Читать книгу Слеза Богослова - Ирина Ковальчук - Страница 6

Витя рассказывал бабушке смешные истории про своего друга Кляксу, многие из которых придумывал сам.

– Знаешь, бабушка, почему вашего пёсика зовут Кляксой?

– Не знаю, расскажи.

– Он жил ещё тогда, когда дети в школе писали чернилами, а не шариковыми ручками, как наш Жека. Мне мама об этом рассказывала.

– Ну, а причём здесь наш барбос? – Бабушка никак не могла уловить связь между школьными чернилами и дворовым псом.

– Так он же был чисто белым! Ты что, забыла? – Витя говорил с такой уверенностью, как будто вся эта история и в самом деле происходила у него на глазах. – А дядя Петя, мамин одноклассник, был плохим учеником.

– Это тебе тоже мама рассказывала?

– Нет, это мне Сашка, дяди Петин сын, по секрету рассказал.

– И что же барбос?

– Чтобы не делать уроки, дядя Петя вылил чернила на барбоса, и с тех пор он весь в чернильных кляксах.

– Это тебе тоже дяди Петин сын рассказывал?

– Нет, это мне сам Клякса по секрету рассказал…

Когда выпал первый снег, Витя целый день провёл у окна.

– Витенька, и что же это ты там высматриваешь? – поинтересовалась бабушка.

– Когда высмотрю, тогда и расскажу, – коротко ответил внук, не отрываясь от своего занятия.

Наконец он спросил, можно ли есть снег.

– А зачем тебе его есть? – не поняла бабушка. – Если проголодался, так я вот сырничков испекла.

– Но у птичек же нет бабушки! Кто им сырничков испечёт?

– Ах, вот ты о чём! А я всё в толк не возьму, к чему это ты клонишь. – Бабушка призадумалась, а потом погладила внука по головке: – А мы, ведь, можем птичкам помочь. Зима, действительно, тяжёлая для них пора. Кроме человека, некому больше птичкам помочь.

– Мы будем им сырнички печь? – обрадовался Витя.

– Нет, мы сделаем для них кормушку, и будем регулярно насыпать туда крошёного хлебушка и разной крупы. Птички узнают о нашей кормушке и будут прилетать к ней. Проснёшься ты утром, а на кормушке уже сидит птичка Божия и приветствует тебя на своём птичьем языке: «Чик-чирик».

– Бабушка, давай уже сейчас начнём кормушку делать!

Взволнованный внук соскочил со стула и бросился к бабушке, но она остановила его:

– Нет, сейчас не начнём. Будем дедушку ждать. Он у нас старший по кормушкам. Я тебе по секрету скажу: усатые – большие специалисты по кормушкам.

– А почему? – не понял Витя.

– Это ты у него спроси. Он лучше меня объяснит. У меня же усов нет, – бабушка улыбнулась и подмигнула дедушкиному портрету в серванте, но внук этого не заметил.

Никогда прежде Витя не ждал дедушку с работы так, как в этот день. Он выбежал на улицу, позвал Кляксу и дал ему задание предупредить громким лаем о появлении дедушки.

– Клякса, скажешь так: «Гав-гав-гав!». Понял?

Клякса, как всегда, ничего не ответил, но с пониманием посмотрел хозяину в глаза, виляя кончиком пушистого хвоста.

– Смотри мне, не проморгай, – сказал Витя и пригрозил пальцем добродушному псу.

В этот вечер время тянулось, как никогда. Витя не находил себе места. На улице было уже темно, а из дому выходить бабушка не разрешала. Он пересмотрел все книжки, нарисовал несколько портретов своего любимца Кляксы, нарисовал воробья и синичку, сидящих на ветке в ожидании кормушки, как вдруг, наконец, раздался лай. Витя тут же соскочил со стула, на котором сидел.

– Молодец Клякса, не подвёл! – радостно выкрикнул он. – Только сигнал немножко перепутал. Я ему приказал сказать «гав-гав-гав», а он «гав-гав-гав-гав-гав» сказал.

Дедушка зашёл раскрасневшийся с морозца. Кончики его усов были белыми, как будто поседели. В другой раз Витя не упустил бы случая выяснить, почему на морозе черные усы становятся белыми, но не сейчас. В данный момент усы его интересовали по другому поводу. Внук бросился к деду с протянутыми ручонками, но он его остановил.

– Погоди, малец. Дай раздеться, а потом и поговорим.

Оказавшись у деда на руках, внук прижался к его щеке.

– Ой, какой ты холодный и колючий! – тут же отпрянул он и замахал маленькими ручками.

– А мужчине и положено быть колючим, иначе нас барышни любить не будут, так мать?

– Тебе бы всё шуточки шутить. Внук уже извёлся, ожидая тебя, а ты сегодня, как назло, куда-то запропастился.

– И какое же такое дело у тебя ко мне, Виктор Алексеич?

То, что дедушка, назвал внука по имени-отчеству, означало, что настроение у него хорошее. Витя одарил деда одной из самых очаровательных своих улыбок и, слегка прищурив глаза, сказал игриво:

– Ты, деда, говорят, у нас старший по кормушкам?

– Ах, вот зачем вам дед понадобился? А кто говорит-то?

– Догадайся с трёх раз, – подмигнула Вите бабушка.

– Что ж делать! Раз генерал сказал, значит, я старший.

– Деда, давай прямо сейчас и начнём, – изнемогая от нетерпения, сказал Витя, но бабушка посмотрела на сияющего внучка строгим взглядом.

– Это что за спешка такая? Спешка нужна только при ловле блох.

– Это как? – не понял Витя.

– А это ты лучше у дружка своего спроси, – засмеялся дедушка и опустил внука на пол.

– Какого дружка?

– Как какого? Кляксу Барбосовича, кого ж ещё!

Тут и бабушка рассмеялась.

– Это вы специально надо мной смеётесь, – скривился Витя, готовясь заплакать.

– Ну, вот ещё! Прекрати немедленно нюни распускать. – Бабушка шлёпнула внука полотенцем по мягкому месту, специально предназначенному для воспитания детей, и добавила: – Дедушка с дороги, ему поесть нужно и хоть немножко отдохнуть. А тебе вынь да положь! Совсем как Жека. Я всегда говорила: дурной пример заразителен.

Витя плакать не стал, но надулся.

– Садись, Алексеич, за стол и рассказывай, кого ты там кормить собрался, – серьёзно сказал дедушка, и внук тут же оживился.

– Деда, я смотрел в окно и думал, что же птицы зимой едят, но кроме снега так ничего и не увидел.

– Как это ничего? – дедушка помыл руки и сел за стол. – Рябина, калина и другие ягоды на ветках зимой остаются. Но здесь я с тобой согласен. Трудно птицам зимой. Подкармливать их нужно. Это ты, брат, правильно подметил.

– Так мы сделаем сегодня кормушку? – Витя смотрел на дедушку умоляющим взглядом.

– Мы сегодня сделаем кормушку по-быстрому.

– Это как? – малыш не знал, радоваться ему или огорчаться.

– Из бутылки. На первых порах сойдёт. К тому же, чем больше кормушек, тем лучше.

Лицо внука снова засияло.

– А на выходных займёмся настоящей, деревянной кормушкой, чтобы не только покушать, но и погреться птичьему брату было где.

Витя хотел уже было на радостях спрыгнуть со стула, но дедушка снова остановил его:

– Слышишь? Чертёж сделаем, потом строгать-пилить начнем, чтобы всё по правилам, понял?

Витя бросился к дедушке.

– Как же я люблю тебя, деда! Если бы ты только знал!

– Ну, вот тебе и на! Меня любишь, а генерала нашего нет, что ли? – Дедушка говорил серьёзно, но глаза его смеялись.

Витя сначала не понял, но, перехватив дедушкин взгляд, тут же сообразил, о ком речь.

– Конечно, и генерала тоже люблю, но у этого генерала усов нет.

– Мать, – муж бросил подозрительный взгляд на жену, – чего это ты уже накрутила?

– Рогаликов, чего ж ещё!

– Каких ещё рогаликов?

– А вот сейчас узнаешь.

Витя не стал спрашивать о рогаликах, потому что понял бабушкин намёк.

– Деда, а это тебе усы помогают чертежи делать?

– Какие ещё усы?

– Ну, твои усы!

– Мать, мало того, что ты меня сегодня кормушкой наградила, так ещё и усами орден выписала!

– На то ты у нас, деда, и инженер, чтобы в усах разбираться.

– Отыгралась за учительницу, значит.

Дедушка встал, поднял руки, как волк из «Ну, погоди!», и двинулся на бабушку:

– Ну, генерал, погоди!

– Бабуля, беги! Я его задержу! – Витя с разбегу бросился на деда и обхватил его ноги руками, а бабушка тем временем побежала вокруг стола.

– Деда, угомонись, у меня же сердце! – сказала она и села на стул.

– Ты слышал, Алексеич? У неё сердце! А у нас, что ли, сердца нет!

Крепкие дедушкины руки подхватили внука и подбросили его почти под потолок.

– Угомонись, сказала тебе! А то ещё о потолок ударится!

– Говорил я тебе потолки выше делать, а ты никогда меня не слушаешь! А теперь вот и внука от души подбросить нельзя.

– Я виновата, что ты такой высокий вымахал?

– Его, наверное, мама поила морковным соком! – донёсся счастливый голос из-под потолка. – Деда, отпусти, хватит уже!

Витя тут же оказался на полу.

– Эх, Алексеич, не получится из тебя космонавт! Иди, спасатель, к нашему генералу, а то видишь, у него что-то сердце барахлить начало.

Витя подбежал к бабушке и прижался лицом к её тёплой руке.

– Бабушка, как же я вас с дедой люблю!

Бабушка посадила внука на колени и сладко чмокнула его в раскрасневшуюся щёчку.

– И мы тебя любим, солнышко ты наше. Запомни, дому, в котором поселится Любовь, никакие грозы не страшны.

– Гав-гав! – донеслось с улицы.

– Вот и Клякса так считает, – рассмеялась бабушка и погладила внука по светлой головке.

– Ну, раз Клякса сказал, значит, так оно и есть.

Дедушка закончил ужин, отодвинул тарелку, а внук, забыв, что это тайна, радостно сообщил:

– Клякса всё-всё знает, только сказать ничего не может!

Витя смутился и покраснел. Это была большая тайна, его и Кляксы, и теперь ему было очень стыдно перед своим верным другом.

– Гав, гав, – донеслось с улицы, что на языке понятном только им двоим, означало: «Не переживай, брат, всякое бывает. Увидимся завтра».