицетворяющие и природные стихии, своими неблаговидными поступками в отношении друг друга оправдывали нравственные слабости человека; в иудео-христианской парадигме человек, являющийся «рабом божьим» рассматривает страдание как наказание и испытание за моральные проступки, в том числе и за попытку нарушить признанное божественным таинство устройства мира (общеизвестно, что ученых подвергали инквизиции); в современной экзистенциально-гуманистической парадигме причиной страдания признается тотальное несоответствие мира ожиданиям заброшенного в него человека, которое диктует необходимость постоянного покорения, приведения мира в соответствие с этими ожиданиями [30].

Если в античной философии страдание наделяется Аристотелем статусом философской категории, характеризующей пассивное, претерпевающее свойство материи [29], то современные трактовки феномена, имеющие преимущественно экзистенциально-антропологическое толкование, позволяют заключить, что оно неразрывно связано с болью. Ученые признают боль «ключевым, универсальным признаком существования человека» [2, с. 25]. С точки зрения биологии страдание стало возможным в процессе эволюционно обусловленного «развития корковых и подкорковых структур, на базе которых появилась психическая возможность трансформации боли в страдание как ее осознанное душевное переживание» [5]. В «Новой философской энциклопедии» Института философии Российской академии наук также приводится определение страдания как «состояния боли, болезни, горя, печали, страха, тоски и тревоги» [23], что подтверждает происхождение обозначенного экзистенциала от боли.

В свою очередь, известный немецкий философ Мартин Хайдеггер трактует боль как «αλεγω – бесконечное экстатическое усилие» [40, с. 91]. То есть, являясь фундаментальными экзистенциалами, боль и страдание, по мнению философа, играют важную роль «при конструировании каждым человеком образа внешнего мира и собственной личности» [там же, с. 31], и не всегда могут осмысливаться только как «претерпевание, противоположность деятельности», а, скорее всего, могут быть определены как до-полагание необходимой для устранения страдания деятельности.

Российский исследователь Юрий Грицков, интерпретируя страдание как внутриличностный конфликт человека и признавая его «неустранимым свойством человеческого бытия, обусловленным столкновениями между врождёнными бессознательно-иррациональными и генерируемыми культурой понятийно-рациональными программами поведения», приходит к выводу, что «культурное своеобразие любой социальной общности, её жизнеспособность и исторические перспективы неразрывно связаны с функционирующими в ней практиками преодоления страдания» [6, с. 49].

Многие современные мыслители едины во мнении, что «хотя страдание само по себе не может рассматриваться как позитивная ценность, но, тем не менее, страдающий человек вызывает у своего ближнего сочувствие, сострадание, тем самым инициируя проявление высочайшей нравственной ценности – милосердия» [38, с. 27]. Ценность страдания сегодня также признается буддизмом, проповедующим, что страдающий от осознания своего несовершенства человек, в стремлении к совершенствованию себя расширяет границы собственного видения мира, со-страдая с ним, принимая «позицию всеобщей ответственности» [32, с. 23] за все, что его окружает.

Фридрих Ницше считал страдание признаком величия души [22], Виктор Франкл признавал его непременным спутником стремления к недостижимому идеалу и поиска смысла жизни [36], Николай Бердяев толковал как трансцендирование, путь к духовной свободе через приобщение к «мировому страданию, страданию всего живущего» [4, с. 87-108]. Бытует мнение, что «если личное страдание выступает неотъемлемой частью и выражением незавершенности человеческого проекта, то переживание и осмысление всеобщего, мирового страдания – удел лишь некоторой части человечества, тонко чувствующих и глубоко мыслящих его представителей» [17, 21].

Таким образом, страдание является одним из родовых признаков человека, то есть оно присуще абсолютно каждому представителю нашего рода. Страдание и боль играют полезную и даже необходимую, защитную, роль в жизни человека. Физическое страдание дает сигнал об угрозе телесной целостности человека, душевное – сигнализирует об угрозе целостности личности, а экзистенциальное страдание побуждает человека трансцендировать, стремиться выйти за пределы наличного бытия, в том числе и обретать способность со-страдать окружающему миру. То есть страдание определяет как опасные пределы существования, так и указывает на пути их безопасного преодоления. В условиях институализации, технологизации всех сторон жизни, страдание и боль обеспечивают живое, субъективное переживание человеком его отношений со всеми элементами мира.