Читать книгу Ваня Жуков против… Книга для детей и родителей - Ирина Ковальчук - Страница 3

Ваня Жуков всё ещё плакал под лестницей, когда поблизости раздались чьи-то шаги. Он затих и задрожал всем телом. Больше всего на свете ему не хотелось, чтобы его сейчас нашли. Стыд, обида, разочарование сдавили ему горло, но больше всего мучило ощущение несправедливости, свершившейся над ним. Перед глазами стоял гневный взгляд Алёны.

«Она теперь никогда больше не будет со мной разговаривать! – думал он. – Никогда! И разве в этом я виноват? А маме что я скажу? Как объясню, почему всё это произошло?»

Горькие размышления ученика из 6-А были прерваны голосом его классной руководительницы Марии Петровны:

– Вы не видели Ваню Жукова? Если увидите, передайте ему, чтобы зашёл к директору. Там его ожидает мама Алексея Беспалого, которому он разбил в кровь лицо.

Прозвенел звонок, вся школа наполнилась криком, смехом, шарканьем ног, среди которых время от времени выделялось: «Ты Ваньку Жучку не видел?»

– Ищите его, он где-то здесь. – На этот раз это был нагловатый голос Лёхи Крутого.

Ваня ещё дальше забился в угол, но ниша под лестницей недолго прослужила ему укрытием. Его вычислил один из Лехиных «спецов».

– А ну-ка, ну-ка! Вот и наш козлик! Давай выходи, а не то хуже будет!

Ваня и не думал выходить. Тогда подоспевшие Лёхины друзья просто вытащили его из-под лестницы и поволокли в кабинет директора.

– Давай, давай, пошевеливайся! Сейчас-то ты точно узнаешь, что такое Родину любить, – съязвил Сашок, правая рука Лёхи.

Когда возбуждённые спецы, тащившие сопротивляющегося противника, уже почти подошли к кабинету директора, из-за угла появилась Алёна, и её глаза на мгновение встретились с Ваниными. Гордая красавица демонстративно развернулась и скрылась за углом, но Ваня успел разглядеть её полный презрения взгляд, который ударил ему по сердцу, и этот удар был намного больнее, чем все удары Лёхи и его «специалистов» вместе взятые.

Лёхина мать была большая грузная женщина с ярко напомаженными губами. Её красный рот изобразил нечто брезгливое при появлении Вани в проёме двери.

– Ах, так это эта тихоня из двадцать первого дома! Безотцовщина! С мамой чуть ли не за ручку ходит, а моего сына вон как изуродовал!

Лёха стоял здесь же, в кабинете директора, с тем же видом незаслуженно обиженного ягнёнка и преданно смотрел в глаза матери. Пальцами руки он то и дело нащупывал отёк под глазом и морщился при этом от боли.

– Не трогай, сыночка. Они прикладывали тебе что-нибудь холодное? Развели тут бандитов!

Ване так захотелось сказать этой жирной тёте что-нибудь очень обидное, что у него даже слегка потемнело в глазах, но он сдержался.

– Ну, как тут Жуков, не разговорился?

Олег Петрович с важным и сердитым видом зашёл в свой кабинет и виновато развёл руками, глядя на искривлённый от негодования красный рот госпожи Беспалой.

– А ведь молчит, как партизан, – продолжил директор. – Ты будешь говорить или нет, сорванец? – крикнул он почти в самое ухо Ване, стоявшему с понуро опущенной головой.

– Пусть молчит, – вмешался красный рот Лёхиной мамы. – Когда его мать возместит мне стоимость порванной одежды сына, а она, замечу, немалая, и лекарств, необходимых на его лечение, он сам у неё заговорит, как миленький. Вот и мобильный у Алёши стал барахлить: с третьего раза только смог до меня дозвониться. Запомни, мальчик, я вам ничего не спущу. Вы мне заплатите за каждый лопнувший сосуд на теле моего сына! Ты понял? Я никому не позволю даже пальцем до него дотрагиваться, а не то, что бить!

Госпожа Беспалая, перейдя на фальцет, продолжала подсчёт убытков, моральных и материальных, понесённых их семьёй. Олег Петрович в редкие паузы, позволявшие распалившейся даме отдышаться, вставлял свои гундосые замечания, типа «и это правильно», «так им и надо, совсем от рук отбились».

Ваня чувствовал, как кровь всё сильнее и сильнее приливала к лицу, отчего ему стало казаться, что это не он стоит здесь в кабинете директора, а раскалённый утюг. Ему так хотелось жгущей поверхностью утюга приложиться к белой пухлой руке, размахивающей пальцами у него перед носом.

Красный рот становился всё более и более расплывчатым. Ване стало трудно дышать, голова превратилась во что-то такое тяжелое, что её нужно было поддерживать руками. Он схватился за голову, слёзы потекли из глаз, как вода, прорвавшаяся через дамбу.

– Как вы можете? Как вы так можете? – кричал он, захлёбываясь слезами. – Вы злые, злые!

Ване показалось, что голос его становится всё глуше и глуше, как будто уплывает от него всё выше и выше в небо, точь-в-точь как воздушный шарик, подаренный ему когда-то мамой. Голос всё дальше и дальше удалялся от него, пока не стих совсем. Стало легко и свободно. Потом стало темно, как будто выключили свет, и всё пропало…

Когда он пришел в себя, рядом с ним уже не было ни Олега Петровича, ни красноротой Лёхиной мамы. Было тихо, окна зашторены, в углу у икон горела лампадка. Это была его комната. Ваня хотел повернуть голову, но застонал от боли. В этот же момент над ним появилось испуганное лицо мамы.

– Ванечка, как ты, сынок?

– Мама, как я здесь оказался?

– Тебя привезли. Всё хорошо. Ты только не волнуйся.

– Мама, я не виноват.

– Я знаю. Только не волнуйся. Всё будет хорошо.

Ване хотелось рассказать маме обо всём, что произошло, но что-то мешало, и с этим «что-то» справиться он так и не смог. Сын, молча, повернул лицо к стене и закрыл глаза.