Читать книгу Графини Вишенки - Ирина Кир - Страница 6

Если Александра Ивановна старалась держать внучек в узде, ограничивая их потребности (Вику с большим успехом, чем Нику), то Павел Степанович баловал девчонок как только мог, невзирая на педагогику. Денег в семье не хватало, а он взял да купил целых два велосипеда и с радостью смотрел, как Вика с Никой гоняют по даче с утра до ночи. У самого-то велосипеда никогда не было (даже кататься на нем не умел), зато внучкам угодил. Когда сестры заинтересовались автомобилем, взялся учить на собственном стареньком «жигуленке», получив пару царапин и несколько вмятин. И электронные часы в красивых пластиковых корпусах ухитрился достать (тогда все «доставали»), и серьги на пятнадцать лет на свою голову внучкам через знакомых у ювелира заказал…

– Ты совсем, Пашка, уже с ума сошел! – причитала Александра Ивановна, разглядывая две пары женских золотых серег. – Я уже смирилась с тем, что ты постоянно потакаешь их прихотям, но мы же договорились! Договорились, что ты со мной будешь советоваться, прежде чем покупать девочкам подарки.

– А что не так? – буркнул недовольный Донкихот. Он занял денег на подарок, а теперь выходит – зря, промахнулся.

– Да все! – фыркнула супруга. – Это ж надо! Додуматься купить девчонкам на пятнадцать лет серьги из александрита! Это камень одиночества! Ты что, хочешь, чтобы они всю жизнь в девках проходили?

– Да будет тебе, Шурик, – насупился Павел. – Какое одиночество? Такие красавицы. К тому же камень очень хорошо под их глаза подходит. Так же цвета меняет…

После тринадцати глаза близняшек начали немного меняться. В зависимости от освещения они становились либо сине-серыми, либо густо-фиалковыми. «Происхождение Александрии» и александритовые глаза.

Про одиночество Александра Ивановна упомянула не из-за суеверий и предрассудков. На то у нее имелись основания. Про крылатую богиню Нику знали все – такой Ника Вишнева по сути и являлась. Легкая, ветреная, увлекающаяся и, по мнению большинства педагогов, чрезвычайно легкомысленная. Постоянно влюблялась, путалась в поклонниках, вместо учебы лазила по чердакам в поисках старья, что можно выгодно продать скупщикам на Арбате, или, наоборот, спускалась с диггерами под землю. Вот занятие у ребенка! Правда, к языкам имела склонность – с удовольствием занималась английским и даже имела виды на японский. Порывистостью и увлеченностью Ника сильно напоминала мать – ту тоже в свое время с чердаков снимали.

В пантеоне известных языческих богов про богиню Викторию не сказано ни слова, и Никина сестра, находясь в тени, тянула учебную лямку за двоих. В школе на них уже махнули рукой – пусть только доучатся, и сама Вика не роптала. А чего роптать? Все по справедливости – она за Нику делает все уроки, кроме английского, а Ника за нее бегает на свидания. Да, Виктория Вишнева, как в свое время Светлана Санчес, ждала своего принца, но в отличие от матери кроме математики ее мало что интересовало. Таким удивительным образом, посредством разделения собственного характера, Света ежесекундно присутствовала в обеих своих дочерях.

Они редко назвали друг друга по именам, предпочитая одно на двоих – Вишня. Но, как бы парадоксально это ни звучало, они и являлись одной большой Вишней. То, чего не хватало в Нике, с избытком присутствовало в Вике, и наоборот. Как бы понимая необходимость выдерживания равновесия бытия, сестры заполняли те лакуны в жизни друг друга, которые пустовали.

– Вишня, я тебе тут с одним симпатичным парнем познакомилась, – сообщала Ника на остатках близнячьего диалекта. – Сходить на свидание?

– Как зовут? Я его видела?

– Сашей. Из соседней школы. Смазливый такой. Боксом занимается.

– Не-е, – брезгливо потягивала Вика, – у боксеров все мозги отбиты. Не пойду.

– Ладно, не пойду, – повторяла Ника.

Одним им известным образом сестры Вишневы дотянули до выпускного одиннадцатого класса. Вика без проблем поступила на физмат МГУ, а Нику она поступила в педагогический. Единственное, чего не смогла сделать вместо сестры, – это появиться в Институт Склифосовского на аборт.

На втором курсе университета Вика неожиданно сообщила, что собирается замуж за однокурсника Сережу Грушку и возьмет его фамилию. Ника не на шутку обиделась и за день до свадьбы просто нарывалась на скандал:

– А мне что теперь прикажешь делать? Искать Персикадзе с Арбузяном?

– Есть еще Абрикосов и Виноградов.

– Да, да! – злилась Ника. – А еще Сливняк! Вот за него в пандан твоей фамилии я и выйду!

– Какие слова-то мы, оказывается, знаем! – не без ехидства отвечала будущая Виктория Грушка.

За Диму Сливняка Ника выходить замуж не стала – на четвертом курсе Вика так же тихо развелась с Грушкой и вернулась в Вишневу. Ника еще поерепенилась какое-то время (три гражданских брака), но к двадцати трем годам обе девушки с александритовыми серьгами в ушах пришли с убеждением, что рано им еще связывать себя супружескими узами.