Читать книгу Голос - Ирина Князева - Страница 18

Полночь. Дождь закончился. Тучи медленно уплывали прочь, освобождая небо. Показалась полная луна. На улице было свежо и прохладно. Спаниель мирно посапывал в будке в глубине двора. После вылазки, совершенной на вражескую территорию – во двор странной новой соседки – пес чувствовал себя отважным героем. Ему снились сосиски, они лежали на столе на тарелке. А он сидел у ног хозяйки и ждал. Та повернулась, потрепала его за ухо и, похвалив, подала ему самую большую и вкусную мясную колбаску. Это был один из лучших собачьих снов, но что-то заставило пса проснуться.

Пес высунул нос из будки, принюхался. Воздух был легким, наполненным особой свежестью. С вечера хозяйка гремела чашкой, оставляя ему еду на крыльце. Миска все еще стояла на своем месте, но, увы, там были не сосиски. Пес вылез из будки, подбежал и быстро опустошил ее содержимое. После чего засеменил вдоль забора, с любопытством обнюхивая все вокруг и ища местечко, где бы справить нужду, чтобы потом опять не получить от хозяйки. Внезапно собака остановилась.

«Опять этот мерзкий запах», – промелькнула мысль в голове животного. – «Мне он не нравится. Так пахнет та, что живет за этим высоким забором. Сегодня весь день я рыл лаз – хотел разведать обстановку. Я забежал на крыльцо и напугал двуногую, она закричала от страха, а я (тоже от страха) пустился наутек.

Она пахнет очень странно, не так как обычные люди. Ее аромат (запах цветов и ванили) перебивает другой – мерзкий и отталкивающий. От него мой нос будто суют в раскаленные угли. Хочется чихать. Запах не похож ни на один, что я когда-либо нюхал, разве что отдаленно. Возможно, так пах голубь, которого я однажды нашел в саду, за домом, а еще это похоже на запах тухлых яиц, горящей палки и еще чего похуже. Вот и сейчас я чую ее – она стоит там. Я злюсь, шерсть моя поднимается, но я не буду лаять и не пойду к ней. Я ощущаю опасность. Она тихо зовет меня по имени – специально меня дразнит. Я укушу ее. Она мне не нравится. Я протискиваюсь в узкое отверстие под забором, дырки едва хватает, но я просовываю голову. И вижу ее.

Она стоит, не двигаясь, прямо надо мной и смотрит. Что-то не так – она не боится. Я замираю – наверное, мне нужно вернуться назад. Я чувствую опасность, мне нужно бежать. А потом я заглядываю ей в глаза. Они не такие, как у других двуногих – они видят меня в темноте, я это знаю. Она садится на корточки, но ничего не делает, просто смотрит. И я смотрю. А потом мне становится так спокойно. Мне нужно лезть вперед!

Ее глаза бездонны, и в них я вижу себя – я опять щенок, и меня берет к себе новый хозяин, он добрый, и он меня любит. Я хочу туда, к новому хозяину. И лезу вперед, повинуясь ее безмолвному зову. Мне страшно, но я не могу сопротивляться. Я чувствую, что мой ошейник зацепился за что-то в заборе, но я не могу остановиться и все яростнее гребу лапами, идя на зов этих глаз. Мне трудно дышать, совсем трудно. Ошейник сдавливает горло. Но я должен пролезть через этот лаз. Должен, потому что Она так хочет».

В голове пса пронеслась последняя мысль: «Жаль, хозяйка расстроится. Она хоть и злая, но я любил ее. Теперь она останется совсем одна».

А затем все закончилось.