Читать книгу Шанс - Ирина Леонтьева - Страница 4

* * *

Солнце то нещадно палило, то, спрятавшись за облачко, дарило несколько милосердных минут столь желанной прохлады. Позади широкого, прямоугольной формы, пруда раскинулся летний одноэтажный дворец графов Шереметевых.

Обойдя вокруг, осмотрев придирчиво, Никита наконец выбрал ракурс и достал мольберт.

Краски широкими мазками ложились на холст. Фасад кирпичного цвета с белыми колоннами, широкая белокаменная лестница и пологий пандус для въезда карет постепенно проявлялись на холсте. Боковые портики с полукруглыми фронтонами были украшены различными военными атрибутами, а центральный – фамильным вензелем под графской короной. Вся композиция была пронизана чистым, почти мистическим светом.

– Никита?

Буквально над ухом прозвучал удивлённый возглас. Художник поднял взгляд и увидел в трёх шагах от себя семейную пару с двумя детьми. Женщина взирала на живописца с изумлением. Никита нахмурился, призывая на помощь память, и вдруг лицо его разом прояснилось.

– Галка? Это ты? Глазам не верю.

Молодая женщина просияла и, обернувшись к мужу, посмотрела на него умоляюще:

– Слав, вы не пройдетесь к Голландскому домику без меня? Это мой бывший однокурсник, я его уже лет сто не видела.

Мужчина молчал пару секунд, о чем-то сосредоточенно размышляя, а потом медленно, словно нехотя, кивнул:

– Хорошо. Мы сходим, а потом вернёмся сюда.

– Спасибо!

Дождавшись, пока муж и дети отойдут на достаточное расстояние, Галя подошла ближе и сходу засыпала бывшего приятеля вопросами:

– Ну, как ты? Куда пропал? Как живёшь? Как сам? У меня, видишь, всё хорошо. Старшего-то я ещё в Академии родила, ты знаешь, а теперь вот второй появился. – Помолчала немного, давая возможность Никите прийти в себя, и вдруг улыбнулась светло. – Ну, так как у тебя дела?

Слушая этот бессвязный поток фраз, Никита невольно почувствовал, как у него самого на душе делается немножечко радостнее.

– А знаешь, – протянул он раздумчиво, – у меня всё хорошо.

Галка всплеснула руками:

– Ой, я так рада!

– Недавно вот открылась новая выставка.

– Что, ещё одна? Мы на прошлой с детьми были, им очень понравилось! Я, как увидела имя, Куликов Никита, так стразу догадалась, что это ты. Ты всегда на нашем потоке самым талантливым был. Мои от твоего «Перунова капища» в неописуемый восторг пришли. И «Витязь» их впечатлил. Они потом замучили меня просьбами славянских былин им почитать.

Никита улыбнулся самыми краешками губ и серьёзно кивнул:

– Спасибо. Мне особенно приятно, что вам именно эти две картины понравились. А в облике витязя я, честно признаюсь, своего любимого нарисовал.

Выражение лица собеседницы изменилось, из восторженного превратившись в серьёзное.

– А с личной жизнью у тебя как? Я помню ту некрасивую историю, только конца не знаю – в роддом загремела. А ты потом ушёл из Академии…

Никита взял в руки кисти и принялся их перебирать. Однокурсница смотрела испытующе прямо в глаза и ждала ответа. Наконец, тот поднял взгляд:

– Он простил меня. У нас всё хорошо.

Галя явно вздохнула с облегчением, а Никиту вдруг прорвало:

– Этот день был самым счастливым днём в моей жизни. Ощущение чуда, которое посетило меня, не отпускает до сих пор. Каждый новый день, просыпаясь, я ощущаю – какое это счастье, любить Олега и знать, что он тоже любит меня. Иметь возможность целовать его… И чувство это, несмотря на прошедшие годы, всё ещё необычайно остро.

Он молчал несколько минут, собираясь с мыслями, а затем продолжил:

– Я потому тебе это всё сейчас рассказываю, что ты одна тогда пыталась меня остановить. Остальные только подзуживали: «Давай, молодец, настоящий мужик, раз трахаешь всех подряд. Так и надо, нечего верность хранить старому козлу, словно весталка древнеримская. Молодость только один раз даётся».

Галю передёрнуло.

– Я помню это всё. Это было отвратительно. Ты только пойми – никто не желал тебе счастья, ты ведь был гей. То есть, и сейчас тоже остался. Ну, ты понял меня… И ты не мог им противостоять – был слишком наивен и думал о людях лучше, чем они того заслуживают.

– Я просто был мудаком, извини за грубое слово.

Никита скривился от прострелившей где-то за грудиной боли, на лице отразилась печать страдания. Мысль о том, что он тогда чуть не потерял того единственного, кто имел для него значение, вновь повергла в ужас. На висках выступили бисеринки пота.

– Но ведь он тебя всё же простил?

– И за это я не устану благодарить всех богов, какие есть.

Вдруг в кармане Никиты заверещал телефон. Он бросил на старую знакомую извиняющийся взгляд и поспешил снять трубку.

– Олежка?

Лицо Никиты осветилось безудержной радостью.

– Никита, с тобой всё в порядке?

Голос любимого казался встревоженным.

– Да, а что случилось?

На секунду Олег замялся.

– Сам не знаю, – ответил, наконец, он. – Словно что-то в сердце толкнуло. Внезапно вспомнилась та история, когда мы чуть не расстались, и я понял, что обязательно должен тебе позвонить.

Физиономия Никиты стал откровенно счастливой.

– Ты даже представить себе не можешь, что для меня значит этот звонок. Я тут повстречал однокурсницу, знакомую по Академии. Разговорились, в том числе о том случае. Мне так плохо стало. И вдруг ты звонишь. Родной…

Олег едва слышно вздохнул и украдкой посмотрел на часы. После целого дня, проведённого за столом переговоров, спина уже просто отваливалась. Хотелось прийти домой, приготовить глинтвейн и, устроившись в кресле перед камином, просто отдохнуть, никуда не спеша. Но пока об этом не приходилось и мечтать, и когда закончится этот вечер, он себе представлял с трудом.

– Я всё понимаю, – говорил Олег, остановив Виталика, заместителя шефа, в коридоре. – Но почему в ночной клуб и почему я?

Собеседник нетерпеливо передёрнул плечами.

– Ты думаешь, это мне нравится? – огрызнулся он. – У меня, между прочим, сегодня у дочки день рождения, а я тут торчу, разговоры разговариваю. – Перевёл на Олега усталый взгляд. – Олежка, это наша с тобой работа. Так надо.

Олег промолчал. Опустив плечи, сунул руки в карманы и подошёл к окну. Над городом нависало низкое, пасмурное небо. Ни единого просвета не было видно в этой тяжёлой массе туч. Моросил мелкий, непрекращающийся дождь.

Олег поёжился.

«Уже третий день», – подумал он.

Почему он так сегодня разволновался, он и сам не знал. Хотелось бросить всё и бежать домой. Хотелось найти Никиту и посмотреть в его глаза. Да хотя бы просто убедиться, что он дома.

«Снять трубку и позвонить? – подумал Олег. Достал телефон и, повертев в пальцах, снова убрал. – А что это даст? Даже если… что ему стоит мне солгать?»

В стекло ударилась особенно крупная капля дождя. Задержавшись на пару мгновений, неспеша заскользила вниз. В груди у Олега сжалось.

Когда между ними пробежала кошка, когда он перестал верить Никите, он не заметил. Вначале ему казалось, что всё хорошо. Ну да, он не мог уделять любимому столько времени, сколько тому хотелось – работа отнимала очень много сил. Но он всегда считал, что его возлюбленный всё понимает. Да и сам Никита тоже не сидел без дела – в свои двадцать два года он учился в Художественной Академии и днём ходил на занятия, вечерами же много рисовал на пленэре. А потом Олег стал замечать, что у Никиты начали появляться какие-то друзья. Люди, с которыми тот Олега знакомить не хотел.

– Зачем? – улыбался Никита и пожимал плечами. – Ты ведь всё равно постоянно на работе и в нашей компании бывать не сможешь.

Потом начали появляться подарки. Просто так, без повода, без каких-либо видимых причин. Вроде бы пустяки, но Олег понимал, что в груди у него просыпается ревность. Частые отлучки по вечерам, в те часы, которые раньше принадлежали только им. Дерзкий блеск серых с золотыми вкраплениями глаз и по возвращении какая-то новая, вызывающая улыбка. Частый смех под окном…

– Ты меня уже не любишь? – спрашивал Олег, перебирая пальцами короткие темно-русые волосы Никиты. – Если нет, то скажи мне – я не буду удерживать тебя насильно. Я отпущу.

Никита поднимал голову от его груди и, заглянув в глаза, говорил тихо:

– Нет, Олег, не отпускай, прошу. Не делай этого. – И, поцеловав в плечо, горячо шептал: – Я люблю тебя!

«Тогда что с тобой происходит?» – размышлял Олег.

Он верил в то, что любимый в такие моменты был с ним искренен, но наутро всё начиналось сначала. Снова Никита уходил куда-то, вновь отказывался пускать его, Олега, в свою вечернюю жизнь. Снова смех под окном… пару раз Олегу показалось, что он видит Никиту целующимся с кем-то.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивал он.

Никита молчал.

– Скажи, у тебя были ещё мальчики на содержании кроме меня? – спросил он как-то.

Олег вздрогнул. Подошёл к Никите и, взяв ладонями его лицо, посмотрел пристально:

– Что дало тебе повод думать так обо мне? – спросил он. Никита нетерпеливо тряхнул головой. Олег отпустил. – Я люблю тебя.

Парень промолчал. Постоял минуту и, так ничего и не сказав, вышел вон из квартиры.

А Олег всё стоял и смотрел на закрытую входную дверь. И ощущение неотвратимости скорого конца сдавило горло…

Вечер только начинался. Посетители постепенно подтягивались и почти все столики уже были заняты. Гости в ожидании обещанного им шоу всё чаще и чаще оглядывались на сцену.

Шеф поглядел на обоих сидящих рядом подчинённых и сказал наконец:

– Одного из вас я могу отпустить.

Взгляды двух коллег пересеклись.

– Иди, Виталь, – вздохнул Олег. – Тебя дочка ждёт.

Тот посмотрел на него с благодарностью.

– Спасибо тебе, Олежка.

И, резко поднявшись, покинул их компанию.

А музыка грохотала всё громче и громче. По залу метались всполохи огней. Смех вокруг делался всё развязнее, становясь непристойным.

– Ты как, сегодня с нами или тебя ждёт папочка? – услышал Олег чей-то голос совсем рядом. Несколько человек в ответ на фразу загоготали.

И вдруг ему словно ножом по сердцу резанули – он узнал голос отвечавшего:

– Ничего, подождёт. Я с вами, ребята.

Никита.

Захотелось встать и… то ли закричать, то ли ударить его за эти слова.

Шеф бросил на Олега быстрый взгляд и крепко сжал на несколько мгновений локоть подчинённого. Посмотрел с сочувствием. Олег отвернулся.

«Ну да, – подумалось ему, – он же встречался с ним на моём дне рождения».

– Тебе не надо домой? – спросил Владимир Сергеевич.

Повисло тягостное молчание.

– Зачем? – вздохнул Олег тихо.

Вечер продолжался.

При других обстоятельствах он давно бы уже ушёл – в его присутствии больше не было необходимости. Но он просто не мог уйти, не узнав, чем закончится этот вечер. Как далеко Никита готов зайти?

Компания за соседним столиком вела себя всё более шумно. Никита по-прежнему его не замечал. Олег уже давно не слушал их скабрезных шуточек, лишь следил за официантом, невольно считая бутылки, что заказывали ребята. Одна, две, пять… На такую ораву, наверное, это всё же не много.

«Раньше Никита никогда не приходил домой пьяным», – подумал он, и тут же скривился от прострелившей где-то за грудиной боли. К горлу подкатила тошнота. Любовь не хотела сдаваться без боя, сопротивлялась…

Снова сжало сердце. Олег похлопал себя по карманам. Шеф, перехватив его взгляд, полез за пазуху.

– Вот, держи, – протянул он ему облатку валидола.

– Да, спасибо, – с каменным лицом кивнул Олег.

«Что ж, – подумалось ему, – тридцать пять лет. Пора уже, пора».

За соседним столиком снова раздался взрыв хохота. В сторону внутренних комнат быстро проскочили две тени.

«Никита», – понял Олег.

Внутри у него что-то оборвалось. Не спрашивая разрешения, почти не помня себя, встал и пошёл вслед за ними. У входа в коридор, на границе света и тени, он остановился, постоял несколько секунд, собираясь с мыслями, и, вздохнув полной грудью, пошёл.

И почти сразу замер, пошатнувшись, как от удара. Ребята не стали углубляться, устроившись почти у входа. Никита стоял, прислонившись к стене, со спущенными штанами перед каким-то разряженным, как попугай, хмырём.

«За что?» – подумал Олег.

Ему показалось, что сердце у него в груди больше не бьётся. Он стоял и смотрел, не в силах оторвать взгляд.

– За что, Никита? – повторил вслух.

Тот поднял голову. Затуманенный взгляд его прояснился.

– Олег?

Глаза Никиты расширились, на дне зрачков заплескался ужас. Он словно не верил увиденному.

– Олег! – вновь воскликнул он.

Олег понял, что стоять тут дальше бессмысленно и, развернувшись на каблуках, ушёл быстрым шагом.

В уши ему ударил душераздирающий крик.

– Олег!

Казалось, будто ревёт смертельно раненный зверь.

– Н-е-е-е-т!

Шеф его отпустил без звука. Как Олег очутился дома, он не помнил. Он мерил комнату шагами из конца в конец, не думая ни о чём и лишь изредка поглядывая на часы. Он никого не ждал, ничего не торопил. Нет, просто мозг его сам по себе, автоматически фиксировал время. Час ночи, два, три…

В квартире стояла звенящая тишина. Шагов на лестнице было не слышно. Дверь внизу не хлопала. Никита не появлялся. Телефон не звонил.

Наконец стрелки часов показали семь утра. За окном разгоралось промозглое, сырое утро.

«Пора на работу».

Надев пальто, Олег взял борсетку и открыл дверь.

На крыльце у подъезда сидел Никита. Съёжившись, сунув руки в карманы, он смотрел на лужу и считал дождинки, упавшие в воду.

Олег замер. Никита, вздрогнув, медленно поднял голову.

– Олег?

Тот невольно сделал шаг назад.

– Не уходи, Олег! – воскликнул Никита с отчаянием.

Олег остановился и тяжело вздохнул. К глазам его невольно подступили слёзы. Впервые за всю эту долгую ночь. Ну почему он никогда не мог сопротивляться его обаянию?

Оба молчали.

– Я слушаю тебя, – проговорил Олег наконец.

Из-за угла неслышно выкатила и остановилась машина. Шофёр вышел и в ожидании шефа закурил.

– Не уходи, Олег, – проговорил Никита.

Олег молчал.

– Прости меня. – Никита тщательно подбирал слова. Из всего того бешеного потока мыслей, что крутились у него в эту ночь в голове, нужно было попытаться вычленить те, что Олег услышит. Которые дойдут до его сердца. Искренние. – Я люблю тебя.

Олег вздрогнул и болезненно скривился. Никита, не глядя на него, продолжал:

– Я не знаю, что на меня нашло. Правда, не знаю. Я дурак. Я… я поддался чужому влиянию. Все эти смешки, шепотки за спиной в Академии. Разговоры о том, что я нашёл себе богатого папика. – Никита достал сигарету и начал нервно мять её в пальцах. – Но знаешь, этой ночью… вчерашним вечером… я внезапно осознал одну вещь – если ты от меня уйдёшь, я просто умру.

Олег поднял на Никиту вопросительный взгляд. Тот, воодушевлённый этим, продолжал:

– Я не смогу жить без тебя. Просто не смогу. Ты мне нужен, чтобы дышать. Я больше не буду…

Уронив сигарету, он закрыл руками лицо.

– Боже, какой же я дурак. Словно нашкодивший ребёнок тут стою и говорю какие-то детские фразы.

Схватив Олега за плечи, с силой сжал и заглянул в глаза.

– Я сделаю всё, чтобы ты был счастлив. Давай уедем куда-нибудь хоть на короткое время и начнём всё сначала. Дай мне шанс доказать, что я изменился! – воскликнул Никита с отчаянием в голосе и опустил без сил руки, ожидая ответа.

Олег откашлялся и, не поднимая глаз, негромко заговорил.

– Через полторы недели у меня отпуск.

Глаза Никиты расширились.

– Я не знал.

Олег бросил на него быстрый взгляд.

– Я говорил тебе, только ты не слушал.

Тот опять уронил лицо в ладони.

– О боже…

Олег же, помолчав минуту, заговорил вновь:

– Я хотел уехать на Волгу. Снять домик там, порыбачить. – Никита поднял взгляд. – Если хочешь, можешь поехать со мной. Потому что я тоже не могу без тебя.

На лице Никиты расцвела счастливая улыбка.

– Да, конечно, Олег. С превеликой радостью. – Посмотрел на любимого нерешительно. – Можно… можно мне тебя обнять?

Олег вздрогнул и медленно, будто бы неуверенно, кивнул.

Никита заключил его в объятия и прижал к сердцу. Олег уткнулся носом ему в плечо.

– Олежка, – зашептал Никита Олегу в ухо, – ты прости меня. Ради бога, прости. Я буду другим. Я брошу эту проклятую Академию.

– Не надо, – помотал головой Олег. – Тебе нужно учиться.

– Только не там. Но мы что-нибудь придумаем. Этой ночью я понял то, чего до сих пор не осознавал – до какой степени ты мне важен. Как сильно я люблю тебя.

Уставший ждать начальство водитель пару раз посигналил. Олег поднял глаза.

– Спасибо тебе.

Никита улыбнулся.

– Иди на работу и ни о чём не думай. Когда ты придёшь, то я буду дома, клянусь тебе. И никуда, никуда больше от тебя не уйду.

На Волге, кстати, им обоим очень понравилось.

Никита стоял в дверном проёме, уперевшись лбом в косяк, и смотрел прямо перед собой. Туда, где неспешно катила свои воды Волга, где раскинулся за порогом расцвеченный золотыми и багряными красками осени небольшой садик. Листья уже частично облетели, но было всё равно ещё очень красиво.

Неслышно вошедший в комнату Олег увидел Никиту и невольно остановился.

«Интересно, о чём он думает?» – пришла ему в голову мысль.

Никита, почувствовавший его присутствие, обернулся. Во взгляде у него читалась глухая тоска. Огромная, леденящая душу боль, которая охватывала всё его существо. И ещё мольба.

Отношения их в последнее время и впрямь стали лучше. Они много времени проводили вместе, подолгу говорили обо всём на свете и о себе, почти каждый день рыбачили.

Никита действительно прилагал очень много сил, чтобы вернуть утраченное доверие. Был предупредителен, не отходил ни на шаг. Даже из дома один уходить не решался. Во время задушевных разговоров, которые случались всё чаще и чаще, много рассказывал о себе, в том числе и такого, о чём никогда и не думал упоминать раньше. Какие-то случаи из жизни, смешные курьёзы, свои детские секреты. То, чем не принято делиться с посторонними людьми. Знак доверия. И когда они соприкасались случайно, Никита каждый раз ощутимо вздрагивал. Поднимал на Олега взгляд, и на дне зрачков его вспыхивала надежда. Упование на то, что прикосновение это не было случайностью. Но потом он понимал свою ошибку, и взор его вновь потухал.

И всё чаще на лице его появлялась боль. Олег не бежал от него, нет. Он с Никитой охотно общался. Лежа на веранде на качелях, поджимал ноги, чтобы тот мог сесть рядом. Улыбался тепло, когда Никита принимался водить по его лицу сухой травинкой или листком, играя. Не стряхивал его руку, когда тот, осмелев, осторожно запускал ему пальцы в волосы. Но ни разу ещё за эти пять недель он не сделал шаг вперёд. И он не пускал его в свою спальню. И Никита каждый вечер с тоской смотрел, как закрывается дверь, отрезая его от любимого. Каждый вечер надеялся он, что его окликнут. Но этого не происходило. И опять Никита шёл спать в гостиную, на диван.

И ни разу ещё за это время Олег его не поцеловал.

Никита отчаянно тосковал. Тосковала его душа, тосковало не привыкшее обходиться без секса тело. Как-то раз, проходя мимо гостиной ночью, Олег заметил, как Никита, отвернувшись лицом к спинке дивана, ласкал сам себя. Рука его совершала характерные движения, Олег был уверен, что не ошибся, и ему на мгновение стало жаль Никиту. Тот же, кончив наконец, уткнулся лицом в сгиб локтя и глухо завыл. Присутствия Олега он так и не заметил. А тот вернулся тогда в свою спальню в раздумьях.

Утром, однако, всё осталось без изменений. Только Никита и не думал сдаваться. Вновь и вновь пытался он завоевать Олега, и невысказанные им вслух мысли тот читал на его лице, как в открытой книге. «Пожалуйста, поверь мне! – отчётливо, будто вслух говорил он. – Сделай шаг мне навстречу. Пробей эту стену, что отделяет тебя».