Читать книгу Желанное счастье для двоих - Ирина Лисовская - Страница 2

Эрнест

Мрачная зимняя погода не радует, как и картинка вокруг. Позади меня – обшарпанное здание, со старыми окнами и скрипучими полами. Я даже на приличном расстоянии могу услышать, как жалобно, будто прося о помощи, стонут половицы от безжалостного топота детских ног. И сразу морщусь из-за резкого дуновения ветра. Оно принесло мне тошнотворный запах будущего обеда. Еды, от которой хочется блевать.

И вроде я уже могу выдохнуть, ведь моя миссия выполнена, но не все так просто.

Стоим с мелким, которого забрал буквально пять минут назад из детдома. Смотрим друг на друга, как два барана на новые ворота. Я – потому что фиг знает, что с пацаном дальше делать. А он – с какой-то странной надеждой в наивных детских глазах. Ощущение, будто вызов мне бросает. Проверяет. Испытывает нервы на прочность. Ищет брешь, чтобы пробиться сквозь нее. Моргаю, хочу разорвать зрительный контакт, но ничего не выходит. Гляжу на него, такого серьезного, сосредоточенного и сердце кровью обливается. Не верю, не понимаю, не осознаю до конца, почему жизнь настолько сурова? И задать вопрос некому, он так и повиснет в воздухе. А затем расковыряет давно засохшую рану ногтем, чтобы помнил, не забывал о лучшем друге. О товарище, которому ни позвонить, ни увидеть нельзя. Был человек, и нет. А ведь буквально неделю назад мы строили планы, обсуждали учебу мелкого. Личную жизнь… И где теперь это все?! Вздыхаю, а малой копирует мой жест. Мнется рядом, поправляет полупустой рюкзак с вещами на плече. Черт возьми, из кучи пожиток малому взяли пару труселей, джинсы и несколько свитеров. Куртку и сапоги выдали здесь, будто впопыхах его выдирали из законной квартиры! Одежда явно на размер больше, крестник смотрится в ней по-идиотски. Я уже молчу о цвете этого выцветшего нечто…

Пацан гордый, не отводит взгляда. Высокомерно задрав голову, пялится на меня с кривой усмешкой. Ну точно, будто Андрюха на меня с того света уставился и говорил: «Теперь он – твоя забота. Твоя семья. Твой крестник. Твой сын, в конце концов».

Внутренности сжимаются до размера грецкого ореха от первичного страха. Он разрастается темным нефтяным пятном в светлом море, постепенно отравляя кровь. Даже руки начали трястись, чего со мной еще никогда не случалось.

Одно дело – приходить по выходным, вручать мелкому очередную безделушку и издали наблюдать за его играми. Не воспитывать, а защищать от грозного отца. Вырывать в последний момент ремень из лапищи друга, чтобы не позволить таким образом наказать крестника за какой-то дурной поступок.

Подумать только. Еще вчера я гордо называл себя чайлд фри, а уже сегодня я, внезапно, отец. Отец десятилетки! Пятиклассника…

– И что нам теперь делать? – спрашиваю у крестника и хмыкаю.

Ну, а, что? Вдруг у него есть четкий план? Может, инструкция где-то припрятана? У всего в этом мире есть инструкция! И у мелкого она должна быть. Найти бы, вызубрить и выдохнуть. Вот только рано я обрадовался.

– Маму искать, – выдает малец на полном серьезе. Даже палец вверх тычет, будто сгенерировал гениальнейшую идею.

– И где, по-твоему, нам искать ее? – иронично выгибаю бровь, а Ярик задумывается.

Реально, хмурит малюсенькие брови, стучит пальцем по подбородку. А еще коронное «хм-м-м…». И я едва сознание не теряю. Перед глазами плывет, да и внутри ураган, сметающий на своем пути остатки здравомыслия. Шустро упираюсь ладонью в стекло машины, нахожу для себя крепкую точку опоры. И только после предаюсь воспоминаниям.

Андрюха! Всегда так делал, когда не мог сразу придумать решение. А ведь раньше я не подмечал таких мелочей за крестником. Ну, делает что-то, и норм. Я даже не задумывался, на кого похож Ярик. Помню, брякнул однажды Андрюхе, чтобы сделал тест ДНК. Ведь крошечный сверток, который подкинули ему вместе с документами под дверь – вообще неизвестно, от кого нагулянный. Да и не похож он был на Андрея – голубоглазый, светловолосый, курносый. Орущий комок нервов. А у друга были черные, чуть вьющиеся волосы. Нос орлиный, тонкие губы и карие глаза. Кто же знал, что внешность ребенка поменяется по мере взросления. И теперь на меня с той самой ироничной усмешкой смотрит мелкая копия лучшего друга. Выдает очередную идею фикс:

– В торговом центе!

– Что? – переспрашиваю, так как потерял нить разговора в воспоминаниях.

– Ну, маму искать! – вещает мне все с тем же поднятым указательным пальцем к небу. – Или можем в супермаркет поехать. Папа говорил… – мелкий резко осекается и прячет взгляд.

Ярость вспахивает спичкой, разжигает злобу до неконтролируемого пожара. Он разрастается и тянется по венам, выжигая остатки доброты. Накажу! Засужу и засажу каждую гадину, которая безжалостно рубила правду матку при пацане. Да как только у теток из опеки наглости хватило сказать Ярику в лицо, что его отец умер? И что малец больше никому не нужен. Не удивительно, что наша с ним первая встреча три дня назад прошла сухо. Малыш принял условия игры жестокого мира. Не ждал, что луч света все же пробьется сквозь плотные грозовые тучи. И корю себя тоже, костерю последними словами. Да если б я только узнал еще в первый день, то даже из квартиры не позволил вытащить рыдающего Ярика. Удушил бы любого, кто мог встать на моем пути.

Замечаю, как крестник опускает при мне голову и рассматривает дырявые сапоги, будто они нечто привлекательное в данную минуту.

Хочется сделать тоже самое, но беру эмоции в твердый кулак. Если я добровольно впихнул невпихуемое в свою жизнь, пора становиться примером для подражания. Ну, или хотя бы, быть ответственным за того, кого… окрестил.

– В центр, так в центр, – подмигиваю опешившему Ярику.

Он расплывается в милой усмешке и хватает меня за руку. Миллионы разрядов проносятся по коже в тот же миг. Впиваются в нее невидимыми иголками, только лишь потому, что в моей огромной лапище нечто ценное. Маленькая и хрупкая ладошка. Сожми я ее, и точно раздавлю… Но, в то же время, такой странный тактильный контакт дарит по настоящему летнее тепло в холодную январскую зиму. Тянется жаром по венам и забирается глубоко в душу.

Мелкий мне доверяет сейчас. Принимает. Соглашается. Даже не спорит, как делал раньше до хрипа. При отце. Видимо, сомневается. Боится, что снова потеряет дорого человека и окажется в заднице мира. Понимаю его, поэтому аккуратно сжимаю ладонь, а затем беру на руки. Он не мелкий – здоровяк такой, что скоро меня по росту переплюнет, но все же. Жмется ко мне, цепляется за одежду кулачками. Ищет поддержки, хочет удостовериться, что я не мираж в его больном воображении.

Без слов, открываю заднюю дверь и радуюсь, что однажды Андрюха вынудил меня купить автокресло. Бывало, мне приходилось забирать Ярика со школы, а без кресла друг мне сына не доверял усаживать в авто.

Малой поморщился и выдал мою самую любимую фразу из его уст:

– Фу, опять это ясельное кресло! Я же взрослый!

Улыбка мигом приклеилась к лицу, а сердце радостно забилось. Запустилось со скрипом, ведь давным-давно заржавело.

– Не фу, а уселся и пристегнулся! – гаркаю на него, но просто иначе пацаненка не усадить.

А Ярик ворчит на меня, кроет детским наивными словечками, из-за которых моя рожа скоро треснет от улыбки. Пусть так, но хотя бы не уходит молчаливо в себя. Таким я его и застал три дня назад. Чудо, что крестник вообще пошел на контакт. Ведь в его отнюдь не детском понимании – мелкого все бросили. Ну, ничего. Дайте только в себя прийти, и тогда возмездие не заставит себя долго ждать.

– Ладно, ради поиска мамы я, так и быть, усядусь в ясельную пытку.

Звонкий голосок вырвал меня из задумчивости. Пропускаю мимо ушей упоминание об мифической бабе и киваю. Немного слукавлю, ничего страшного. Но в магазин нам надо и как можно скорее.

Да у меня глаз дергается от внешнего вида мелкого. Как за неделю они могли превратить его из домашнего, ухоженного ребенка – в это. Грязные, сальные волосы (спасибо хоть не обрили налысо). Перепачканная выцветшая чужая куртка. На размер, а то и два больше, да он утонул в ней! Обувь, которую явно носили еще при совке. Да и сам пацан как-то потух, стал белее мела, а в глазах нет прежнего задора. Но последнее, скорее, из-за жизненных обстоятельств. Хочется скорее переодеть его и отмыть. Духами побрызгать, лишь бы избавиться от гнилого запаха «детдома».

Аж самого передернуло из-за отвращения. Убедившись, что Ярик сам себя застегнул, прыгаю за руль и мчусь. Забываю, что теперь не один, привычно втапливаю педаль газа в пол, пока мчимся по скоростной дороге.

Но, едва ловлю прищуренный и такой рассерженный детский взгляд в зеркале заднего вида, что сбавляю скорость. Кашляю смехом в кулак, ведь нереально оставаться серьезным.

В торговом центре не только у меня глаза разбежались. И, пока я вертел головой, выискивая детские отделы…

– О-о-о, – воодушевленно протянул Ярик.

Я проследил за его взглядом и вздохнул. Вернее, стал крутить головой как та собачка в машине. У которой явно проблемы с шеей. И у меня теперь, похоже, тоже. Малой всерьез стал рассматривать баб. Причем, разных: молодых и старых. Гламурных и откровенно ни о чем. С детьми и без. Волей не волей, но и я увлекся его игрой. Проследил за рыжей бестией с твердой троечкой, усмехнулся про себя. Сойдет. На разок-другой. Та-а-а-к, что тут у нас. Ага, вон та брюнеточка возле ювелирного ничего так. Стройная, высокая, грудью боженька обидел, но фигурка явно выточена годами в фитнес зале. Попка персиком, осиная талия и эти бесконечные ноги… Мысленно облизнулся на нее. Раздел и одел обратно. Хорошо, но, опять же, на раз или два.

И пока я мысленно нагибал «мамочек» во всех позах, крестник вдруг захлопал в ладоши.

– О! – Ярик беспардонно ткнул пальцем.

Закатываю глаза на его жест, но все же интерес зажигается во мне новогодней гирляндой. Пришлось с неохотой проследить за «указателем» и… Да ну мелкий орет с меня? Там какое-то странное чудо, а не женщина. Есть еще крошечная надежда, что мне причудился мираж. Но крестник безжалостно режет меня, как бумагу острым ножом:

– Ее хочу!