Читать книгу Сказки бабушки Агаты - Ирина Комарова - Страница 4

Дорога была отвратительной. Выехали мы, когда уже начало темнеть, да еще снег пошел. «Ауди», надо честно признать, не вездеход, и Борька, как я уже говорила, особого впечатления своим водительским мастерством на меня не произвел. То есть, по городским улицам он двигался вполне уверенно, а вот миновав окраину, да в темноте, да сквозь снежный заряд… мы ползли едва-едва на двадцати. Ощущение было довольно неприятное: снег сверху, впереди, по бокам, везде. Я таращилась в темное окно и все больше приходила к выводу, что мы давно едем по снежной целине.

– Борь, мы с дороги не сбились? – я очень старалась, чтобы вопрос прозвучал не жалобно, а как бы между прочим – вроде шутки.

– Нет.

– А… а ты уверен? – лаконичность его ответа меня не успокоила.

– Абсолютно, – он покосился на меня и объяснил: – Тут с обеих сторон овраг, так что если съедем с дороги, сразу туда и кувыркнемся.

– Умеешь ты, Маркин, девушек успокаивать, ничего не скажешь, – вздохнула я.

– Ладно тебе, Ритка, не психуй. Через часок, полтора, доползем потихоньку. К ужину успеем.

– Что ты все про ужин! Что там, чем-то необыкновенным кормят?

– Нет, нормальная еда. Просто я сегодня пообедать не успел и позавтракал чисто символически. Есть охота.

– Подожди, у Маринки обязательно должно быть что-нибудь вкусненькое, – я порылась в карманах дубленки и нашла половинку «Сникерса». – На, подкрепись немного.

– Вот спасибо! – обрадовался Борька, засовывая шоколадку в рот. И добавил, совершенно, по-моему, не к месту: – Молодец, Маришка! Запасливая девчонка.

Некоторое время мы ехали молча. О чем думал Борис я не знаю, наверное просто сосредоточился на дороге. А я перебирала в уме только что полученную информацию.

Постепенно, плавно, мои мысли перешли с Борькиных проблем на него самого. Маринка – как на меня шипела – а сама ведь тоже не спросила, женат он, или нет. Хотя, судя по ее поведению, она без всяких расспросов, поместила его в категорию холостяков. Интересно, неужели не ошиблась?

– Слушай, Борь, – я повернула голову так, чтобы мне хорошо был виден его профиль, – а я ведь забыла у тебя самое интересное узнать! Ты у нас как, семейный мужичок или еще на воле бегаешь?

– Я что, похож на женатого человека? – усмехнулся он.

– Не знаю. Я, честно говоря, не очень умею видеть разницу. Вот Маринка, та четко определяет, с полувзгляда.

– Да? – Борька покосился на меня, но выражения его глаз в темноте не было видно. Голос, впрочем, прозвучал вполне нейтрально. – И что же она, с полувзгляда, по мне определила?

На секунду я заколебалась – не слишком ли бестактный разговор я затеяла? Вдруг Борису неприятно об этом говорить? Все-таки, мы столько лет не виделись, мало ли, какие драмы с ним за это время могли на личном фронте приключиться. С другой стороны, если бы Борьке это было так уж неприятно, он просто вежливо послал бы меня подальше – слава Богу, наши отношения это вполне допускают. А он ничего, даже сам спрашивает, что Маринка сказала. Так почему бы не продолжить тему? На всякий случай я улыбнулась, хотя вовсе не была уверена, что Борис заметит и оценит мои старания.

– Марина считает, что ты холостяк.

Повторяю, я не умею отличать женатых мужчин от холостых, но я прекрасно вижу разницу в поведении Маринки, когда она общается с теми и с другими.

Борис кивнул:

– Она правильно считает.

– А почему, Борь? – окончательно обнахалилась я.

– По причинам, – снова усмехнулся он. – Понимаешь, Ритка, вся проблема в том, что мы – молодые бизнесмены, входим в группу повышенного риска.

– Ты что имеешь в виду? Передел рынка и всякие бандитские разборки?

– Какие там разборки! Фирмы, вроде нашей, крепкие середнячки – серьезного влияния на рынке не имеют и настоящие бандиты нами не интересуются. А с мелкой шушерой мы договариваемся, им много не надо. Нет, тут совсем другое, тут во всей своей сложности, встает кадровый вопрос.

– Борька, прекрати выпендриваться или я тебя сейчас стукну! – предупредила я. – Говори по-человечески!

– Так я тебе по-человечески и говорю – кадры. Понимаешь, потенциальных невест вокруг, конечно, много, на любой вкус. Только ведь страшно. Как узнаешь – в тебя она влюблена или в твои денежки, в ту жизнь, которую ты ей можешь обеспечить. Крутятся вокруг тебя всякие, деваться некуда. Но жениться-то хочется не только для того, чтобы баба постоянно под боком была – такое удобство и без штампа в паспорте себе обеспечить можно.

– А среди нормальных девчонок ты не пробовал поискать?

– Ой, Ритка, ну в каком мире ты живешь? Те, которых ты называешь нормальными, точно так же в карман смотрят, только выглядят хуже.

– Циник ты, Борька, – вздохнула я. – Разве можно так: про всех одинаково? Мы же разные! По разному думаем, о разном мечтаем. И потом, ты что, совсем уже в любовь не веришь?

– Не то, чтобы совсем. Но, честно говоря, мне этого явления до сих пор наблюдать не приходилось. А что, хочешь сказать, что ты ее встречала?

– Вообще-то… мои родители, в качестве примера, годятся?

– Ха, родители! Ты бы еще девятнадцатый век вспомнила. Тристана и Изольду.

– Они не в девятнадцатом были, а намного раньше.

– Тем более. Я у тебя про наших спрашиваю, про современников. Только честно.

Честно! Честно я могла сказать только одно:

– Не знаю Борька. Да и как ее разберешь, любовь, пока время не прошло? У меня одна подружка замуж выходила – такая любовь была, что пыль столбом стояла. А через три года развелись. И куда что подевалось?

– Вот видишь. А зачем мне это – жениться, потом разводится? Тем более, что при разводе, бывшая любимая женщина обязательно попытается меня из состоятельного сделать полунищим.

– И все равно, я не верю…

– Ритка ну что ты ко мне прицепилась? – перебил он. – Если бы я тебя не знал, то подумал бы, что ты сама за меня замуж нацелилась!

– В мыслях ничего подобного не было! – возмутилась я.

– Знаю. Если бы было, ты бы на эту тему рта не открыла. Молчала бы, как устрица.

– Как это удобно, что ты меня хорошо знаешь! Значит я могу спокойно повторить: твои доводы убедительными не считаю. Просто ты сам себе голову заморочил – то ли кисло, то ли сладко, а попробовать боюсь!

– Знаешь, Морковка, ты такая умная, это что-то! Думаешь мне так просто пробовать? У меня, между прочим, мама.

– О, – весь мой пыл сразу угас.

Борькину мамашу я помнила хорошо. Бессменный председатель родительского комитета, она вселяла ужас в сердца не только наших двоечников и их родителей, отличники тоже боялись ее до судорог. Да что там, отличники! Наша суровая классная руководительница, и та не осмеливалась ей противоречить. С директором спорить она не боялась, а вот с Татьяной Николаевной Маркиной… в общем, может Борис и хотел «попробовать», да кто бы ему дал! А я, вместо того, чтобы пожалеть человека и не бередить ему душу, полезла в эту самую душу без приглашения. Начала жизни учить и советы дурацкие давать – тоже, крупный специалист нашелся в области семейных отношений! Я коснулась его руки:

– Извини, Борька. Я, действительно, про нее забыла. Беру все свои слова обратно и с процентами.

– Да ладно. Тебе проще, ты можешь про нее забыть.

Добрались мы не через час и не через полтора, как обещал Борис, а только через два. Как он не пропустил нужный поворот, я не поняла, но минут через пятнадцать после того, как мы свернули с основной дороги, «ауди» уже ползла по небольшому, всего-то два десятка коттеджей, поселку. Выглядел он довольно мрачно – большинство домов были недостроены, остальные просто закрыты. Окна светились в одном единственном, трехэтажном особняке, так что теперь и я без труда могла определить место назначения. Борис остановился перед массивными, облепленными снегом воротами, и посигналил.

– Борь, можно я выйду? Хоть распрямлюсь, а то усиделась вся.

– Да выходи, конечно, что ты у меня разрешения спрашиваешь, – отмахнулся Борька и снова нажал на клаксон.

Проявляя чудеса неуклюжести, я выкарабкалась из машины. А чего вы ожидали? Я, между прочим, и не скрываю, что больше привыкла к общественному транспорту. В автобусе, если там народа нет, достаточно места, чтобы удобно устроиться и руки-ноги не затекут. А когда он полный, то поездка просто превращается в непрерывную физзарядку. В любом случае, не засидишься, не то что в легковушке.

Я с удовольствием потопала ногами по глубокому, даже на дороге было не меньше двадцати сантиметров, снегу и потянулась. Обошла машину, остановилась около Борькиной дверцы и открыла ее:

– А ты что сидишь? Тут такой чудесный воздух и не холодно совсем! Выходи.

– Ну да, не холодно. Градусов пятнадцать мороза, не меньше, – возразил он. – И ботинки у меня не подходящие, чтобы по сугробам скакать.

В этот момент приоткрылась калитка и показался темный силуэт человека. Человек воткнул в снег лопату, которую держал в руке, подошел к машине и остановился в свете фар. Я ахнула. Мужчина был настолько красив, что герой моих девичьих грез – Тимоти Далтон, сыгравший в многосерийном фильме уже упомянутого мною благородного Рочестера, без борьбы отступил на второе место.

Разумеется, красавец заметил, как я на него уставилась и по губам его скользнула понимающая улыбка. Но заговорил он не со мной, а с моим спутником:

– Добрый вечер, Борис Андреевич. Как добрались?

– Привет, Антон. Если я скажу: «прекрасно», ты поверишь? – усмехнулся Борис. – А чего ворота не открываешь?

– Снегом занесло, откапывать надо. Вы ключи оставьте и в дом идите, а я машину сам загоню.

– Разумно, – вздохнул Борис и бросил печальный взгляд на свои ботинки.

Потом он выключил мотор, выбрался из машины и взял с заднего сиденья вещи: мою сумку и свой, весьма элегантный, чемоданчик. Загребая снег ногами, подошел к Антону, протянул ключи и спросил:

– В гараже место есть?

– Нет. Я под навес поставлю.

– Ну ладно, пусть будет навес, – согласился Борис. – А чего это ты раздетый выскочил? Холодно же.

Только сейчас я отвела взгляд от безупречного профиля и обратила внимание, что Антон без куртки. Шапки и перчаток на нем тоже не было – только джинсы да свитер – не слишком теплый на вид. Я засмотрелась на снежинки, застрявшие в черных, как смоль волосах, спускающихся до высокого ворота свитера. Антон снова улыбнулся и ответил мне таким взглядом, что по спине побежали мурашки. Но говорить продолжал с Борисом:

– Сейчас согреюсь, – он махнул рукой в сторону лопаты. – А вы идите, а то девушка замерзнет.

И еще один взгляд. Долгий, многообещающий. Борис хмыкнул и подтолкнул меня в спину:

– Ну что встала, Морковка? Пошли.

– Я бы тебя попросила, – прошипела я, как только мы отошли на несколько шагов, – я бы тебя попросила не называть меня Морковкой. И вообще, давно мог бы забыть это идиотское прозвище!

– Как это я могу его забыть, если ты, по-прежнему, рыжая? Вот если бы ты перекрасилась, тогда еще можно было бы попробовать.

– А наголо обриться не надо?

– Да ладно, Ритка, не кипятись, – он примирительно похлопал меня по плечу. – Это же Антон. Ты потом сама разберешься.

– А при чем здесь Антон? – фыркнула я и тут же, довольно непоследовательно, заметила: – Понятно, он здесь работает. Ну и что? Я никогда не страдала снобизмом и социальные предрассудки меня не волнуют. Если человек работает дворником, то это не повод смотреть на него сверху вниз.

– Он здесь не только дворник, – Борис подал мне руку, помогая подняться по ступенькам высокого крыльца. – Это и шофер, и садовник, и истопник, и вообще, на все руки, и не только… да что там, я ведь сказал: разберешься. – Он потопал ногами, стряхивая налипший снег, потом повернул круглую дверную ручку и подтолкнул меня вперед: – Заходи, не стесняйся, оглядывайся.

Я зашла. И, не стесняясь, огляделась. Ну что вам сказать? В царских палатах – в Екатерининском дворце, или в Зимнем, не приходилось бывать? Мы с Тамаркой в позапрошлом году возили учеников в Ленинград… прошу прощения, в Санкт-Петербург. Дети, конечно, нас немного отвлекали, но кое-какие достопримечательности осмотреть удалось, в частности эти жилые помещения царей. Так я вам скажу откровенно, у них все это было устроено побогаче. Но если сравнивать с нашей трехкомнатной квартирой, или с Тамаркиной двушкой-хрущевкой, или даже с четырехкомнатной, улучшенной планировки (заходила я в гости к одному ученику) – то разница чувствуется сразу. Я имею в виду – сразу, с первого же шага в коридор. Собственно, здесь был и не коридор вовсе (коридор – это в нашей квартире, закуточек в два метра длиной и метр шириной. Шкаф для одежды там принципиально не умещается, поэтому пришлось повесить вульгарные вешалки), а холл. Просторный, раза в полтора больше нашей гостиной, ярко освещенный, уставленный очень симпатичными креслицами и диванчиками. А вдоль стены расположилась, явно сделанная на заказ, прихожая. Борька, не слишком церемонясь, вытряхнул меня из дубленки, открыл одну из темных дубовых дверок.

– Смотри, наши вещи вот в этом отделении будут. Запомни, чтобы не искать потом.

Я послушно кивнула. Третья дверка справа, после второго зеркала – что тут не запомнить. Сняла сапоги и поставила их на соответствующую полочку. Борька тем временем, проявляя чудеса заботливости, достал из моей сумки туфли. Я забралась на каблуки, испытав мгновенный прилив нежности к Маринке. Если бы не она, как бы я сейчас выглядела? Действительно, босиком бы шлепала или два дня разгуливала по дому в сапогах?

Пока я причесывалась и красила губы перед большим зеркалом, Борис убрал в шкаф свою куртку. Переобуваться не стал, только извлек из какого-то ящика пару щеток и с их помощью удалил остатки снега и с брюк, и со своих легких ботиночек.

Мне показалось немного странным, что никто из обитателей дома до сих пор не заинтересовался: кто это возится в холле? Конечно, особого шума мы с Борисом не производили – песен не орали, тяжелые предметы в стены не швыряли, зеркала не били. Но ведь и не таились же, разговаривали в полный голос, хлопали дверцами. Неужели на других этажах этого не слышно? То есть, конечно, может и не слышно, но тогда становится непонятной беспечность хозяев, оставляющих зимним вечером незапертой входную дверь. Заходи, кто хочет? Правда там, во дворе, Антон, может это он вышел и не запер за собой? Все равно странно.

Я не успела поделиться своими мыслями с Борисом: по лестнице простучали каблучки и в холл быстро вошла высокая девушка с коротко остриженными каштановыми волосами. Красивая, только вот лицо слишком бледное. Она всплеснула руками:

– Ну, наконец-то! Я уж думала, ты вообще не доберешься! Здравствуй Боря, – она подбежала к нему, обняла и, встав на цыпочки, выполнила упражнение: прижаться щекой к его правой щеке, чмокнуть воздух, повторить то же самое, с левой щекой. Потом девушка повернулась ко мне:

– Привет! Я Вика.

– Очень приятно, – я тоже вежливо улыбнулась. – Рита.

Меня она обнимать не стала. Осмотрела с ног до головы, еле заметно приподняла изящно выщипанную бровь и ограничилась кивком. Потом оглянулась на неторопливо вышедшего вслед за ней мужчину, зачем-то сообщила ему очевидное:

– Боря приехал.

– Вижу, – мужчина обменялся с Борисом коротким рукопожатием, а мне поцеловал руку. – Очень рад. Николай.

Не могу сказать, что мне часто целуют руку, но обычно, мужчины, которым такая фантазия приходит в голову, проявляют хотя бы минимум энтузиазма. Николай же действовал так, что невольно вспоминались зомби, роботы и прочие не слишком эмоциональные существа.

– Рита, – еще раз представилась я.

От звука моего голоса, Николай, который за долю секунды успел погрузиться в глубокую задумчивость, вздрогнул и с недоумением посмотрел на свою ладонь, все еще сжимающую мои пальцы. На всякий случай он еще раз слегка поклонился и даже попробовал любезно улыбнуться. Не могу сказать, что это вышло у него очень удачно, но по крайне мере, взгляд стал чуть более осмысленным. Я даже поверила, что он действительно осознал: приехал Борис и привез с собой девушку – Риту. И впоследствии, случайно встретив меня в каком-нибудь из коридоров своего особняка, Николай сумеет самостоятельно, без посторонней помощи, меня опознать.

– Коля, я сказала Марии, чтобы она приготовила Борису с Ритой вторую спальню, – вроде бы, в голосе Вики не было ничего заискивающего, но тем не менее, она словно извинялась за то, что приняла самостоятельное решение и просила его утвердить.

Николай помедлил, потом сдержанно кивнул:

– Правильно.

Вика еле заметно выдохнула и улыбнулась мне:

– Это на третьем этаже, Боря всегда там останавливается. Пойдем, оставите вещи, переоденетесь, – не переставая говорить, она повернулась и пошла к лестнице. – Потом спускайтесь к нам, в большую гостиную. Мы там камин затопили и телевизор смотрим.

– А что, Женьки еще нет? – спросил Борис, двинувшись за ней. – Я его машины не видел.

Судя по тому, что он не только не взглянул на меня, даже не покосился, а наоборот, отвернулся и шел теперь, тщательно контролируя положение головы, Маркин прекрасно понимал, какой вопрос я хочу ему задать и категорически не желал на него отвечать.

– Вот уж, кому бы не пропасть, – фыркнула Вика. – Приедет еще, куда он денется.

Я посмотрела на две, удаляющиеся от меня спины и пожала плечами. Ладно, обсудим все позже, когда останемся наедине.

«В конце концов, Борька, в данный момент, мой работодатель и имеет право на такую мелкую любезность с моей стороны, – подумала я. – А стоять столбом у дверей, демонстрируя гордость и неуступчивость, может и эффектно, но очень уж нелепо.»

Мы поднялись на третий этаж, сделали несколько шагов по коридору и Вика распахнула массивную дубовую дверь.

– Вы устраивайтесь, а я побежала, – ее улыбка показалась мне немного натянутой. – Боря, ты Рите все покажешь, ладно?

Не дожидаясь ответа, она повернулась и ушла. Я аккуратно прикрыла за ней дверь и повернулась к Борису, но рот открыть не успела – он меня опередил.

– Все спальни здесь, на третьем этаже, – торопливо заговорил он, – и Колин кабинет тоже. Вещи можешь развесить в шкафу и сумку туда же, вниз кидай. Телефоны в каждой комнате, у Коли мини-АТС, а туалеты на каждом этаже, в конце коридора. На втором и третьем – с ванной, на первом – только с душевой кабиной…

– Здесь что, три туалета? – опешила я, на мгновение забыв, что собиралась задать Борьке совсем другой вопрос.

– Четыре. Еще один в пристройке, при бассейне.

– И все работают? – не удержалась я.

Борис пожал плечами:

– Естественно. А кому нужен неработающий туалет?

Гм. В нашей школе этих оазисов гигиены насчитывается всего три единицы, причем, на моей памяти, они никогда не работали одновременно. В лучшем случае, на ремонте был один, в худшем – только один исправно функционировал. Ну, а в самом худшем…

– Зачем этому твоему Николаю столько? – немного раздраженно спросила я. А что вы хотите? Там – три условно работающих туалета на тысячу человек, а здесь – четыре на двоих! Это ли не пример вопиющей социальной несправедливости?!

– А он детство в коммунальной квартире провел, – ухмыльнулся Борька, не обратив внимания на мой тон. И такие тяжелые воспоминания от этого остались, что он, когда дом начал проектировать, вообще, хотел на каждом этаже по два санузла сделать и еще персональные, при спальнях.

– Да? – я оглянулась по сторонам. А что? Было бы очень комфортно. Даже ванная не нужна – вполне хватит душевой кабинки. И тогда из гостевой спальни получился бы удобный гостиничный номер. И какой, интересно, дурак, отговорил Николая от такой хорошей идеи?

Борис, очевидно, решил, что отвлек меня от неприятных мыслей и энергично взмахнул моей сумкой:

– Так что, барахлишко сейчас разберешь или после ужина?

Я сразу вспомнила, что сержусь и устремила на него ледяной взгляд:

– Кстати, а как твое отчество?

– Андреевич, – он, как сумел, изобразил удивленную невинность. – А что?

– А то, что в некоторые моменты, мой уважаемый работодатель, мне будет удобнее обращаться к тебе более официально: на «вы» и по имени-отчеству.

– Да ладно тебе, Морковка! – Борька не стал притворяться и дальше. – Я, действительно, когда к ним приезжаю, всегда в этой комнате останавливаюсь. А уж один или с подружкой…

– Именно этот пункт, пожалуйста, поподробнее, – мягко перебила я его. – В каком, ты говоришь, качестве, я сюда приехала?

– Нет, а чего ты хотела? – неожиданно перешел он в атаку. – Да, у нас с ребятами начались трения, есть сложные моменты! Но открытой войны никто не объявлял! И что, я должен был сказать: «Вот, это моя одноклассница, она будет следить, чтобы вы мне никакой подлянки не устроили?!»

– Я понятия не имею, что ты должен им говорить! – обозлилась и я.

Причем обозлилась, если честно, не столько на Борьку, сколько на себя. Тоже мне, частный детектив-любитель! Заявилась в незнакомый дом, даже не подумав о том, как буду выглядеть! А Борька что ж, Борька совершенно прав, представляя меня своей любовницей. Собственно, он и не представлял, он вообще ничего не сказал, только имя назвал. А выводы милая Вика сделала сама. Сколько же Борька своих «подружек» сюда привозил?! А теперь я… Фу, какая гадость!

– И мне наплевать, кто там что будет думать! Но в эту постель, – я ткнула дрожащим пальцем в здоровенный, на полкомнаты, «сексодром», – я с тобой не лягу!

– Стоя будешь спать? – с любопытством спросил мгновенно успокоившийся Борька. – Как лошадь?

– Сам ты лошадь! Ты что, не понимаешь, о чем я говорю?

– Да все я прекрасно понимаю! Ритка, ну что ты дурью маешься? Посмотри сама, на этой кровати на пять человек места хватит. Мы с тобой за ночь ни разу и не встретимся.

– Маркин, ты слышал, что я сказала? Я с тобой не лягу.

– Ритка, – всплеснул он руками, – ты что, действительно считаешь, что я привез тебя сюда только за тем, чтобы по тихой, без помех изнасиловать?

– Ну, – я посмотрела на Борьку и честно ответила: – Вообще-то, нет.

– И на том спасибо. Ладно, в любом случае, тема не актуальная. Ты переодеваться будешь?

– Не буду, – огрызнулась я.

– Тогда нечего здесь сидеть. Сейчас спустимся вниз, культурно проведем вечер. Поедим, наконец. А вопрос кто, где и с кем спит, будем решать по мере наступления факта события.

– Чего? – В целом, смысл Борькиных слов я поняла, но вот концовка прозвучала несколько невнятно.

– Пошли, говорю, – он схватил меня за руку и поволок из комнаты.

Далеко он меня не утащил – я вспомнила, что надо позвонить родителям и вернулась. Впрочем, разговор с домашними много времени не занял, я только сообщила, что мы добрались до места. Мама захотела было узнать поподробнее и о доме и о хозяевах, но я сказала, что нас уже ждут и пообещала перезвонить завтра.

После этого я задержалась на минуту перед зеркалом – из чистой вредности, никакой необходимости поправлять помаду, на самом деле, не было. Борька нетерпеливо топтался в дверях, прислушиваясь к каким-то голосам внизу.

Оказывается, пока мы были в комнате, прибыл третий партнер – Евгений. В коридоре мы встретили улыбающегося Антона, который тащил три объемистые сумки. Такое количество багажа несколько удивило меня, но все объяснилось, когда мы начали спускаться по лестнице. Вика и Николай вели наверх худощавого мужчину, очевидно, Евгения и сразу двух девушек – очень юную, голубоглазую блондинку и брюнетку – аккуратную копию молодой Лайзы Минелли. Мы встретились как раз, на лестничной площадке второго этажа. Три пары глаз уставились на меня с легким недоумением. Сначала я подумала, что они ждали кого-то другого – откуда я знаю, может у Борьки есть постоянная девушка, с которой они все знакомы? Потом я сообразила, что недоумение вызываю не столько я сама, сколько моя одежда.

Я проигнорировала намек Вики насчет возможности переодеться и снова предстала перед публикой все в том же, сливовом платье. Вообще-то, с моей личной точки зрения, именно в этом платье, выгодно подчеркивающем все достоинства моей, очень неплохой, фигурки и в замшевых туфельках на высоких каблуках, я выгляжу вполне прилично. Да что там, прилично – изумительно выгляжу! Но эти трое оценивали меня явно по другим стандартам. Я, как-то сразу, вспомнила, что платьице мое, любимое и так ладненько на мне сидящее, сто лет, как вышло из моды, да и черные туфли составляют с ним, если честно, довольно сомнительный ансамбль… по крайне мере, с точки зрения людей, которые могут себе позволить не одну парадную пару туфель, а столько, сколько необходимо. И всех необходимых цветов.

Машинально, я расправила плечи и приподняла голову. Подумаешь, три человека здесь на меня таращатся! А перед полным классом (тридцать два человека по списку в журнале) в момент, когда с треском рвутся колготки зацепившиеся за торчащий из стула гвоздь, не приходилось стоять? Вот то-то! Я мило улыбнулась:

– Очень приятно.

– А мы-то как рады! – Евгений галантно склонился, приложился к моей ручке. – Боря, признавайся, где ты нашел такую красавицу? – тон был натурально-восторженным, а взгляд, брошенный на Борьку подразумевал продолжение: «На какой помойке?»

Сразу вспомнились, полузабытые уже навыки. Он стоял очень удобно, просто сам подставился под удар. Захват, правую ногу вперед, бросок… через четыре секунды этот сморчок будет корчится у моих ног.

С огромным сожалением, я отказалась от этой идеи. Даже отступила на полшага назад, чтобы не было соблазна. Урод, конечно, но черт с ним, пусть живет.

– А я Алла, – когда блондинка улыбалась, на ее, еще сохранивших детскую пухлость щечках, появлялись ямочки и девушка становилась еще милее.

– Лайза, – буркнула брюнетка и, пройдя мимо меня, словно я была неодушевленным предметом, стала подниматься по лестнице.

Это снова выбило меня из колеи. Не поведение брюнетки, скажем откровенно, довольно хамское, а ее имя.

– Что, правда? – я перевела взгляд на дружелюбную Аллу. – Она, действительно, Лайза?

– Да прямо! – засмеялась та. – Ленка она. Просто не знала, что со своим носярой сделать, чтобы мужики не шарахались, вот и придумала себе имидж. Волосы перекрасила, прикид по фильму «Кабаре» подобрала, и велела всем себя Лайзой звать – на Ленку больше не откликается, хоть бы и родная мать позвала, – Алла подмигнула мне.

Я, не слишком уверенно, улыбнулась и кивнула в ответ. Было такое ощущение, словно она сказала мне что-то, по ее мнению, очень смешное, а я, по глупости своей, не уловила соль шутки. Ну да ладно, разберемся по ходу жизни.

– Ой, Рита, какой у тебя взгляд! – неожиданно восхитилась Алла. – Точно, как у учительницы!

– А я, собственно, и есть учительница, – смущенно ответила я. То, что с недавнего времени это уже не соответствует истине, как-то вылетело у меня из головы. И вообще, с чего вдруг я засмущалась? Да, я учительница, и горжусь своей профессией! А те, кому это не нравится, могут эмигрировать! Я вскинула голову и добавила с вызовом: – Учительница математики!

– Класс! – Алла захлопала в ладоши. – Борька, это ты здорово придумал! Это круто!

– Да уж, – противный Евгений покрутил головой. – Я бы еще понял инъяз или филологический! Но математика, это действительно, круто.

В отличие от них, на Вику мое сообщение особого впечатления не произвело. Ее взгляд рассеянно скользнул по моему лицу и снова обратился к лестнице, по которой только что поднялась Лайза.

– Ой, Рита, потом обязательно поболтаем! Расскажешь, как там у вас, у учителей математики… – не договорив, Алла прыснула и махнула рукой. – Ладно, я тоже побегу. А то Лайза вечно, самая хитрая! – она подмигнула мне и ее каблучки застучали по ступенькам.

– Женя, а ты что? – Вика наконец очнулась и обернулась к Евгению. – Не пойдешь наверх?

– Куда торопиться? – спокойно ответил он. – Мы в большой гостевой спальне, как обычно?

Вика кивнула и Евгений безмятежно улыбнулся.

– Тем более, успею. Пусть девочки с Антоном поздороваются.

«То есть, это что же? Им что, на троих выделили одну спальню? – Осознание этого факта шокировало меня едва ли не больше, чем то, что мне самой придется делить комнату с Борькой. – Мамочка, дорогая! Куда я попала! Что за нравы царят в этом загородном домике! Ой, этот тип ведь еще и на Антона намекает!»

Впрочем, Вике его слова понравились не больше, чем мне. Она бросила на Евгения испепеляющий взгляд:

– Надеюсь, слишком много времени это не займет. Не хотелось бы из-за этого задерживаться с ужином.

– А зачем задерживаться? – спросил Евгений с деланым простодушием. – Мы можем и без них начать, в случае если…

– Я пойду, распоряжусь, чтобы Мария накрывала на стол, – не дослушав его, ледяным тоном сообщила Вика. И, четко развернувшись через левое плечо, удалилась. Я обратила внимание, что кулаки у нее крепко сжаты.

Собственно, если он действительно намекал на то, о чем я подумала, то хозяйку можно понять. Мне такие разговоры тоже были бы крайне неприятны.

– Ты что, нарочно, что ли, – свистящим шепотом спросил Николай, когда Вика скрылась. – Ну зачем ты Лайзу привез? Скандала захотелось? Бабьих воплей?

– Подумаешь, – небрежно отмахнулся Евгений. – Ну покричат девочки немного, ну сбросят отрицательную энергию. Зато потом они становятся такими виноватыми, такими лапочками!

– Прежде чем они лапочками станут, они нас всех сдоньжат, – мрачно заметил Борис. – Гад ты, Женька.

– И почему ты меня так не любишь, Борька? Ну что бы я ни сделал, все тебе не нравится!

– Был бы ты стодолларовой бумажкой, я бы тебя обожал, – буркнул Борис и взял меня за руку: – Пойдем, Ритка, телевизор посмотрим. Раньше, чем через полчаса, ужинать не позовут.