Читать книгу Синее небо над синим морем - Ирина Критская - Страница 3

Я растерялась. Стоять голой в прибое в полном одиночестве, и стоять совершенно обнажённой и беззащитной прямо перед своим куратором, пусть он и врач, это совершенно разные ощущения. Я вся внутренне сжалась и не понимала, что мне делать – броситься в воду и поплыть куда глаза глядят или повернуться к Армену лицом, представ во всей своей обновлённой красе. А тот молчал. Ел меня глазами поедом, я прямо чувствовала огненные прикосновения его взгляда на своих бёдрах и ягодицах, и молчал. Ситуация стала странной, и я решилась на второе. Броситься сейчас в воду и поплыть, как полная дура, было бы абсолютным идиотизмом, и я, скрестив руки на груди, повернулась. Армен шёл к воде. У него была странная походка, сильная, но неуклюжая, так, наверное, выходит на охоту гризли. Солнце, уже совсем сдавшее свои позиции, слабо и золотисто осветило его тело, и я удивлённо подумала – он совсем не тот, грузный, одутловатый армянин, которым был в своей просторной одежде. Короткие, мускулистые, сплошь поросшие чёрными, густыми волосами ноги были похожи на крепкие, чуть кривоватые стволы старого дерева, широкий и плоский пресс совершенно не имел ни капли жира, наоборот, казался выточенным из камня, плечи, правда, слегка полноватые, хотя под слоем жира все же угадывались мускулы. Шеи у Армена почти не было, твёрдый, чётко вырубленный подбородок сразу начинался от груди, привычка его ходить, чуть опустив голову даже нравилась мне. А сейчас, от этого взгляда исподлобья, смурного и тяжёлого у меня вдруг сладко и мучительно свело низ живота.

Он подошёл, положил мне руки на грудь и сжал между пальцами соски, сильно, но не больно.

– Ты, Лидия, сейчас хочешь этого. Очень, правда? Это понятно и не стыдно, гормональная терапия, особенно та, которую тебе делали, многое изменила в твоём теле. Оно сейчас двадцатипятилетнее. У тебя матка, яичники – все абсолютно молодое, готовое к деторождению. И тело требует своего.

Он говорил все эти слова чётко и раздельно, но голос и руки явно принадлежали разным людям. И я разделилась пополам. Мой мозг слушал эту наукоподобную чушь, а тело таяло под руками. Причём таяло в совершенно прямом смысле этого слова, у меня подкосились ноги и я стала стекать прямо в пену набегающих волн. Армен подхватил меня на руки и понес на берег. И все, что я помню после – это сильные и сладкие удары внутри себя и бешеное наслаждение, от которого я потеряла сознание.

– Зачем мы сделали это? Зачем, Армен? Это глупо, грязно, пошло, подло. Без любви, без смысла, без будущего, даже без настоящего.

Мы сидели на песке, а на пляже уже было бы совершенно темно, если бы не огромная луна, касающаяся острым жёлтым краем совершенно синей, даже фиолетовой воды. Казалось, что вокруг её диска светящийся обод и именно он режет на куски такое же, как вода, фиолетовое небо.

– Что ты знаешь о любви? Вот скажи мне сейчас, просто в двух – трех словах – что? Эти сопли, которые тебе навешали в книжульках и киношках – это любовь? Ты со мной, я без тебя… Не смеши…

– О чем мы, Армен. Мы с тобой сейчас совокуплялись, как собаки, ты сторожевой пёс, я подопытая sука. Вот с этим… С мерзостью этой сраной.

Я с ненавистью ткнула пальцем в контейнер. Мне вдруг бешено захотелось его сорвать, выдрать из тела прямо со своим мясом и зашвырнуть подальше, в эту потрясающую, нереального цвета воду.

– Собаки? Ты сейчас, впервые за всю свою тоскливую жизнь, была как никогда близко к любви. Вот эта сила, эта бешеная страсть намного ближе к ней, чем ты думаешь. Да и я… Давай, одевайся, короче, нам пора. Уже ночь, а свобода здесь для таких, как мы только кажущаяся. У меня машина наверху, на соседней улице. Пошли.

Мы поднялись наверх, почти задыхаясь от аромата алых цветов. Армен вёл машину молча, я украдкой смотрела на его профиль – хрящеватый нос с горбинкой, мощную челюсть и высокий, покатый лоб и странно спокойно думала – я ничего не знаю о любви.. А ещё – если он захочет повторения, я не буду против.

Уже у самой двери Армен придержал меня за локоть.

– Лида. Афишировать то, что произошло не стоит. Особенно перед прислугой. Но нам ничего не помешает завтра съездить в одно потрясающее место. Там розы переплетаются с виноградом, а водопады поют, как органы. Вы согласны?

Я на секунду удивилась вернувшемуся «Вы» и согласно кивнула. А на душе у меня уже пели те органы и глушили мозг.