Читать книгу Сказки для огня - Ирина Луговая - Страница 2

Далеко-далеко, за синими горами и не менее синими лесами жил был светлоглазый Человек Семен.

Работа у него была не из простых. Работал он на складе, где хранились несбывшиеся желания людей. Каждый день на склад поступали тонны желаний, их нужно было просмотреть, разложить по алфавитному каталогу и отправить в специальный цех, где желания увязывали в огромные тюки и отвозились в предназначенное для них помещение.

Семен очень уставал от такой работы. Некоторые желания были грязными, пачкали руки и дурно пахли. После них он всегда долго отмывал руки земляничным мылом.

Человек Семен сортировал легкие прозрачные желания молоденьких девушек и желто-коричневые желания увядающих женщин, он перебирал пахнущие нафталином желания старушек и складывал в аккуратные стопки жгущие руки багряные желания подростков.

Так много было желаний… Все они хранились на складе по пять-семь лет, а по истечении срока из них делали весенний ветер. Именно поэтому и нет ничего удивительного в том, что весна кружит голову, заставляя мечтать о несбыточном и стремиться к небывалому. В весеннем ветре слишком много неисполненных желаний…

Однажды он пришел на работу в особенно хорошем настроении: на улице ярко светило зимнее солнце, синий снег вкусно поскрипывал под ботинками, и жизнь казалась особенно хороша. По дороге на работу он встретил своего давнего друга Димоса, с которым учился в одной группе в институте. Старенький трамвайчик грохотал по обледенелым рельсам, спускаясь с горы, и перекрикивая скрежет, Димос рассказал, что и он неплохо устроился – работает переписчиком на складе осуществленных желаний, что недавно купил квартиру и женился.

Оказавшись на работе, Семен отряхнул снежинки с зеленого пальто и, потирая занемевшие от холода руки, сел за свой стол. В окна било солнце, работать не хотелось. Он откинулся в кресле и выдернул из кучи желаний на краю стола одно, серенькое и невзрачное. «Одиночка» – сразу определил он. Такого цвета желания, помятые и мокрые от слез приходили только от них. Человек Семен уже приготовился сунуть его в папку с буквой «О», как что-то его остановило. Должно быть, это был прошлогодний весенний ветер, ненароком затерявшийся где-то в здании.

Вместо слов в желании были рисунки. За все десять лет работы в НИИНЖ такое он видел впервые. На смятом клочке бумаги был нарисован один и тот же человек – вот он идет через какую-то чащу, сопровождаемый белым зверем (лисица? волк?), а над ним кружит птица, на следующем рисунке он подходит к небольшому вросшему в землю домику и кладет на крыльцо дорожный посох… нет, погодите… какой же это посох? Это серебристо-серый меч.

Ну и желание… Ничего удивительного, что оно отправилось именно к нам, а не в контору Димоса. Хотя…

Человек Семен ухмыльнулся, снял трубку телефона и набрал номер Димоса.

«Как дела?… Работаешь?… Cлушай, у меня к тебе разговор есть… Нет, не телефонный. Давай при встрече… Ага. Завтра приду… Какой говоришь дом? 14? Хорошо… Ну, до скорого».

…Много лет спустя Человек Семен и его спутница шли заросшей дорожкой через парк. Они по очереди несли плетеную корзинку, в которой что-то шевелилось. Подойдя к ветхому деревянному домику с зеленой ото мха крышей, они остановились.

– Матвеевна! – крикнул Семен, – принимай гостя.

Из корзины на землю спрыгнул рыжий котенок и замер в растерянности.

Покосившаяся дверь со скрипом отворилась. На пороге показалась заплаканная женщина лет сорока. Увидев котенка, она удивленно всплеснула руками.

– Тимка! Прямо как мой Тимка, только маленький! Иди сюда… кис-кис…

Вечером, возвращаясь домой, они разговорились.

– Как хорошо, что мы нашли точно такого же котенка, как тот, который умер у нее на прошлой неделе!

– Ага. Это не сложно, этих персов везде пруд пруди. А вот с прошлым желанием было потруднее. Сколько ты побегала, разыскивая ту девушку, с которой поссорилась Наташа?

Помолчали. Ветер шелестел листвой проснувшихся деревьев.

– Слушай, Семен, если не секрет, какое было самое первое несбывшееся желание, которое ты решил выполнить сам? – спросила шагающая в ночной тени Дикаро.

– Не помню, Дикки. Слишком уж давно это было, – соврал он.

И уже потом, сидя на веранде и разглядывая ночные звезды, он подумал:

Не стану я ей рассказывать, как искал кузнеца, способного выковать ТАКОЙ меч…и как долго упрашивал соседку Ингу дать ему на один день белоснежную лайку Фроську, и как обошел весь рынок в поисках белого голубя. Как долго узнавал ее адрес в бюро обслуживания НИИНЖ.

Пусть лучше ей расскажет об этом весенний ветер.

Но почему-то Семен был уверен, что тот промолчит.

Фюльгья.

Там, снаружи, была темень, в которой мы давно и безнадежно потерялись. Напрасно мы тянули ниточку связи, SOS, если вы не спасете нас ближайшие два месяца, все, что мы сможем – это спасать свои души. Каждый так, как верит.

Неуправляемый корабль вошел в какую-то странную зону. Не было яркого света, вспышек, но фон радиации был такой… впрочем, какое это имеет сейчас значение. Шансы остаться в живых уменьшаются более чем стремительно.

Не могу вспомнить, кто пропал первым. Кажется, механик. Мы долго искали его везде, где могли. Особенно старался Михалыч, техник, с которым они часто разговаривали. И мы не сразу поняли, что произошло, когда обнаружили в каком-то из отсеков шимпанзе. А когда догадались… каждый замкнулся в себе еще больше.

Мы превращались в них. Каждый в то животное, которое любил больше всего. Не надо говорить "фюльгья". Просто – в животное. То, которым восхищаешься. Которое живет далеко от тебя в лесу, в поле, в реке… если везет чуть больше – живет в твоем доме.

Когда я увидел, как Михалыч перебирает свой чемоданчик с барахлом и разговаривает при этом с шимпанзе – я не удивился. Не удивился и тогда, когда встретил их обоих, бродящих по коридору у столовой. У шимпанзе был добрый нрав и смешные лапы, а у Михалыча – пушистый рыжий хвост.

Последние несколько дней я провел у себя в кабинете. Корабль превратился в зверинец – в каждой из кают что-то рычало, хлопало крыльями, стучало копытами и чирикало на разные голоса. А по коридору то и дело кто-то шлепал…вобщем, не лучшее место для прогулок.

Майра тут. Она добралась ко мне из своей каюты, по какому-то странному и счастливому стечению обстоятельств никого на своем пути не встретив. Майра – моя сестра, и в эту экспедицию я взял ее по настоянию родителей.

Весь вечер мы говорили о детских годах, когда я таскал ее за косички, мы делали домики на деревьях и оставляли друг другу записки.

А ночью я тронул рукой ее руку – и ощутил под пальцами твердые перья. Я никогда не знал, что тебе нравились белые полярные совы, сестричка. Я многого про тебя не знал, и больше не смогу спросить.

Нас нашли. Они нас нашли, они знают наши координаты, к нам выслан спасательный крейсер. Но мне все равно – я иду на кухню. Я боюсь, сводит скулы. Мне нужно найти хоть какие-то продукты, которые мы можем есть с Майрой. Которые помогут нам продержаться один световой день. И еще один. И, если понадобиться, еще.

И я должен дойти раньше, чем встану на четыре лапы.

И еще… вы не знаете, охотятся ли полярные совы на кошек?