Читать книгу Особый случай - Ирина Кузина - Страница 2

«Слава Богу – не война. Слава Богу…» – крутилось в голове у Анны с самого утра. Что это – строчка из песни? Или по телевизору прозвучало? Привязалась, как нарочно, в такой день – годовщину смерти мужа: «Ну и что, что не война? Какая мне разница?»

Анна глубоко задумалась: «Вот и воскресенье… не в радость». Вздохнула и начала прибираться в квартире, но тяжелые мысли не отпускали: «Сил нет, совсем старик из ума выжил… Господи, прости, но, разве это жизнь? – Сам не живет и другим не дает».

Но совесть не дала ей на этом успокоиться: «Знаю, что несправедлива к свекру! Сама весь этот год живу, будто в черной яме сижу. Не проникает ни один лучик света. Никого не вижу, ничего не слышу. Раньше говорила, что лучше бы я умерла… вместо мужа. Вот и на самом деле – ни жива ни мертва». Она машинально взглянула на свое отражение в зеркале и горько усмехнулась: «Всего-то год прошел, а кажется, целая вечность с тех пор, как я была счастлива. Так счастлива, что теперь это кажется неправдоподобным».

На работе очень тяжело стало. Я подсознательно жду, что вот-вот увижу Алешу – в коридоре, в соседней комнате, на его рабочем месте. Кругом сочувственные взгляды, недомолвки… Подруги, чтобы поделиться радостными событиями, выходят из комнаты. Последнее время некоторые намекают: «Сколько ж можно?» Надо искать другую работу. Новое место, где никто ничего не знает. И не узнает.

И не выскажет… На их с Алешей свадьбе услышала, как за ее спиной, где стояли подруги с работы, раздался чей-то шепот: «Слишком уж они счастливы. Никого кроме друг друга не видят. Не к добру это. Долго так не бывает!» Тут же забыла об этом и вспомнила только после похорон…

Порой, забываясь в работе, она вдруг ловила себя на мысли: «Сейчас, последний штрих, и побежим с Алешкой домой». И… словно с разбегу налетала на железобетонную стену. И каждый раз разбивалась насмерть.

«Иногда не могу сообразить не только какой день недели, но и какой месяц. Все дни на одно лицо, словно в тяжком сне нахожусь все время. Погода и та под стать настроению – мрачно, темно, сыро. Середина февраля. У сына скоро день рожденья… Сын».

С горечью подумала о том, как они, чуть ли не впервые в совместной жизни, спорили с мужем насчет имени сына. Как он уговаривал ее назвать его Романом, в честь деда. А она твердила, что нет для нее другого имени, кроме как Алексей/ Все-таки, уступила, но душа так и не лежала к нему. И ведь она до сих пор избегает называть ребенка Романом. Все – сынок, ребенок, малыш – словно он… безымянный вовсе!

На днях звонила любимая учительница сына: «Простите, но вы же сына при живой матери круглым сиротой сделали». «Даже на него сил не хватает. А ведь сама без родителей выросла – знаю, что это такое». Она судорожно вздохнула. В голове немного прояснилось. Подошла к окну и увидела, что ребята играют в хоккей, а сын сидит в сторонке на скамейке, нахохлившись, словно воробей на морозе. Сердце болезненно сжалось. А перед глазами возникла картина новогоднего утренника в школе. Как она не хотела идти на праздник, но пересилила себя. И как любовалась сынишкой. Его серьезным лицом, большими серыми глазами, какой-то не по возрасту уверенностью и неторопливостью движений. Глаза ее повлажнели: «Поразительно, как он становится похож на отца! А с какой сдержанной гордостью и даже важностью он вел меня за руку… Боже мой, у него ведь жизнь только начинается. А я все о себе, о своем…».

Вот и учительница: «У вас удивительно способный мальчик. Надо только постараться, чтобы он не замыкался в своем горе. Ну, например, придумайте какое–нибудь совместное занятие».

Она вспомнила, как они с сыном готовились к празднику и с каким трудом она включалась в эту работу. Как они вдвоем мастерили кукол. Как постепенно она увлеклась. И, может, впервые за весь этот год оба улыбались, глядя на неуклюжие вначале фигурки игрушечных старика, старухи и Золотой Рыбки. Особенно рыбка удалась – маленькое, лукаво улыбающееся солнышко. И до чего же сын был доволен, когда учительница похвалила их за то, что у них получились самые лучшие в классе куклы.

Из кухни доносилась удивительно знакомая мелодия. На какой-то миг она так отвлеклась от своих размышлений, что чуть не начала подпевать в такт ей: «Та. Та-та-та, та-та-та-та-та…». «Где-то я слышала… Да-да, на концерте в школе мальчишка, одноклассник сына, играл на пианино эту вещь. Только голова над клавиатурой видна была, и до педалей с трудом ногами доставал… А взрослые стояли завороженные теми звуками, которые он, казалось, без особенного усилия извлекал из школьного инструмента. У нее мурашки побежали по спине, когда он закончил играть. Наступило мгновение такой полной благоговейной тишины в зале, словно все разом перестали дышать. И.. что-то еще, давным-давно забытое, но важное, может быть, даже очень важное, отозвалось глубоко в душе». Анна поймала себя на желании прикоснуться к клавишам, даже почувствовала пульс в кончиках пальцев.

«Надо что-то делать. Взять себя в руки…». Взгляд ее упал на маленькую иконку блаженной Ксении, подаренную ей в самые беспросветные дни… Анна покачала головой: «Бывает же такое…». Шестого февраля по работе нужно было ей съездить на Васильевский остров. Выйдя из метро, села она в трамвай, идущий в другую сторону. И так, с людским потоком, попала прямо к часовне блаженной Ксении Петербуржской. Ее потрясло то, что она там увидела… Цветы, свечи прямо на снегу… А в стене часовни – сотни, нет, тысячи записок. И в каждой чья-то боль, чье-то горе. Столько просьб о помощи! Разве под силу даже святым сразу помочь стольким страждущим? Потом был молебен. Она слушала голос священника, не понимая слов, смотрела на сутулую спину и изношенные ботинки «прощай молодость». И, непонятно отчего, у нее перехватывало дыхание…