Читать книгу И коей мерой меряете. Часть 1. Алька - Ирина Критская - Страница 2

В последнее время, особенно по ночам я часто слышу твой голос, моя родная. И тогда – я не то, что просыпаюсь, я как-то перезагружаюсь, что ли, если выражаться современным языком. И тогда я встречаю Мастера Мер…

Мастер Мер похож на доброго сказочника. У него пышные усы, серые глаза, большие натруженные руки и слегка сутулая спина. На нем безрукавка из неизвестного мне меха и мягкая широкополая шляпа. Я вижу раннее утро, среди громады туманных облаков уже просыпается Солнце, и заросли белых роз покрываются хрустальными капельками. В своей мастерской (или это весовая, скорее) Мастер не спит, он сидит за столом и не спеша допивает из фарфоровой чашки последние глотки чая.

Потом он кряхтя встает, натягивает ажурные нарукавники и подходит к Весам.

Если присмотреться – это даже не весы. Вернее, не совсем весы. Старинный механизм из темного тяжелого металла похож на весы, конечно, но что-то в нем не так.

Одна чаша у весов очень большая, глубокая, точно бабушкин медный таз для варенья. Она начищена до блеска. Вторая же – совсем крошечная, с наперсток, ну, или может быть с кофейную чашечку. Черная, матовая, вылитая из того же металла она упруго подрагивает, пружинит. Но самое чудное в механизме – это раструб. Он из совершенно другого материала, как будто присланного из иного мира. Материал похож на сталь, и раструб зияет своим разинутым блестящим ртом, вызывая изумление, страх и смятение.

– Так, так, так. Ну, ну, ну…

Мастер бережно подкручивает маленький болтик, трогает большую чашу, она, раз качнувшись, останавливается точно напротив маленькой.

– Ну вот, все работает. А это – что еще такое?

Мастер недовольно осматривает раструб. Он запачкан чем-то, субстанция похожа на темный гречишный мед, наполовину разбавленный смолой.

– Опять черной мерой меряли. Ох грехи… грехи.

Начисто протерев раструб мягкой фланелькой, ухмыляясь в пушистые усы, Мастер Мер распахивает дверь весовой. В неё врывается радостный свет, и свежий ветерок, смешанный с розовым ароматом колышет седые пряди, выбившиеся из-под шляпы.

Вот, наконец, первый посетитель. Кто-то большой и почти прозрачный боком протиснулся в дверь весовой, слегка подзастряв в ней. Странно… Такой невесомый, он должен был просочиться, даже пролиться, как вода в оставленную щель. Но нет.

Человек, или, скорее его тень, тащит за собой огромный мешок, набитый разноцветными шарами. Их так много, что мешок не закрывается и пушистые, как пуховые клубки шары выпрыгивают из него, мячиками скачут по гладкому светлому полу Весовой.

Мастер улыбается и, с трудом наклоняясь, помогает собирать рассыпанное.

– Ну! Давай, добрый человек, разгружай уж. Постарался на славу, милый.

Тень, подняв мощными руками мешок, вывалила в большую чашу шары. Они заполнили ее с верхом и не поместились. Он стал заталкивать их, но шары упруго пружинили и никак не хотели слушаться. Мастер достал из сундука короб, и они вместе с тенью, беззлобно поругиваясь, уложили туда все. Короб взгромоздили на весы, и, отдуваясь, выпрямились.

– Ну, давай уж, доставай, не бойся. Вон сколько добра принес, чего тебе страшиться то?

Тень, съежилась, уменьшилась почти наполовину и разжала кулак. В побелевшей от напряжения руке лежал маленький серенький шарик. От него исходил странный запах, то ли серы, то ли аммиака. Осторожно положив его в маленькую чашу, тень зажмурила глаза и не увидела, как весы дрогнули, таз с яркими шарами покачнулся и взмыл вверх, а маленькая чаша, тяжело и неуклонно, потянула стрелку на себя.

И тут, в раструб хлынула жидкость – жуткая, темная, липкая. Она, в одну секунду, покрыла тень толстым слоем, и смыла её куда-то вниз, в открывшийся черный лаз внизу.

– Эх, грехи, грехи…

Мастер Мер вздохнул, и пошел намочить фланелевую тряпочку…

Я не знаю, снилось ли мне это, или я видела все взаправду… Но чувство несправедливости Меры никогда не покидает меня…