Читать книгу Гендерная терапия - Ирина Малкина-Пых - Страница 10

Основные этапы развития гендерных исследований в психологии можно кратко охарактеризовать следующим образом (Иванова, 2001). Вначале они проводились в рамках изучения индивидуальных различий, при этом маскулинность и фемининность пытались измерить, как и любые другие индивидуальные различия. Затем их пытались понять как важнейшие черты личности, причем семья рассматривалась как та среда, внутри которой происходит социализация мальчиков и девочек и приобретение ими социальных ролей, основанных на сложившихся культурных стереотипах. В 1970-х гг., введя понятие «андрогиния» (обозначающее успешное сочетание как традиционно мужских, так и традиционно женских психологических качеств) и разработав соответствующий методический аппарат, С. Бем смогла эмпирически продемонстрировать, что маскулинность и фемининность являются двумя независимыми, но не противоположными конструктами.

Следующим шагом было развитие представлений о гендере как о схеме или концепте, введенном культурой, представляющим собой аффективно-когнитивную структуру, которая создана для упорядочивания индивидуального опыта и для организации поведения. Все больше и больше гендер стали рассматривать как социальную категорию, причем к нему стали подходить как к процессу, к динамической и ситуационно детерминированной характеристике, а не как к статичной черте или качеству. В настоящее время все больше психологов, занимающихся гендерной проблематикой, рассматривают гендер как категорию социальную.

В целом гендерные исследования в психологии затронули практически все основные области интереса психологической науки: когнитивную, эмоциональную сферы, проблемы социализации, межличностных взаимодействий и социальных отношений.

В отличие от психологии пола, в гендерной психологии изучаются не просто психологические особенности мужчин и женщин; в фокусе внимания тут, прежде всего, находятся те особенности развития личности, которые вызваны явлениями половой дифференциации и стратификации. Этот подход придает большое значение также анализу психологических механизмов, позволяющих мужчинам и женщинам нивелировать влияние дифференцирующих и стратифицирующих факторов на процессы самореализации (Клецина, 2003).

В психологии пола женские и мужские роли декларативно признаются равнозначными, хотя и отличными по содержанию. Исходным основанием тут является признание биологического детерминизма ролей, врожденного характера мужского или женского начала. При анализе детерминант половых различий тут рассматриваются как биологические, так и социокультурные факторы, однако роль вторых сводится к оформлению черт и характеристик, предопределенных природой.

В гендерной психологии при анализе проблем половой дифференциации акцентируется иерархичность ролей, статусов, позиций мужчин и женщин. Тут активно обсуждаются вопросы неравенства, дискриминации, сексизма. Исследования детерминации социального поведения отдают приоритет социокультурным факторам.

В структуре гендерной психологии выделяются следующие разделы:

– психология гендерных различий;

– гендерная социализация;

– гендерные характеристики личности;

– психология гендерных отношений.

При изучении гендерных различий рассматриваются такие вопросы, как природа различий, их оценка и динамика, влияние гендерных различий на индивидуальный жизненный путь мужчин и женщин, на возможности их самореализации.

Ключевыми проблемами при изучении гендерной социализации являются психосоциальные аспекты развития личности как представителя определенного пола на всех этапах жизненного цикла, соответствие их гендерного развития историческому, культурному и социальному контекстам.

При изучении гендерных характеристик рассматриваются идентичность мужчин и женщин и ее составляющие: представления, стереотипы, установки, связанные с половой дифференциацией, стратификацией и иерархизацией. Особое внимание тут уделяется изучению продуктивных стратегий и тактик поведения мужчин и женщин, позволяющего преодолевать традиционные гендерные стереотипы, а также анализу закономерностей и механизмов изменения существующих и развития новых гендерных стереотипов.

Раздел психологиягендерных отношений изучает вопросы общения и взаимодействия между представителями разных полов. Традиционные гендерные стереотипы и представления побуждают мужчин и женщин как субъектов межполового взаимодействия формировать такую модель поведения, при которой отношения характеризуются несимметричностью, которая проявляется в доминировании и зависимости. С позиций гендерного анализа важно понять необходимость и закономерности формирования иных моделей межполового взаимодействия.

Каждый из разделов гендерной психологии связан с традиционными психологическими дисциплинами. Психология гендерных различий связана с дифференциальной психологией, гендерная социализация – с психологией развития, изучение гендерных характеристик базируется на психологии личности, а психология гендерных отношений – на социальной психологии.

Методологическим основанием для гендерных исследований в области психологии, так же как для гендерно-ориентированных исследований в других сферах науки, является гендерная теория. Согласно фундаментальному положению гендерной теории почти все традиционно считавшиеся «естественными» различия между полами имеют под собой не биологическую, а социальную основу. Эти различия конструируются в обществе под воздействием социальных институтов, репрезентирующих традиционные представления о ролях мужчин и женщин в обществе, о маскулинности и фемининности, которые и являются базовыми категориями гендерных исследований (см. раздел 1.7.3.1).

В традиционной культуре представления о маскулинности и фемининности резко дифференцированы и сконструированы по принципу бинарной оппозиции. Кроме того, эти категории выстроены иерархично при доминирующей роли маскулинности. Таким образом, гендерная дифференциация является основой системы власти в традиционной культуре. Гендерный подход стремится дать не просто описание особенностей статуса, ролей и иных аспектов жизни мужчин и женщин, но и анализ власти и доминирования, которые в обществе утверждает посредством гендерной дифференциации (Воронина, 2000).

Гендерный подход есть методология анализа гендерных характеристик личности и психологических аспектов межполовых отношений. Он изучает последствия половой дифференциации и иерархичности (мужское доминирование и женское подчинение) в отношениях между мужчинами и женщинами и в процессе их индивидуального жизненного пути. Данная методология дает возможность отойти от точки зрения о предопределенности мужских и женских характеристик, ролей, статусов и жесткой фиксированности полоролевых моделей поведения; она показывает пути развития и самореализации личности, свободной от традиционных гендерных стереотипов.

Основные задачи гендерной психологии прежде всего связаны с ее институциализацией как области научного знания и учебной дисциплины. То есть это стремление четкого определить предмет исследования, конкретизировать направления развития, обосновать адекватные методические приемы и принципы исследования, накопить соответствующие данные. Конкретные задачи исследований – это анализ тех изменений в системе полоролевых представлений, которые обусловлены трансформациями социума. Исследования в гендерной психологии выявляют механизмы конструирования гендерной идентичности в разных временных и социокультурных контекстах, а также обосновывают возможность изменения идентичности мужчин и женщин в современной ситуации.

Как уже говорилось, отличия гендерной психологии от психологии пола определяются различными теоретико-методологическими основаниями. Во-первых, это иные научные парадигмы изучения проблем пола и межполовых отношений, во-вторых, это иные модели психологического пола.

Теоретико-методологическим основанием психологии пола является биодетерминистская парадигма, а гендерные исследования в психологии базируются на социально-конструктивистской парадигме.

В соответствии с биодетерминистским подходом гендерные характеристики человека определяются биологическими, природными факторами. Биодетерминизм восходит к идее детерминизма, к представлению о связи и взаимообусловленности явлений, где большую роль играли законы природы. В концепции биодетерминизма природные факторы рассматриваются как неизменные.

Ярким примером биодетерминистской концепции является эволюционная теория В.А. Геодакяна (1989) (см. раздел 1.3). Сторонники гендерного подхода считают эту теорию редукционистской (поскольку сложные формы мужского и женского поведения тут сводятся к биологическому императиву), сексистской (гендерные характеристики сводятся к половым), антиисторической (гендерные свойства выглядят более или менее одинаковыми на протяжении истории) и политически консервативной (она используется для идеологического обоснования и оправдания гендерного неравенства и мужского господства) (Кон, 2002).

К числу биодетерминистских концепций можно отнести и теорию половых ролей Т. Парсонса (см. раздел 1.4), иллюстрирующую теоретические построения структурного функционализма. Как уже говорилось, данная концепция подчеркивала позитивную функцию дифференциации половых ролей в семье. Экспрессивная роль нужна для поддержания внутреннего баланса в семье, это – роль домохозяйки; инструментальная роль заключается в регуляции отношений между семьей и другими социальными структурами, это – роль добытчика.

Биодетерминистские концепции позволяют обосновать традиционные модели гендерных отношений, но в то же время они обладают ограниченными возможностями для анализа форм гендерных отношений в новых социокультурных условиях, а также для объяснения таких феноменов, как транссексуализм, гермафродитизм и другие нестандартные формы проявлений гендерной идентичности.

Появление в 80-х гг. прошлого века гендерных исследований как междисциплинарной исследовательской практики способствовало разработке новых теоретических конструкций, которые позволяют анализировать широкий спектр гендерных проблем, а в частности – гендерное неравенство, отказавшись от биодетерминизма. Социально-конструктивистская парадигма приобрела статус основной методологии гендерных исследований. В «Энциклопедии феминизма» Л. Таттл, опубликованной в 1986 г., дается определение социального конструктивизма как «представления о том, что статус женщины и кажущееся естественным различие между мужским и женским не имеют биологического происхождения, а скорее являются способом интерпретации биологического, легитимным в данном обществе» (Tuttle, 1986). Половые роли сконструированы, так что тезис Симоны де Бовуар «женщиной не рождаются, женщиной становятся» (что можно сказать и про мужчину) стал символом веры данного направления. Таким образом, не существует ни женской, ни мужской сущности, биология не есть судьба ни мужчины, ни женщины. Все мужское и женское, молодое и старое создается в разных контекстах, имеет разные лица, наполнено различным содержанием и различными смыслами.

В рамках этой теории гендер понимается как организованная модель социальных отношений между мужчинами и женщинами, которая определяет характер их отношений не только в межличностном взаимодействии, но и в основных социальных институтах (Здравомыслова, Темкина, 1999).

Теория социального конструирования гендера основана на двух постулатах: 1) гендер конструируют такие факторы, как социализация, разделение труда, система гендерных ролей, семья, средства массовой информации; 2) гендер строят и сами индивиды – на уровне сознания (т.е. гендерной идентификации), принимая заданные обществом нормы и подстраиваясь под них (одежда, внешность, манера поведения и т. д.) (Бергер, Лукман, 1995).

Выделяют по крайней мере три социологические теории, которые послужили источниками для формирования социально-конструктивистского направления в гендерных исследованиях (Здравомыслова, Темкина, 1998).

Первый такой источник – это социально-конструктивистский подход П. Бергера и Т. Лукмана, получивший широкое распространение с 1966 г., после выхода в свет их книги «Социальное конструирование реальности» (Бергер, Лукман, 1995). Согласно их представлениям, социальная реальность является одновременно объективной и субъективной. Она отвечает требованиям объективности, поскольку не зависит от индивида, и ее можно рассматривать как субъективную, потому что сам индивид ее создает. Авторы развивают основные идеи социологии знания, сформулированные М. Шелером (Scheler, 1960), и вслед за К. Манхеймом распространяют область социологии знания на мир повседневности (Манхейм, 1994). Предметом социологии знания становится прежде всего происхождение социального порядка. Феминистские последователи социального конструирования гендера ставят перед собой аналогичную задачу. Гендер – это повседневный мир взаимодействия мужского и женского, воплощенный в практиках, представлениях, нравах; это системная характеристика социального порядка, от которой невозможно отказаться, – она постоянно воспроизводится и в структурах сознания, и в структурах действия. Задача исследователя – выяснить, каким образом в социальном взаимодействии создается мужское и женское, в каких сферах и каким образом оно поддерживается и воспроизводится.

Представление о социальном конструировании гендера существенно отличается от теории гендерной социализации, разработанной в рамках полоролевого подхода Т. Парсонса, Р. Бейлса и М. Комаровски (Parsons, 1949; Parsons, Bales, 1955; Komarovsky, 1950). В центре полоролевой теории социализации стоит процесс обучения и интериоризации культурно-нормативных стандартов, стабилизирующих социум. Обучение предполагает усвоение и воспроизведение существующих норм. Такая теория опирается на представление о личности как об относительно пассивной сущности, которая воспринимает, усваивает культурную данность, но не создает ее сама.

Первое отличие теории конструирования гендера от традиционной теории гендерной социализации заключается в представлении об активности обучающегося субъекта. Идея конструирования подчеркивает деятельный характер усвоения опыта. Субъект создает гендерные правила и строит гендерные отношения, а не только усваивает их и воспроизводит. Конечно, он способен их воспроизводить, но, с другой стороны, также способен их разрушить. Сама идея создания, конструирования подразумевает возможность изменять социальную структуру. То есть, с одной стороны, гендерные отношения объективны, потому что человек их воспринимает как внешнюю данность, но, с другой стороны, они субъективны, поскольку конструируются ежедневно, ежеминутно, здесь и сейчас.

Второе отличие заключается в том, что гендерное отношение понимается не просто как различие-дополнение, а как конструируемые отношения неравенства, в рамках которых мужчины занимают доминирующие позиции. Дело не только в том, что в семье и в обществе мужчины играют инструментальную, а женщины – экспрессивную роль (Parsons, Bales, 1955), а в том, что исполнение предписанных и усвоенных ролей подразумевает неравенство возможностей, преимущества мужчины в публичной сфере, вытеснение женщины в сферу приватную. При этом сама приватная сфера менее значима, менее престижна и даже подвергается репрессии в западном обществе периода модерна. Гендерные иерархии воспроизводятся на уровне социального взаимодействия. Факт «воспроизводства гендера» («doing gender») становится очевидным лишь в случае коммуникативного сбоя, поломки сложившихся образцов поведения.

Вторым источником социально-конструктивистской парадигмы гендерного подхода являются этнометодологические исследования Г. Гарфинкеля (Garfinkel, 1967). Его концепции отражает анализ случая транссексуализма Агнес (Garfinkel, 1967). Агнес, родившаяся (или родившийся) с мужскими гениталиями, до восемнадцатилетнего возраста воспитывалась мальчиком. В 18-летнем возрасте, когда сексуальные предпочтения и представление о своем теле привели к личностному кризису, она поменяла идентичность и приняла решение стать женщиной. Наличие мужских гениталий она интерпретировала как ошибку природы. Эта «ошибка», по мнению Агнес, подтверждается тем фактом, что везде ее принимали за женщину и ее сексуальные предпочтения были предпочтениями гетеросексуальной женщины. Смена идентичности приводит к тому, что Агнес полностью меняет образ жизни: она покидает родительский дом и город, меняет внешность – стрижку, одежду, имя. Через некоторое время Агнес убеждает хирургов в том, что ей необходимо сделать операцию по смене половых органов. После хирургической реконструкции гениталий у нее появляется сексуальный партнер мужского пола. В связи с изменением биологического пола перед ней стоит жизненно важная задача – стать настоящей женщиной. Ей очень важно, чтобы ее никогда не разоблачили – это залог ее признания в обществе. Эту задачу новая «молодая женщина» должна решить без «врожденных сертификатов» женственности, не имея изначально женских половых органов, не пройдя школу женского опыта, который ей известен лишь частично, поскольку во многом незаметен в материи человеческих взаимоотношений. Выполняя эту задачу, Агнес осуществляет постоянные действия по созданию и подтверждению новой гендерной идентичности. Именно эта стратегия становления женщины становится предметом анализа Гарфинкеля.

Случай Агнес, проанализованный в феминистской перспективе, позволяет по-новому понять, что такое пол (sex). Для того чтобы выяснить, каким же образом создается, конструируется и контролируется гендер в рамках социального порядка, исследователи различают три главных понятия: биологический пол, приписывание пола (категоризация) и гендер (Уэст, Зиммерман, 1997).

Биологический пол – это совокупность биологических признаков, которые являются лишь предпосылкой отнесения индивида к тому или иному биологическому полу. Категоризация, или приписывание пола, имеет социальное происхождение. Наличие или отсутствие соответствующих первичных половых признаков не гарантирует, что человека будут относить к определенной половой категории. Агнес сознательно строит собственный гендер, учитывая механизмы категоризации по признаку пола, действующие в повседневной жизни. Она занята тем, чтобы убедить общество в своей женской идентичности. Гарфинкель называет Агнес методологом-практиком и истинным социологом, потому что, попадая в проблемную ситуацию гендерного сбоя, она начинает осознавать механизмы «создания» социального порядка. Ее опыт, зафиксированный и проанализированный Гарфинкелем и его исследовательской группой, приводит к пониманию того, что социальный порядок держится на различии мужского и женского, т.е. он гендерно сконструирован.

Отличие пола, категоризации по признаку пола и гендера позволяют исследователям выйти за пределы интерпретации пола как биологической данности. Гендер мыслится как результат повседневных взаимодействий, требующих постоянного исполнения и подтверждения, он не достигается раз и навсегда в качестве неизменного статуса, а постоянно создается и воспроизводится в коммуникативных ситуациях. Одновременно это «культурное воспроизводство» скрывается и выдается за проявление некоей биологической сущности. Однако в ситуации коммуникативного сбоя сам факт «конструирования» и его механизмы становятся очевидными.

Основываясь на теории Гарфинкеля, Маккена и Кесслер утверждают, что «мужское» и «женское» являются культурными событиями, продуктами того, что они называют «процессом атрибуции гендера» (Women’s Studies Encyclopedia, 1991). «Создавать» гендер, таким образом, означает создавать различия между мальчиками и девочками, мужчинами и женщинами, различия, которые не являются естественными, сущностными или биологическими. Гендерная принадлежность индивида – это то, что человек постоянно определяет в процессе взаимодействия с другими людьми.

Рассматривая раннюю гендерную социализацию, то есть практику причисления к определенному полу и гендеру – и, как ее следствие, принятие гендерной идентичности («я – мальчик», «я – девочка»), Маккена и Кесслер отмечают, что категоризация по гендеру не является добровольной и не зависит от внутреннего выбора, а носит принудительный характер. Принятие ребенком определенной гендерной идентичности «включает» процесс саморегуляции, в том числе формирование мотивации и психологических черт, и мониторинг, то есть контроль над своим поведением и поведением других в соответствии с матрицей гендерной идентичности.

Анализируя разделение труда, исследователи выясняют и показывают, как оно производит и закрепляет гендерное разделение, гендер как таковой (Women’s Studies Encyclopedia, 1991). Гендер является мощным устройством, которое производит, воспроизводит и легитимирует выборы и границы, предписанные категорией принадлежности по полу. Понимание того, как в социальной ситуации создается гендер, позволяет прояснить механизм поддержания социальной структуры на уровне взаимодействия людей и выявить те механизмы социального контроля, которые обеспечивают ее существование.

Когда социальное производство гендера становится предметом исследования, обычно изучают, как гендер конструируется через институты социализации, разделения труда, семьи, масс-медиа. Основными темами оказываются гендерные роли и гендерные стереотипы, гендерная идентичность, проблемы гендерной стратификации и неравенства.

Ранее считалось, что гендерная константа формируется у ребенка к пятилетнему возрасту, а затем лишь обогащается соответствующим опытом, воспроизводится и укрепляется. Гендерная константа становится личностным атрибутом, который рано фиксируется и остается неизменным и неотчуждаемым. В этом смысле гендерную константу можно уподобить биологическому полу. Трудно утверждать, что гендер «создается», если он достигнут к пятилетнему возрасту и дальше не изменяется. Гарфинкель показал, что пол и гендер различаются как приписанный и достигаемый статусы, а это привело к новому определению этих понятий. Значительное влияние на их реинтерпретацию оказало обсуждение проблем гомосексуалистов и транссексуалов, а также данных биологических исследований. Явления, прежде воспринимавшиеся как аномалии, болезни, перверзии, в постмодернистском дискурсе рассматриваются как варианты нормы. Новые факты приводят феминистских авторов к выводу о том, что не только роли, но и самая принадлежность к полу приписывается индивидам в процессе взаимодействия. Их основной тезис заключается в том, что пол также является социальным конструктом. Каким образом конституируется категория принадлежности к полу в том или ином контексте, можно понять, лишь проанализировав механизмы работы той или иной культуры. Отсюда становится ясным, что гендерные отношения – это конструкты той культуры, в рамках которой они работают. Или – иными словами – работа культуры по приписыванию половой принадлежности и называется гендером.

Таким образом, гендер – это система межличностного взаимодействия, посредством которого создается, утверждается, подтверждается и воспроизводится представление о мужском и женском как базовых категориях социального порядка (Уэст, Зиммерман, 1997).

И наконец, стоит выделить третье теоретическое направление, оказавшее влияние на теорию социального конструирования. Оно отвечает на вопрос о концептуализации контекстов, в которых создаются базовые категории мужского и женского. Это социологический (драматургический) интеракционизм И. Гофмана (Goffman, 1976, 1977).

Утверждая, что гендер созидается каждый момент, здесь и сейчас, исследователи приходят к выводу, что для понимания этого процесса необходимо обратиться к анализу микроконтекста социального взаимодействия. Гендер в рамках этого подхода рассматривается как результат социального взаимодействия и одновременно – его источник.

Гендер проявляет себя как базовое отношение социального порядка. Чтобы осмыслить процесс строительства этого социального порядка в конкретной ситуации межличностного взаимодействия, Гофман вводит понятие гендерного дисплея.

Человека относят к определенному полу на основании многообразной информации, соответствующей конвенциональным правилам. Имя, внешний облик, тембр голоса, манера речи и движений, стиль выражения чувств – все эти множественные проявления представляют собой гендерный дисплей, который позволяет идентифицировать собеседника как мужчину или женщину.

Гендерный дисплей – вариант дисплея идентичности, социально обусловленное многообразие проявлений половой принадлежности на уровне межличностного общения; это основной механизм создания гендера в процессе взаимодействия лицом к лицу. Межличностная коммуникация в конкретной ситуации сопровождается фоновым процессом отнесения собеседника к категории мужчин или женщин, т. е. процессом категоризации по признаку пола. Приписывание пола, или категоризация, является неизбежной базовой практикой повседневного взаимодействия. Обычно она представляет собой неосознанный, нерефлексируемый фон коммуникации. Сама возможность половой категоризации обеспечивает коммуникативное доверие. Быть мужчиной или женщиной и это проявлять – значит быть социально-компетентным человеком, вызывающим доверие и вписывающимся в практики общения, принятые в данной культуре.

Используя понятие гендерный дисплей, сторонники социального конструктивизма вслед за Гофманом утверждают, что проявления гендера невозможно свести к исполнению половых ролей, что гендерную идентичность нельзя отменить или сменить, подобно платью или роли в спектакле. Гендерный дисплей – это многообразие представлений и проявлений мужского и женского в межличностном взаимодействии. Гендерный дисплей не универсален – он детерминирован культурой и отношениями власти. Разные общества, социальные группы и даже разные социальные ситуации предполагают различные конвенциональные формы гендерного дисплея.

Гофман полагает, что гендерный дисплей действует как «затравка» в ситуации межличностного общения. Демонстрация половой принадлежности предшествует основной коммуникации и ее завершает, действуя как переключающий механизм. Вопрос о связи гендерного дисплея с контекстом эффективной коммуникации породил понятия подотчетности и объяснимости. Процесс коммуникации предполагает негласные допущения, или условия взаимодействия. Когда человек вступает в коммуникацию, он демонстрирует себя, сообщая некую информацию, способствующую формированию «коммуникативного моста» – отношений базового доверия. Начиная общение, коммуникатор представляет себя как лицо, вызывающее доверие. При этом воспроизводство дихотомии мужского и женского в гендерном дисплее гарантирует сохранение социального и интерактивного порядка. Как только дисплей выходит за пределы подотчетности, перестает вписываться в общепринятые нормы, его исполнитель попадает в ситуацию «гендерного сбоя».

Феминистские конструктивисты К. Зиммерман и Д. Уэст считают, что Гофман недооценивает «проникающую способность» гендера, и показывают, что гендерный дисплей работает не только в моменты переключения видов деятельности, но пронизывает все уровни взаимодействия (Уэст, Зиммерман, 1997).

Отечественных психологических исследований, проведенных в рамках социально-конструктивистского направления, пока немного. В качестве примера можно привести исследования М.В. Бураковой (2000), Н.К. Радиной (1999), Л.Н. Ожиговой (1998, 2000), Г.В. Турецкой (1998).

1.7.1. Психология гендерных различий

Психология гендерных различий – это раздел психологии, изучающий различия между людьми, обусловленные их половой принадлежностью. Психология гендерных различий как область научного знания концентрирует свое внимание на изучении психологических характеристик, социальных ролей и особенностей поведения представителей мужского и женского пола. В истории изучения проблемы половой дифференциации можно выделить два периода: догендерный и собственно гендерный.

В догендерный период (на Западе – до 1980-х, а в России – до 1990-х гг.) дискуссии о детерминации половых различий осуществлялись в рамках двух альтернативных парадигм: социокультурной и социобиологической.

Согласно социокультурной модели, половая дифференциация является результатом социализации и влияний культуры в направлении освоения конкретных социальных ролей. Социокультурные факторы создают необходимые условия для обучения традиционным женским и мужским ролям.

В рамках социобиологической модели половая дифференциация – универсальный биологический процесс, который культура только оформляет и осмысливает. Анатомо-физиологические различия между полами настолько очевидны, что психологические различия обусловлены главным образом биологическими факторами.

В догендерный период социобиологическая модель половой детерминации была популярнее, ее принимало значительное число и зарубежных, и отечественных ученых. Исследовательским итогом догендерного периода стал перечень половых различий, наличие которых было убедительно доказано и обосновано в эмпирических исследованиях, другими словами, представители психологического сообщества пришли к согласию по поводу существования этих различий.

Следующий период в развитии психологии половых различий – гендерный – ознаменован вниманием к социокультурной парадигме. Психологи – сторонники феминизма стремились доказать, что основными детерминантами немногочисленных научно обоснованных половых различий и половой дифференциации являются социокультурные факторы. Для утверждения данной точки зрения использовались две системы доказательств: первая система строилась на анализе общепринятой процедуры психологического исследования, вторая – опиралась на результаты изучения психологических различий между представителями полов в динамике.

Гендерные и женские исследования в психологии убедительно продемонстрировали ведущую роль процесса социализации в формировании половых различий. Многие из существующих особенностей личности мужчин и женщин поддаются изменению в ходе обучения, при перемене жизненного уклада и социальных ожиданий. Феминистская критика психологических исследований половых различий доказала, что различия в психологических характеристиках и поведении мужчин и женщин могут получить адекватное объяснение лишь в том случае, если будут учтены социальные обстоятельства, опосредующие их возникновение и проявление.

Самые последние тенденции изучения проблем половой дифференциации связаны с развитием социально-конструктивистского подхода, который основное внимание уделяет не измерению и описанию гендерных различий, но анализу процесса их конструирования. Другими словами, гендерные различия изучаются не как продукт и результат, а как процесс. Акцент на изучение таких процессов обусловил и методы исследования, это методы преимущественно качественные, а не количественные, среди которых основным является анализ дискурсивных практик как средства конструирования реальности вообще и гендера в частности.

Психологи начали изучать гендерные различия еще в конце XIX века, но вплоть до 1970-х гг. они по большей части занимались тем, что демонстрировали половые различия и обосновывали этим разное отношение к мужчинам и женщинам (Denmark, Fernandez, 1993). Однако Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974) выделили только четыре психологических отличия между полами (способности к ориентации в пространстве, математические способности, речевые навыки и агрессивность). Обычно авторы трудов по психологии ссылаются именно на эти четыре отличия, упоминая лишь вскользь – а иногда вообще не упоминая – о том, что у мужчин и женщин гораздо больше сходств (Unger, 1990), и по большей части умалчивая о том, что по результатам недавних исследований выявленные отличия совсем невелики (обычно в пределах 10%) и зависят от ситуации (Basow, 1986; Hyde, 1991; Maccoby, Jacklin, 1974; Pleck, 1978; Spence, 1993).

В области половых различий одной из наиболее, как казалось, четко сформулированных проблем явилась проблема половых различий в организации мозга. Одни авторы убеждены в реальности существования половых различий, другие проявляют в этом вопросе определенную осторожность, что стимулирует и первых, и вторых к проведению клинических, электрофизиологических и других исследований и к применению разнообразных методических подходов. Однако большинство авторов склонно признавать такую особенность головного мозга женщины, как меньшая выраженность функциональной асимметрии (ФАМ). В исследованиях В.Ф. Коновалова и Н.А. Отмаховой показано, что специализация правого полушария у мужчин и женщин неодинакова (Коновалов, Отмахова, 1984). Большинство работ, существующих в настоящее время по вопросу ФАМ, свидетельствуют о том, что половые различия касаются распределения вербальных и пространственных функций между полушариями (Спрингер, Дейч, 1983). Есть данные о том, что женщины превосходят мужчин в тех областях, где прежде всего требуется знание языка, а мужчины превосходят женщин в решении задач пространственного характера (Maccoby, Jacklin, 1974).

Большинство исследователей, изучающих когнитивную сферу с точки зрения половых различий, прежде всего ориентировались на изучение выполнения задач, где используется различная информация: вербальная, числовая или визуально-пространственная. Примеры и анализ такого типа исследований приведены в монографии Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974). Тут половые различия рассматриваются как функция вербальных, математических или зрительно-пространственных способностей, причем исследователи предполагают, что эти различия зависят от содержания задачи, точнее, от того, в какой форме и модальности в задаче представлена информация. Однако достоверно установленных фактов оказалось совсем немного. У женщин лучше развиты вербальные способности, у мужчин – пространственные и математические. Незначительные различия установлены в вербальных способностях, в пользу женщин, наиболее значительные – в сфере пространственной переработки информации, в пользу мужчин. Была установлена и другая особенность половых различий в когнитивной сфере: с течением времени (в период изучаемых 20—30 последних лет) большинство из них имеет тенденцию к сглаживанию.

Изучение гендерных различий в математических способностях ведется уже более 30 лет, хотя однозначные выводы тут еще не сделаны. Некоторые математические задачи лучше выполняют женщины определенного возраста, другие – мужчины (Trew, Kremer, 1998). В целом исследования мальчиков и девочек в возрасте до окончания неполной средней школы либо совсем не обнаруживают различий между полами (Callahan, Clements, 1984; Dossey et. al., 1988; Siegel, Cocking, 1976), либо обнаруживают различия, говорящие в пользу девочек (Brandon et. al., 1985; Friedman, 1989). Что касается исследований учеников старших классов, в некоторых из них девочки выполняли задания лучше мальчиков, в других – мальчики лучше девочек (Hilton, Berglund, 1974), в третьих – различий не было найдено (Connor, Serbin, 1985). Более однозначные результаты были получены при исследовании студентов: молодые люди выполняли задания в целом успешнее, чем девушки (Friedman, 1989).

Расхождение в математических способностях, внезапно проявляющееся в период полового созревания, может быть следствием влияния изменившегося гормонального фона либо результатом усиления социальных различий между юношами и девушками. «Гормональная» теория кажется неубедительной хотя бы потому, что, согласно недавним исследованиям, эти различия за последние годы значительно уменьшились (Becker, Hedges, 1984; Friedman, 1989; Hyde, Frost, 1993), и такая тенденция наблюдается повсеместно в странах, продвинувшихся по пути равноправия полов (Baker, Jones, 1993). Есть веские причины думать, что далеко не последнюю роль в генезисе половых различий в сфере математических способностей в пубертатный период играют социальные факторы.

Есть несколько убедительных социальных объяснений различий между мужчинами и женщинами в способности решать математические задачи (Берн, 2001):

1. Женщинам недостает уверенности в своих математических способностях, и они не рассчитывают на успех в этой области (Eccles, 1989; Fennema, Sherman, 1978; Hyde et al., 1990).

2. Девочки считают достижения в математике несоответствующими своей гендерной роли (Hyde et al., 1990; Wentzel, 1988; Eccles, 1984а, 1984b; Kimball, 1989; Baker, Jones, 1993).

3. Родители и учителя редко поощряют изучение математики девочками (Dweck, Bush, 1978; Dweck et al., 1978a; Parsons et al., 1982; Hyde et al., 1990; Eccles, 1990; Eccles-Parsons et al., 1982; Baker, Jones, 1993; Matyas, 1987; Sadker, Sadker, 1982).

4. Жизнь девочек за пределами школы менее богата опытом в математической области и в сфере решения задач (Kahle et al., 1990; Linn, Petersen, 1986).

Оказалось также, что мужчины и женщины применяют разные стратегии при выполнении когнитивных задач. Например, при вождении машины женщины эффективнее используют вербальные схемы, а мужчины – визуальные. Так, согласно концепции, предложенной авторами (Halpern, Wright, 1996), женщины лучше выполняют задания, связанные с быстрым извлечением информации из памяти, а мужчины – такие задания, когда требуется сохранять мысленные образы и манипулировать ими в уме.

Принято думать, что существует множество половых отличий в сфере эмпатии и эмоциональности. Часто считают, что женщины лучше выражают эмоции и более восприимчивы к чувствам окружающих (эмпатичнее), чем мужчины. Действительно, вера в повышенную эмоциональность женщины по сравнению с мужчиной является одной из наиболее тривиальных находок при изучении гендерных стереотипов (Birnbaum et al., 1980; Fabes, Martin, 1991). Были сделаны попытки объяснить достаточно эмпирически наблюдаемую эмоциональность женщин в рамках различных теоретических подходов и направлений. Так, согласно эволюционным теориям, основанным на работах Ч. Дарвина, женщины, обладающие репродуктивной функцией и находящиеся в связи с этим ближе к природе, на эволюционной лестнице находятся ниже мужчин. Эти же мотивы можно найти и в некоторых современных социобиологических теориях, утверждающих, что женская репродуктивная функция является биологическим основанием эмоциональности (Kenrick, Trost, 1993).

Различия в эмоциональности между мужчинами и женщинами можно рассматривать на нескольких уровнях. На одном уровне мы имеем дело со способностью понимать эмоциональные состояния других (эмпатия) и умением выразить это понимание (эмпатическая экспрессия). На другом уровне это переживание человеком своих эмоций (эмоциональные переживания) и пути их выражения (эмоциональная экспрессия). Оба уровня имеют большое значение для душевного здоровья и межличностных отношений.

При исследовании уровня эмпатии часто выясняется следующий факт: мужчины не желают, чтобы окружающие видели их эмпатичными, потому что это не соответствует гендерной роли (см. раздел 1.7.3.3). Забота и ласка – это важные свойства женской гендерной роли. Таким образом, мужчины не хуже женщин способны определять чувства других и внутренне сопереживать им, но они заинтересованы в том, чтобы окружающие никак этого не заметили. В первую очередь сказанное выше относится к мужчинам, приверженным традиционной гендерной роли и, следовательно, считающим эмпатию качеством, не согласующимся с этой ролью. Кроме того, опыт социализации развивал в мужчинах способность подавлять эмпатическую отзывчивость.

Согласно Таврис (Tavris, 1992), независимо от пола люди, не наделенные властью, обладают тонкой чувствительностью к невербальным сигналам. Эта чувствительность обоснованна, так как, чтобы выжить, «подчиненным» необходима способность воспринимать знаки поведения власть имущих и должным образом на них реагировать. Другими словами, восприимчивость женщин к чувствам других – это не более чем адаптивная реакция на свое зависимое и подчиненное положение.

Результаты тех немногих исследований, которые были проведены, говорят о том, что мужчины и женщины обладают равной эмоциональностью, но выражают свои эмоции с разной степенью интенсивности, что объясняется различиями в нормах эмоциональной экспрессии (Берн, 2001).

Социальные психологи, изучающие гендерные различия в эмоциональной сфере, в своих рассуждениях исходят из следующего момента: на эмоции влияет система убеждений относительно половых различий, она содержит представления о том, как мужчины и женщины должны эмоционально реагировать в тех или иных ситуациях. Кроме того, психологи полагают, что нельзя, изучая гендерные различия, говорить об эмоциях вообще. Следует различать разные виды эмоций (гнев, страх, печаль, радость и др.), особенности их переживания и выражения, ситуации, вызывающие те или иные эмоции. Гендерные различия могут касаться любого из этих компонентов.

Есть еще одна сфера, тесно соприкасающаяся с эмоциональной и связанная с гендерными различиями, – это агрессия. На основании имеющихся эмпирических и теоретических данных были сделаны следующие выводы. Мужчины демонстрируют более высокий уровень физической агрессии, выраженной в физических действиях. Для женщин более характерны различные проявления косвенной агрессии. Мужчины чаще становятся объектами физического нападения, в то время как женщины чаще становятся жертвами сексуального домогательства. На формирование этих (и целого ряда других) различий в значительной мере влияют представления о гендерных ролях, сложившиеся в культуре.

Различия в агрессивном поведении относятся к ряду наиболее достоверных гендерных различий, но, как и другие характеристики, они далеко не столь велики и не столь сильно связаны с биологическими отличиями, как принято думать. В своем обзоре литературы по гендерным различиям Маккоби и Джеклин (Maccoby, Jacklin, 1974) сделали вывод, что агрессия – это единственное социальное поведение, половая специфика которого однозначно доказана. Вместе с тем Игли и Штеффен (Eagly, Steffen, 1986) пришли к заключению, что для взрослых эти различия весьма невелики. Отчасти искаженное восприятие гендерных различий в сфере агрессии можно объяснить тем фактом, что преобладающее большинство насильников и убийц – мужчины. Другая причина, которая заставляет считать мужчин более агрессивными, – это распространенная в нашей культуре вера в то, что такими их делает повышенный уровень тестостерона в крови. На самом деле пока не существует убедительных экспериментальных доказательств связи тестостерона и агрессии (Bjorkvist, 1994).

Бьйорквист и Ньемела (Bjorkvist, Niemela, 1992) пришли к выводу, что существует несколько факторов, от которых зависит, кто более агрессивен – мужчина или женщина: гендер участников конфликта, тип агрессии и конкретная ситуация. Результаты обработки данных, полученных в исследованиях индивидов (Harris, 1974b, 1992; Lagerspetz et al., 1988), и данные метаанализа, сделанного на основе этих работ (Eagly, Steffen, 1986), позволяют прийти к следующему выводу: мужчины действительно более склонны прибегать к открытой физической агрессии. Эта особенность зависит от целого ряда переменных (Eagly, Wood, 1991). Например, гендерные различия наиболее заметны в физических формах агрессии, а также в ситуациях, которые вынуждают проявлять агрессию (например, из-за исполнения определенной социальной роли), в отличие от ситуаций, когда к ней прибегают без всякого принуждения. Кроме того, склонность мужчин демонстрировать агрессию возрастает в ответ на значимую провокацию, но не столь сильна при ее отсутствии.

Однако главная причина этих различий так и осталась невыясненной. Многие биологи, занимающиеся изучением социального поведения, придерживаются мнения, что гендерные различия в агрессии обусловлены в основном генетическими факторами. Согласно этой точке зрения, для мужчин характерен более высокий уровень физической агрессии, потому что в прошлом подобное поведение позволяло им передавать свои гены следующему поколению. Они утверждают, что агрессия помогала нашим предкам, ищущим самку для спаривания, побеждать соперников и тем самым увеличивала их возможность «увековечить» свои гены в будущих поколениях. Результатом такого естественного отбора, связанного с воспроизводством, явилось то, что нынешние мужчины более склонны к физической агрессии, а также к демонстрации физиологической адаптации и механизмов, связанных с подобным поведением.

Альтернативное объяснение гендерных различий в сфере агрессии ставит акцент на влияние социальных и культурных факторов. Было предложено много различных вариантов такого объяснения, но, по-видимому, большинство фактов подтверждает гипотезу интерпретации социальной роли, предложенную Игли (Eagly, 1987; Eagly, Wood, 1991). Согласно этой теории, гендерные различия в сфере агрессии порождены главным образом полярностью гендерных ролей, то есть представлениями о том, каким, в пределах данной культуры, должно быть поведение представителей различных полов. У многих народов считается, что женщины, в отличие от мужчин, более общественные создания – что для них характерно дружелюбие, беспокойство за других, эмоциональная экспрессивность. От мужчин же, напротив, ожидается демонстрация силы – независимости, уверенности в себе, хозяйственности. Согласно теории социальных ролей, гендерные различия в сфере агрессии порождаются в основном представлениями большинства культур о том, что мужчины в широком диапазоне ситуаций должны вести себя более агрессивно, нежели женщины.

Несмотря на то что в исследованиях Игли с соавт. (Eagly, 1987; Eagly, Carli, 1981) обнаружились лишь незначительные гендерные различия в подверженности влиянию, в сознании продолжает существовать стереотипное представление о том, что женщины более внушаемы и конформны, чем мужчины (Eagly, Wood, 1985). По мнению Игли с соавт. (Eagly, Wood, 1985; Eagly, 1983), причина устойчивости этого взгляда лежит в том, что женщины в целом имеют пониженный социальный статус и дома, и на работе. Люди, обладающие меньшей властью и более низким статусом, вынуждены во многом уступать влиянию тех, кто по статусу выше. А поскольку роли с высоким статусом принадлежат мужчинам чаще, чем женщинам, последние чаще оказываются в подчиненных и конформных ролях, чем мужчины.

В целом ряде исследований (Klein, Willerman, 1979; LaFrance, Carmen, 1980; Putnam, McCallister, 1980; Serbin et al., 1993) было показано, что проявление мужчинами и женщинами полостереотипного поведения серьезно зависит от особенностей ситуации и того поведения, которое считается в данной ситуации «правильным».

1.7.2. Гендерная социализация

Социализация – это процесс усвоения социальных норм, правил, особенностей поведения, процесс вхождения в социальную среду. Соответственно, гендерная социализация – процесс усвоения норм, правил поведения, установок, согласующихся с культурными представлениями о роли, положении и предназначении мужчины и женщины в обществе.

Основные аспекты социализации: присвоение (процесс усвоения социального опыта, то есть воздействие среды на индивида) и опредмечивание (процесс воспроизведения социального опыта, то есть воздействие человека на среду) (Андреева, 1997). В рамках гендерной социализации под присвоением понимается, что ребенок с самого начала усваивает, что значит быть мальчиком и девочкой, мужчиной и женщиной. Опредмечивание – это реализация на практике усвоенных гендерных схем.

Социальные психологи также используют термин «дифференцированная социализация», подчеркивая тем самым, что в процессе социализации мужчины и женщины формируются в различных социально-психологических условиях. Полоролевая социализация имеет две взаимосвязанные стороны: а) освоение принятых моделей мужского и женского поведения, отношений, норм, ценностей и гендерных стереотипов; б) воздействие общества, социальной среды на индивида с целью привития ему определенных правил и стандартов поведения, социально приемлемых для людей его пола. Усваиваются, прежде всего, коллективные, общезначимые нормы, они становятся частью личности и подсознательно определяют ее поведение.

Выделяются две фазы полоролевой социализации: 1) адаптивная (внешнее приспособление к существующим гендерным отношениям, нормам и ролям); 2) интериоризации (внутреннее усвоение мужских и женских ролей, гендерных отношений и ценностей). К основным социализирующим факторам (агентам) относятся следующие социальные группы и контексты: семья, сверстники, институт образования, СМИ, работа, клубы по интересам, церковь. К внесемейным источникам полоролевой социализации также относятся детская литература и игрушки (Берн, 2001).

Уже в 3 года дети с уверенностью относят себя к мужскому или женскому полу (это называется гендерной идентификацией, см. раздел 1.7.3.1). В это время дети начинают замечать, что мужчины и женщины стараются по-разному выглядеть, занимаются разной деятельностью и интересуются разными вещами. К 7 годам, а нередко уже в 3—4 года, дети достигают гендерной константности – понимания того, что гендер постоянен и изменить его невозможно (Emmerich et al., 1977; Martin, Halverson, 1983). Еще до поступления в начальную школу дети обладают достаточно глубокими знаниями о гендерных различиях в игрушках, одежде, действиях, объектах и занятиях (Serbin et al., 1993).

Полоролевая социализация осуществляется благодаря таким факторам, как: а) дифференциальное усиление, когда приемлемое гендерно-ролевое поведение поощряется, а неприемлемое – наказывается социальным неодобрением; б) дифференциальное подражание, когда человек выбирает полоролевые модели в значимых ему группах – в семье, среди сверстников, в школе и т. д. и начинает подражать принятому там поведению. Как правило, общество, формирующее половую роль и идентичность, в воспитании четко ориентируется на стандарты фемининности и маскулинности (см. раздел 1.7.3.1), при этом оно терпимо относится к маскулинному поведению девочки, но осуждает фемининное поведение мальчика.

Одним из основных вопросов этой области является вопрос о психологических механизмах и способах гендерной социализации. Процессы гендерной социализации рассматриваются в рамках различных теорий. Во-первых, это психологические теории (психоаналитическая, необихевиористская, когнитивистская и т.д.) или теории социального научения, моделирования, половой типизации и когнитивного развития (Берн, 2001; Гидденс, 1999; Ильин, 2002; Коломинский, Мелтсас, 1985; Репина, 1987). Во-вторых, существуют концепции, специально разработанные для объяснения механизмов усвоения половой роли детьми в процессе социализации. Это такие теории, как новая психология пола и теория гендерной схемы (Ильин, 2002; Клецина, 1998; Репина, 1987).

Психологическими механизмами гендерной социализации являются: процесс идентификации (психоаналитическая теория); социальные подкрепления (теория социального научения и половой типизации); осознание, понимание половой социальной роли (теория когнитивного развития); социальные ожидания (новая психология пола); гендерные схемы (теория гендерной схемы). В отдельности каждый из этих механизмов вряд ли может объяснить гендерную социализацию. Поэтому тут существует несколько вариантов объяснений (Maccoby, Jacklin, 1974).

Родители обращаются с детьми так, чтобы приспособить их поведение к принятым в обществе нормативным ожиданиям. Мальчиков поощряют за энергию и соревнование, а девочек – за послушание и заботливость, поведение же, не соответствующее полоролевым ожиданиям, влечет отрицательные санкции. Родители обращаются с ребенком, исходя из своих представлений о том, каким должен быть ребенок данного пола. Адаптация ребенка к нормативным представлениям родителей может происходить по-разному.

Родители стремятся научить детей преодолевать то, что они считают его естественными слабостями. Например, если родители считают, что мальчики по природе агрессивны, они могут тратить больше усилий на то, чтобы контролировать агрессивное поведение сыновей, а дочерям, наоборот, помогают преодолевать предполагаемую естественную робость. Родители считают поведение, «естественное» для данного пола, неизбежным и не пытаются его изменить; поэтому мальчикам сходят с рук шалости, за которые девочек наказывают. Родители преимущественно реагируют на такие поступки ребенка, которые кажутся им необычными для пола (например, если мальчик робок, а девочка агрессивна).

Отношение родителя к ребенку в известной степени зависит от того, совпадает ли пол ребенка с полом родителя. Здесь возможны три варианта.

Каждый родитель хочет быть образцом для ребенка своего пола. Он особенно заинтересован в том, чтобы обучить ребенка секретам и «магии» собственного пола. Поэтому отцы уделяют больше внимания сыновьям, а матери – дочерям.

Каждый родитель проявляет в общении с ребенком некоторые черты, которые он привык проявлять по отношению к взрослым того же пола, что и ребенок. Например, отношения с ребенком противоположного пола могут содержать элемент кокетства и флирта, а с ребенком собственного пола – элементы соперничества. Привычные стереотипы господства-подчинения также нередко переносятся на детей. Женщина, привыкшая чувствовать себя зависимой от мужа и от взрослых мужчин вообще, проявит такую установку скорее по отношению к сыну, чем к дочери. Особенно сказывается это в отношениях со старшими детьми.

Родители сильнее идентифицируются с детьми своего, нежели противоположного пола. В этом случае родитель замечает больше сходства между собой и ребенком и более чувствителен к его эмоциональным состояниям. Это во многом зависит от самосознания родителя.

Но ребенок – не пассивный объект гендерной социализации. Опираясь на рассогласованность действий своих воспитателей, взрослых и сверстников и собственный жизненный опыт, он выбирает из предлагаемых ему образцов что-то свое.

Американский социолог Рут Хартли выделяет четыре основных способа конструирования взрослыми гендерной роли ребенка: социализация через манипуляции, вербальная апелляция, канализация, демонстрация деятельности. Пример первого процесса: озабоченность матери внешностью дочери, второго – частые обращения в стиле «ты моя красавица», подчеркивание ее привлекательности. Ребенок приучается смотреть на себя глазами матери, а вербальная апелляция усиливает действие манипуляции. Девочка получает представление о том, что внешний вид, красивая одежда – это очень важно. Канализация означает направление внимания ребенка на определенные объекты, например на игрушки, соответствующие игре в «дочки-матери» или имитирующие предметы домашнего обихода. Дети часто получают социальное одобрение за игру с «соответствующими полу» игрушками. Демонстрация деятельности выражается, например, в том, что от подрастающих дочерей гораздо чаще, чем от сыновей, требуют помощи по дому. То есть девочки учатся вести себя, действовать «как мама», мальчики – «как папа» (Тартаковская, 1997).

В западной психологической литературе для объяснения механизма передачи гендерной информации от родителей к детям в последнее время наиболее широко используется теория гендерной схемы С. Бем (Bem, 1983). Она опирается на две теории усвоения половой роли: теорию социального научения и теорию когнитивного развития. Представители теории социального научения считают, что в развитии полоролевого поведения все зависит от родительских моделей, которым ребенок старается подражать, и от подкреплений, которые получает поведение ребенка от родителей (положительное – за поведение, соответствующее полу, и отрицательное – за противоположное поведение). Согласно теории когнитивного развития, в процессе усвоения половой роли первостепенное значение имеет активность самого ребенка, которая проявляется в том, что ребенок узнает о существовании двух полов и включает себя в одну из категорий, а затем на основе самоопределения управляет своим поведением, выбирая те или иные его формы. Благодаря способности детей группировать и перерабатывать информацию и осуществляется половая типизация.

Половая типизация – это результат переработки информации по гендерной схеме, то есть готовность усваивать информацию о себе в контексте понятий «мужское – женское». Такая переработка информации осуществляется ребенком потому, что в обществе приняты полодифференцирующие практики. Половая типизация как процесс приобретения предпочтений, навыков, установок, поведения, соответствующих полу, происходит в результате процесса гендерной схематизации.

Гендерная схематизация – это обобщенная и натренированная когнитивная готовность детей кодировать и организовывать информацию о себе и других соответственно культурным определениям «мужское – женское». Гендерная схема – это когнитивная структура, сеть ассоциаций, которая функционирует как предвосхищающая структура. Иными словами, она заранее настроена на то, чтобы искать и группировать информацию. Поведение, характеристики, культурные символы спонтанно сортируются на категории «мужское – женское». Процессы схематизации информации высоко избирательны и позволяют индивиду группировать структуры и значения огромного множества входящих стимулов.

Теория гендерной схемы рассматривает восприятие как процесс конструктивный, то есть созидательный, творческий, а не просто пассивное восприятие. При этом происходит взаимодействие между входящей информацией и уже существующей схемой. В конце концов это взаимодействие и определяет то, что воспринимает индивид.

Следующий этап усвоения половой роли связан с внедрением гендерной схемы в структуру Я-концепции ребенка. Ребенок учится применять схему не только для селекции поступающей извне информации, но и в отношении к самому себе. Дети из множества возможных человеческих характеристик выбирают только те, которые определены в данной культуре как приемлемые для его или ее пола и поэтому подходят для организации содержания Я-концепции.

Таким образом, Я-концепция ребенка типизируется согласно полу и два пола воспринимаются различными не столько по степени выраженности личностных свойств, сколько по выраженности характеристик, присущих конкретному полу. Одновременно с этим дети учатся оценивать себя на соответствие гендерной схеме (так их дисциплинируют родители и посторонние люди), противопоставляя другому полу собственные предпочтения, отношения, поведение, свойства. Гендерная схема становится предписанием, диктующим стандарт поведения.

С. Бем подчеркивала, что теория гендерной схемы – это теория процесса, а не содержания. Половая типизация отличает одних людей от других не степенью женственности или мужественности, а тем, в какой мере их Я-концепция и поведение организованы на основе гендерной схемы.

Утверждению гендерной схемы в сознании и Я-концепции способствуют следующие условия:

1. Условия, при которых категория «пол» становится приоритетной среди других социальных категорий в процессе познания окружающей действительности. Социальный контекст делает категорию «пол» значимой частью широкой ассоциативной схемы, то есть идеология и практика культуры создают ассоциации между этой категорией и широким спектром других категорий поведения и характеристик.

2. Условия, при которых социальный контекст приписывает данной категории широкое функциональное значение. Иными словами, когда существует множество институтов, норм, табу, разделяющих людей, что организует поведение и отношения на этой основе.

Почти во всех обществах растущего ребенка обучают двум важным вещам, связанным с полом: во-первых, сети связанных с полом ассоциаций, которые действуют как когнитивная схема; во-вторых, тому, что дихотомия мужского и женского имеет место практически в любой области человеческого опыта. Поэтому сторонники теории гендерных схем считают, что дети скорее всего были бы свободнее от гендерных схем и, следовательно, от половой типизации, если бы общество сужало сеть ассоциаций, связанных с полом, и перестало настаивать на функциональной значимости гендерной дихотомии.

С. Бем предлагает две стратегии воспитания детей, относительно свободных от гендерной схемы.

Первая стратегия заключается в том, чтобы различия между полами детям представляли не на основе внешних признаков (одежда, стиль поведения), а на основе биологических факторов. Объясняя детям, что мужчины и женщины имеют анатомические и репродуктивные различия, родители ограничивают функциональную значимость пола и тем самым ослабляют процессы гендерной схематизации.

Вторая стратегия состоит в том, чтобы дать детям альтернативную схему, с помощью которой они будут перерабатывать социальную информацию и интерпретировать культурные ассоциации, которые им предлагают. Альтернативная схема помогает человеку сопротивляться давлению доминантной культуры и позволяет оставаться вне гендерных схем, хотя окружающий мир их им предлагает. В качестве альтернативных вариантов можно использовать следующие схемы: 1) акцентирование индивидуальных, а не половых различий (не девочки любят наряжаться, а Маша любит наряжаться); 2) историческое сравнение ситуаций, отражающих дискриминацию по признаку пола (уменьшение проявлений сексизма в западных странах в последние годы); 3) анализ проявлений культурного релятивизма – информация о полоролевых предпочтениях, существующих в разных культурах и отличающихся от традиционных западных стандартов (например, в Африке наряжаются и украшают себя мужчины, а не женщины и т.п.).

1.7.3. Гендерные характеристики личности

Комплекс гендерных характеристик личности включает в себя гендерную идентичность, маскулинные и фемининные черты личности, стереотипы и установки, связанные с полотипичными формами и моделями поведения. Отдельные гендерные характеристики не всегда тесно взаимосвязаны между собой, поскольку они зависят от нескольких разных факторов. Каждая из гендерных характеристик может иметь свою историю развития и отличаться спецификой проявления.

1.7.3.1. Гендерная идентичность

Гендерная идентичность – базовая структура социальной идентичности, которая характеризует человека с точки зрения его принадлежности к мужской или женской группе, при этом наиболее значимо, как человек сам себя определяет (Кон, 1999). Гендерная идентичность – осознание себя в связи с культурными определениями мужественности и женственности. Возникшая в результате взаимодействия Я и других, гендерная идентичность проявляется как субъективный опыт психологической интериоризации мужских или женских черт (Большой толковый социологический словарь, 1999).

Совокупность наиболее значимых психологических и социально-психологических характеристик личности, используемых в качестве отличительных черт для выделения своего пола, определяется как психологический пол. Другими словами, психологический пол есть комплекс психологических, социокультурных и поведенческих характеристик, обеспечивающих индивиду личный, социальный и правовой статус мужчины и женщины (Кон, 1975; Лопухова, 2001; Бороденко и др., 2001).

До последнего времени в работах отечественных исследователей, посвященных изучению гендерной идентичности, использовались термины «психологический пол», «полоролевая идентичность», «полоролевые стереотипы», «полоролевые отношения» (Клецина, 2004). Однако даже близкие на первый взгляд понятия (например, гендерная идентичность и полоролевая идентичность) не являются синонимами.

Рассмотрим содержание этих понятий, чтобы показать специфику гендерной идентичности личности.

Половая идентичность – единство поведения и самосознания индивида, причисляющего себя к определенному полу и ориентирующегося на требования соответствующей половой роли (Психология. Словарь, 1990). В.Е. Каган (1991а) определяет половую идентичность как соотнесенность личности с телесными, психофизиологическими, психологическими и социокультурными значениями маскулинности и фемининности. Он различает следующие виды половой идентичности: 1) базовая идентичность – соотнесенность личности с традиционными, восходящими к филогенетическим, половым различиям, представлениям о маскулинности и фемининности; этот вид идентичности детерминирован психофизиологически; 2) ролевая идентичность – соотнесение поведения и переживаний личности с существующими в данной культуре и в данное время полоролевыми стереотипами; этот вид идентичности детерминирован влиянием среды; 3) персональная идентичность – интеграция первой и второй, она характеризует соотнесенность личности с маскулинностью и фемининностью в контексте индивидуального опыта межличностного общения и совместной деятельности. По мнению автора, если базовая идентичность стабильна, то на уровне ролевой и персональной идентичности идет непрекращающийся процесс половой идентификации.

В современной зарубежной литературе в основном используется понятие «гендерная идентичность», а не «половая идентичность». Гендерная идентичность – осознание своей связи с культурными определениями мужественности и женственности. Это понятие охватывает субъективный опыт и представляет собой психологическую интериоризацию мужских или женских черт в процессе взаимодействия Я и других (Большой толковый социологический словарь, 1999). Гендерная идентичность связана с представлением о своем поле – чувствует ли себя человек мужчиной или женщиной (Смелзер, 1994).

В приведенных определениях психологического пола, половой и гендерной идентичности существуют общие моменты. Речь идет об аспекте самосознания личности, описывающем субъективное переживание себя как представителя пола, как носителя специфичных для пола характеристик и особенностей поведения, соотносимых с представлениями о маскулинности и фемининности. Обобщающим понятием выступает категория «маскулинность/фемининность», являющаяся маркером мужской или женской идентичности.

Однако, несмотря на видимое сходство анализируемых категорий «половая идентичность» и «гендерная идентичность», важно отметить, что, при внешнем сходстве, описания этих феноменов строятся на различных методологических основаниях. Другими словами, представления о половой идентичности, разрабатываемые в 80-е гг. XX столетия, и современная концепция гендерной идентичности опираются на различные научные парадигмы.

До конца 80-х гг. XX столетия в сфере исследований проблемы пола и межполового взаимодействия была популярна биолого-эволюционная парадигма. В рамках же социально-конструктивистской парадигмы утверждается идея деконструкции образа единой, твердой, универсальной половой идентичности. Не существует единой мужской или женской идентичности: в разные исторические периоды, в различных социальных и культурных контекстах мы имеем дело с разными гендерными идентичностями (Коннел, 2000, см. раздел 1.7).

Еще один аспект рассмотрения гендерной идентичности вне рамок дихотомии связан с анализом «квир-идентичностей», где мужское и женское соотносятся с гетеро– и гомосексуальностью и транссексуальностью (Жеребкина, 2001, см. раздел 1.4). Существование транссексуальной идентичности или идентичности трансвестита показывает, что гендер зависит не только от пола, но является результатом построения гендерной идентичности (Большой толковый социологический словарь, 1999). Таким образом, в настоящее время предметом исследования является не только мужская и женская идентичность, но и транссексуальная, гомосексуальная, лесбийская идентичность.

Можно выделить три уровня явлений, которые объясняют возникновение и трансформацию идентичности женщин и мужчин: биологический, психологический и социальный (Милюска, 1999).

Биологический уровень – это индивидуальный ресурс и жизненный потенциал человека, начиная от клеток и кончая системой органов. Это возможности функционирования, обусловленные структурными и функциональными способностями организма.

Психологический уровень – это личностный ресурс, который человек использует для конструирования своей идентичности, то есть комплекс психологических особенностей, включающий в себя когнитивные способности, мотивационно-волевой потенциал, доминирующие ориентации, ценности и др.

Социальный уровень – это доминирующая в обществе идеология и социальные изменения, влияющие на мужчин и женщин как участников общественных отношений. Процесс социальных изменений создает условия для процесса изменений на поведенческом уровне.

Феномен половой идентичности в первую очередь связан с соматическими признаками, на основе которых формируется идентичность человека как представителя определенного пола; феномен психологического пола наряду с биологическими основами включает в себя психологические и поведенческие проявления личности как индикаторы мужского и женского, наполняющие содержанием аспект самосознания, связанный с полом; гендерная идентичность ставит на первое место социокультурные параметры категорий «мужское» и «женское», в соответствии с которыми человек идентифицирует себя с конкретной гендерной группой, конструируя свою идентичность как представитель конкретного пола.

Гендерная идентичность – понятие более широкое, чем полоролевая идентичность, поскольку гендер включает в себя не только ролевой аспект, но и, например, образ человека в целом (прическу, одежду, опрятность и т.д.). Понятие «гендерная идентичность» неравноценно и понятию «сексуальная идентичность» (гендер – понятие не столько биологическое, сколько культурное, социальное). Сексуальную идентичность можно описать с точки зрения особенностей самовосприятия и представлений человека о себе в контексте сексуального поведения.

Содержательные составляющие и психологического пола, и гендерной идентичности, как правило, раскрываются через категории «маскулинность» (мужественность) и «фемининность» (женственность). Гендерная идентичность – осознание своей связи с этими культурными определениями (Большой толковый социологический словарь, 1999).

Маскулинность и фемининность – полоспецифичные характеристики личности, они выступают как базовые категории при анализе гендерной идентичности и психологического пола. Маскулинность и фемининность – нормативные представления о соматических, психических и поведенческих свойствах, характерных для мужчин и женщин (Психология, 1990). Выделяют три разных значения понятия «маскулинность» (Кон, 2001).

1. Маскулинность как дескриптивная, описательная категория обозначает совокупность поведенческих и психических черт, свойств и особенностей, объективно присущих мужчинам в отличие от женщин.

2. Маскулинность как аскриптивная категория обозначает один из элементов символической культуры общества, совокупность социальных представлений, установок и верований о том, чем является мужчина, какие качества ему приписываются.

3. Маскулинность как прескриптивная категория – это система предписаний, имеющих в виду не среднестатистического, а идеального «настоящего» мужчину, это нормативный эталон мужчинности.

По аналогии можно выделить и три значения понятия «фемининность».

Маскулинность представляет собой комплекс установок, характеристик поведения, возможностей и ожиданий, детерминирующих социальную практику той или иной группы, объединенной по признаку пола. Другими словами, маскулинность – это то, что следует добавить к анатомии, чтобы получить мужскую гендерную роль (Словарь гендерных терминов, 2002).

В области современных социальных наук существуют разные концепции маскулинности: от эссенциалистской до социально-конструктивистской.

Эссенциалистский подход рассматривает маскулинность как производную биологических различий между мужчиной и женщиной, то есть как природную категорию, таким образом, маскулинность тут определяется как совокупность физических качеств, моральных норм и поведенческих особенностей, присущих мужчине от рождения. Согласно этому подходу, маскулинность – это то, чем мужчина является и что, соответственно, составляет его природную сущность. Данная концепция подверглась резкой критике в результате развития сравнительных исследований гендерных систем обществ, различающихся по экономическим и культурным параметрам, и сегодня представляет собой яркий пример вульгарного биологического детерминизма.

Социально-конструктивистский подход определяет маскулинность в терминологии гендерных ожиданий. Маскулинность – это то, чем мужчина должен быть и что от него ожидают. Согласно этому подходу маскулинность конструируется как обществом в целом, так и каждым отдельным человеком мужского пола. Общественный конструкт маскулинности является производной от гендерной идеологии общества и сформирован под влиянием традиционных взглядов на мужскую роль, современных экономических реалий и социокультурной ситуации. На индивидуальном уровне маскулинность конструируется как гендерная идентичность в соответствии с требованиями гендерных норм, которые преобладают в той или иной социальной группе, и реализуется во взаимодействии с другими.

При рассмотрении маскулинности необходимо учитывать ее множественность, историчность и ситуационность.

Множественность проявляется в наличии в каждом обществе нескольких моделей маскулинности – от доминантных до маргинализированных. Доминантная модель маскулинности отражает представления о мужской гендерной роли, разделяемые доминирующей – по расовым, социальным и культурным признакам – частью общества. Эта форма маскулинности считается наиболее правильной и желаемой (например, маскулинность известных спортсменов, политиков или актеров), при этом она также является наиболее жестко структурированной моделью. Однако это не означает, что большинство мужчин, проживающих в данном обществе и поддерживающих идеологическую основу доминирующей формы маскулинности, соответствуют характеристикам данной модели. Эта модель скорее представляется образцом, идеалом. По словам известного американского исследователя Майкла Киммела, доминирующая маскулинность – это «маскулинность тех мужчин, которым принадлежит власть» (Kimmel, 1986). Данная модель маскулинности обладает в патриархатном обществе статусом идеала, одновременно она нормативна, то есть стремление соответствовать ей поощряется. В современном обществе доминирующая форма маскулинности непосредственно связана с воспроизводством системы отношений власти патриархата. Так называемые маргинализированные модели маскулинности существуют в группах, объединяющих национальные, социальные и сексуальные меньшинства. Данные модели оцениваются большинством общества как «ущербные», воспринимаются с разным уровнем толерантности и часто становятся объектами дискриминации, свойственной патриархатному обществу.

Историчность маскулинности отражают изменения ее структуры в ходе исторических процессов. Под влиянием культурных и экономических факторов и технологического развития общества меняются социальные практики мужчин и женщин, что приводит к изменению традиционных гендерных ролей.

Ситуационность маскулинности проявляется через социокультурную зависимость интенсификационных и инфляционных изменений, происходящих с некоторыми ее характеристиками. Так, например, во время войн, спортивных состязаний и конфликтных ситуаций существующие модели маскулинности интенсифицируются и на первый план выходят такие характеристики, как агрессивность и склонность к соревнованию. В относительно спокойное время происходят инфляционные процессы, в результате которых ценность данных характеристик существенно понижается и милитаризированная концепция маскулинности сглаживается.

Фемининность (феминность, женственность) – характеристики, связанные с женским полом (Большой толковый социологический словарь, 1999), или характерные формы поведения, ожидаемые от женщины в данном обществе (Гидденс, 1999), или же социальное выражение позиции, внутренне присущие женщине по мнению общества (Tuttle, 1986). Традиционно предполагали, что фемининность обусловлена биологически, и к ней относили такие черты, как пассивность, отзывчивость, мягкость, поглощенность материнством, заботливость, эмоциональность и т. п. Эти представления соответствовали представлениям о том, что женщины обитают в частной, а не публичной сфере.

Но феминистские исследования оспорили биологическую обусловленность этих качеств: фемининность не природна, но скорее создается с детства: девочка подвергается осуждению, если она недостаточно женственна. Согласно французским феминистским теоретикам (Э. Сиксу, Ю. Кристевой), фемининность – это произвольная категория, которой женщин наделил партриархат.

Существует также представление, согласно которому фемининность – особая «равноценная-но-другая» противоположность маскулинности, что также подвергалось критике, поскольку ценность маскулинных черт (стойкость, самодостаточность, смелость и др.) распространяется на всех людей, включая женщин, а фемининные черты ценны только для женщин. Исходя из этого, теоретики, связанные с движением радикальных лесбиянок, полагают, что сущность фемининности – в создании для женщин ограничений, которые в конечном итоге полезны, приятны и безопасны именно для мужчин.

Психолог Ж. Миллер предположила, что такие черты фемининности, как эмоциональность, уязвимость и интуиция, – это не слабость, а особая сила, которая может играть существенную роль для построения лучшего общества, и что эти черты мужчины могут развивавать в себе. Современный кризис маскулинности косвенно свидетельствует в пользу этого положения.

Фемининность в рамках андроцентричной культуры определяется как маргинальная по отношению к существующему символическому порядку, где маскулинность выступает как норма. Андроцентризм – культурная традиция, сводящая общечеловеческую субъективность к единой мужской норме, в которой видят универсальную объективность, в то время как иные субъективности, и прежде всего женская, представлены как отклонение от нормы.

В начале исследователи рассматривали психологический пол как биполярный конструкт (Кон, 1988). Биполярность психологического пола заключается в том, что все полоспецифичные характеристики, присущие индивиду и проявляющиеся в поведении, расположены на одной шкале с двумя полюсами. При этом большая выраженность маскулинности автоматически означает меньшую фемининность, и наоборот, то есть совокупность характеристик половой идентичности должна строго соответствовать определенному полу. Другими словами, мужчины должны обладать маскулинной идентичностью, а женщины – фемининной. Маскулинность и фемининность как научные конструкты были отражены в психодиагностике: если мужчина имеет высокие показатели по шкале маскулинности, то его фемининные показатели должны быть низкими, а у женщин при высокой фемининности должны быть низкие маскулинные показатели.

Гендерный подход к исследованию психологических проблем пола опирается на понимание гендерной идентичности как мультиполярного конструкта. Такой теоретический подход к исследованию проблем гендерной идентичности можно встретить в работах Джудит Спенс (Spence, 1993), Ричарда Костнера и Дженифер Аубе (Koestner, Aube, 1995). В отечественной литературе об этом пишет И.С. Кон (2001) в своей работе, посвященной мужским исследованиям и изучению маскулинности.

Основное отличие мультиполярной модели психологического пола от биполярной заключается в том, что психологический пол рассматривается уже не просто как набор полярных черт маскулинности или фемининности, а как более сложно организованный конструкт. Согласно данной концепции, психологический пол личности кроме маскулинных и фемининных свойств включает в себя и другие характеристики гендерной направленности: гендерные представления, стереотипы, интересы, установки полоролевого поведения. Все эти составляющие гендерной идентичности сложно взаимосвязаны между собой, например, гендерные стереотипы, присущие личности, могут не коррелировать с ее гендерными поведенческими установками, а комплекс фемининных или маскулинных черт может расходиться с полоспецифичными интересами. Гендерная идентичность при этом предстает как многоуровневая, сложная структура, включающая в себя основной (базовый) и периферические комплексы характеристик.

Индивидуальная концепция маскулинности или фемининности закладывается в раннем детстве и остается неизменной в течение жизни. У большинства людей гендерная идентичность соответствует биологическому полу. Гендерная идентичность как мультиполярный конструкт состоит из множества составляющих, не жестко связанных между собой, причем каждая из гендерных характеристик может иметь свою историю развития. Маскулинные или фемининные характеристики не являются чем-то самодовлеющим, они органически переплетаются с другими компонентами социальной идентичности: этнической, классовой, профессиональной, конфессиональной и др.

При мультиполярном подходе в процессе изучения проблем гендерной идентичности и ее составляющих использование одно– или двушкальных опросников для измерения степени выраженности маскулинных и фемининных характеристик личности не способствует решению актуальных исследовательских задач.

Мультиполярная модель психологического пола раздвигает нормативные каноны полоспецифичного поведения. Данная концепция позволяет человеку пользоваться расширенным спектром индивидуальных поведенческих проявлений без боязни услышать в свой адрес упреки типа «Женщины так не поступают» или «Мужчине такое поведение не свойственно» и др.

Кроме биполярной и мультиполярной моделей психологического пола в психологической литературе представлено и описание андрогинной модели гендерной идентичности (Bem, 1975, 1975а; Lorenzi-Cioldi, 1996; Ениколопов, Дворянчиков, 2001). Концепция андрогинии разработана психологом С. Бем (см. раздел 1.7.3.3). Этот термин характеризует людей, успешно сочетающих в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские психологические качества (Психология. Словарь, 1990). Концепция андрогинии, основанная на идее примирения полов, устраняет культурные определения фемининного и маскулинного способов социального бытия и призывает к личностным проявлениям, отличающимся своеобразием, оригинальностью, индивидуализированностью. Мужчины и женщины в равной мере способны быть и честолюбивыми, и преданными, и самостоятельными, и нежными, и решительными, и чуткими. Андрогинная личность формируется под воздействием специфического воспитания благодаря особой позиции родителей, поощряющих ребенка усваивать модели поведения, характерные для обоих полов. Такой подход к пониманию андрогинии в психологии был обозначен как концепция «соприсутствия» (Lorenzi-Cioldi, 1996). Предполагалось, что результатом внутреннего соприсутствия маскулинности и фемининности будет высокая степень ситуативной адаптивности андрогинов.

Андрогинная модель подвергалась критике со стороны специалистов по гендерным проблемам за то, что существующее в концепции разделение на «маскулинные» и «фемининные» качества не способствует уменьшению существующей гендерной поляризации, а напротив, закрепляет гендерные различия и стереотипы (Берн, 2001). Как подчеркивает французский психолог Лоренци-Сиольди, концепция соприсутствия базируется на традиционных представлениях о существовании маскулинных инструментальных и фемининных экспрессивных атрибутов и ролей. Первые ассоциируются с независимостью, умением рисковать, агрессивностью, вторые – с чувством зависимости, эмоциональностью, сопереживанием (Lorenzi-Cioldi, 1996).

Повсеместного признания и широкого распространения концепция андрогинии не получила и в отечественной психологии, исследователи психологии пола (особенно клинические психологи) рассматривают идентичность, строго соответствующую полу, как залог успешной социальной адаптации и психического здоровья личности (Каган, 1991).

Биполярная модель половой идентичности в настоящее время преобладает в исследованиях психологии пола, а в массовом сознании нормативные мужские и женские свойства по-прежнему выглядят полярными и дополняющими друг друга.

Выделяют разные механизмы конструирования гендерной идентичности, представления об этих механизмах опираются на различные теоретические платформы.

Одной из первых подходящих для этого теорий стал психоанализ, в рамках которого объяснение носило биологический характер: «анатомия – это судьба», по выражению Фрейда. Развитие личности он понимал как психосексуальное развитие прежде всего, а процесс идентификации объяснял с помощью понятий «Эдипов комплекс» и «комплекс Электры» и уподобления отцу или матери. Критика этого подхода содержится даже в работах представителей классического психоанализа, не говоря уже о более поздних направлениях. Если же рассматривать психоаналитические подходы с точки зрения гендерных исследований, то их главная слабость лежит в утверждении биологического детерминизма (Клецина, 1998).

Ко второй группе можно отнести теории социального научения, восходящие к идеям бихевиоризма. В их основу положены такие понятия, как научение, положительное и отрицательное подкрепление, модели родительского поведения.

Так, теория половой типизации основывается на понятии подкрепления. Родители и окружающие поощряют (положительное подкрепление) детей, когда те ведут себя согласно образцам традиционного гендерного поведения, и осуждают (отрицательное подкрепление), когда они используют модели поведения, свойственные другому полу. Мальчиков и хвалят, и ругают чаще, чем девочек. Родителей больше беспокоит ситуация, когда сыновья ведут себя как «маменькины дети», чем когда дочери ведут себя как сорванцы. Родители склонны осуждать несамостоятельность мальчиков, но позволяют девочкам быть зависимыми и даже это поощряют. В результате мальчики усваивают принцип, что следует рассчитывать лишь на свои собственные достижения, чтобы обрести самоуважение, в то время как самоуважение девочек зависит от того, как к ним относятся другие (Bardwick, Douvan, 1972). Теорию половой типизации упрекают в механистичности, тут ребенок выступает скорее как объект, чем субъект социализации. Кроме того, с ее помощью трудно объяснить все варианты поведения мальчиков и девочек.

Теория когнитивного развития объясняет появление у ребенка представлений о своей половой роли тем, что ребенок активно структурирует собственный опыт, получаемую когнитивную информацию и представления о своей половой принадлежности. Вначале ребенок усваивает свою половую идентичность, определяя себя в качестве мальчика или девочки. А затем когнитивные структуры ребенка организуют получаемую информацию, полоролевые стереотипы тут действуют как схемы, посредством которых структурируется соответствующая информация.

Один из создателей этой теории Л. Колберг назвал такой процесс самосоциализацией (Kohlberg, 1966). Он полагал, что дети сами готовят себя к жизни в обществе на основе вербального и невербального социального взаимодействия. Дети воспроизводят разные образцы поведения, а критерием для их закрепления служат ответные реакции людей. Оказываясь в разных жизненных ситуациях, ребенок начинает осознавать, что актуализация тех или иных образцов вызывает одобрение или осуждение окружающих. В некоторых случаях этот процесс отражает стандарты родителей, однако самосоциализация несколько автономна, чем объясняется тот факт, что половая идентичность детей не всегда соответствует ожиданиям или желаниям родителей.

Данная теория синтезирует механизмы имитации поведения и механизмы подкрепления. Представления ребенка о поведении, соответствующем полу, тут зависят как от его собственных наблюдений за поведением мужчин и женщин, которые служат для него образцами, так и от одобрения или неодобрения его поступков окружающими.

Очевидно, что рассмотренные теории не противоречат друг другу, но просто выделяют разные моменты формирования половой идентификации.

Однако в 70-е гг. на Западе складывается так называемая новая психология пола, которая во главу угла ставит социальные факторы, поскольку ее представители считают, что основное значение в формировании гендера (как психологического и социального пола) имеют социальные, а не биологические детерминанты.

Возникновению «новой психологии пола» способствовали три фундаментальных исследования, выводы которых опровергают основные положения традиционных теорий (Клецина, 1998):

1) работы Е. Маккоби и К. Джеклин, посвященные анализу психологии половых различий;

2) исследования Дж. Мани и А. Эрхарда, продемонстрировавших могущество эффекта социализации;

3) концепция андрогинии С. Бем, показавшая несостоятельность противопоставления маскулинности и фемининности, существующего в традиционной психологии.

Опираясь на эти работы, Дж. Стоккард и М. Джонсон выдвинули утверждение о том, что главным является не биологический, а психологический и социальный пол (или гендер), формирующийся в ходе жизни человека под влиянием социальных ожиданий общества и особенностей его культуры (Stockard, Johnson, 1980). Аналогичной точки зрения придерживается и Рода Ангер, полагающая, что схему гендерной идентификации задают социальные требования и социальные взаимодействия (Unger, 1990).

Так была выделена гендерная идентичность как составляющая социальной идентичности личности. Можно выделить следующие основные положения сторонников такого подхода:

1. Гендерная идентичность – это особый вид социальной идентичности, существующий в самосознании человека наряду с профессиональной, семейной, этнической и другими идентификациями. Гендерная идентичность относится к числу наиболее стабильных идентификаций человека и, как правило, не подлежит выбору.

2. С точки зрения социально-конструктивистской парадигмы гендерная идентичность представляет собой социальный конструкт. Она активно конструируется субъектом на протяжении жизни, в ходе социального взаимодействия с другими людьми и сравнения себя с ними.

3. Гендерная идентичность начинает конструироваться с рождения ребенка, когда на основании анатомического строения его наружных половых органов определяется его паспортный (гражданский, акушерский) пол. С этого берет начало процесс гендерной социализации, в ходе которого ребенка целенаправленно воспитывают таким образом, чтобы он соответствовал принятым в данном обществе представлениям о мужском и женском. Именно на основании эталонов общества формируются представления ребенка о своей гендерной идентичности и роли, его поведение, а также самооценка.

4. Конструируя гендерную идентичность, человек строит не только свой собственный образ, но и образ группы, к которой она принадлежит или не принадлежит. Конструктивистский потенциал гендерной идентичности заключается в том, что осознание принадлежности к гендерной группе и эмоциональная значимость этой группы обусловливают построение Я-образа и «образа групп» в конкретных социальных условиях.

5. Гендерная идентичность при этом предстает как многоуровневая сложная структура, включающая в себя основной (базовый) и периферические комплексы характеристик.

6. В структуре гендерной идентичности можно выделить три компонента:

● когнитивный (познавательный) – осознание принадлежности к определенному полу и описание себя с помощью категорий мужественности-женственности. Это Я-образ мужчины или женщины, осознание степени типичности-нетипичности своих качеств как представителя гендерной группы;

● аффективный (оценочный), предполагающий оценку черт личности и особенностей ролевого поведения путем соотнесения их с эталонными моделями маскулинности-фемининности (понятие «позитивная и негативная идентичность» касаются именно оценочного компонента);

● конативный (поведенческий), самопрезентация себя как представителя гендерной группы, а также разрешение кризисов идентичности путем выбора поведения в соответствии с личностно значимыми целями и ценностями.

Мужская идентичность – это отнесение себя к категории мужской социальной группы и воспроизведение соответствующих гендерно обусловленных ролей и самопрезентаций. Обретение такой идентичности зависит не столько от индивидуального выбора, сколько от биологических и социальных факторов (Уэст, Зиммерман, 1997).

В основе конструирования мужской идентичности лежит «идеология мужественности» (Pleck, 1987), которая является составной частью традиционной патриархальной культуры. Структура ролевых норм «идеологии мужественности» определяется нормами статуса, твердости (физической, умственной и эмоциональной) и антиженственности. Центральная характеристика мужской идентичности есть потребность доминировать, неразрывно связанная с мужской гендерной ролью (см. раздел 1.7.3.3).

Принято считать, что в процессе социализации мальчик находится в более сложном положении, чем девочка, поскольку его воспитатели – женщины (т.е. недостаточно объектов для идентификации); кроме того, мужской ролевой набор ограниченнее и жестче, а традиционное воспитание не поддерживает проявление мужского поведения (независимости, инициативы, активности и т. д.). Дальнейшая социализация мальчиков связана с преодолением социальных барьеров на пути развития маскулинности, что порождает эмоционально-когнитивный диссонанс, следствием которого могут стать «полоролевая растерянность» либо утрированная маскулинная полоролевая ориентация (Каган, 2000).

«Принцип Адама», или принцип маскулинной дополнительности, сформулированный Дж. Мани, имеет под собой непосредственно биологическую подоплеку (на каждом этапе половой дифференциации для развития по мужскому типу необходимо преодолеть или подавить фемининное начало) и непосредственно связан с культурной нормой антиженственности. «Преодоление женственности» лежит в основе обрядов инициации мальчиков: пройдя испытания, они готовы войти в сообщество мужчин (Кон, 1999).

Описанный психоаналитиками комплекс кастрации – еще один фактор, регулирующий развитие мужской идентичности. Страх кастрации неразрывно связан с Эдиповым комплексом, который фактически разрушает первичную идентификацию мальчика с матерью и, при участии отца, поддерживает в сыне тенденцию к обесцениванию всего женского. З. Фрейд полагал, что личность развивается гармонично и полноценно тогда, когда не нарушена ее половая идентификация (Репина, 1987). Ж. Лакан рассматривает фаллос как символ власти и закона, за которые в патриархальном обществе идет борьба между мужчинами. Только пережив страх (угрозу) кастрации, мальчик «присваивает» себе символическую маскулинность.

Агрессивность – наиболее специфичная черта мужской идентичности с точки зрения различных концепций и подходов. В настоящее время большинство исследователей сходятся во мнении, что следует выделять не половые особенности агрессивности (ряд исследований демонстрирует, что женщины не менее агрессивны, но в большей мере склонны подавлять агрессию), а половые различия ее детерминации (Каган, 1987).

Согласно теории мужской полоролевой идентичности (Pleck, 1987), психологическое здоровье мужчин непосредственно связано с «правильной» (в контексте традиционной патриархальной культуры) мужской идентичностью. Исследования убедительно показывают, что помимо позитивных аспектов мужественности традиционная мужская гендерная роль является причиной тревоги и напряжения, поскольку некоторые ее аспекты дисфункциональны и противоречивы (Берн, 2001).

Существенное влияние на ослабление жестких границ традиционной маскулинности ради более свободного развития мужской идентичности оказал феминизм – и как общественное движение, и как новая методологическая парадигма в социальных науках.

Женская идентичность – это отнесение себя к категории женской социальной группы и воспроизведение соответствующих гендерно обусловленных ролей и самопрезентаций. Обретение такой идентичности зависит не столько от индивидуального выбора, сколько от биологических и социальных факторов (Уэст, Зиммерман, 1997).

С точки зрения теории социального конструктивизма устройство социального мира таково, что каждый человек «сущностно» принадлежит или к мужскому, или к женскому полу (Garfinkel, 1967). Поэтому женщины могут быть и «неженственными», что все равно не делает их «неженщинами», главное – они остаются в поле гендерной оценки. Культурная сегрегация гендера действует на различных социальных и культурных уровнях (Goffman, 1990), благодаря чему воспроизводство гендера, социализация девочек и мальчиков, – процесс нормированный, хотя и зависит от особенностей микросреды.

Конструирование женской идентичности непосредственно связывают со специфичным «женским опытом». Его получают благодаря особенностям социализации девочек с младенческого возраста, так как родители создают гендерно-нормированный образ уже с младенчества (бантики, длинные волосы, нарядные платья и т. п.), а также поощряют гендерно-нормированное поведение (нерешительность, эмпатия, пассивность и т. п.). В дальнейшем «быть девочкой» «помогают» институты социализации, важнейшими агентами которых являются ровесники, а также СМИ, жестко отстаивающие гендерные ролевые стереотипы (Алешина, Волович, 1991; Клецина, 1998).

Особую роль в конструировании женской идентичности играет период полового созревания и менархе (первая менструация, главный признак полового созревания женского организма). Нормативное и информационное давление относительно гендерных норм к данному периоду настолько велико, что большинство девочек с «отклоняющимися признаками» корректируют свои личностные особенности в сторону «традиционной женской роли» (Берн, 2001). Следующие важнейшие шаги на пути создания женской идентичности во многом связаны с телесным опытом – это развитие сексуальности, беременность и рождение детей. Скудость сведений о женской инициации М. Мид объясняет тем, что «женское» в культуре воспринимается как феномен скорее биологический, нежели социальный, кроме того, это связано с социальной зависимостью женщин (Кон, 1975).

В целом в структуре женской идентичности тело более значимо, поскольку в традиционной культуре женщина репрезентируется через ее тело.

На первый взгляд, современное общество предъявляет к поведению девочек менее жесткие нормативные требования, чем к поведению мальчиков (Лунин, Старовойтова, 1997); кроме того, с детства девочек окружают воспитатели-женщины, с которыми девочка может идентифицироваться. Однако меньшая ценность «женского» в обществе затрудняет развитие позитивной Я-концепции девочки, порождает проблемы создания женской идентичности, особенно если девочка обладает высокими социальными способностями и склонна лидировать (Радина, 1999).

История исследований женской идентичности начинается с ортодоксального психоанализа. С точки зрения психоанализа по своим качествам мужская и женская модели диаметрально противоположны и для женской модели характерна пассивность, нерешительность, зависимое поведение, конформность, отсутствие логического мышления и стремления к достижениям, а также большая эмоциональность и социальная уравновешенность. Опираясь на основные психоаналитические парадигмы, К. Хорни стремилась расширить представления о женщине. Она одной из первых стремилась создать позитивное описание психологии женщины. Однако наиболее существенное влияние на изучение позитивной женской идентичности оказали теоретики феминизма: Дж. Батлер, Дж. Митчелл, Ж. Роуз и др. (Жеребкина, 2000).

В современном обществе женская идентичность сопряжена с понятиями «двойная занятость», «экономическая зависимость», «ролевой конфликт работающей женщины» и т. д. Несмотря на то что даже в больших промышленных городах в настоящее время по-прежнему доминирует традиционный патриархальный идеал женщины (Нечаева, 1999) и, следовательно, возможности свободного развития позитивной женской идентичности ограничены, – опросы общественного мнения показывают, что ситуация в России хотя и медленно, но изменяется в сторону гендерного равенства: экономическая самостоятельность женщины, как и прежде, подвергается сомнению, однако для нее становится нормой самостоятельный выбор партнера, образа жизни, одежды и т. п.

Правомерно говорить, по крайней мере, о двух типах гендерной идентичности, присущих мужчинам и женщинам: первый тип можно назвать кризисной идентичностью, второй – некризисной, или согласованной, идентичностью.

Ситуация, при которой модели маскулинного и фемининного поведения, репрезентируемые носителями мужской и женской идентичности, в значительной мере не соответствуют нормативным образцам, существующим в общественном сознании, ведет к кризису гендерной идентичности. Другими словами, кризис гендерной идентичности порождает ситуация, при которой мужчины и женщины, осознавая свое несоответствие по главным характеристикам общепринятой и нормативно заданной модели мужественности или женственности, актуализируют эту проблему в публичном дискурсе как личностно и социально значимую. Таким образом, кризис гендерной идентичности представляет собой не проблему отдельной личности, а состояние психологического неблагополучия, характерное для значительной части мужчин и женщин как представителей гендерных групп. Поэтому данный феномен имеет скорее не психологическую, но социально-психологическую и социальную природу.

Рассмотрим проблемы и сложности мужской идентичности. Выделяют базовые, сущностные характеристики мужской идентичности, которые составляют ее основу и обозначаются как базовые константы мужского самоутверждения (Кон, 2001). К ним относятся следующие конструкты:

1) ориентация на профессиональную самореализацию;

2) потребность отличаться от женщин;

3) установка на эмоционально сдержанное поведение (мужчина не должен демонстрировать чрезмерные эмоциональные реакции); сдержанность и рассудительность – атрибут поведения «настоящего мужчины»;

4) установка на то, что мужчина должен зарабатывать и обеспечивать жену и детей, быть добытчиком.

Перечисленные константы играют роль своеобразных опор мужского Я, и когда они неустойчивы или под угрозой, появляется чувство внутренней дезорганизации, нарушения границ мужской идентичности, что отражается в неадекватном поведении.

Длительное пребывание мужчины в ситуации, где сложно поддерживать стандарты традиционного маскулинного поведения, подрывает основы его самоутверждения и приводит к возникновению стресса, сопровождается снижением самооценки, повышением уровня тревожности и депрессивных проявлений. Кризис маскулинности – это ситуация, когда невозможно реализовать ценности, потребности и установки, на которых базируется мужская самоидентификация. Основными факторами, инициирующими такой кризис, являются внешние социальные условия.

На Западе проблема кризиса маскулинности была предметом активных дискуссий, однако в отличие от России, где кризис маскулинности квалифицируют как кризис мужского статуса, в западном мире его связывают со структурным давлением публичной сферы, предписывающей мужчинам жесткое исполнение некоторого набора ролей. Традиционные половые роли ограничивают и сдерживают развитие мужчин, они служат источником напряженности и провоцируют кризисные явления личностного плана. Мужчины, не принимающие традиционные половые роли, подвергаются общественному осуждению, а те, кто пытаются им следовать, совершают над собой насилие (Мужчины, 1994). Дж. Плек подчеркивает негативные аспекты традиционной социализации мужчин: вместо того чтобы быть источником стабильности, мужская гендерная роль часто оказывается причиной тревоги и напряжения (Pleck, 1981).

Изменившиеся социальные условия в российском обществе привели к тому, что область профессиональной деятельности уже не рассматривается как сфера исключительно мужской самореализации. Повсеместное включение женщин в сферу производства способствовало развитию у них ряда качеств, которые традиционно отождествляли с мужскими чертами личности и особенностями поведения. При этом женщины сохранили свою доминирующую позицию в семейных отношениях. Одна из важных потребностей мужского самоутверждения – потребность отличаться от женщин – перестала получать удовлетворение. Во-первых, потому, что сфера освоения социального пространства перестала быть мужской прерогативой. Традиционная система гендерного разделения труда разрушается, и при этом ослабляется дифференциация мужских и женских социально-производственных функций. Во-вторых, мужчины утратили монополию на роль главы семьи, практически все вопросы жизнедеятельности семьи лежат в сфере компетенции женщин; именно жены в большинстве отечественных семей принимают важные для семейной жизни решения. Женщины не только сохранили традиционные семейные роли матери и хозяйки, но и успешно освоили традиционные мужские семейные роли, такие как организатор связи семьи с социальными структурами и репрезентации интересов семьи в социальных институтах, менеджер всех семейных дел.

К базовым константам женского самоутверждения, невозможность реализации которых приводит к кризисам женской идентичности, относятся следующие:

1) установка на материнство как основную сферу самореализации;

2) стремление быть хорошей хозяйкой;

3) ориентация на сферу межличностных отношений и на достижение компетентности как субъекта взаимодействия;

4) привлекательная внешность и установка на сохранение привлекательности как важного женского ресурса взаимодействия с окружающими, внешность как составляющая Я-образа.

Кризис женской идентичности в современной литературе называют кризисом женской роли (Здравомыслова, Темкина, 2002б) или кризисом двойной идентичности (Здравомыслова, 2003), в основном этот феномен обусловлен обострением конфликта семьи и работы.

Анализ литературы, посвященной проблеме гендерной идентичности (Здравомыслова, Темкина, 2002б; Здравомыслова, 2002; Здравомыслова, 2003; Кон, 2001; Милюска, 1999), заставляет предполагать, что непротиворечивая гендерная идентичность обусловливает позитивное отношение к себе как к представителю определенного пола и субъекту гендерных отношений. Выраженные противоречия в структуре гендерной идентичности предопределяют негативное отношение к себе, что порождает состояние внутреннего конфликта и кризисные проявления (см. раздел 1.7.5).

1.7.3.2. Гендерные стереотипы

Под стереотипом в психологии понимают упрощенное, схематизированное, зачастую искаженное или даже ложное, характерное для сферы обыденного сознания представление о каком-либо социальном объекте (человеке, группе людей, социальной общности и т. п.). Впервые термин «социальный стереотип» ввел У. Липпман (Lippman, 1922). Он определял социальные стереотипы как образы мира, которые экономят усилия человека при восприятии сложных социальных объектов и защищают его ценности, позиции и права. Иногда стереотипами называют устойчивые, регулярно повторяющиеся формы поведения (Байбурин, 1985).

Стереотипы имеют несколько функций: когнитивную, то есть упорядочение информации; аффективную, то есть противопоставление «своего» и «чужого»; социальную, то есть разграничение внутригрупповых и внегрупповых явлений (Кубрякова, 1996). Эти функции создают структуры, позволяющие людям ориентироваться в обыденной жизни.

Существует огромное множество самых разных стереотипов, в том числе и гендерных – культурно и социально обусловленных представлений о свойствах и нормах поведения мужчин и женщин. При этом гендерные стереотипы правомерно рассматривать с двух позиций: в мужском и женском самосознании, с одной стороны, и в коллективном общественном сознании – с другой (Кирилина, 1999). Таким образом, под гендерными стереотипами понимаются стандартизированные представления о моделях поведения и чертах характера, соответствующие понятиям «мужское» и «женское» (Воронина, Клименкова, 1992). Этот термин следует отличать от понятия гендерная роль (см. раздел 1.7.3.4). Гендерная роль – это модель поведения, характерная для представителей того или иного пола в данном обществе. Такое поведение обычно соответствует принятым в обществе стереотипам.

Гендерные стереотипы – это, в сущности, социальные нормы. Это распространенные представления о том, что мужчинам и женщинам присущи определенные свойства и модели поведения, что подавляющее большинство людей придерживается этой точки зрения и что обычно мы понимаем, какое поведение считается правильным для представителей того или иного пола.

Американские психологи, изучавшие гендерные стереотипы, сделали два важных вывода: 1) гендерные стереотипы сильнее расовых; 2) существует давление гендерных стереотипов, и члены группы, в отношении которых эти стереотипы действуют, их принимают (Deaux, Emsweller, 1974). Можно назвать множество подобных стереотипов, например стереотипное представление о мужчине как лидере, представление о доминировании мужчин и конформности женщин, причем они характерны в равной степени и для мужчин, и для женщин.

Гендерные стереотипы так же, как и другие виды социальных стереотипов (например, этнических, политических, конфессиональных, профессиональных), отражают особенности восприятия людьми представителей собственной и другой гендерной группы.

В конце 70-х гг. американский ученый Г. Тэджфел перечислил основные выводы, касающиеся социального стереотипа: «1. Люди с легкостью проявляют готовность характеризовать обширные человеческие группы (или социальные категории) недифференцированными, грубыми и пристрастными признаками. 2. Социальные стереотипы в некоторой степени могут изменяться в зависимости от социальных, политических и экономических изменений, но этот процесс происходит крайне медленно. 3. Они усваиваются очень рано и используются детьми задолго до возникновения ясных представлений о тех группах, к которым они относятся» (Tajfel, 1982).

Концептуальные основы изучения гендерных стереотипов, определения и подходы, анализ их содержания и механизмов создания в социокультурном пространстве рассматриваются во многих исследованиях (Basow, 1992; Lips, 1997; Ashmore, Del Boca, 1986; Frieze, 1978; Lewis, 1984). Однако определение гендерных стереотипов остается предметом дискуссии. Ряд западных исследователей, к числу которых относятся Р. Эшмор и Ф. Дель Бока, ставят во главу угла личностные характеристики мужчин и женщин и рассматривают «гендерные или полоролевые стереотипы как схематизированный набор представлений о персональных характеристиках мужчин и женщин». В другой группе центральное место занимают гендерные отношения, а соответствующие определения, как правило, носят более сложный и развернутый характер. В частности, Рода считает, что «гендерные стереотипы – это социально конструируемые категории „маскулинности“ и „феминности“, которые подтверждаются своеобразным, в зависимости от пола, поведением, разным распределением социальных ролей и статусов среди мужчин и женщин и которые поддерживаются психологической потребностью человека вести себя в соответствии с социальными ожиданиями и ощущать свою целостность и непротиворечивость» (Rhoda, 1979).

Последняя группа определений берет за основу сами концепты маскулинности и феминности. Так, Рентзетти и Курран (Renzetti D.J., Curran, 1999) понимают гендерные стереотипы как «схематизированные, обобщенные образы маскулинности и феминности».

Существует значительная согласованность гендерных стереотипов разных культур. Мужчины воспринимаются как агрессивные, автократичные, дерзкие, доминирующие, изобретательные, сильные, независимые, грубые, умные; женщины – как эмоциональные, мечтательные, чувствительные, покорные и суеверные. В то же время кросс-культурное исследование 14 культур показало довольно большие различия в гендерной идеологии общества. В странах с высоким социально-экономическим развитием – больше равенства, в более традиционных культурах (например, в таких странах, как Индия, Пакистан, Нигерия) больше гендерных различий (Лебедева, 1999).

В настоящий момент в гендерных исследованиях существуют несколько теорий, объясняющих появление гендерных стереотипов и их устойчивость.

Первая теория (известна под названием «зерно истины») основана на предположении, что гендерные стереотипы имеют под собой определенную почву, то есть отражают реальные различия между полами, хотя и преувеличивают их. Согласно другой концепции социальных ролей, гендерные стереотипы возникают в результате особенностей социализации мальчиков и девочек, в результате обучения их различным социальным ролям по причине исторического разделения труда между полами, связанного с традиционным доминированием мужчины (Basow, 1992). Теория когнитивного развития делает акцент на приобретении детьми сведений о мире – познавая мир, они выучивают гендерные стереотипы. А «теория гендерной схемы», не оспаривающая содержание двух последних концепций, требует учитывать в приобретении гендерных стереотипов культурный фактор.

Существует еще одно возможное объяснение полярности гендерных стереотипов. В отличие от многих других социальных стереотипов, они отражают взаимодействие лишь двух групп – мужчин и женщин (Lips, 1997). В ряде исследований бинарность вообще трактуется как базовый принцип осмысления гендерных различий (Deaux, Lewis, 1984). Из-за такой полярности, например, неполное соответствие мужчины стереотипу маскулинности влечет за собой не отрицание его мужественности, а приписывание ему женских характеристик.

Гендерные стереотипы представляют собой специфический когнитивный конструкт, которому присущи схематичность и упрощенность. Действуя подобно схемам, эти стереотипы управляют обработкой поступающей к нам информации; вследствие этого мы склонны запоминать только ту информацию, которая служит подтверждением данных стереотипов. Гендерные стереотипы как когнитивная структура базируются на четкой системе ориентиров (схем) относительно приемлемого или неприемлемого для мужчин или женщин поведения.

Данную ситуацию можно объяснять условиями гендерной социализации, а также тем, что человеку удобней и проще жить в системе стереотипизированных представлений о гендерных отношениях, поскольку для личности функции, которые выполняют стереотипы, очень значимы. Так, Г. Тэджфел выделяет две функции социальных стереотипов на индивидуальном и две – на групповом уровне.

К первым двум функциям относятся: 1) когнитивная (схематизация, упрощение и т. д.) и 2) ценностно-защитная (создание и сохранение положительного Я-образа). К социальным функциям относятся: 3) идеология (формирование и сохранение групповой идеологии, объясняющей и оправдывающей поведение труппы) и 4) идентифицирующая (создание и сохранение положительного группового Мы-образа) (Шихирев, 1999).

Для анализа гендерных стереотипов как социально-психологического феномена используются такие теоретические направления, как когнитивистское и социально-конструктиционистское. В соответствии с этими направлениями выделяются два ракурса изучения гендерных стереотипов:

1) анализ гендерных стереотипов как устойчивой когнитивной схемы, в которой отражены характеристики гендерных групп;

2) анализ гендерных стереотипов как культурного нормативного эталона, с которым соотносятся индивидуальные и групповые черты и особенности поведения.

Опыт гендерной социализации в значительной мере определяет, превратятся ли гендерные стереотипы в предубеждения. Когда говорят, что человеку присущи гендерные стереотипы, то подразумевают, что он предубежденно относится ко всем представителям противоположного пола независимо от их индивидуально-психологических особенностей.

Предубеждение (предрассудок) отличаются от стереотипа. Стереотип есть обобщение, которого представители определенной группы придерживаются относительно другой, в то время как предубеждение предполагает еще и суждение в категориях «плохой» или «хороший», которое выносят о других людях даже при недостатке информации о них и мотивах их поведения. Люди часто более благосклонно относятся к своей группе (пристрастное отношение) и менее благосклонно – к тем, кто в нее не входит (предубеждение). Например, члены семьи думают, что они лучше членов других семей; европейцы могут думать, что они лучше африканцев; мужчины – что они лучше женщин и т. д. (Годфруа, 1992).

Существуют следующие гендерные предубеждения:

– гендерные различия велики;

– гендерные различия фундаментальны и биологически обусловлены;

– биологические предпосылки способствуют лучшему приспособлению мужчин и женщин к выполнению различных ролей;

– гендеры обособлены друг от друга, но равны;

– традиционные гендерные роли наиболее полно удовлетворяют потребности общества.

Предрассудки – это установки, препятствующие адекватному восприятию сообщения, группы людей или действия. Как правило, человек не осознает или не хочет осознавать свои предубеждения и рассматривает свое отношение к объекту предубеждения как следствие объективной и самостоятельной оценки фактов. Предрассудки складываются на основе искаженной или неполной информации.

Предрассудки могут очень мощно влиять на результаты деятельности. Целый ряд исследований убедительно продемонстрировал, что люди, попадающие в ряды меньшинств или стоящие на позиции с низким статусом, в действительности начинают хуже выполнять задания, требующие неких навыков и концентрации внимания. Было также показано, что предрассудки и установки общества относительно женщин приучают и их недооценивать свои интеллектуальные способности относительно мужчин.

Таким образом, один из источников предрассудков – это неравный статус: предрассудки помогают оправдывать экономическое и социальное превосходство тех, у кого в руках богатство и власть. Предрассудки и дискриминация взаимосвязаны: дискриминация поддерживает предрассудки, а предрассудки узаконивают дискриминацию. Множество примеров демонстрируют, что предрассудки дают «рациональное» обоснование неравному статусу, в том числе и гендерному.

Дискриминация (от лат. discriminatio – различие) – это действия, закрывающие членам определенной группы доступ к ресурсам или источникам дохода, доступным для остальных (Гидденс, 1999).

Понятие «дискриминация» может трактоваться широко. Например, члены определенной группы воспринимаются негативно и вокруг них существуют предрассудки (гендерные, национальные, расовые и др.), а за этим следуют дискриминационные действия. Возможна и узкая трактовка – когда под дискриминацией понимают только действия, направленные против дискриминируемой группы, а сами предрассудки (предубеждения) в понятие «дискриминация» не входят (Гидденс, 1999). При этом вероятна ситуация, что носители предубеждений касательно других не участвуют в дискриминационных действиях; и напротив, люди могут подвергать других дискриминации, не испытывая против последних никаких предубеждений.

Дискриминация по половому признаку – это практика, при которой одному полу отдают предпочтение относительно другого. В большинстве обществ это дискриминация, благоприятствующая мужчинам в ущерб женщинам. Дискриминация проявляется в таких областях, как занятость, политическая и религиозная карьера, обеспечение жильем, социальная политика, право собственности в гражданском и уголовном праве.

Социальная дискриминация женщин есть ограничение или лишение прав по признаку пола (или гендерному признаку) во всех сферах жизни общества: трудовой, социально-экономической, политической, духовной, семейно-бытовой. Социальная дискриминация ведет к снижению социального статуса женщины и является одной из форм насилия над личностью и, следовательно, угрожает ее безопасности (Силласте, 2000).

Изучение дискриминации больше всего продвинулось вперед в рамках экономического анализа гендерного разделения труда. Основное внимание тут уделяется исследованию механизмов, трансформирующих мотивы наемных работников и работодателей в конкретные социально-экономические действия относительно полов. Различают несколько видов дискриминации: в оплате труда; при найме на работу; при сокращении персонала; при продвижении в должности; в сфере повышения квалификации.

При экономическом анализе дискриминации главный вопрос касается причин ее возникновения и механизмов поддержания. К настоящему времени эта проблема лучше всего разработана в неоклассическом направлении экономической мысли, где выделяются три основных вида дискриминации:

1) дискриминация на уровне предпочтений (дискриминация женщин со стороны работодателя, потребителя, коллег);

2) статистическая дискриминация, основанная на «статистическом предубеждении» работодателей, распространяющих на отдельных женщин свойства и характеристики, которые они приписывают всем представительницам женского пола;

3) дискриминация, обусловленная монопольной структурой рынка труда (Теория, 2001).

Таким образом, даже экономический анализ видов и причин дискриминации по признаку пола демонстрирует социально-психологический механизм поддержания неравенства, а именно – влияние субъективных установок и предубеждений людей на поведение. Эти предубеждения, острее всего проявляющиеся в ситуациях, где открыто сталкиваются интересы различных гендерных групп, не всегда осознанны, тем не менее они доступны исследованию (Берн, 2001).

В тесной связи с понятием «дискриминация» находится понятие «сексизм» – неоправданно негативное поведение по отношению к женской группе или ее членам, что преграждает доступу женщин к ресурсам общества, например к работе или образованию. Сексизм – идеология и практика дискриминации людей по признаку пола. Она основана на установках или убеждениях, в соответствии с которыми женщинам приписываются определенные качества. Конкретными примерами сексизма могут служить правила, запрещающие службу женщин в армии.

Этот термин появился в 1960-х гг. в США в рамках женского освободительного движения. Особенно часто его используют как синоним предубеждений против женщин, гендерных стереотипов. Хотя мужчины тоже могут стать жертвами сексизма как на личном уровне, так и на уровне гендерной социальной группы: например, сексизм лежит в основе принудительного призыва в армию только мужчин.

Подобно расизму, сексизм предполагает превосходство в физических и интеллектуальных проявлениях мужчин, хотя не приводит убедительных аргументов в пользу того, что один пол лучше другого. Традиционные доводы – такие как указание на ограниченность женщин в плане обучения и творчества или ссылки на пресловутую женскую логику и психологическую неустойчивость – продолжают, например, поддерживаться в общественном сознании некоторыми российскими СМИ.

Выделяют несколько групп гендерных стереотипов (Клецина, 1998).

Во-первых, это стереотипы маскулинности – фемининности (см. раздел 1.7.3.1). Мужчинам и женщинам приписывают конкретные социально-психологические качества и свойства личности, стиль поведения. Стереотипные представления приписывают мужчинам «активно-творческие» характеристики, инструментальные черты личности, такие как активность, доминирование, уверенность в себе, агрессивность, логическое мышление, способность к лидерству. Женственность, напротив, рассматривается как «пассивно-репродуктивное начало», проявляющееся в экспрессивных личностных характеристиках, таких как зависимость, заботливость, тревожность, низкая самооценка, эмоциональность. Мужское считается позитивным, значимым, доминирующим, рациональным, духовным, культурным, активно-творческим, а женское связывается с негативным, вторичным, чувственным, телесным, греховным, природным, пассивно-репродуктивным (Воронина, 1997). Маскулинные характеристики обычно противопоставляются фемининным, они рассматриваются как противоположные, дополняющие друг друга.

С точки зрения гендерных стереотипов выделяют бинарные оппозиции, стереотипно приписываемые мужчине-женщине:

● логичность – интуитивность; абстрактность – конкретность;

● инструментальность – экспрессивность; сознательность – бессознательность;

● власть – подчинение;

● порядок – хаос;

● независимость, индивидуальность – близость, коллективность;

● сила Я – слабость Я;

● импульсивность, активность – статичность, пассивность;

● непостоянство, неверность, радикализм – постоянство, верность, консерватизм.

Вторая группа гендерных стереотипов связана с закреплением семейных и профессиональных ролей в соответствии с полом (см. раздел 1.7.3.3). Считается, что для женщины основное значение имеет семейная роль, а для мужчины – профессиональная (Арутюнян, 1997; Бодрова, 1997; Клецина, 1998; Тюрина, 1998; Юлина, 1993), соответственно, и оценка успешности связана с выполнением этой роли. Таким образом, женщина должна реализовываться в микросреде (семья, быт), а мужчина – в макросреде (работа, политика, наука).

В соответствии с традиционными представлениями женский труд должен носить исполнительский, обслуживающий характер, является реализацией экспрессивной сферы деятельности. Женщины чаще всего должны работать в сфере торговли, здравоохранения, образования. Для мужчин возможна творческая и руководящая работа, их труд реализует инструментальную сферу деятельности (см. раздел 1.7.3.3). Т. Парсон и Ф. Бэйлс говорят о позитивном влиянии такой дифференциации ролей, отмечая, что «несмотря на противоположности, коими являются мужчина и женщина, они могут разнообразно взаимодействовать с учетом выполнения предназначенных им ролей» (Кириллина, 1997). Кроме того, женщины много чаще мужчин сталкиваются с безработицей и дискриминацией на рынке труда (Турецкая, 1998; Фридан, 1993).

Таким образом, во-первых, гендерные стереотипы ориентируют мужчин и женщин на разные жизненные стратегии, а также предлагают разные пути и способы самореализации, а это определяет неравноценные социальные позиции мужчин и женщин. Типично женские качества личности, семейные роли, репродуктивный характер деятельности – все это преуменьшает социальный статус женщины в системе общественного устройства. Качества «настоящего мужчины», профессиональные успехи, созидательно-творческий труд – все эти составляющие определяют высокий социальный статус, престиж и общественное признание.

Во-вторых, гендерные стереотипы побуждают мужчин и женщин в ситуациях взаимодействия выстраивать не равноправные, паритетные отношения, а соподчиненные, взаимно дополняющие, комплементарные отношения, при которых мужчины, обладающие более высоким общественным статусом, выполняют лидирующую роль и занимают доминирующую позицию.

Для полноценного развития и самореализации человеку необходимо избавиться от ограничений, накладываемых традиционными стереотипами мышления на поведение мужчин и женщин. Свобода от подобных стереотипов (а по сути – предрассудков), которые не основаны на реальных фактах, дает человеку возможность обрести душевное и физическое здоровье и способность жить полной жизнью.

Но даже признающий свою независимость от гендерных стереотипов человек может им следовать на бессознательном уровне. Так, гендерные представления превращаются в самоисполняющееся пророчество (Джеймс, 2001). Самоисполняющееся пророчество – это неосознанное, внутреннее убеждение человека, установка по отношению к каким-либо объектам или событиям, реализующаяся в реальном поведении. Человек внешне декларирует независимость от гендерного стереотипа, но тем не менее реализует стереотипное представление в своем поведении, в своей жизни, потому что несет в себе бессознательные установки.

Экклз-Парсонс (Eccles-Parsons et al., 1982) предложил модель самоисполняющегося пророчества, которое закладывают родительские гендерные стереотипы. Согласно этой модели гендерные стереотипы определяют:

1) то, в чем родители видят причину школьных успехов своих детей (способности или старательность);

2) эмоциональные реакции родителей на успехи детей в разных областях знаний;

3) то значение, которое родители придают усвоению различных навыков и знаний детьми;

4) советы, которые дают родители по поводу приобретения различных навыков и знаний;

5) виды деятельности, в которые родители вовлекают детей, и те игрушки, которые они им покупают.

При этом перечисленные выше пять факторов влияют на:

– уверенность детей в своих способностях;

– их заинтересованность в приобретении различных навыков;

– на эмоциональные реакции детей при участии в различных видах деятельности;

– суммарное количество времени и сил, которые дети посвящают освоению и демонстрации различных навыков.

В конечном итоге эти различия в восприятии себя и усвоении навыков влияют на тот род работы, которую ищут и для которой имеют необходимую квалификацию мужчины и женщины.

В содержательных характеристиках социального стереотипа подчеркиваются его согласованность, схематичность, однородность, непротиворечивость, выраженная оценочная и ценностная окраска, нагруженность его так называемым «ошибочным» компонентом.

Динамические характеристики акцентируют устойчивость, ригидность и консерватизм социальных стереотипов, свидетельствующие об их способности успешно сопротивляться информации, направленной на их изменение (Агеев, 1990).

Выделяют также следующие характеристики гендерных стереотипов (Донцов, Стефаненко, 2002):

– согласованность;

– схематичность и упрощенность;

– эмоционально-оценочная нагруженность;

– устойчивость и ригидность;

– неточность.

Согласованность стереотипов отражает высокую степень единства представлений среди членов разделяющей их группы. Г. Тэджфел считал согласованность важнейшей характеристикой стереотипов. По его мнению, социальными стереотипами можно считать лишь представления, разделяемые достаточно большим числом людей в рамках данной социальной общности (Tajfel, 1984).

В социально-психологической литературе распространенной гипотезой, объясняющей причины высокой степени согласованности стереотипов, является «гипотеза недостатка контактов» (Стефаненко, 1987). Другими словами, консенсус объясняется недостатком личных контактов с группой, на которую направлены стереотипы.

Другое объяснение основано на теории самокатегоризации Дж. Тернера (Сушков, 1994). Согласно этой теории стереотипы являются логическим завершением категоризационных процессов, а согласованность стереотипов зависит от значимости социальной идентичности. Другими словами, если поиск социальной идентичности значим для членов группы, повышается согласованность их представлений, поскольку: 1) усиливается воспринимаемая гомогенность группы; 2) активизируются ожидания взаимного согласия ее членов; 3) предпринимаются активные попытки достичь консенсуса (Донцов, Стефаненко, 2002).

Вторая характеристика стереотипов – схематичность и упрощенность. Классический подход к рассмотрению стереотипа как когнитивного феномена фокусируется на его упрощенной, схематичной природе. В основе стереотипа лежит индивидуалистическая парадигма, признающая индивида единственной психологической реальностью. Особенно показательна в этом отношении модель «когнитивного скряги», который упрощает и обобщает информацию, чтобы защититься от ее потока, внося тем самым искажение в свое восприятие мира (Сушков, 1994). Такое понимание стереотипа приводит к его оценке как «низшего» и «иррационального» когнитивного феномена. Однако в последние десятилетия, во многом благодаря работам Г. Тэджфела и его последователей, создание стереотипов стали рассматривать как рациональную форму познания, позволяющую систематизировать и упрощать информацию, поступающую из внешнего мира (Донцов, Стефаненко, 2002). В рамках психологии социального познания стереотипы понимаются как категории, вносящие согласие и порядок в социальное окружение личности, при этом создание стереотипов рассматривается как адаптивный процесс, переводящий взаимодействие на более высокий уровень социальной организации (Андреева, 1997; Сушков, 1994).

Когда же спектр действия стереотипов неоправданно расширяется и переносится из межгрупповой плоскости в межличностную, он подменяет собой или вытесняет более гибкие и тонкие межличностные механизмы восприятия. B.C. Агеев (1986) подчеркивает, что подмена механизмов восприятия одного уровня другим всегда негативно сказывается на общении и взаимодействии людей, причем одинаково неблагоприятны оба варианта: и замена межличностных механизмов межгрупповыми (случаи ригидности, стереотипности в оценках и восприятии «ближнего»), и, наоборот, замена межгрупповых – межличностными (например, случаи ложной идентификации или рефлексии, создающей иллюзию понимания «дальнего»).

Общие закономерности действия социальных стереотипов распространяются и на гендерные стереотипы. Когда с позиций гендерных стереотипов мужчины и женщины начинают оценивать друг друга в ситуации непосредственного межличностного контакта и взаимодействия, тогда образ другого искажается, становится схематичным и поверхностным.

Эмоционально-оценочная нагруженность – третья отличительная характеристика гендерных стереотипов. Она демонстрирует такую особенность стереотипа, как способность к дифференциации когнитивного и аффективного аспектов. Хотя при формировании стереотипа эти аспекты связаны между собой, при актуализации стереотипа они могут существовать независимо друг от друга. Поэтому информация о группах может существовать в памяти в двух формах: в представлениях, основанных на описаниях (когнитивный аспект), и в представлениях, основанных на оценках (аффективный аспект) (Донцов, Стефаненко, 2002).

Эмоционально-оценочная нагруженность как свойство гендерных стереотипов обычно проявляется в более позитивной оценке образа типичного мужчины по сравнению с образом типичной женщины, причем эта тенденция касается оценок, которые дают как мужчины, так и женщины. О том, что личностные особенности женщин оцениваются ниже, чем характеристики мужчин, уже говорилось выше. Можно привести еще некоторые экспериментальные данные, свидетельствующие о том, что гендерные стереотипы потенциально несут в себе дискриминацию по отношению к женщинам. Так, например, в учебном пособии А.В. Либина (1999) приводится описание исследования, в котором студентов обоего пола попросили сформировать список наиболее характерных мужских и женских черт, а затем дали этот список другой группе студентов для оценки личности типичных мужчин и женщин. Все участники опроса оценили маскулинные черты выше, чем черты типично женские.

Объясняется этот факт существованием различий в социальном статусе гендерных групп. Представители группы женщин как группы с низким статусом оцениваются ниже. Гендерные стереотипы – это своеобразный механизм утверждения андроцентричной культуры, а поддержание гендерных стереотипов – неизбежное следствие повседневного функционирования в мире такой культуры. Потенциал дискриминации гендерных стереотипов в отношении женщин проявляется в том, что стереотип как набор жестких допущений, относящихся ко всем женщинам, независимо от степени выраженности их индивидуально-психологических особенностей, формирует неадекватно заниженные ожидания в отношении успехов женщин в социально престижных сферах деятельности.

Широко распространен гендерный стереотип о том, что мужчины более компетентные работники, чем женщины. Это представление поддерживает сложившаяся система разделения труда между представителями двух полов.

Еще раз следует напомнить, что, как показывают исследования гендерных стереотипов, характеристики образов мужчин и женщин не только дифференцированны, но и иерархично организованны, то есть мужские характеристики более позитивны, желательны, социально приемлемы и вызывают поощрение.

Устойчивость и ригидность – четвертая характеристика гендерных стереотипов. Гендерные стереотипы крайне устойчивы. Так, например, в исследовании М. Джекмен и М. Сентер было обнаружено, что гендерные стереотипы намного сильнее расовых (Майерс, 1997). В работе А.В. Либина (1999) приводятся результаты исследований гендерных стереотипов в последние десятилетия прошлого столетия, которые говорят о том, что обобщенные образы типичного мужчины и типичной женщины за это время изменились незначительно. Мужчина в системе традиционных взглядов представлен как агрессивный, предприимчивый, доминирующий, независимый и т. д., а женщина – тактичная, нежная, ориентированная на других людей, нуждающаяся в покровительстве и защите.

Устойчивость стереотипов коренится в культурно-историческом происхождении приписываемых членам социальных общностей типических черт и особенностей. Гендерные стереотипы, как и другие социальные стереотипы, – это глубоко укоренившиеся представления, трудно изменяемые и часто неосознаваемые. Они являются «примером неосознанной идеологии, иначе говоря, набором убеждений, которые мы внутренне приемлем, но в которых не отдаем себе отчета, поскольку даже не мыслим себе альтернативных концепций окружающего мира» (Аронсон, 1998). Укоренившись в индивидуальном сознании в форме доминирующих представлений, гендерные стереотипы передаются из поколения в поколение.

Однако устойчивость гендерных стереотипов не абсолютна. Процесс изменения стереотипов обусловлен как объективными, как и субъективными факторами. В массовом сознании гендерные стереотипы могут изменяться под влиянием объективных условий, таких как социально-экономические или политические трансформации. Например, повсеместное вовлечение женщин в общественное производство, характерное для последних десятилетий, повлекло за собой изменения стереотипа, ограничивающего сферу деятельности женщины исключительно интересами семьи. Хотя семейная роль для женщин по-прежнему является приоритетной, она перестала быть единственной социальной ролью. Что касается субъективных факторов, то они связаны с индивидуально-психологическими особенностями и условиями социализации личности. В любом обществе, в любой группе всегда есть люди более и менее подверженные гендерным стереотипам.

Характеристика неточности социальных стереотипов находит отражения в таких определениях, как «совокупность мифических представлений», «неоправданные сверхобобщения», «прямая дезинформация» и др. (Донцов, Стефаненко, 2002). Стереотипы могут быть неточными, потому что разделяющий их субъект полагает, что какая-то черта принадлежит всем членам группы, хотя на самом деле это не так. Даже если какое-то качество действительно характеризует группу, тенденция видеть это качество в каждом из ее членов может оказаться ошибкой.

Следует отметить, что вопрос о соотношении истинных и ложных знаний в гендерных стереотипах пока не получил обоснованного ответа в научной литературе. Это касается не только гендерных стереотипов, но и других социальных стереотипов (Донцов, Стефаненко, 2002).

Е. П. Ильин в своей работе по психологии и психофизиологии пола выделяет несколько негативных эффектов гендерных стереотипов, проявляющихся в ситуациях межличностного взаимодействия (Ильин, 2002). Первый отрицательный эффект заключается в том, что существующие стереотипы образов мужчин и женщин действуют как увеличительное стекло, то есть различия между мужчинами и женщинами подчеркиваются и в значительной мере преувеличиваются.

Второй отрицательный эффект гендерных стереотипов – это разная интерпретация и оценка одного и того же события в зависимости от того, к какому полу принадлежит участник события. Это наглядно проявляется в отношении взрослых к детям разного пола. Например, маленькие девочки по сравнению с мальчиками кажутся родителям и другим взрослым более миловидными, спокойными и боязливыми. Хорошую успеваемость по математике мальчиков учителя и родители, как правило, объясняют их способностями, а такие же успехи девочек – их старанием. Родители, исходя из стереотипа, оценивают способности сына к математике как более высокие, нежели у дочери, даже в том случае, когда их успеваемость одинакова. Стереотипное восприятие ведет к тому, что из единичного случая делаются далеко идущие обобщения (например, стоит женщине-водителю нарушить правила дорожного движения, как мужчины восклицают: «Я же говорил, что женщине не место за рулем!»).

Третий отрицательный эффект гендерных стереотипов заключается в том, что они тормозят развитие тех качеств, которые не соответствуют стереотитипу. Например, мужчины боятся проявлять мягкость и эмоциональность, так как эти черты в рамках гендерных стереотипов ассоциируются с женственностью.

1.7.3.3. Гендерные роли

Термин «теория ролей» (ролевая теория личности) охватывает целый ряд социологических систем, как функционалистских, так и интеракционистских, использующих понятие социальной роли в качестве одной из своих ключевых концепций.

Классическое определение социальной роли в ее функционалистском понимании применительно к описанию социальных отношений было дано Р. Линтоном в 1936 г. Понятие роли относится к таким ситуациям социального взаимодействия, когда определенные поведенческие стереотипы воспроизводятся на протяжении длительного времени и регулярно. Конкретный человек играет множество ролей, таким образом, роль есть лишь изолированный аспект целостного поведения. С понятием роли тесно связаны такие понятия, как институционализированные ролевые ожидания (экспектации), ролевой конфликт, ролевая напряженность, ролевой набор, адаптация к роли и т. п. Линтон дал социологическую интерпретацию понятия роли, выделив в структуре социальных отношений статусы, то есть определенные позиции и связанные с ними совокупности прав и обязанностей, и определив роль как динамический аспект статуса (Biddl, Thomas, 1979).

З. Фрейд исследовал психологические аспекты усвоения человеком социальных ролей, в своей теории утраченных объектов – источников удовольствия (объектов катексиса) он показал, что роль Другого может становиться частью личностной струкруры индивида (его «Я») в результате усилий сохранить в своей фантазии отношения приносящие удовлетворение.

Стереотипы гендерных ролей – это общепринятые в данном обществе взгляды на приличествующее мужчине и женщине поведение. В стереотипах мужского и женского ролевого поведения отражены определенные общественные ожидания (гендерные идеалы).

Гендерный стереотип, касающийся закрепления семейных и профессиональных ролей в соответствии с полом, относится к одному из самых распространенных стереотипов, предписывающих стандартные модели ролевого поведения мужчин и женщин (см. раздел 1.7.3.2). В соответствии с этим для женщин главными социальными ролями считаются семейные роли (мать, хозяйка), для мужчин – роли профессиональные (работник, труженик, добытчик, кормилец). Мужчин принято оценивать по профессиональным успехам, женщин – по наличию семьи и детей. Народная мудрость гласит, что «нормальная женщина» хочет выйти замуж и иметь детей и что все другие интересы, которые у нее могут быть, вторичны по отношению к этим семейным ролям. Для выполнения традиционной роли домашней хозяйки женщина должна обладать чуткостью, сострадательностью и заботливостью. В то время как мужчинам положено ориентироваться на достижения, от женщин требуется внимание к людям и стремление к созданию близких межличностных взаимоотношений. Одним из оснований формирования традиционных гендерных ролей выступает разделение труда по признаку пола. Основным критерием в этом разделении выступает биологическая способность женщин к деторождению. В современных обществах необходимость разделения труда на основе детородной способности женщин давно неактуальна. Большинство женщин работают в производственной сфере вне дома, а мужчины давно перестали быть только «воинами и охотниками», защищающими и кормящими семью. И тем не менее стереотипы традиционных гендерных ролей очень устойчивы (Воронина, Клименкова, 1992).

Важную роль в утверждении гендерного стереотипа о закреплении социальных ролей в соответствии с полом сыграла концепция «естественного» взаимного дополнения полов Т. Парсонса и Р. Бейлса, рассматривавших дифференциацию мужских и женских ролей в структурно-функциональном плане (см. раздел 1.4).

Каждый человек занимает в социальной системе несколько позиций. Каждая из этих позиций, предполагающая определенные права и обязанности, называется статусом. Человек может иметь несколько статусов, но чаще всего только один определяет его положение в обществе. Этот статус называется главным, или интегральным. Различают также предписанные и приобретенные статусы. Предписанный – значит, навязанный обществом вне зависимости от усилий и заслуг человека. Он обусловлен этническим происхождением, местом рождения, семьей. Приобретенный (достигнутый) статус определяется усилиями самого человека. Выделяют также естественный и профессионально-должностной статусы. Естественный статус предполагает наличие значимых и относительно устойчивых характеристик (мужчина, женщина; детство, юность). Профессионально-должностной – это главный статус для взрослого человека, чаще всего он является основой интегрального статуса. Он отражает социальное, экономическое и производственное положение человека (банкир, инженер, адвокат).

Т. Парсонс (1996) считал, что каждую роль описывают пять основных характеристик:

● эмоциональная – одни роли требуют эмоциональной сдержанности, другие – раскованности;

● способом достижения – одни роли предписываются, другие завоевываются;

● масштаб – часть ролей четко сформулирована и строго ограничена, другая – размыта;

● нормализация – действие в рамках строго установленных правил либо произвольное;

● мотивация – личная корысть, общее благо.

Социальную роль следует рассматривать в двух аспектах: ролевого ожидания и ролевого исполнения. Между ними никогда не бывает полного совпадения. Но каждый из них имеет большое значение. Наши роли определяются прежде всего тем, чего ожидают от нас другие. Эти ожидания ассоциируются со статусом, который мы имеем.

В нормальной структуре социальной роли обычно выделяют 4 элемента:

● описание типа поведения, соответствующего данной роли;

● предписание (требования), связанные с данным поведением;

● оценка выполнения предписанной роли;

● санкции – социальные последствия того или иного действия в рамках требований социальной системы. Социальные санкции по своему характеру могут быть моральными, реализуемыми непосредственно социальной группой через ее поведение (скажем, презрение), или юридическими, политическими, экономическими.

Согласно теории социальных ролей многие гендерные различия есть продукт социальных ролей, которые поддерживают или подавляют в мужчинах и женщинах определенные варианты поведения. Другими словами, разные для двух полов типы опыта, проистекающие из гендерных ролей, приводят к тому, что навыки и установки у мужчин и женщин отчасти различаются, и именно на этом основаны различия в их поведении (Eagly, Wood, 1991). Кроме того, социальные роли нередко порождают социальные стереотипы (хотя иногда, наоборот, стереотипы приводят к формированию социальных ролей).

Такая теория позволила интегрировать в единую схему социально-антропологические и психологические данные. Феминистская критика показала, что в основе дихотомии инструментального и экспрессивного – при всей ее эмпирической и житейской убедительности – лежат не столько природные половые различия, сколько социальные нормы, следование которым тормозит саморазвитие и самовыражение женщин и мужчин (Кон, 2001).

Итак, гендерная роль – это дифференциация деятельности, статусов, прав и обязанностей людей в зависимости от половой принадлежности. Гендерные роли – вид социальных ролей, они нормативны, выражают определенные ожидания и проявляются в поведении. На уровне культуры они существуют в контексте определенной системы половой символики и стереотипов маскулинности и феминности. Это внешние проявления моделей поведения и отношений, которые позволяют другим людям судить о степени принадлежности кого-то к мужскому или женскому полу (Большой толковый психологический словарь, 2001).

Знания о том, как следует вести себя в соответствии с конкретной гендерной ролью, воспринимаются и усваиваются личностью в процессе гендерной социализации. Гендерная роль, так же как и любая другая социальная роль, представляет собой функцию разноуровневых явлений объективного и субъективного порядка, которые находят отражение в ролевом поведении (Андреева и др., 2001).

Игли (Eagly, 1987) выдвинула предположение о том, что гендерные роли, в сущности, являются социальными нормами. Социальные нормы – это основные правила, которые определяют поведение человека в обществе. По мнению социальных психологов, объяснение многих гендерных различий следует искать не в гормонах и хромосомах, а в социальных нормах, приписывающих нам различные типы поведения, установки и интересы в соответствии с биологическим полом. Наборы норм, содержащие обобщенную информацию о качествах, свойственных каждому из полов, и называются гендерными ролями. Часть этих социальных норм внедряется в сознание через телевидение и популярную литературу, ряд других мы получаем непосредственно, например испытывая неодобрение со стороны общества, когда эти нормы нарушаем (Берн, 2001).

Социальные психологи считают, что две основные причины, из-за которых люди стараются соответствовать гендерным ожиданиям, – это нормативное и информационное давление.

Нормативное давление – это механизм, вынуждающий человека подстраиваться под общественные или групповые ожидания (социальные нормы), чтобы общество его не отвергло. Нормативное давление имеет большое значение в области гендерных ролей. Ряд исследований показал, что несоответствующее гендерной роли поведение особенно сильно вредит популярности среди мальчиков (Berndt, Helter, 1986; Huston, 1983; Martin, 1990) и что родители негативно реагируют на игры своих детей, характерные для противоположного пола (Fagot, 1973; Langlois, Downs, 1980).

Механизм информационного давления основан на том, что человек, стремящийся расширить знание о себе и о мире и понять, какую позицию следует занять в тех или иных социальных вопросах, в большой степени опирается не на собственный опыт, а на информацию от окружающих (Smith, 1982). Как отмечает Чалдини (Cialdini, 1993), чтобы определить, что правильно, а что нет, человек старается узнать, что считают правильным другие, а свое поведение считает правильным только до тех пор, пока наблюдает его у окружающих (Чалдини назвал это социальной проверкой).

Информационное давление в сочетании с нормативным принуждением частично объясняет силу влияния гендерных норм на поведение. Аронсон (Aronson, 1992) предположил, что подчинение нормативному давлению вызвано желанием нравиться окружающим, а подчинение информационному давлению – желанием быть правыми.

Иногда человек изменяет свое поведение в соответствии с социальными нормами, даже если в действительности их не приемлет. Этот тип подчинения получил название уступчивость (желание избежать социального наказания и завоевать одобрение), а основу его составляет нормативное давление. Но нередко бывает, что внутренне человек полностью соглашается с нормами, которым подчиняется. Такой тип подчинения называется одобрением или интернализацией. Третий тип подчинения называется идентификацией, при этом человек повторяет действия ролевых моделей просто потому, что хочет быть похожим на них.

Нормы гендерной роли усваиваются также посредством подкрепления, наблюдения за образцами и через культурные каналы, например средства массовой информации.

Люди в разной степени привержены традиционным половым ролям. Каган (Kagan, 1964) и Колберг (Kohlberg, 1966) отметили, что некоторые люди в высшей степени соответствуют нормам пола – полотипизированы (например, предельно женственные женщины и крайне мужественные мужчины). У них особенно сильна мотивация выдерживать все свое поведение в рамках гендерно-ролевых стандартов. Они подавляют любое поведение, которое окружающим может показаться нетипичным.

Многообразие гендерных ролей в различных культурах и в разные эпохи свидетельствует в пользу гипотезы о том, что гендерные роли формируются культурой. Согласно теории Хофстеда (Hofstede, 1984) различия в гендерных ролях зависят от степени гендерной дифференциации в культурах или степени маскулинности или феминности (см. раздел 1.7.3.1) той или иной культуры. На основании кросс-культурных исследований Хофстед показал, что люди маскулинных культур имеют более высокую мотивацию достижения, смысл жизни видят в труде и способны много и напряженно работать. В ряде кросс-культурных исследований установлено также, что фемининные культуры с низкой дистанцией власти (Дания, Финляндия, Норвегия, Швеция) имеют личностно-ориентированные семьи, которые способствуют усвоению равенства в гендерных ролях (см. главу 6). В то время как культуры с высокой дистанцией власти и ярко выраженной маскулинностью (Греция, Япония, Мексика) имеют семьи, ориентированные на жесткие гендерные ролевые позиции. Такие семьи способствуют в конечном итоге жесткой дифференциации гендерных ролей (Лебедева, 1999).

Одна из идей, декларируемых движением феминизма начала 70-х гг., состояла в том, что традиционные гендерные роли сдерживают личностное развитие и реализацию имеющегося потенциала. Эта либеральная гуманистическая философия послужила толчком для разработки концепции Сандры Бем (Bem, 1974), в основе которой лежит понятие андрогинии. Согласно этой теории любой человек, независимо от биологического пола, может обладать как чертами маскулинности, так и фемининности, соединять в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские качества. Это позволяет людям менее жестко придерживаться полоролевых норм и свободно переходить от традиционно женских занятий к традиционно мужским. По мнению исследовательницы, андрогинная личность вбирает в себя все лучшее из обеих половых ролей.

После того как эта концепция получила распространение, многочисленные исследования доказали, что мужественность и женственность не противопоставлены друг другу, а человек с характеристиками, строго соответствующими своему полу, хуже адаптирован к жизни. Было выявлено, что молодые семейные пары, где партнеры жестко придерживались традиционных моделей женского и мужского поведения, чаще страдают от сексуальных нарушений и дисгармонии. Вместе с тем установлена связь андрогинии с высоким самоуважением, способностью быть настойчивым, мотивацией к достижениям, эффективным исполнением родительской роли, внутренним ощущением благополучия. Андрогинная личность имеет богатый набор полоролевого поведения и гибко использует его в зависимости от динамично изменяющихся социальных ситуаций.

С. Бем разработала опросник для определения уровня маскулинности и фемининности, понимаемых как независимые измерения личности. Согласно ее исследованиям, по этим параметрам людей можно разделить на четыре группы (Клецина, 1998). К первой группе относятся маскулинные индивиды с выраженными традиционно мужскими качествами (честолюбие, решительность и т. д.). Ко второй группе относятся фемининные индивиды с выраженными традиционно женскими качествами (мягкость, эмоциональность и др.). Третью группу составляют андрогины – люди, сочетающие в себе и традиционно женские, и традиционно мужские черты. Четвертую группу составляют люди, не имеющие признаков ни выраженной маскулинности, ни фемининности. Исследовательница показала, что маскулинными могут быть и женщины или фемининными – мужчины, при этом такие люди сохраняют психологическое благополучие и способность адаптироваться к разным ситуациям.

Эта идея получила развитие. Так, Плек поднял вопрос о расщепленности, или фрагментарности, гендерных ролей (Pleck, 1987). Согласно его представлениям, нет единой роли мужчины или женщины. Каждый человек выполняет целый ряд разнообразных ролей (например, жены, матери, студентки, дочери, подруги и т. д.). Иногда эти роли могут не совмещаться, что ведет к ролевому конфликту. Конфликт между ролью деловой женщины (независимой, честолюбивой, трудолюбивой) и матери (воспитывающей, доступной для общения, заботливой) всем хорошо известен. Традиционно психологи объясняли ролевый конфликт низкой самооценкой. Сейчас существует мнение, что выполнение многих ролей способствует психологическому благополучию человека.

Гендерные роли изучают на трех различных уровнях. На макросоциальном уровне речь идет о дифференциации социальных функций по половому признаку и о соответствующих культурных нормах. Описать «женскую роль» на этом уровне – значит раскрыть специфику социального положения женщины (типичные виды деятельности, социальный статус, распространенные представления о женщине) через соотнесение его с положением мужчины в рамках данного общества, строя.

На уровне межличностных отношений гендерная роль зависит не только от общих социальных норм и условий, но и от конкретной системы совместной деятельности. Роль матери или жены всегда зависит от того, как распределяются обязанности в данной семье, как определяются в ней роли отца, мужа, детей и т. д.

На индивидуальном уровне интернализованная гендерная роль зависит от особенностей конкретной личности: скажем, человек строит свое поведение в качестве мужа или отца с учетом представлений о том, каким, по его мнению, вообще должен быть мужчина, на основе всех своих осознанных и неосознанных установок и жизненного опыта (Кон, 1975).

Как уже говорилось, большинство социальных психологов предполагают, что традиционные гендерные роли ограничивают развитие личности и порождают социальное неравенство (Берн, 2001).

К ограничениям, накладываемым традиционной женской ролью, относят следующие варианты:

1.Хранительница домашнего очага. Перри-Дженкинс (Perry-Jenkins et al., 1992) выявил прямую зависимость между степенью удовлетворенности женщины своей ролью дома и на работе и тем, какое значение она придает этой роли. Для фрустрации, переживаемой многими женщинами, чьей единственной ролью оказалась роль домохозяйки, Таврис и Оффер (Tavris, Offir, 1997) даже создали специальный термин – «синдром домохозяйки».

Мнения ученых о том, как роль домохозяйки воздействует на женщину, разделились, но большинство социологов согласны, что женщина, зарабатывающая деньги, пользуется в доме большей властью. Согласно теории власти в семье тот из супругов, кто обладает большими экономическими возможностями, обладает также и большей властью (Stroh et al., 1992).

2. Работающая женщина. Обычно она продолжает нести на себе бремя домашних забот и ответственности за детей. Отработав смену вне дома, женщина приходит домой и работает вторую смену. Из-за этой «второй смены» мужчины могут отдыхать гораздо больше, чем женщины (Hochschild, 1989).

В рамках теории гендерных ролей существует также несколько распространенных вариантов объяснения различий в оплате труда мужчин и женщин:

1. Женщины, в силу традиции, заняты преимущественно на «женских» работах, за которые платят меньше, чем за традиционно «мужские» работы. Концепция компенсирующих отличий объясняет это тем, что женщины выбирают низкооплачиваемые работы, получая взамен лучшие условия труда: хороший социальный климат, возможность помогать другим, более гибкий график или легкую работу (Filer, 1985, 1989).

2. Женщинам платят меньше, потому что они – менее ценные работники, чем мужчины. Одно из распространенных объяснений несоответствия зарплат мужчин и женщин, выполняющих одну и ту же работу, основано на принципе оценки человеческого капитала. Этот принцип предполагает, что вознаграждение, получаемое человеком за работу, зависит от его прошлых инвестиций в образование и профессиональную подготовку. Считается, что женщины зарабатывают меньше потому, что они меньше умеют, хуже образованны или имеют меньше опыта, а следовательно, являются менее ценными работниками (Martinko, Gardner, 1983; Nieva, Gutek, 1981; Ruble et al., 1984).

3. Женщины получают меньше, потому что они этого ожидают. Существует предположение, что женщины заранее готовы получать более низкую зарплату, чем мужчины. Если женщина ожидает получить меньше, чем мужчина, то скорее всего ей и предложат меньшую по сравнению с мужчиной той же квалификации зарплату.

Исследования показывают, что женщины обычно не используют мужчин в качестве эталона для сравнения (Chessler, Goodman, 1976; Zanna et al., 1987). Вместо этого они сравнивают себя с другими женщинами, и до тех пор, пока вклад и доход женщины на ее рабочем месте примерно соответствует вкладу и доходу других женщин, она может считать, что справедливость соблюдена.

Мало того что женщины получают меньше денег, чем мужчины, они вдобавок к этому обычно ниже по статусу. Женщины, желающие делать карьеру в фирме, часто встречаются с явлением «стеклянного потолка». Этот образ выражает тот факт, что во многих организациях существует как бы невидимый потолок, выше которого женщины (как и некоторые этнические меньшинства) не могут продвинуться (Берн, 2001).

Существует несколько наиболее распространенных объяснений того, почему женщины, как правило, занимают в фирмах низкие должности.

1. Женщины вносят менее значительный человеческий капитал в работу организаций. Один из популярных подходов к объяснению феномена «стеклянного потолка» основан на концепции человеческого капитала, которая уже рассматривалась выше в качестве объяснения неравной оплаты труда мужчин и женщин. Согласно этой концепции заработная плата и положение в организации привязаны к «человеческому капиталу», вносимому работником в деятельность организации, куда входят такие свойства, как опыт и образование. Предполагается, что женщины меньше получают и медленнее продвигаются по службе, чем мужчины, из-за различий в человеческом капитале (Ragins, Sundstrom, 1989).

2. Женщина не может управлять делом так же хорошо, как мужчина. Тот факт, что женщины обычно занимают в фирме периферические позиции, а места, предполагающие быстрое продвижение по служебной лестнице, оккупированы преимущественно мужчинами, часто объясняется следующим образом: хотя женщины и могут обладать некоторыми навыками, полезными для руководителя, у них обычно отсутствуют качества, позволяющие стать настоящим лидером. Однако существуют убедительные доказательства того, что женщины не менее эффективны в роли руководителя, чем мужчины (Bass, 1981; Eagly, Johnson, 1990; Hollander, 1983).

3. Стереотипы восприятия женщин, бытующие в обществе, возможно, являются причиной того, что женщин считают непригодными для роли лидера и руководящей работы. Моррисон и фон Глинов (Morrison, Von Glinow, 1990) собрали данные нескольких исследований (Freedman, Phillips, 1988; Heilman, Martell, 1986), из которых видно, что гендерные стереотипы, согласно которым женщины непригодны для роли лидера, настолько сильны в обществе, что свидетельства, говорящие об обратном, часто не принимаются во внимание при подборе кадров и принятии решений, касающихся карьеры женщин. Поскольку принято считать, что место женщины в доме или что женщины – плохие лидеры и не годятся для ответственной работы, их и не назначают на руководящие должности.

Глик (Glick, 1991) на основе своих исследований приходит к выводу, что должности в фирмах обычно подразделяются на «мужские» и «женские» и претенденты на эти места считаются более или менее пригодными к данной работе в зависимости от их гендера.

4. Внутри организаций могут существовать неписаные нормы, согласно которым на высокие должности лучше назначать мужчин. Если правила, принятые в организации, прямо не предписывают назначать на руководящие посты и мужчин, и женщин, то лицо, отвечающее за эти назначения, часто выбирает мужчин просто в силу привычки.

Ларвуд с соавт. (1988) приводит данные, доказывающие, что зачастую вышестоящие руководители не имеют никаких предубеждений по отношению к женщинам или национальным меньшинствам, но тем не менее проводят дискриминационную политику, так как опасаются, что, если они будут действовать по-другому, это может отрицательно сказаться на их собственной карьере и статусе в организации (Larwood et al., 1988). Они назвали это явление дискриминацией на основе рациональной предубежденности: если беспристрастность приводит к неприятностям, то рациональней быть предубежденным.

5. Женщины не приобретают в ходе своей работы в организациях опыта, необходимого для продвижения по службе. В большинстве организаций есть виды работ, которые предполагают быстрое продвижение по служебной лестнице. Женщинам, как правило, не поручают заданий, которые дали бы им возможность приобрести необходимый опыт и проявить себя в качестве претендента на руководящую должность. Таким образом, вышестоящее начальство конструирует ситуацию «самоисполняющегося пророчества». Иными словами, когда к кому-то обращаются с предубеждением, тот человек начинает воплощать эти предубеждения в действительности.

6. Обязанности женщин по отношению к дому и семье мешают им продвигаться по службе. Возможно, домашние обязанности женщин не позволяют им тратить дополнительное время и силы на работу, которая необходима для продвижения по служебной лестнице. Возможно, для женщины трудно быть руководителем, потому что она не может оставаться на работе по вечерам и работать в выходные или потому что забота о детях отнимает у нее много времени. Возможно, она даже намеренно выбирает работу с худшими карьерными перспективами, но такую, которая не создаст ей больших проблем дома (это предположение получило в социальной психологии название «гипотеза собственного выбора»).

7. Общепринятое мнение, согласно которому главная обязанность женщин – дом и семья, может мешать их продвижению по службе. Многие женщины вполне выдерживают двойную нагрузку на работе и дома, но не получают должного вознаграждения, так как работодатели имеют вполне устоявшиеся представления об отношении женщин к работе (Bielby, Bielby, 1989). Даже если женщина, имеющая детей, столь же качественно выполняет прежний объем работы, как и до рождения детей, начальство все равно склонно предполагать, что из-за семейных обязанностей она работает хуже (Hall, 1990). Работодатели также обычно придерживаются убеждения, что семейные обязанности женщины, имеющей детей, отрицательно влияют на эффективность ее работы.

На сегодня существует сравнительно немного научных исследований, касающихся ограничений, которые накладывает традиционная мужская роль. Томпсон и Плек (Thompson, Pleck, 1986) определили мужскую роль как «социальные нормы, содержащие предписания и запреты относительно того, что мужчинам надо чувствовать и делать». Они открыли, что структура этих ролевых норм складывается из трех факторов. Первый связан с ожиданиями, что мужчины достигнут высокого статуса и уважения других (норма статуса). Второй фактор, норма твердости, отражает ожидания от мужчин умственной, эмоциональной и физической твердости. Третий фактор – это ожидания, согласно которым мужчина должен избегать женских занятий и видов деятельности (норма антиженственности).

Совсем недавно исследователи маскулинности высказали утверждение, что корректнее было бы говорить о многочисленных формах мужественности. Другими словами, они признали значимость влияния расы, национальности, принадлежности к определенному социальному классу и субкультуре, сексуальной ориентации на то, что вкладывается в понятие «мужественности».

Норма успешности (статуса) – гендерный стереотип, утверждающий, что социальная ценность мужчины определяется величиной его заработка и успехами на работе. Эта норма вносит ряд ограничений в жизнь мужчин. Во-первых, большинство мужчин не способны полностью ей соответствовать, что приводит к заниженной самооценке (Pleck, 1981а). По словам Килмартина, «пока мужчины как группа обладают большей экономической властью, чем женщины, подавляющее большинство мужчин будет и занимать рабочее место, а не делать карьеру» (Kilmartin, 1994). Мужчины конструируют понятие о мужественности вокруг богатства, власти и положения в обществе: у кого больше «игрушек», тот и выиграл. Но лишь очень немногим мужчинам удается, добавляет Килмартин, иметь достаточно денег, власти и уважения в обществе, чтобы чувствовать себя уверенно.

Особое внимание, которое в обществе уделяют величине заработка мужчины как индикатору его значимости, может также препятствовать самоактуализации (реализации своего уникального потенциала): мужчины склонны выбирать работу и карьеру в зависимости от оплаты. Представление о том, что главная обязанность мужчины в семье – исправно приносить большую зарплату, отрицательно влияет на выполнение им родительских функций, так как, чтобы соответствовать этим ожиданиям, мужчина должен слишком много времени посвящать работе (Pleck, 1985). По мере того как доходы отца растут, его вклад в воспитание обычно сокращается (Erickson, Gecas, 1991).

Норма твердости для мужчин существует в нескольких формах: физической, умственной и эмоциональной.

Норма физической твердости – стереотип мужественности, согласно которому мужчина должен обладать физической силой и высокой биологической активностью. Самооценка мужчин, которые физически недостаточно сильны, хотя чувствуют давление ожиданий окружающих, может заметно понизиться, что иногда заставляет в поисках желанной физической твердости прибегать к вредному для здоровья поведению.

Порой ожидание физической твердости способно привести к насилию в случае, когда социальная ситуация предполагает, что не проявить агрессию будет не по-мужски, или когда мужчина чувствует, что его мужественность под угрозой или под вопросом. Мужчины, не способные реализоваться другими способами, особенно любят демонстрировать свою мужественность путем насилия (Toch, 1992). Другими словами, насилие часто коренится в компенсаторной мужественности. Насилие для беспомощного в других сферах мужчины является единственной возможностью почувствовать себя сильным, сказать свое слово, утвердить себя (Majors, Billson, 1992).

Норма умственной твердости – стереотип, согласно которому мужчина должен быть умным и компетентным. Из-за этого стереотипа мужчины с огромным трудом сознают, что чего-то не знают, и предпочитают не спрашивать совета. Мужчина, пытающийся соответствовать этой модели полной компетентности, начинает тревожиться, как только замечает, что чего-то не знает (тревога особенно интенсивна, если ему кажется, что окружающие могут догадаться о его невежестве). Иногда это мешает собирать необходимую информацию, так как мужчина не решается задавать вопросы, которые продемонстрируют, что он недостаточно хорошо разбирается в предмете. Эта норма порождает серьезные проблемы в межличностных отношениях, так как мужчина, старающийся ей соответствовать, часто унижает других, отказываясь признать перед ними свою неправоту или допустить, что кто-то знает больше, чем он.

Норма эмоциональной твердости – стереотип мужественности, согласно которому мужчина должен испытывать мало чувств и разрешать свои эмоциональные проблемы без помощи окружающих.

Одна из форм эмоциональной экспрессии – это самораскрытие, вид коммуникации, когда один человек сообщает другому о своих личных чувствах. Исследования показали, что в отношениях между мужчинами больше конфликтов и соревнования, но меньше самораскрытия и обсуждения чувств, чем в отношениях между женщинами (Aries, Johnson, 1983; Auckett et al., 1988; Carli, 1989; Farr, 1988; Hays, 1988; Maccoby, 1990; Sherrod, 1989; Wright, 1982). Самораскрытие, во-первых, противоположно соревнованию, а во-вторых, плохо сочетается с образом твердости и компетентности, который является важной характеристикой «настоящего мужчины». Маккоби (1990) высказал следующее предположение: для того чтобы иметь возможность, ничего не опасаясь, находиться рядом с другими лицами своего пола, многие мужчины нуждаются в особой структуре, которую дает спорт и другая подобная деятельностью, тогда как женщинам такая структура нужна гораздо меньше.

Согласно норме антиженственности мужчинам следует избегать специфически женских занятий, видов деятельности и моделей поведения. У некоторых мужчин это проявляется в виде фемифобии – страха показаться женственным, что, возможно, связано со стереотипом сексуальной инверсии, согласно которому женственность у мужчины – это признак гомосексуализма. Так, некоторые мужчины считают, что выражение чувств и самораскрытие «принадлежит» исключительно женщинам и что они будут выглядеть недостаточно мужественными, если будут эмоционально экспрессивны.

Как мы говорили, норма успешности мешает полноценно осуществлять родительские функции, то же самое относится и к норме антиженственности. Психологи единодушно заявляют, что очень важная часть функции родителя – это нежность, забота, постоянная эмоциональная поддержка, способность часто обнимать ребенка и говорить ему, что любишь его. Многим мужчинам это нелегко, так как такое поведение кажется женственным, а социализация научила их избегать любых подобных проявлений. В результате многие люди подрастают, оставаясь в неведении, любили ли их отцы по-настоящему или нет.

До недавнего времени американская психология стояла на позиции теории мужской полоролевой идентичности, как ее назвал Плек (Pleck, 1981). Согласно этой теории мужчина должен обрести правильную полоролевую идентичность, чтобы быть психологически здоровыми. Считалось, что мужчины, не демонстрировавшие интересов, установок и моделей поведения, соответствующих полу, нуждаются в лечении. Такая теория мужественности господствовала в психологии с 40-х до начала 70-х гг. Основное внимание психологов, стоявших на такой позиции, было направлено на «опасности», подстерегающие мужчину на пути достижения своей гендерной идентичности, таких как отсутствие мужских ролевых моделей, феминизация школьного окружения и т.д. (Pleck et al., 1993).

Новая парадигма, предложенная Плеком, основана на идее о дисфункциональном характере и противоречивости традиционной мужской роли. Эту новую парадигму он назвал «напряжением мужской гендерной роли» (см. главу 6). Например, ожидается, что мужчина лучше контролирует чувства, чем женщина, часто мужчина представляется отчужденным от своих чувств; в то же время поощряется проявление злости и импульсивности, особенно в отношениях с другими мужчинами, что считается доказательством подлинной мужественности. Традиционная мужская гендерная роль предписывает мужчине создание сильных эмоциональных связей с другими мужчинами, но эти однополые связи часто принимают формы, которые ограничивают развитие близких отношений (например, друзья занимаются спортом или разговаривают о футболе; основная форма проявления чувств у них – взаимные поддразнивания). Но нежность и эмоциональная близость между людьми мужчине позволена лишь в сфере любовных гетеросексуальных отношений (Pleck, 1981).

После того как работы Плека (1981) поставили под вопрос традиционные представления, другие психологи осознали, что помимо позитивных аспектов мужественности, таких как настойчивость и уверенность, существуют и негативные последствия традиционной социализации. Мужская гендерная роль часто становится причиной тревоги и напряжения (Eisler et al., 1988, 1995). В ситуациях, когда мужчине сложно поддерживать стандарт мужской роли или когда обстоятельства требуют от него проявления женских моделей поведения (например, заботы и сопереживания), которых нет в его репертуаре или которые запрещены мужской ролью, возникает стресс. Этот стресс Айзлер называет мужским гендерно-ролевым стрессом (см. раздел 1.7.5). Обнаружилось, что такой вид стресса положительно коррелирует со злостью и повышенным уровнем тревоги у мужчин.

Существуют многочисленные варианты идеальной модели гендерных ролей. Среди них можно выделить следующие:

● Нетрадиционная модель (Ф. Меринг и Р. Тернер): женщина работает вне дома для заработка, но основной сферой деятельности для нее остается семья.

● Трехфазная модель (А. Мюрдаль и В. Клейн): женщина работает, потом рожает и растит детей, затем снова работает.

● Модель симметричных ролей – двухкарьерная семья (Рона и Роберт Раппопорт, Б. Фридан): оба супруга делают карьеру и поровну делят семейные обязанности.

● Идентичные роли (Дж. Трибилкот, Н. Вайсстайн): свобода, справедливость, равенство возможностей.

● Андрогинная модель (С. Бем), универсальная или монополовая (Э. Росси, Б. Фориша): каждый человек должен обладать как мужскими, так и женскими качествами.

● Радикально-феминистская модель (Дж. Бернард, К. Сафилиос Ротшильд): отказ женщин от выполнения традиционных семейных ролей и передача этих функций обществу (Discovering Reality, 1983).

1.7.3.4. Гендерные установки

Установка – это готовность, предрасположенность определенным образом воспринимать, понимать, осмысливать объект либо действовать в соответствии с прошлым опытом или под влиянием стереотипов. Под установкой также понимается неосознаваемая готовность, предрасположенность к деятельности, с помощью которой можно удовлетворить ту или иную потребность. Социальная установка – один из значимых психологических механизмов включения индивида в социальную систему, поскольку установка функционирует одновременно и как элемент психологической структуры личности, и как элемент социальной структуры (Шихирев, 1999).

Существует немало определений понятия «социальная установка», но наиболее полно предметное содержание термина раскрывает одно из первых определений этой категории, принадлежащее У. Томасу и Ф. Знанецкому: «состояние сознания, регулирующее отношение и поведение человека в связи с определенным объектом в определенных условиях, и психологическое переживание им социальной ценности, смысла объекта» (Рощин, 2002). В данном определении на первый план вынесены важнейшие признаки социальной установки: 1) социальный характер объектов, с которыми связаны отношение и поведение человека; 2) осознанность этих отношений и поведения; 3) эмоциональная значимость объектов для человека, участие эмоций и переживаний; 4) регулятивная роль социальной установки.

Социальными объектами, на которые направлена социальная установка, могут быть институты общества и государства, явления, события, группы и личности.

Установки (мнения, оценки, убеждения) человек приобретает через контакты в семье, социальной группе, школе и т. д. Одни из них становятся центральными, так как образуют ядро системы убеждений, используемых для понимания общества. Другие становятся периферическими, так как играют меньшую роль в социальной адаптации. Именно центральные установки труднее всего поддаются изменению, и именно они составляют основу для формирования предубеждений в отношении других людей или событий (Слободчиков, 1995).

Гендерные установки можно рассматривать как разновидность социальных установок. Значимость гендерных установок особенно велика в системе анализа гендерных отношений на межличностном уровне (Рощин, 2002). Гендерные установки определяют содержание ролевого поведения партнеров разного пола в различных ситуациях, например на этапе знакомства и развития эмоциональных отношений между мужчиной и женщиной, в процессе распределения домашних обязанностей между мужем и женой, в ситуации взаимодействия отца и матери с детьми и др.

Гендерные установки отражают обобщенные знания о специфике гендерной роли, эмоциональное отношение (принятие или непринятие) моделей и форм поведения в рамках этой роли и готовность к демонстрации поведения, соответствующего этой роли. Так, к примеру, часто на этапе знакомства с девушкой молодой человек играет роль галантного кавалера, реализуя принятую гендерную установку о том, что мужчина должен ухаживать за женщиной, чтобы завоевать ее расположение. В ситуации сложившихся супружеских отношений гендерная установка по поводу того, что хозяйственные обязанности – это приоритетная сфера деятельности жены, а не мужа, предопределяет традиционный вариант распределения ролей в семье и т. д. Таким образом, гендерные установки проявляют себя в характере исполнения субъектом мужской или женской роли (Клецина, 2004).

Социальные ожидания (экспектации), а также правила и требования к исполнению роли, декларируемые и транслируемые агентами социализации (объективный аспект роли), усваиваются и интериоризируются личностью и превращаются в гендерные установки, отражающие субъективную составляющую ролевого поведения. Гендерные установки опосредованы полодифференцирующими практиками нормативной системы общественного сознания, которую субъект усваивает и преломляет в своем сознании и поведении. Таким образом, гендерная установка – готовность вести себя определенным образом в той или иной роли в соответствии со своим полом.

Структура гендерных установок, как и всех иных установок, включает в себя три компонента: когнитивный – осознание содержания гендерной роли, аффективный – эмоциональное отношение к общепринятым требованиям ролевого поведения и конативный, выполняющий функцию регуляции поведения в рамках гендерной роли.

Особая роль поведенческого компонента в структуре социальной установки позволяет отличать установку от социальных представлений и стереотипов. Это отличие заключается в том, что социальная установка регулирует поведение личности. Именно с этим обстоятельством связан и особый интерес к изучению установок как психологических структур, определяющих социальное поведение. В социальных установках (например, политических, профессиональных, религиозных) отражаются особенности социально принятого, нормативного поведения, характерного для социальной группы. В гендерных установках отражены распространенные нормы поло-специфичного поведения, т. е. поведения, характерного для мужчин и женщин как представителей социальных групп.

Гендерным установкам присущи те же функции, что и всем прочим социальным установкам: инструментальная (приспособительная, адаптивная), эго-защитная, функция выражения ценностей и функция организации знаний. Гендерные установки формируют поведение в соответствии с общепринятыми представлениями о маскулинном и фемининном, позволяют адаптироваться к социуму, избежать осуждения и заслужить одобрение. Гендерные установки помогают человеку сохранять и утверждать свою идентичность, дают возможность выразить себя как субъекта определенного пола и носителя гендерных знаний и представлений.

Можно выделить следующие принципиальные составляющие процесса формирования гендерных установок (Клецина, 2004).

Во-первых, для формирования установки нужны знания о системе социальных норм, правил и ожиданий относительно мужского и женского поведения. Без конкретных знаний о том, как следует себя вести субъекту, исполняющему мужскую или женскую роль, невозможно формирование гендерной установки, объектом которой являются полоспецифичные роли.

Во-вторых, воспринятые знания об ожиданиях относительно мужского или женского поведения необходимо соотнести со знанием о собственной половой идентичности. Другими словами, человек должен произвести отбор знаний о социально приемлемом ролевом поведении мужчины и женщины с учетом своей половой принадлежности («это относится ко мне, а это меня не касается»).

В-третьих, должна осуществиться интериоризация знаний, отобранных субъектом, то есть переработка информации, соответствующей половой принадлежности субъекта.

В-четвертых, гендерная установка должна закрепиться на уровне сознания субъекта, который знает о том, как себя вести в рамках своей гендерной роли, принял эту модель ролевого поведения и готов демонстрировать соответствующее поведение. Тут уже представлены все три компонента установки: знание (когнитивный), отношение (аффективный), поведенческая готовность (конативный).

Процесс формирования социальных установок описан в рамках различных теоретических подходов.

Необихевиоризм рассматривает социальную установку как непрямую промежуточную реакцию – гипотетическую конструкцию или переменную между объективным стимулом и внешней реакцией. По мнению необихевиористов, формирование социальных установок подчиняется всем законам теории научения. Образование социальной установки во многом схоже с образованием привычек и навыков (Белинская, Тихомандрицкая, 2001).

Теория научения говорит о таких основных механизмах образования гендерных установок, как подкрепление, наблюдение и подражание. Представители этой теории считают, что в процессе образования и закрепления гендерных установок все зависит от родительских моделей, которым ребенок старается подражать, и от подкреплений, которые дают родители в ответ на поведение ребенка (положительное – при поведении, соответствующем полу, и отрицательное – при несоответствующем). Главный принцип научения полоролевому поведению – это дифференциация половых ролей посредством наблюдения, вознаграждения, путем прямого или косвенного обусловливания (Репина, 1987).

Итак, теория социального научения необихевиористской ориентации подчеркивает влияние микросреды и социальных норм на формирование гендерных установок, определяющих полоролевое поведение человека. При этом практически игнорируется активность самой личности в процессе формирования установок.

Другой подход представляют теории когнитивной ориентации, которые объединяют общим названием: теории когнитивного соответствия. Все теории когнитивного соответствия базируются на представлении о том, что люди стремятся к внутренней согласованности своей когнитивной структуры и, в частности, своих установок (Андреева и др., 2001).

Гендерные установки начинают формироваться только тогда, когда ребенок осознал свою половую принадлежность и то, что это свойство необратимо, то есть когда уже произошла половая типизация. На начальных этапах полоролевого развития выделяют три процесса: 1) ребенок узнает, что существует два пола; 2) ребенок включает себя в одну из двух категорий; 3) на основе самоопределения ребенок руководит своим поведением, выбирая и предпочитая те или иные формы.

Согласно когнитивным теориям роль установки, опосредствующей вновь поступающую информацию, выполняет вся когнитивная структура, которая ассимилирует, моделирует или блокирует эту информацию. Тем не менее, как пишут Е.П. Белинская и О.А. Тихомандрицкая (2001), возникает проблема разведения установки и элементов когнитивной структуры (мнения, убеждения), лишенных важнейшего свойства установки – ее имманентной способности регулировать поведение, ее динамического аспекта. Когнитивисты (в частности, Л. Фестингер) объясняют это так: единичная социальная установка лишена динамического потенциала, который возникает лишь как результат рассогласования когнитивных компонентов двух установок. Отсюда исходит и идея о формировании социальных установок в рамках теорий когнитивного соответствия. Человек, имеющий различные установки, которые не согласуются друг с другом, сам стремится достичь их более полного согласования. При этом возможны различные варианты: противоречивая установка может быть полностью заменена новой, согласующейся с другими, или же в старой установке меняется когнитивный компонент. Причиной формирования установки может стать также и конфликт между когнитивными элементами установок и их поведенческими компонентами (Белинская, Тихомандрицкая, 2001).

Таким образом, в когнитивных теориях процесс формирования гендерных установок ограничен когнитивной структурой субъекта. Этот подход не принимает во внимание культурные различия и современную тенденцию все большего сближения социальных ролей мужчин и женщин.

В рамках интеракционизма (чикагская школа символического интеракционизма) разработан структурный подход, в соответствии с которым социальная установка представляет собой функцию структуры межличностных отношений (Дэвис, 1972). С точки зрения структурного подхода большую группу или общность можно рассматривать как сложную сеть или структуру межличностных чувств, в которой индивиды связаны с другими установками приязни, неприязни, уважения, ненависти и т. п. Хотя каждый человек обладает сильными установками лишь по отношению к небольшому числу «других», эти «другие» связаны с третьими, а те, в свою очередь, – с четвертыми и т. д. Таким образом, всю эту общность можно представить как «паутину», сеть межличностных чувств или установок. Вся сеть условно делится на малые группы, связанные позитивными установками ее членов относительно друг друга и внешне отдаленные от других групп неприязнью или безразличием (Белинская, Тихомандрицкая, 2001).

Процесс формирования социальных установок заключается в том, что усваиваются именно те установки, которые присущи симпатичным нам людям из ближайшего окружения. Личное влияние на установки обратно пропорционально социальной дистанции. Социальные установки формируются на основе личного опыта индивида, а процессы мотивации играют гораздо меньшую роль в их возникновении, чем при формировании отношений (Куницына и др., 2002). Итак, в рамках структурного подхода обосновывается процесс формирования социальных установок (в том числе – гендерных) путем принятия установок других людей, при этом социальная установка рассматривается в качестве элемента структуры межличностных отношений в малой группе.

Подведем итоги. Основными механизмами формирования гендерных установок в рамках теории социального научения являются положительные и отрицательные подкрепления, наблюдение, подражание; в рамках теории когнитивного соответствия – поддержание соответствия между когнитивными элементами; в рамках структурного подхода – личностно значимое взаимодействие с людьми из ближайшего окружения.

Выделяют два типа гендерных установок: традиционные и эгалитарные (Алешина, Борисов, 1989; Алешина и др., 1987; Арутюнян, 1987; Гендерный калейдоскоп, 2002; Здравомыслова, 2003; Каган, 1987; Липовецкий, 2003). В системе традиционных установок роли мужчин и женщин в межличностном взаимодействии строго дифференцированы, эгалитарные установки, напротив, не предполагают строгого разделения ролей, в межполовых отношениях они ориентируют людей на сходные модели поведения.

Наиболее часто внимание исследователей привлекают семейные гендерные установки. Так, к примеру, в работе Ж. Липовецкого (2003) описываются традиционные гендерные семейные установки: профессиональная самореализация мужчин, по общему мнению, выступает на первый план по сравнению с самореализацией женщины; именно женщина должна оставить службу, если того требует карьера мужа. Профессиональные интересы женщины не должны стоять выше семейных интересов. Именно женщины должны заботиться о детях: ухаживать за ними, заниматься их развитием и воспитанием. Когда дети болеют, именно матери должны обеспечить уход за ними. Широко распространено мнение о том, что женщинам ни в коем случае не следует работать, если у них есть дети младенческого возраста. Женщин по-прежнему мысленно помещают по преимуществу в сферу домашнего хозяйства. Хотя труд для женщин – столь же легитимное занятие, как и для мужчин, но это не меняет отношение обоих полов к профессиональной деятельности, не ведет к представлениям о равноправии (Липовецкий, 2003).

В работе Ю.Е. Алешиной и И.Ю. Борисова (1989) представлен перечень параметров, по которым различаются традиционные и эгалитарные семьи. Среди параметров выделены следующие традиционные гендерные установки: 1) представление о том, что функции воспитания детей и поддержания эмоционального климата в семье выполняет женщина; 2) представление о том, что функции материального обеспечения семьи являются мужскими; 3) представление о том, что лишь муж вправе отстаивать свои взгляды в ситуации разногласия супругов, а жена должна подчиняться; 4) терпимость жены к автономии мужа и нетерпимость мужа к автономии жены.

В соответствии с эгалитарными установками и для мужчин, и для женщин профессиональная и семейная ориентация одинаково важна и значима. Другими словами, различные сферы жизни (семья или работа) не закреплены жестко за представителями определенного пола. В соответствии с эгалитарными гендерными установками домашние обязанности и воспитание детей не являются прерогативой женщины, не только жена, но и муж подчиняет свои интересы потребностям и интересам семьи, не только муж, но и жена несет ответственность за экономическое семейное благополучие. Если у супругов выражены эгалитарные семейные установки, в такой семье нет жесткого распределения гендерных ролей: тут типичен взаимный обмен ролями, как правило, существует гибкий вариант распределения семейных обязанностей и видов деятельности, решения принимаются коллегиально, конфликты разрешаются не с позиций силы, а с помощью компромисса.

Эгалитарные установки в большей мере выражены у женщин, чем у мужчин. Уровень образования мужчин и женщин, их возраст прямо коррелируют с выраженностью эгалитарных взглядов. Сравнительно молодые и имеющие более высокий уровень образования мужчины и женщины чаще демонстрируют эгалитарные установки по сравнению с группой мужчин и женщин, которые старше и уровень образования которых ниже (Здравомыслова, Арутюнян, 1998; Малышева, 2001; Сафарова и др., 2002).

В систему патриархальных гендерных установок входят: 1) отказ от внесемейной самореализации женщины в ситуации конфликта между семьей и работой; 2) двойная мораль. Н.А. Нечаева (1997) раскрывает содержание каждой из установок следующим образом.

Во-первых, носители патриархальных установок склонны негативно относиться к самореализации женщины в профессиональной деятельности, особенно в ущерб семейным ценностям. Так, к примеру, женщина отказывается от интересного профессионального предложения, если для этого требуется, чтобы ребенок жил отдельно (у бабушки): «Лучше я откажусь от прекрасной возможности, зато ребенок будет со мной»; она готова вообще оставить работу по специальности и стать домашней хозяйкой, посвятив себя дому и воспитанию детей; она отказывается от руководящей должности, даже если та ей по плечу, опасаясь разрушения хороших отношений в семье, потому что муж не хочет, чтобы доходы и статус жены превышали его собственные.

Во-вторых, патриархальные гендерные установки ведут к двойной морали, то есть к убеждению, что дозволенное мужчине не является таковым для женщины.

Для системы же эгалитарных гендерных установок характерны: 1) высокая степень внесемейной самореализации женщины; 2) отказ от двойной морали.

Первое означает, что в ситуации конфликта женщина более склонна выбрать профессиональную самореализацию, даже если ради этого приходится жертвовать семейными ценностями. Например, она отвергает роль домашней хозяйки и не соглашается оставить работу по специальности, несмотря на настойчивые просьбы мужа; она считает, что если есть возможность добиться успеха, то грех ее упускать; она согласится занять руководящую должность в фирме и даже пойти на конфликт с мужем из-за этого.

Отказ от двойной морали означает, что люди с такими установками оценивают поведение и женщин, и мужчин одинаково: то, что позволено мужчине, позволено и женщине. Например, в ситуации конфликта по поводу проведения досуга супруги поступают по желанию жены, полагая, что она в такой же мере, как и муж, может проводить свое свободное время вне семьи, с друзьями.

1.7.4. Психология гендерных отношений

Психология гендерных отношений – новое направление в науке, посвященное изучению закономерностей дифференциации и иерархизации личных и групповых отношений в сфере межполового взаимодействия (Клецина, 2004).

Гендерные отношения – это различные формы взаимосвязи людей как представителей определенного пола, возникающие в процессе их совместной жизнедеятельности. Гендерные отношения встроены в широкий социальный контекст и проявляются на разных уровнях социума, то есть это многоуровневые отношения, существующие на макро-, мезо– и микроуровнях социальной реальности, а также на внутриличностном уровне. Другими словами, гендерные отношения – это:

● социально организованные отношения на уровне общества, между государством и гендерными группами;

● отношения между различными гендерными группами;

● отношения между субъектами разного пола;

● отношение личности к самой себе как представителю определенной гендерной группы.

Гендерные отношения представляют собой разновидность социально-психологических отношений и имеют сходные со вторыми детерминанты. Гендерные отношения зависят от таких факторов, как гендерные представления, стереотипы, установки, гендерная идентичность личности или групп, которые отражают социальные представления, стереотипы, установки и социальную идентичность.

Основой для формирования гендерных отношений, характерных для всех уровней, является: поляризация, дифференциация позиций мужчин и женщин как двух гендерных групп, феномены неравенства, доминирования, власти, подчинения. Поскольку социально-конструктивистская парадигма особое внимание уделяет этим феноменам, можно рассматривать дифференцированность ролей и статусов мужчин и женщин, а также иерархичность, соподчиненность их позиций как основные параметры анализа гендерных отношений. Таким образом, можно в целом выделить два вектора измерения гендерных отношений: горизонтальный, где основным параметром является дифференциация ролей и статусов мужчин и женщин, и вертикальный, который определяется параметром иерархических позиций мужчин и женщин или гендерных групп.

Все многообразие содержательных характеристик межполовых отношений можно свести к двум альтернативным моделям: партнерской и доминантно-зависимой.

Первая модель – партнерские отношения – это отношения двух равноправных субъектов, каждый из которых обладает собственной ценностью. Несмотря на наличие индивидуализированных целей, каждый принимает во внимание цели и интересы другого. В таких отношениях важнее всего согласование позиций и устремлений между партнерами. Общение и взаимодействие тут отличаются уважением и корректностью, умением поставить себя на место партнера, вникнуть в его проблемы и ситуацию; такие установки свойственны не одному из партнеров, а обоим.

На противоположном полюсе стоит доминантно-зависимая модель отношений, которая не предполагает равноправия позиций: тут одна сторона занимает доминантную позицию, другая – зависимую. В этом случае один субъект отношений побуждает другого подчиниться себе и учитывать цели и интересы, не согласующиеся с устремлениями зависимого партнера. Доминантная позиция включает в себя такие поведенческие проявления, как уверенность в себе, независимость, властность, демонстрация собственной значимости, умение настоять на своем. Представитель доминантной позиции стремится к соперничеству, он презирает слабость и стремится к силе как к самодовлеющей ценности.

Для измерения стратифицированного гендерного пространства обычно используются следующие критерии:

– позиция в иерархии доходов, и как следствие – способы и формы потребления доступных материальных и социальных благ (образ и стиль жизни);

– власть (иерархия отношений политического и экономического влияния индивидов и групп друг на друга).

На макросоциальном уровне гендерные отношения анализируются в системах: «общество (государство) – группа мужчин или женщин»; «общество (государство) – личность мужчины или женщины». Социально-психологическими детерминантами гендерных отношений здесь выступают гендерные представления как разновидность социальных представлений.

Специфика проявлений гендерных отношений с позиций государства задается социальной политикой, направленной на конкретную гендерную группу, а политика определяется доминирующей в обществе гендерной идеологией. Специфика проявлений гендерных отношений с позиций гендерных групп находит выражение в социальных ролях мужчин и женщин как членов общества, эти роли определяются как гендерные.

В соответствии с гендерной идеологией общества, которая утверждается господствующими социальными структурами и направлена на гендерные группы, мужчины и женщины как объект социальной политики и идеологического воздействия в процессе исполнения гендерных ролей создают (реализуют) гендерные отношения.

Гендерная ролевая идеология – суждения о том, какими должны быть гендерные роли в данной культуре и обществе (то есть как должны выглядеть и как должны вести себя мужчины и женщины). Другими словами, гендерную идеологию можно определить как согласованную систему взглядов и представлений о социальном статусе и содержании ролей мужчин и женщин, которые они должны исполнять как члены общества. Гендерная идеология – механизм социальной организации и поддержания установленных моделей отношений между полами. Гендерная идеология находит отражение в социальной политике, проводимой государством в отношении женщин и мужчин как социальных групп; данная политика формирует правовой и социальный статус этих групп, регламентирует их взаимоотношения с обществом. Анализ содержания социальной политики, направленной на гендерные группы, позволяет прояснить суть гендерной идеологии, определить ее тип – патриархальный или эгалитарный.

Гендерная идеология традиционного типа по своему смысловому содержанию соотносится с понятием «патриархатная идеология». Разделение труда между мужчинами и женщинами тут строится на принципе взаимного дополнения, но не на принципе равноценных ролей. Мужчине отведена роль субъекта государственной, профессиональной и общественной деятельности, главы и кормильца семьи, связующего звена между семьей и обществом в целом. Его прерогативой является внешний мир, культура, творчество, господство. «Естественное» предназначение женщины в этом обществе – сфера материнства, воспитания детей и домашнего хозяйства. Иерархия мужской и женской ролей фиксируется совершенно четко: он – субъект властных отношений, она – объект его власти.

Эгалитарная государственная политика – это политика, в основу которой положен принцип создания равных условий для развития личности независимо от ее половой принадлежности во всех социальных сферах. Для реализации политики такого типа требуется соответствующая правовая база для решения проблем, наличие арбитража, комитетов, советов для преодоления дискриминации по признаку пола, работа при министерствах департаментов или отделов, занятых вопросами равенства полов, проведение научно-исследовательской работы по гендерной проблематике, создание достоверной, объективной статистической базы, отражающей положение представителей гендерных групп.

В современной социологической литературе для характеристики гендерных отношений используется понятие «гендерный контракт». Это негласный, нормативный договор, навязанный государством всем мужчинам и женщинам как членам общества, по которому они обязаны выполнять социальные функции, соответствующие нуждам государства в конкретный исторический период. При этом, как правило, соблюдается принцип дифференциации ролей: мужчинам предписываются социальные роли в публичной сфере, женщинам – в сфере приватной.

Основным контрактом для женщин в советском обществе был контракт работающей матери. Этот контракт подразумевал, что женщина будет совмещать участие в общественном производстве с рождением и воспитанием детей и неоплачиваемой работой по обслуживанию своей семьи. Государство, со своей стороны, предоставляло ей ряд необходимых условий: оплачиваемый декретный отпуск, бесплатное медицинское обслуживание, широкую сеть детских учреждений (детские сады, группы продленного дня, внешкольные учреждения для развития детей и пионерские лагеря для отдыха). Подавляющее большинство советских женщин приняли и реализовывали в своей повседневной жизнедеятельности контракт работающей матери. Этот контракт предопределял три основные социальные роли женщин: «труженицы», «матери», «хозяйки».

Для мужчин основным контрактом в советском обществе был контракт «труженик – воин-защитник». Хотя государство в основном призывало мужчин настойчиво и успешно работать в сфере производства, мужчина в системе гендерных конструкций советского общества всегда является также и настоящим или потенциальным солдатом, защитником. Главные, социальные, роли, заданные рамками базового контракта, тут были роли «труженика» и «солдата». Подавляющее большинство советских мужчин успешно исполняли эти нормативные роли.

В системе отношений «гендерные группы – государство» последнее демонстрировало автократически-патерналистскую роль и позицию, а группы мужчин и женщин – подчиненную, при этом по отношению к женской группе государство проявляло больше отеческой заботы, чем по отношению к мужчинам. Поэтому можно заключить, что типичная модель гендерных отношений, существовавшая в советской России, соответствует теоретической модели «доминантно-зависимых» отношений.

Гендерные представления, заданные в виде образа «настоящего мужчины» или «настоящей женщины», касаются половой дифференциации социального поведения и участия в общественной жизни. Такие гендерные представления существуют как на высших уровнях культуры, в рамках религиозных или философских систем, так и в обыденном повседневном сознании. Гендерные представления, в отличие от других видов социальных представлений, помогают индивиду осознать содержание гендерных ролей, определить свою позицию по отношению к системе нормативных предписаний о должном поведении мужчин и женщин в социуме, выработать свой стиль поведения в межполовом взаимодействии, конкретизировать ориентиры жизненного пути на основе принятого способа исполнения гендерной роли.

Гендерные представления отражают существующую в обществе половую дифференциацию и доминирующую идеологию государства в сфере межполовых отношений. Всю совокупность таких представлений можно оценивать с точки зрения двух полярностей, соответствующих двум типам гендерной идеологии: это патриархальная (традиционная) идеология, отражающаяся в патриархальных гендерных представлениях, и эгалитарная идеология – отражающаяся в эгалитарных гендерных представлениях.

Гендерные отношения в межгрупповом взаимодействии также имеют свои особенности. При изучении этого уровня гендерных отношений зарубежные и отечественные авторы (Tajfel, 1981, 1982; Turner, 1985; Агеев, 1983, 1985, 1986, 1990) установили, что для межгруппового восприятия, объектом и субъектом которого являются социальные группы, характерны следующие черты: 1) объединение частных представлений в нечто целое, качественно отличающееся от составляющих его элементов (то есть целостность и стремление к унификации межгруппового восприятия); 2) схематизация и упрощение диапазона аспектов восприятия другой группы; 3) формирование недостаточно гибких межгрупповых представлений, обладающих устойчивостью. Последняя особенность касается динамических характеристик межгруппового восприятия. Эмпирические исследования гендерных групп позволяют выявить эти общие закономерности в ситуации гендерного взаимодействия. Образы типичных мужчин и женщин, характерные для представителей разных культур и народов, унифицированы, они отличаются целостностью, схематичностью, упрощенностью, эмоциональной окрашенностью. Таким образом, структурные и динамические характеристики процесса восприятия мужчин и женщин как представителей социальных групп вписываются в общие закономерности, характерные для межгруппового восприятия вообще.

На уровне межгруппового взаимодействия общностей, однородных по половому признаку, анализ гендерных отношений осуществляется в системе «группа – группа». Здесь детерминирующими социально-психологическими факторами межполовых отношений являются гендерные стереотипы (см. раздел 1.7.3.2) как разновидность социальных стереотипов.

Многочисленные исследования межгруппового восприятия и взаимодействия выявляют такие особенности этих процессов, как внутригрупповой фаворитизм и межгрупповую дискриминацию. «Внутригрупповой фаворитизм – стремление каким-либо образом благоприятствовать членам собственной группы в противовес членам другой группы. Внутригрупповой фаворитизм может проявляться как во внешне наблюдаемом поведении в различных ситуациях социального взаимодействия, так и в процессе социального восприятия, например, при формировании оценок, мнений и т. п., относящихся к членам собственной и другой группы» (Психология. Словарь, 1990).

«Межгрупповая дискриминация – установление различий между собственной и другой группами. В определенных условиях межгрупповые различия могут искусственно подчеркиваться и преувеличиваться. Наиболее распространенным результатом межгрупповой дискриминации является тенденция к установлению позитивно оцениваемых различий в пользу собственной группы» (Психология. Словарь, 1990).

Проблема межгрупповой дискриминации и внутригруппового фаворитизма актуальна для взаимодействия любых социальных групп. При этом речь идет если не о вражде, то по меньшей мере о поддержке своей группы в противовес другой (Агеев, 1990).

Из внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дискриминации следует, что другие группы оцениваются ниже относительно своей группы. Другими словами, в ситуации межгруппового восприятия женщины должны оценивать свою группу позитивнее, чем группу мужчин, и наоборот. Однако эмпирические исследования не подтверждают это представление. Выяснилось, что и мужчины и женщины приписывают больше положительных характеристик представителям мужской группы. Следовательно, внутригрупповой фаворитизм как явление межгруппового восприятия и взаимодействия действует в отношении мужской группы и не действует в отношении женской (Клецина, 2004). В данном случае ведущую роль играют закономерности более высокого порядка, то есть не на уровне межгруппового взаимодействия, а на уровне функционирования макроструктуры. Речь идет о влиянии особой культурной традиции – андроцентризма, о котором говорилось выше. Это пример не внутригруппового, а внегруппового фаворитизма.

Причиной внегруппового фаворитизма служит различный социальный статус групп: низкостатусные группы в определенных социокультурных ситуациях склонны развивать негативные автостереотипы и позитивные гетеростереотипы (Донцов, Стефаненко, 2002). Группа мужчин, как любая другая общность с высоким статусом, оценивается и характеризуется с точки зрения компетентности и экономического успеха; группа женщин, группа с низким статусом, оценивается с точки зрения доброты, гуманности, дружелюбия и т. д. Все позитивные женские черты (уступчивость, эмоциональная поддержка, сердечность, теплота и др.) воспринимаются как типичная компенсация отсутствия значимых достижений на общественной арене. У женщин как у членов низкостатусной группы по сравнению с мужчинами меньше развито чувство идентификации со своей группой; перенимая точку зрения мужчин как группы с высоким статусом, они склонны переоценивать мужские достижения и достоинства и недооценивать свои.

Специфика гендерных отношений на уровне межгруппового взаимодействия определяется тем, что на данном уровне индивидуальные различия нивелируются, а поведение унифицируется. Чаще всего такое неперсонифицированное взаимодействие осуществляется в типичных социальных ситуациях. Объединяет все эти ситуации то, что участники взаимодействия личностно в него не вовлечены, они контактируют, исходя из ролевых предписаний и нормативов поведения, типичных для ситуации. Наиболее распространенная классификация таких ситуаций включает в себя два вида взаимодействия: кратковременное социально-ситуационное общение (социально-ролевое) и деловое общение (Куницына и др., 2002).

При социально-ролевом взаимодействии контакты ограничиваются ситуативной необходимостью: на улице, в транспорте, в магазине, на приеме в официальном учреждении. Основной принцип взаимоотношений на этом уровне – знание и реализация норм и требований социальной среды участниками взаимодействия. При деловом взаимодействии людей объединяют интересы дела и совместная деятельность, направленная на достижение общих целей.

В системе межгруппового взаимодействия проблема гендерных отношений наиболее актуальна в профессиональной сфере. В деловом общении и взаимодействии мужчины и женщины проявляют себя и как представители гендерных социальных групп, и как субъекты профессиональной деятельности.

Отличительной особенностью гендерных отношений в профессиональной сфере является неравенство статусов и позиций мужчин и женщин: мужчины во всем мире чаще пользуются более высоким статусом по сравнению с женщинами, а это обеспечивает им доступ к ресурсам и принятию ответственных решений. Это приводит к тому, что женщины существенно чаще мужчин оказываются в роли подчиненных, зависимых, руководимых. Потребности женщины в профессиональном развитии, самореализации и продвижении по служебной лес11тнице удовлетворяются в меньшей степени, чем у мужчин. Сложившаяся система гендерных отношений способствует закреплению у женщин таких качеств личности, проявляющихся в деловом взаимодействии, как пассивная подчиненность, конформность, слабоволие, склонность уступать всегда и всем, неуверенность в себе, боязливость и послушание.

Неравноправие женщин и мужчин в сфере производственных (деловых) отношений отражает гендерные отношения межгруппового уровня. Гендерное неравенство в деловом взаимодействии проявляется двумя способами. Это:

● распространенная практика профессиональной сегрегации, из-за чего престижные профессии и должности менее доступны для женщины по сравнению с мужчинами;

● выраженная склонность к дискриминации, когда женщины получают меньшее вознаграждение за труд по сравнению с мужчинами, хотя выполняют ту же работу.

В литературе гендерной направленности описаны факторы, способствующие сохранению неравенства в системе гендерных отношений (Берн, 2001; Мезенцева, 2002; Словарь гендерных терминов, 2002). Среди предлагаемых вариантов объяснения гендерного неравенства в сфере экономики и политики можно выделить две группы объяснений. К первой группе относятся субъективные причины, связанные с личностными особенностями или обстоятельствами жизни женщин, ко второй группе – причины, порождаемые условиями деятельности в различных организационных структурах (см. раздел 1.7.3.3).

Таким образом, модель гендерных отношений в ситуации межгруппового взаимодействия может рассматриваться как доминантно-зависимая модель отношений (при мужской доминирующей позиции), что подтверждает весомая статистика социологических и социально-психологических исследований.

При рассмотрении гендерных отношений на уровне межличностного взаимодействия объектом анализа являются системы «личность-личность»; при этом речь идет о взаимодействии двух людей разного пола. Гендерные отношения этого уровня детерминированы гендерными установками (см. раздел 1.7.3.4) как разновидностью социальных установок.

Выделяют такие общие параметры анализа гендерных отношений независимо от уровня их функционирования, как поляризация, дифференциация позиций мужчин и женщин, явления доминирования, власти, подчинения. Дифференциация ролей и статусов мужчин и женщин как субъектов межличностных отношений и иерархичность, соподчиненность их позиций являются одними из основных параметров анализа гендерных отношений в микросреде. Эти параметры касаются и объективной стороны – реальных практик взаимодействия, и субъективной – гендерных установок мужчин и женщин как субъектов межличностных отношений. Таким образом, от других типов гендерных отношений межличностные отношения отличает выраженная эмоциональная составляющая, сопровождающая весь процесс формирования и развития отношений. Кроме того, в гендерных межличностных отношениях очень значима роль личностных особенностей участников, а также процесса общения, на фоне которого отношения складываются и функционируют.

В качестве модели гендерных отношений межличностного уровня обычно рассматривают семейные (супружеские) отношения, поскольку, во-первых, тут ярче всего представлены все характерные признаки межличностных отношений (взаимная направленность субъектов отношений друг на друга, реальный непосредственный контакт, выраженная эмоциональная основа, интенсивное общение); во-вторых, в супружеских отношениях явно отражена специфика гендерных отношений, то есть тут различные социокультурные предписания влияют на содержание семейных ролей и их исполнение мужчинами и женщинами.

В современных семьях распространены два типа распределения семейных обязанностей. Менее распространен эгалитарный (равноправие) вариант, когда все виды семейных забот не делятся жестко на мужские и женские, но мужья примерно в такой же степени, как и жены, включены в выполнение домашних дел. На практике либо муж и жена делят поровну все обязанности по дому и воспитанию детей, либо это зависит от ситуации, то есть больше времени дому и воспитанию детей посвящает тот из супругов, кто меньше занят на работе. При другом более распространенном варианте большую часть домашней работы выполняют жены. При этом дифференциация мужских и женских ролей в семье, разделение семейных дел на женские и мужские сохраняется как устойчивое явление.

Научные публикации, посвященные анализу проблемы неравномерного распределения хозяйственных обязанностей в семье, опираются на различные теоретические подходы. Часто тут используются экономические концепции (Барсукова, Радаев, 2000; Журженко, 1996; Калабихина, 1995; Мезенцева, 2001, 2002).

Так, с позиции теории ресурсов домашняя работа понимается как труд, для которого не требуются особые физические и психические характеристики или высокая квалификация исполнителя, – в большинстве случаев домашний труд требует лишь наличия свободного времени. И обладают этим главным ресурсом те, кто меньше занят или востребован на рынке труда. Как правило, в эту категорию попадают женщины, поэтому они и выполняют большую часть домашней работы.

«Новая домашняя экономика» (развитие предыдущего подхода) опирается на представление о семье как производственной единице, создающей «семейный капитал». Основными ресурсами в его производстве выступают товары и услуги, покупаемые на рынке, и время членов семьи. Ценность времени определяется альтернативными издержками (т. е. рыночной ценой выполнения домашних работ наемными работниками). Семья, оптимизируя свою экономику, вынуждена просчитывать соотношение цены и затрат времени на труд в домашнем хозяйстве и на рынке труда. В традиционном обществе (в связи с тем, что женщины в нем, как правило, уступают мужчинам в объеме «рыночного человеческого капитала») для семьи выгоднее, когда муж работает вне дома, а жена занята домашним хозяйством. В современных условиях в связи с ростом образования и квалификации женщин их домашний труд «подорожал», а решение о характере распределения домашних обязанностей становится проблематичнее и требует постоянного контроля и уточнения.

Теория относительной производительности для обоснования неравномерного распределения домашних обязанностей между супругами опирается на показатели их производительности на рынке труда. Домашнюю работу выполняет тот член семьи, рыночная производительность которого меньше (производительность измеряется уровнем материального вознаграждения и позициями в публичной статусной иерархии). Хотя обычно заработок и скорость карьерного продвижения мужа выше и логично было бы возложить домашний труд на жену, растущая вариативность материальных и статусных позиций супругов на рынке труда должна (согласно теории относительной производительности) находить свое отражение в распределении домашних обязанностей в семье.

Основные критические замечания в адрес экономических подходов к анализу домашнего труда сводятся к тому, что главным здесь является «единая функция полезности» домашнего хозяйства, а значение индивидуальных решений игнорируется; вне рациональных калькуляций остаются такие неэкономические переменные, как привычки, традиции, вкусы, склонности, религиозные предпочтения и т. п.

Среди социологических и социально-психологических объяснений разделения домашнего труда можно выделить следующие:

– теория половых ролей Т. Парсонса (жена играет в семье экспрессивную роль, муж – инструментальную. Жена несет ответственность за поддержание благоприятного эмоционального климата в доме, муж – за материальное обеспечение семьи и налаживание внешних социальных контактов. Подобная ролевая дифференциация детерминирована функциональными особенностями развитого индустриального общества, требующего от любой малой социальной группы – в том числе и от семьи, домашнего хозяйства – отчетливой ролевой структуры);

– теория социализации (традиционное распределение домашних обязанностей приводит к тому, что мальчики и девочки стремятся овладевать умениями и навыками, соответствующими полу, и не приобретают другие умения; такой опыт первичной социализации не позволяет мужчинам овладеть навыками, необходимыми для выполнения домашних дел) (Берн, 2001);

– ролевые теории (используют логику биологической или психологической редукции, отдают приоритет психологически аранжированным эволюционно и биологически обусловленным различиям между полами и моделями поведения, мало подверженным трансформациям при изменении положения женщин в социальном и экономическом контексте) (Барсукова, Радаев, 2000);

– теории легитимизации поведенческих образцов (общественно закрепленная легитимность лидерства или доминирования мужчин и подчиненности женщин в социальной сфере проецируется на уровень семьи, что дает мужчинам право выбирать степень своего участия в домашнем хозяйстве; учитывая невысокую престижность, рутинность домашнего труда мужчины, реализуя упомянутое право выбора, минимизируют свое участие в таком труде) (Барсукова, Радаев, 2000).

Гендерные отношения в семье рассматриваются и с помощью параметра иерархичности позиций супругов как субъектов межличностных отношений. В этой системе муж и жена могут занимать равноправные либо неравноправные позиции. Равноправие – симметричная позиция, тут оба супруга имеют равные права и обязанности, никто не подчинен другому; возника11111ющие проблемы решаются путем согласия или компромисса, никто из супругов не доминирует, не подавляет и не подчиняет себе другого (Шнейдер, 2000).

Неравноправные позиции в системе супружеских отношений порождают ситуации, в которых один распоряжается, приказывает, другой подчиняется, ожидает совета или инструкции. При этом подчинение может быть как добровольным, так и вынужденным. Если у одного из супругов выражена ориентация на доминирование, а у другого – на подчинение, отношения будут комплиментарными, если же и для мужа, и для жены характерна одинаковая ориентация – неважно, на доминирование или зависимость, – то отношения будут некомплиментарными, что чревато конфликтностью и непродуктивностью действия. Позиция доминирования предполагает принятие социальной ответственности за того, кто подчиняется. Задача доминирующей личности в диаде – обеспечение безопасности, координация действий, определение перспектив и помощь в развитии партнера.

Показателями позиции в системе гендерных отношений могут служить сведения о главенстве мужа либо жены в семье. В специальной литературе долгое время употребляли термин «глава семьи». Это институциональная характеристика обозначала лицо, которому беспрекословно подчинялись другие члены семьи (в патриархальной семье, как правило, такой статус был у мужа или у кого-либо из представителей старшего поколения) (Гурко, Босс, 1995). Статус главы семьи предполагает, прежде всего, первенство в распределении ресурсов и принятии решений, касающихся жизнедеятельности семьи. Доминирующую позицию занимает тот член семьи, кто распоряжается ее ресурсами и чаще принимает решения, значимые для функционирования семьи и всех ее членов.

Проведенные исследования (Гурко, Босс, 1995) показали, что практически во всех сферах семейной жизни жена чаще, чем муж, принимает решения, хотя есть немало семей, где это делают оба супруга. В тех семьях, где нет практики совместного решения проблем, в основном жены, а не мужья распоряжаются деньгами, организуют досуг семьи, решают хозяйственные вопросы, определяют, как надо воспитывать ребенка, и имеют решающее слово при обсуждении большинства других вопросов, важных для организации семейной жизни.

Существует несколько вариантов объяснения ведущей роли женщин в семье:

– концепция компенсаторного поведения. Доминантная позиция женщин в сфере семейного взаимодействия является компенсацией их низкого сравнительно с мужчинами статуса в сфере социальной жизни. Доминирование женщин в семейных отношениях может осуществляться как явно, так и неявно (скрыто, завуалированно), при помощи манипуляции;

– концепция социальных ожиданий. Распространенные в обществе представления о нормативном, социально приемлемом гендерном поведении побуждают женщин брать на себя ответственность в сфере семейных отношений, а мужчин – в сфере внесемейного взаимодействия. Наличие ответственности стимулирует развитие и проявление у женщин лидерских качеств, что, в свою очередь, выражается в позиции доминирования (Барсукова, Радаев, 2000);

– концепция идентификации. Женщины не желают отказываться от контроля в сфере домашних дел в связи с тем, что преимущественно идентифицируют себя с этой областью жизни (Берн, 2001). Эта концепция базируется на разработанном Джин Миллер подходе к психологии женщины, центрированном на отношениях (Miller, 1976). Такой подход подчеркивает роль отношений и общения со значимыми людьми для жизни женщины. Центрированный на отношениях подход включает в себя следующие положения: 1) личностное развитие женщины происходит именно в отношениях; 2) общение с людьми определяет психологическое состояние женщин; 3) женщины ориентированы на заботу о других людях, ответственность за них; 4) для женщин особенно важна эмоциональная близость с людьми, которая определяет роль женщины на работе и в семье (Фрейджер, Фейдимен, 2001).

Сложившиеся в семьях роли, тип распределения домашних обязанностей, принятия решений и другие аспекты взаимодействия мужей и жен определяют устойчивые модели гендерных отношений в семье. В системе межличностного взаимодействия супругов гендерные отношения выражаются в следующих двух основных моделях: партнерской и доминантно-зависимой.

Первая модель, партнерские отношения, есть отношения двух равноправных субъектов, личностная ценность и значимость которых не подвергается сомнению. Супруги имеют свои индивидуальные цели, но каждый принимает во внимание цели и интересы другого. Отношения между супругами строятся на равных, нет стремления подавить и подчинить себе партнера, выражена готовность к взаимным уступкам. Общение отличается уважением и корректностью, умением поставить себя на место партнера, понять его, вникнуть в его проблемы и ситуацию, причем это свойственно обоим супругам.

Партнерская модель отношений в семье характеризуется следующими особенностями:

● сотрудничество при использовании власти;

● руководство, базирующееся на авторитете;

● взаимозаменяемость ролей в семье;

● гибкое распределение семейных обязанностей и видов деятельности;

● конструктивный способ разрешения конфликтов;

● неудачи и ошибки не скрываются, обсуждаются без упреков, прощаются, забываются;

● уважение к личным делам, интимным сторонам жизни, без посягательства на индивидуальную сферу жизни партнера без его разрешения;

● восприятие семьи как безопасного убежища, где приобретается уверенность в себе, исчезают сомнения, тревожность, улучшается настроение;

● открытость семейной жизни для социума;

● расширение автономии ребенка, признание его права участвовать в принятии коллективных решений и выражать свое мнение.

Противоположная модель отношений, доминантно-зависимая модель, не предполагает равноправия. В этом случае один из супругов побуждает другого подчиниться себе и принять цели, не согласующиеся с устремлениями и намерениями партнера. Доминантная позиция включает в себя такие проявления в поведении, как уверенность в себе, независимость, властность, демонстрация собственной значимости, умение настоять на своем. В общении доминирующий супруг, как правило, использует инструментальный стиль вербальной коммуникации, часто игнорирует точку зрения собеседника, настаивает на своем мнении и варианте решения проблемы.

Доминантно-зависимая модель отношений в семье характеризуется следующими особенностями:

● неравномерное распределение власти, злоупотребление властью;

● руководство, основанное на силе;

● ригидность и жесткость семейных ролей;

● полотипизированные семейные обязанности, сегрегация интересов членов семьи;

● деструктивный способ разрешения конфликтов;

● неудачи и ошибки скрываются, осуждаются, подвергаются обструкции, часто вспоминаются;

● отсутствие уважения к личным делам, интимным сторонам жизни, тотальная подконтрольность поведения;

● ощущение незащищенности, одиночества, вины, тревожности, депрессии;

● закрытость семейной жизни, отгороженность от социума;

● воспитание детей в условиях гиперконтроля, подчиненности.

В партнерской модели гендерных отношений позиции мужа и жены равны. В системе доминантно-зависимых гендерных отношений доминирующую позицию может занимать и муж, и жена.

На внутриличностном уровне объектом анализа становится отношение личности как субъекта определенного пола к себе, а гендерная идентичность (см. раздел 1.7.3.1), составляющая социальной идентичности, тут выступает как детерминанта. Внутриличностный уровень анализа гендерных отношений включает такие феномены, как внутренний гендерный конфликт и кризис гендерной идентичности (см. раздел 1.7.3.1) (Алешина, Лекторская, 1989; Гаврилица, 1998; Кон, 2002; Здравомыслова, Темкина 2002; Луковицкая, 2002; Турецкая, 1998).

1.7.5. Гендерные конфликты

В основе гендерного конфликта лежит противоречивое восприятие гендерных ценностей, отношений, ролей, приводящее к столкновению интересов и целей. Гендерный конфликт вызван противоречием между нормативными представлениями о чертах личности и особенностях поведения мужчин и женщин и невозможностью или нежеланием личности соответствовать этим представлениям-требованиям. Любой гендерный конфликт базируется на явлениях полоролевой дифференциации и иерархичности статусов мужчин и женщин в обществе.

В соответствии с уровнями анализа гендерных отношений можно рассматривать три больших группы гендерных конфликтов, которые вызваны рассогласованием традиционного полоролевого поведения и потребностями личности в изменении содержания предписанных гендерных ролей (Клецина, 2004).

На макроуровне гендерный конфликт представляет собой конфликт социальный. В основе социального конфликта лежит борьба между социальными группами за реализацию собственных целей. В упрощенном виде гендерный конфликт этого уровня можно рассмотреть как конфликт интересов, скажем, борьбу женщин как социальной группы за более высокий статус в обществе. Во всех современных обществах женщины по сравнению с мужчинами обладают более низким статусом, следовательно, они имеют меньше власти и меньше доступа к принятию решений, важных для общественного развития (Гидденс, 1999).

На уровне межличностных отношений гендерные конфликты наиболее распространены в семейной и профессиональной сферах. Исследователи, занимающиеся изучением семейных отношений, как правило, учитывают такой значимый показатель семейной жизни, как характер распределения ролей между мужем и женой. Так, в работе Ю.Е. Алешиной и И.Ю. Борисова полоролевая дифференциация рассматривается как комплексный показатель, учитывающий не только реальное распределение ролей в семье, но и отношение к нему супругов (Алешина, Борисов, 1989). Гендерные конфликты в основном вызваны потребностью в пересмотре традиционных женских и мужских ролей. Мужчины чаще склонны к традиционному типу семейных отношений в быту (жена выполняет больший объем домашних работ, а если муж ей и помогает, то только выполняя традиционно «мужские дела»). Женщины чаще предпочитают эгалитарный тип распределения ролей в семье, при котором семейные обязанности делятся поровну между мужем и женой либо распределяются в зависимости от сложившейся ситуации: основную часть домашних дел берет на себя тот член семьи, у кого больше свободного времени.

Гендерный стереотип закрепления социальных ролей за определенным полом влияет на возникновение гендерных конфликтов и на индивидуальном уровне. Эти ролевые конфликты называют внутриличностными, они представляют собой внутреннее состояние человека, раздираемого противоречивыми представлениями, мотивами, моделями поведения. Внутренние конфликты представляют собой противоречия, возникающие между несовместимыми (или, по меньшей мере, трудно совместимыми) интересами, потребностями, представлениями, ролями. В зависимости от того, какие именно аспекты личности затрагиваются противоречиями, различают конфликты в мотивационной, когнитивной или деятельной сферах.

Существует классификация внутренних (внутриличностных) конфликтов на основе аспектов ценностно-мотивационной сферы личности. Внутренний мир человека включает мотивы («хочу», потребности, интересы, желания), ценности («надо», «я должен») и самооценку («могу», «я есть»). Исходя из такого понимания внутреннего мира человека, исследователи выделяют следующие внутренние конфликты (Анцупов, Шипилов, 1999):

– мотивационный конфликт – столкновение мотивов, бессознательных стремлений (З. Фрейд, К. Хорни, К. Левин); конфликт между «хочу» и «хочу»;

– нравственный конфликт – столкновение долга и желания, моральных принципов и личной привязанности, желаний и внешних требований, долга и сомнения в необходимости ему следовать (В. Франкл); конфликт между «хочу» и «надо»;.

– конфликт нереализованного желания или комплекса неполноценности – конфликт между желаниями и действительностью, которая блокирует их удовлетворение, или недостаточными физическими возможностями (часто это конфликт между желанием быть таким, как они – референтная группа, и невозможностью его осуществления) (А. Адлер); конфликт между «хочу» и «могу»;

– ролевой конфликт можно подразделить на два типа: внутриролевой конфликт (различное понимание себя и своей роли: Я и роль) и межролевой (невозможность соединять несколько ролей). Интенсивность ролевого конфликта определяют степень несовместимости различных ожиданий; уровень жесткости соответствующих требований; личностные характеристики субъекта, его отношение к ролевым ожиданиям; конфликт между «надо» и «надо»;

– адаптационный конфликт – нарушение равновесия между человеком и окружающей средой, в частности нарушение процесса социальной или профессиональной адаптации; конфликт между «надо» и «могу».

– конфликт неадекватной самооценки – расхождение между самооценкой, притязаниями и реальными возможностями (варианты: низкая или высокая самооценка и низкий или высокий уровень притязаний); конфликт между «могу» и «могу»;.

– невротический конфликт – длительно сохраняющийся конфликт любого из описанных выше типов или их совокупности.

В рамках гендерной психологии рассматриваются все указанные выше конфликты, однако лучше всего изучены гендерные ролевые конфликты. В самом общем виде ролевой конфликт – это «любое из нескольких возможных относительно продолжительных несоответствий между элементами ролей, проявляемых людьми в социальной ситуации, которые приводят к индивидуальным проблемам для одного или большего числа людей» (Biddl et al., 1960). Это достаточно широкое определение, охватывающее большой круг противоречий в рамках ролевого поведения.

Обобщая данные исследований (Лейтц, 1994; Biddl et al., 1960; Gross et al., 1957; Kahn et al., 1964; Stryker, Macke, 1978), в которых изучалась структура ролевого взаимодействия и типы ролевых конфликтов (в разных источниках их насчитывается от 4 до 16 типов), можно сделать вывод, что конфликты возникают из противоречий между тремя группами факторов: а) организационными (ролевые предписания, или социально заданные ролевые позиции); б) межличностными (стиль взаимодействия, взаимные ролевые ожидания); в) личностными (мотивы, ценности, опасения, Я-концепция).

В целом все ролевые конфликты можно разделить на две большие группы: 1) внешние, или межличностные (зависящие от объективных характеристик – реальных ролевых ожиданий, ролевого поведения, ролевых норм и т.п.); 2) внутренние, или внутриличностные (зависящие от компонентов когнитивной структуры индивида, например от его представления о ролевых ожиданиях). В некоторых источниках рассматриваются понятия объективного и субъективного ролевого конфликта (Горностай, 1999).

Традиционно различаются два основных вида ролевых конфликтов внутриличностного уровня. Это, во-первых, межролевые конфликты, когда разные ролевые позиции личности (и соответствующие формы ролевого поведения) несовместимы, что становится серьезной психологической проблемой.

Например, типичным, широко распространенным межролевым конфликтом является противоречие между профессиональной и семейной (жены, матери) ролями женщины. Само это противоречие в известном смысле неизбежно («чем больше уделяешь внимания работе, тем больше страдает семья», и наоборот) и обычно заставляет искать компромиссный вариант решения, однако оно может превратиться и в острый конфликт с жесткой необходимостью выбирать одну из двух альтернатив.

Выделяют типичные факторы, которые определяют силу конфликтов данного типа:

– степень несовместимости противоречивых ролевых ожиданий;

– жесткость, с которой предъявляются соответствующие требования;

– личностные характеристики субъекта, его отношение к ролевым ожиданиям.

Второй вариант ролевых конфликтов – это внутриролевые конфликты, то есть противоречия между требованиями роли и возможностями субъекта, когда тот не в состоянии соответствовать требованиям (например, быстро, без колебаний принимать решения) или не желает им соответствовать, что ставит перед ним проблему выбора (играть роль и изменить себе или отказаться от роли, а возможно, найти компромиссный способ снятия или ослабления этого противоречия).

Внешние и внутренние конфликты могут переходить один в другой. Поддаваясь групповому давлению и изменяя свое ролевое поведение на социально желательное, человек «загоняет» конфликт вовнутрь. Наоборот, если он начинает строить свое поведение в соответствии с собственной Я-концепцией и по внутреннему побуждению «сбрасывает» с себя неугодную роль, внутренний конфликт переходит во внешний.

Проблема ролевых конфликтов при более глубоком анализе выходит за рамки ролевого поведения и межличностных отношений. Ролевые конфликты теснейшим образом связаны с ролевым развитием личности, которое является важнейшей составляющей социализации личности на протяжении практически всего жизненного цикла. Противоречия ролевого развития могут проявляться в форме жизненных кризисов разной степени остроты и тяжести.

Изучение жизненных кризисов в рамках ролевых теорий позволяет ввести понятие жизненной роли. В отличие от большинства социальных ролей, жизненная роль тесно связана с бытием человека, с глубинной структурой личности, по сути, это одна из форм бытия. Примерами жизненных ролей могут быть роли отца, матери, дочери, сына, а также половые роли, которые онтологически связаны с основами личности.

Противоречия жизненных ролей могут порождать ролевые конфликты. Например, такое противоречие половой роли, как транссексуализм, можно рассматривать как ролевой конфликт между социально заданной моделью роли, определяемой биологическим полом, ролевыми ожиданиями со стороны социума, и полоролевым самосознанием – Я-концепцией человека.

Жизненный кризис всегда сопровождается сменой жизненных ролей, разрушением старых ролей и появлением новых. Эта смена далеко не всегда безболезненна, противоречия, невозможность избавиться от старой роли или трудности принятия новой часто утяжеляют процесс кризиса.

Выделяют несколько самых распространенных типов ситуаций, в которых появляется ролевой конфликт или другие формы ролевого стресса (Горностай, 1998).

I. Несовместимость различных ролей. Эти ситуации возникают тогда, когда различные роли (или компоненты ролевого кластера) не могут функционировать одновременно или когда одна роль существенно затрудняет исполнение другой. Примером тут могут служить противоречия между семейными и профессиональными ролями.

II. Противоречия между ролевыми ожиданиями разных людей. Это противоречивые или взаимоисключающие требования со стороны разных людей из значимого окружения личности. Пример: роль молодой жены муж видит иначе, чем свекровь.

III. Противоречия между ролью, которую необходимо выполнять, и ролевой Я-концепцией личности. Эти ситуации возникают, когда исполняемая (или та, которую предстоит исполнить) роль не соответствует представлениям человека о роли, а также о себе как субъекте роли. Примеры: неверно (вопреки призванию) избранный жизненный путь; отсутствие единомышленников, которые принимают человека и его роли такими, какими он их видит сам.

IV. Противоречия между ролевым поведением и ролевыми ожиданиями. Тут возможны ситуации односторонних и двусторонних противоречий (случаи дивергентных ролей, или полная ролевая несовместимость). Пример: поведение жены не совпадает с идеальными представлениями мужа о роли жены.

Три первых типа объединяет то, что их решение можно свести к проблеме личного выбора. В первом случае – это выбор между противоречивыми ролями. Во втором – между значимыми людьми. В третьем – между собой и группой или сложившимися социальными обстоятельствами. Необходимость выбора – очень серьезная экзистенциальная задача, от эффективности решения которой зависит или личностный рост или течение жизненного кризиса.

Проблема внутреннего или внешнего локуса ролевого конфликта характерна для третьего и четвертого типа описанных ситуаций. Она выражается в выборе между внутренними ценностями человека и ценностями других людей. Выбор между «Я» и «не-Я» – это самая общая стратегия поведения в ролевом конфликте. Однако решение о том, выносить ли его в сферу межличностных отношений или загонять вовнутрь, не дается легко и безболезненно. Оно зависит от таких существенных характеристик личности, как Я-концепция и система личностных смыслов.

Таким образом, гендерный конфликт как разновидность ролевого конфликта вызван противоречием между нормативными представлениями о характеристиках и особенностях поведения мужчин и женщин и невозможностью или нежеланием личности или группы людей соответствовать этим представлениям-требованиям.

Тема ролевых, в том числе и ролевых гендерных, конфликтов в отечественной социологической и особенно психологической литературе освещена недостаточно. Почти не существует диагностических методик исследования параметров ролевого конфликта и основных его видов. Созданы лишь несколько опросников для изучения ролевого поведения в семье, которые можно использовать и для косвенной диагностики семейно-ролевых конфликтов, например: «Распределение ролей в семье» (Алешина и др., 1987), «Ролевые ожидания и притязания в браке», разрабатываемая С. И. Ериной «Шкала ролевого конфликта» и «Шкала локуса ролевого конфликта» (Горностай, 2004).

В зарубежной литературе проблема ролевых конфликтов рассматривается шире – в контексте проблем ролевого стресса. Как правило, обсуждаются следующие виды ролевых стрессов: ролевая неоднозначность, ролевой конфликт и ролевая перегрузка. Два первых понятия наиболее важны для описания ролевого взаимодействия, им посвящено наибольшее количество психодиагностических исследований.

Особенно тяжелы конфликты, затрагивающие зону эталонных ролей, поскольку для разрешение такого конфликта необходимо изменить Я-концепцию, что сопровождается болезненными переживаниями. Здесь возможен неконструктивный вариант разрешения конфликта за счет использования механизмов внутриличностной защиты, которые откладывают решение проблемы или блокируют ее осознание.

Конструктивное разрешение внутреннего конфликта приводит к достижению согласования между личными устремлениями и социальными ролями, ожиданиями и требованиями, то есть между личностной и групповой идентичностью человека. Согласно психоаналитической трактовке, внутренний конфликт побуждает человека к решению проблемы, к осуществлению выбора в значимой социальной ситуации. С интеракционистской точки зрения осознание противоречивого характера своей идентичности – это осознание социальных норм и соотнесение их со своим Я. С точки зрения когнитивной психологии конструктивное разрешение внутреннего конфликта – это достижение согласования личностной и социальной подструктур идентичности человека на качественно новом уровне, что освобождает от самодискриминации и способствует раскрытию личностного потенциала.

Рассмотрим некоторые типы внутренних гендерных ролевых конфликтов.

О’Нил с соавт. предложил модель мужского гендерного ролевого конфликта, включающую шесть следующих паттернов (O’Neil, 1990):

1. Ограничение эмоциональности – трудность в выражении эмоций или отрицание права других на их выражение.

2. Гомофобия – боязнь гомосексуалов, в том числе стереотипные представления о последних.

3. Социализация контроля, власти и соревнования — потребность контролировать людей и ситуации и ориентация на опережение других.

4. Ограничение сексуального поведения и демонстрации привязанности – крайне суженный репертуар проявления сексуальности и привязанности.

5. Навязчивое стремление к соревнованию и успеху.

6. Проблемы с физическим здоровьем, возникающие из-за неправильного образа жизни.

О’Нил определяет гендерный ролевой конфликт как психологическое состояние, появляющееся в ситуациях, когда ригидные, сексистские или узкие гендерные роли оказывают негативное влияние на человека и тех, кто с ним контактирует (O’Neil, 1990).

Наиболее ярко столкновение традиционных нормативных требований к ролевому поведению женщин и реальной ситуации проявляется в феномене, который в социально-психологической литературе называют «ролевым конфликтом работающей женщины». Этот внутренний конфликт возникает вследствие большого количества социальных ролей, которые приходится выполнять женщине, и нехватки физических ресурсов для полноценного их выполнения. Конфликт между ролями возникает легче, если женщина в равной мере ориентирована и на профессиональный рост, и на семью. В этом случае предписания социальных ролей препятствуют их успешной реализации. Ролевой конфликт работающей женщины представляет собой комплекс субъективных негативных переживаний, возникающих при отрицательной оценке женщиной своей способности справляться с совмещением ролей в профессиональной и семейной сферах (Гаврилица, 1998а).

К субъективным факторам ролевого конфликта у работающих женщин относятся: повышенное чувство ответственности; высокий уровень притязаний; патриархатные установки по отношению к семье (например: «Несмотря ни на что, я должна быть хорошей женой и матерью») в сочетании с выраженным стремлением к профессиональной самореализации.

Так, по данным исследования работающих женщин, которые имеют маленьких детей, проведенного М.Е. Баскаковой (Баскакова, 1995), число женщин, которым не удалось достичь равновесия между семьей и профессиональной деятельностью, составляет 28,8%. Эти женщины постоянно находятся в конфликтной ситуации «дом-работа», что не только препятствует личностной и профессиональной самореализации, но и сказывается на общей удовлетворенности семейными отношениями и жизнью вообще. Исходя из данных исследования М.Ю. Арутюнян (Арутюнян, 1987), негативные последствия ролевого конфликта испытывают 30% женщин.

Наиболее важный деструктивный показатель ролевого конфликта – это чувство вины, которое рождается из восприятия женщиной своих ролей. Часто оно связано с «синдромом супер-женщины», которая стремится иметь в жизни все (замужество, дети, карьера) и превосходно выполнять свои обязанности (Алешина, Лекторская, 1989). Чувство вины характеризует высокая устойчивость, и оно проявляется во многих сферах: в отношении женщины к детям, супругу, работе, самой себе. Это чувство вызывает компенсаторное поведение, за которым стоит глубокая потребность оправдать себя и ощущение, что дела идут «не так» и это необходимо исправить.

В отношении к детям компенсаторное поведение проявляется в таких формах, как покупка ребенку большого количества игрушек, особенно если мать была в командировке или задержалась на работе; выполнение всех его желаний; чрезмерное беспокойство о его физическом самочувствии. Проявлениями компенсаторного поведения могут стать чрезмерные опека или забота, то есть желание уберечь ребенка от любых неприятностей, или чрезмерная снисходительность к детям, что развивает у ребенка тревожность, несамостоятельность, неумение принимать решения. Используя эту ситуацию, ребенок и сам стремится вызывать чувство вины у матери, чтобы управлять ее поведением. В отношениях с мужем чувство вины проявляется в том, что женщина берет на себя большую часть домашней работы, стремясь компенсировать свое несоответствие идеальному образу «хозяйки дома». Чувство вины имеет неосознанные корни и поэтому плохо поддается коррекции (Гаврилица, 1998а).

В отношении к работе чувство вины проявляется в отказе от профессиональных достижений и карьеры, например женщина не предпринимает действий, которые помогут ей продвинуться вверх по служебной лестнице. Феномен «отказа от карьеры» порождают и архаичные представления о том, что карьерный успех равноценен потере женственности. Общественное мнение «не одобряет» жен, добившихся большего успеха, чем их мужья.

Чувство вины проявляется и в отношении женщины к самой себе. Работающая женщина чувствует вину перед семьей, когда тратит время на себя, она убеждена, что личными делами следует жертвовать в первую очередь, этот феномен описан в литературе как «синдром самопожертвования». Женщина утверждает, что у нее «не доходят руки до себя», она не вправе позволить себе заниматься спортом, тратить время на общение с подругами, походы к портнихе или косметологу.

Вторым типом гендерного внутриличностного конфликта является конфликт боязни успеха. «Страх успеха» был выявлен и описан психологом Мартиной Хорнер. Успех вызывает у женщины тревогу, так как ассоциируется с нежелательными последствиями – утратой женственности, потерей значимых отношений и социальным отторжением (Horner, Fleming, 1992). Внутренний конфликт порождает ситуация невозможности выбора между двумя значимыми сферами жизнедеятельности: профессиональной и сферой значимых отношений, которые в представлениях женщины исключают одна другую.

Вслед за М. Хорнер многие зарубежные исследователи считали страх успеха изначальной особенностью женской природы, глубинным свойством женской психики. Исследования в области гендерной психологии позволяют рассматривать феномен избегания успеха как специфическое психологическое состояние внутреннего конфликта, который возникает в определенных социальных условиях и жизненных ситуациях и может быть преодолен. Таким образом, мотивационная гипотеза, согласно которой страх успеха представляет собой внутреннюю характеристику психики, уступает место когнитивной гипотезе, по которой страх успеха формируется под влиянием социокультурной среды и полоролевых стереотипов (Турецкая, 1998). Женщины испытывают тревогу не по поводу достижений вообще, а лишь в тех областях, где их успех нарушает общепринятые полоролевые нормы. Успех в деловой сфере, особенно нетипичной для женщин, ассоциируется с нежелательными последствиями в личной жизни. Исследование страха успеха, проведенное Г.В. Турецкой (Турецкая, 1998), позволило прийти к следующим выводам:

● центр тяжести этого феномена лежит не внутри психики, а вовне, в контексте отношений и культуры в целом;

● страх успеха как социально-психологическое явление присущ нашей культуре;

● ранняя социализация имеет прямое отношение к феномену страха успеха;

● уровень проявления страха успеха зависит от степени выраженности эгалитарных представлений, от половотипичности выбранной сферы деятельности и «населенности» этой сферы другими женщинами.

Еще одним примером внутреннего конфликта, порождаемого гендерными представлениями о разной ценности и значимости профессиональных и семейных ролей для мужчин и женщин, является ситуация экзистенциального кризиса. Такой конфликт затрагивает основы существования человека и ставит перед ним проблему отношения с миром, поиска и обретения смысла бытия. Экзистенциальный конфликт инициирован противоречием между утратой или переоценкой прежних основных смыслов, на основе которых выстраивалась жизнь, и новыми смыслами, которые еще не сформированы. Экзистенциальный конфликт связан с переоценкой, он затрагивает наиболее важные, жизненно значимые ценности и потребности человека, становится доминантой внутренней жизни человека и сопровождается сильными эмоциональными переживаниями (Психология, 1998).

Экзистенциальный гендерный конфликт могут переживать мужчины и женщины, ориентированные на исполнение традиционных половых ролей, например, женщина, которая видит основной смысл своей жизни только в создании семьи для рождения и воспитания детей, или мужчина, ориентированный исключительно на профессиональный успех и карьеру. Если такой мужчина теряет работу или выходит на пенсию, он может переживать экзистенциальный конфликт. «Шок отставки», связанный с потерей значимого места в обществе, разрывом связей с референтной группой, утратой значимой социальной роли, такой мужчина воспринимает как «потерю главного смысла жизни», а на эмоциональном уровне у него появляются признаки острого стресса.

Женщины, ориентированные на «истинно женское предназначение быть матерью и хранительницей домашнего очага», часто переживают экзистенциальный кризис в период психологического отделения повзрослевших детей от семьи. Если раньше вся жизнь такой женщины была насыщена эмоциональной и бытовой заботой о детях, то теперь возникает ощущение пустоты, ненужности, бессмысленности жизни. Живя жизнью детей, многие женщины совсем забывают о своей собственной жизни.

Экзистенциальный конфликт, нарушая привычный ход жизни, нарушает или даже совсем прерывает обычную жизнедеятельность и требует от человека переосмысления своей жизни и ее наиболее существенных составляющих, переоценки жизненных целей, отношений с окружающими, образа жизни и др.

Вероятность внутренних гендерных конфликтов возрастает в том случае, когда человек, вопреки своим желаниям и потребностям, следует социокультурным предписаниям («Мужчины так себя не ведут»; «Женщины так не поступают») и подчиняет свое поведение традиционным нормативным моделям в рамках мужской и женской роли. Степень подверженности внешним предписаниям зависит от условий первичной и вторичной социализации и психологических особенностей личности.

Как показала Сандра Бем (1981), некоторые мужчины и женщины постоянно оценивают различные аспекты своего поведения с точки зрения степени его мужественности либо женственности, в то время как для других это не слишком значимый параметр (Росс, Нисбетт, 1999). Тем не менее для каждого человека в той или иной степени важно ответить себе на вопрос: «Каков я как мужчина?»; «Какова я как женщина?». В результате сравнения своих характеристик и особенностей поведения с нормативными моделями появляется осознание меры несоответствия идеализированным эталонам, поскольку достичь идеала в принципе невозможно. Значительное рассогласование реального и нормативно заданного порождает негативное отношение к самому себе. В этой ситуации может возникнуть внутриличностный гендерный конфликт.

Концепция социальной идентичности Г. Тэджфела и Дж. Тэрнера (Tajfel, Turner 1979) позволяет ответить на вопрос, почему одни люди переживают гендерные конфликты, а другие нет. Гендерные стереотипы влияют на поведение в том случае, когда в Я-концепции гендерная идентичность выходит на первый план. Тогда человек начинает воспринимать себя и других членов свой половой группы как людей с общими, типичными характеристиками, которые и определяют группу как целое. Это заставляет преувеличивать воспринимаемое сходство с членами своей группы и отличия представителей иной группы. Индивид выбирает именно половую группу как наиболее «яркую», которая особенно значима для выработки его представлений.

Жесткая привязанность к группе, естественно, влияет на восприятие и понимание социального мира как такового (Андреева, 1997). Чем большее значение в структуре Я-концепции имеет личностная идентичность, тем в меньшей мере человек подвержен влиянию гендерных стереотипов и в большей степени способен к адекватному поведению без глубоких внутренних конфликтов.