Читать книгу Твоя безумная «фанатка» - Irina Muravskaya - Страница 4

Стул позади Нелли скрипнул.

– Ну и почему не пришла?

– Я думала, это рофл, – беззаботно бросила через плечо та. Нет. Не думала. Если честно, тупо застремалась. Ей как-то не приходилось раньше отдавать долги натурой. А ведь именно это от неё и хотел Матвей. Извращенец придурошный. Какое IQ, такие и загоны.

– Детка, долг – дело святое, тебе это каждый скажет. И неважно, покерный он или бильярдный.

– Какая я тебе детка? – с хмурым видом обернулась Пелька. – Протри глаза тряпочкой, лапуля.

– Ты меня услышала, – Бондарев подтянулся на локтях и неожиданно куснул её за нос, заставив изумлённо ойкнуть.

– Можно ещё раз? – Дина была тут как тут. И снова с телефоном наготове. Юное папарацци. – Знаете, сколько меньше чем сутки набрало просмотров ваше видео? И понятное дело, в коментах один вопрос: кто такая и почему обнимается с их зайкой. Большинство ставок на новый клип. Чуть меньше на новую девушку.

– Новую? А старая где потерялась? – полюбопытствовала Пылаева, вспоминая девицу на фотках с формами 90-60-90.

– Была да сплыла, – тряхнула кудряшками Кудряшка. – Братик разбежался с ней, когда понял, что она тупо на его славе решила хайпануть. Все это давно поняли, а до него несколько месяцев доходило. Он вообще тормознут, когда дело касается чувств. Влюбится и ничего вокруг не замечает.

– Может, прикроешь форточку? – угрюмо осадил её Матвей.

– Прикрою. Чего бы не прикрыть, когда так просят, – охотно согласилась Дина. – Ну так что, что-нибудь намутим?

– Да всегда пожалуйста, – Нелли театрально всплеснула руками. – Я за любой кипиш, – тычок пальцем в сторону смотрящей в их сторону камеры смартфона. – Жми кнопочку и не пропусти экшен, – по кивку она без предупреждения откинулась на стуле назад, задрав голову, рывком притянула к себе Бондарева и поцеловала. Или, если точнее, практически съела. На такой страстный поцелуй даже несколько ребят в классе обернулось. Прежде чем растерявшийся Матвей включился в процесс и как-то отреагировал, Пелька оборвала поцелуй… и ответно куснула его за нос. 1:1.

– Ай, я же не так сильно! – возмутился он, потирая оставшиеся от зубов вмятины.

– Зато я сильно, – пожала плечами та, подтирая размазавшуюся помаду и как ни в чём не бывало возвращаясь на своё место, полностью переключаясь на конспект по литературе, чья пара у них сейчас должна была начаться.

– Я от вас балдею, – хмыкнула довольно Дина, активно тюкая по экрану, словно набирала текст. – Вы были бы крутой парой.

– Вот мне делать больше нечего, – отозвалась Пылаева, не поднимая головы.

– Ну… Твоё мнение уже не имеет значения. После этого видоса тебя автоматом запишут в девушки Моти.

– Ты чего, реально его выложишь? – напрягся “Мотя”, чьи губы ещё пульсировали. Вот это напор. От такого поцелуя обычно пуговицы на джинсах сами расстёгиваются.

– Уже.

– Ну и нахера? Ай! – Пелька развернулась с толстым блоком в руках и от души треснула его по башке. – За что?!

– Не матерись при девушках.

– Твою мать, когда тебя начало это беспокоить? – второй "бабах" не заставил себя долго ждать. – Да хорош! Тебя саму разве не колышет, что твоя моська по инету разошлась?

– Ну засветилась и чё? Скажешь что-то в духе: "ха-ха-ха, это прикол, репетиция первого апреля, ну что, повелись?" и все отвянут с вопросами.

– Да я не об этом. Ты же вроде в контрах с соцсетями.

– С фига ли?

– Ну… ты ведь там не сидишь.

– Кто сказал?

Все стрелки без зазрения совести были моментально переведены на сестру.

– Народ так сказал, – пожала плечами Дина.

– А меньше слушать надо народ. Если я не общаюсь с ними в реальности, зачем они мне нужны в сети? Это не значит, что я одичалая и не умею пользоваться гуглом.

– Не одичалая, но шизанутая.

Нелли наградила его взглядом в духе: “да у тебя челюсть лишняя, смотрю”.

– Это ты, извиняюсь, про кого? – Матвей не успел ответить, спасаясь от вновь вскинутого в воздух увесистого блока, из которого с таким отношением лишь чудом не сыпались сменные листы. В следующую минуту по кабинету начались догонялки на уровне пятого класса: один со смехом улепётывал, перепрыгивая через одноместные парты и роняя шмотки однокурсников, другая намеревалась закончить начатое и добить жертву.

В какой-то момент Пылаева резко затормозила, замерев.

– Батарейки сдохли? – насмешливо поинтересовался Бондарев.

– Слушай: а имя вашей группы склоняется?

Вот это переход.

– Чего?

– Ну… Как будет правильно: “кому" – “Ящику Пандоре" или "кому" – группе “Ящик Пандоры". Жесть. Тупое название. Какой осел его выбрал??

– Вообще-то, я, – обиделась Дина.

Громкий ржач Матвея разнёсся по просторному помещению, пугая народ. У него же аж слёзы на глаза выступили.

– Простите, – выдохнул он, с трудом успокаиваясь. А то закололо в боку. И спину, кажется, защемило. "С"-старость. – Ух… Ладно. А теперь серьёзно, – он зажмурил один глаз и ткнул пальцем с недооткусанным заусенцем в Нелли, словно целился из винтовки. – Ты мне должна.

– Давай проститутку тебе вызову? Я оплачу, – предложила она.

– Э, нет. Ты так просто не отделаешься. Учти, я стану твоей тенью, пока не выполнишь свою часть сделки. Буду ночевать с тобой. Возможно даже выселю сеструху, – знак «тччч» попытавшейся взбухнуть Дине. – И займу её место… Начну ходить с тобой в ванную… – продолжал он, наблюдая за женской реакцией. – Ну и в туалет… Садиться на обеде за тот же столик…

– Ладно, ладно, – психанула Пылаева. – Приду я, приду.

– Когда?

– Сегодня.

– Что, прям слово даёшь? Руки покажи, чтоб никаких крестиков, – коварно уточнил Матвей. – Учти, не придёшь до полуночи… и тогда приду я.

– Да сказала же: приду. Только на мозги не капай, редиска, – устало вздохнула Пелька, без особого восторга возвращаясь на своё место и подперев голову руками.

Бондарев, удостоверившись в том, что больше его колошматить никто не будет, тоже юркнул на насиженное место, которое навсегда было теперь закреплено за ним вопреки не очень-то обрадовавшейся этим фактом выздоровевшей Лены.

Нелли на него больше не обращала внимания, её слишком беспокоила собственная «шлюшья» доля, мельтешащая на горизонте. Неужели этот извращенец реально озабоченный? Не будет же он её насиловать, ну реально… Хотя кто его знает…

Блин. Блин. Блин.

А она ещё и спонтанным поцелуем его подстегнула. Это она чё-то не подумала.

Блин. Блин. Блин.

Уже начался урок. Неопрятного вида преподша в годах в выцветшей юбке и полинявшей от времени шали, на которую давно нацелилась с гастрономическим интересом моль, начала рассказывать о драматургах позднего Викторианского периода.

Блин. Блин. Блин.

Что-то там про Оскара Уальда…

Блин. Блин. Блин.

Нелли резко выпрямилась, озарённая идеей. И снова Мона Лиза бы загрызла саму себя от зависти. Ох, как хорошо, что Бондарев не видел заигравшей на её лице улыбочки, иначе точно заподозрил неладное.

Дальше в этот день занятия отсиживались в привычным режиме, слава тебе господи. Никто больше на неё не наседал. Что давало возможность всё хорошенько спланировать. А ещё сбегать в магазин, прикупить рабочий инвентарь, так сказать.

Часов в девять вечера Пылаева уже была во всеоружии и вполне умиротворенно докрашивала испорченный мизинец в любимый розовый цвет. Остальные ногти получились более-менее и успели высохнуть, а этот пришлось переделывать.

Дина, валяющаяся на животе в своей постели, барахтающая в воздухе ногами и читающая какой-то фэнтезийный приключенческий роман, в который раз отвлеклась от книги.

– Правда пойдешь? – не могла поверить она, хрустя сухариками и разглядывая выглядывающие из-под халата чёрные чулки соседки.

– Конечно, – кивнула Нелли, закручивая маленький тюбик.

– И завтра мы найдём труп моего брата?

– Не боись. С утра будет как огурчик твой братик.

– Ох, меня терзают смутные сомнения…

– И правильно. Слушай, чтоб я знала заранее: он у тебя фетишист? Садистские наклонности имеются?

Кудряшка задумалась.

– Вроде нет. Если и имеются, то я о них не знаю.

– Мило, – окрашенными пальчики потрясли, чтобы лак быстрее схватился. – Значит, работаем по ситуации.

Дина громко хрустнула очередным сухарем.

– Ой, как мне всё это не нравится.

– Нормально, нормально. Велено прийти – сделаем. Лишь бы сам не пожалел.

К ним постучались. В девчачью обитель осторожно просунул голову Тимур, которого в прямом смысле слова вытурили на пару часов из собственной комнаты.

– Можно?

– Можно и нужно, – Пылаева жестом велела ему зайти и прикрыть за собой дверь. – Нужно чисто мужское мнение, – перед парнем распахнули халат, красуясь в до невозможности сексуальном чёрно-розовом корсете, сегодняшнем приобретении. – Годится? Ничего, что туфли не подходят под цвет? – она кокетливо поиграла ножкой в обувке на пару тонов светлее.

Тимур закашлялся, давясь слюной.

– Да кто на них посмотрит, пока тут… такое, – проблеял он неразборчиво, не в силах оторваться от разглядывания. – Можно я поменяюсь местами с Бондарем? Ну пожалуйста.

– Ну уж дудки. Всё лучшее для нашего Пиратика, – усмехнулась Нелли, запахиваясь обратно и завязывая узлом пояс на талии. – Ладно, детки, не скучайте. Мамочка пошла выполнять супружеский долг, – из мини-холодильника было выужено охлаждённое шампанское, а с хозяйственной полки две кружки в горошек. Увы, бокалов в их барских хоромах не имелось. Ну ничего, и так сойдёт. Они люди не гордые. Без хрусталя переживут.

Забавно, но её появление на пороге спальни Матвея вызвало недоумение. Несмотря на угрозы и обещания, её реально не ожидали увидеть.

– Да ладно? – Бондарев заинтересованно облокотился плечом об косяк, разглядывая чулки и туфли. По вытянувшимся трубочкой губам стало понятно, что ему уже любопытно заглянуть под халат. – Честное слово, я ставил на то, что опять меня продинамишь.

– Чтобы ты и дальше не давал мне проходу? Лучше уж двадцать минут потерплю, – хмыкнула та, салютуя запотевшей бутылкой. – Внутрь пустишь или на пороге будем дела решать?

– Двадцать минут? Ты плохо меня знаешь.

– Да нет. Это я просто хорошо знаю себя, – стуча каблуками по паркету Нелли прошла вглубь комнаты, несильно отличающейся от их. Две кровати, два шкафа, два комода, одно окно. Только что её логово было более уютным. Парни же этот уют создавать не умели: вещи разбросаны, на горизонтальных поверхностях завалы, на полу коробки от фаст-фуда и пустые бутылки из-под газировки. – Хоть бы убрался.

– Говорю ж, я не ждал тебя, – Бондарев поспешно схватил рассыпающийся ворох шмотья и чуть ли не ногой затолкал его поглубже в шкаф. Тем же образом под кровать был упрятан гастрономический мусор. Видимо, до времён генеральной уборки.

– Могу уйти.

– Ну нет. Когда ещё представится такой шанс.

– Неужели у знаменитостей настолько всё плохо с вниманием противоположного пола? – саркастично поинтересовалась она, обводя кончиками пальцев контур уютно пристроившейся возле зеркала гитары в чехле.

– Ты слегка преувеличиваешь уровень нашей популярности. И я не об этом. Я про тебя.

– Про меня?

– Тебя. Когда я ещё увижу тебя здесь… – очередной взгляд на халатик, прикрывающий пятую точку, но при этом оставляющий немаленький простор для воображения. –  В таком виде.

– Ты про этот вид? – лишнюю одежду сбросили на кровать. Пелька буквально услышала, как её собеседник нервно сглотнул.

– Ох…

Она и сама невольно заводилась от того, с какой жадностью её пожирали глазами. Ух, кажется, стало как-то жарковато, разве нет?

– Поможешь? – собеседнику протянули шампанское, заставляя отвлечься от разглядывания глубокого декольте. Бутылка с хлопком откупорилась, заставляя обоих вздрогнуть. Хрупкого вида ручки со свежим маникюром разлили шипящий напиток. Нелли протянула кружку застывшему истуканом Матвею, который не мог и не хотел отрываться от разглядывания сексуального тела в тонких кружевах.

– Умеешь ты эффектно появиться.

– Умею, – керамика со стуком встретилась. Матвей залпом осушил свою порцию. Пелька довольно улыбнулась, не отставая от него. Губы приятно защекотало пузырьками. Отлично. Дело сделано. Осталось подождать. – Ну вот и славно, – она кокетливо поиграла собранными на макушке волосами, спадающими на лицо. – Дальше что делаем? Может в настолку (прим. авт. настольная игра) какую сыграть или…

Поверх привкуса шампанского лёг новый вкус – вкус настойчивого поцелуя.

Или. Определенно или.

Нелли сидела сонная на завтраке. Эту ночь спалось ей на редкость паршиво, несмотря на моральное удовлетворение. И одновременно с этим физическое неудовлетворение, вот же ирония. Она догадывалась, что расплата неизбежна, однако всё равно гордилась собой. Ибо нефиг. А то ишь удумал. Кто она по его мнению, шаболда с соседнего района?

Однако… однако вчера на несколько минут Пылаева и сама успела завестись. Когда её поймали в капкан нежности. Когда усадили на комод, снеся шаткую стопку учебников. Когда поцеловали. Так поцеловали. Боже, как поцеловали.

Либо она за два года напрочь забыла, что такое полный страсти и желания поцелуй, либо Матвей просто очешуенно умел целоваться. До дрожи в каждой клеточке. До предвкушающих стонов. Сладостно приятных иголочек по коже. До сильных рук, стискивающих её бёдра…

Несколько минут пронеслись в волнительном упоении, успев возбудить обоих… А потом начало действовать подмешанное в кружку снотворное. Сильное седативное в жидком виде осталось у неё ещё со времен больницы и бессонных ночей. И вот, пригодилось.

Сознание Матвея стремительно окутывала слабость и дрёма. Наверное, он и сам не понял как уснул, так как к тому моменту они перебрались на постель. Близкое присутствие подушки, горячие поцелуи, убаюкивающие мягкие прикосновения и действующее лекарство сработали безотказно. Бондарев провалился в глубокий сон. Часов на шесть точно.

Нелли невесело присела возле захрапевшего парня, прямо из горла допивая уже никому не нужное шампанское и пряча в кармашек халата маленький флакончик. Смешно, но в сложившихся обстоятельствах чувствовала себя обманутой она. Давно забывшему, что такое ласка телу отчаянно хотелось продолжения, оно прямо-таки умоляло закончить начатое… однако честь и самоуважение было дороже. Не так. Не таким образом.

И вот пришло утро расплаты. Пылаева с плохим предчувствием ковырялась в нелюбимой овсянке, с опаской поглядывая на вход. Дождалась. Влетевший в столовую Матвей взглядом отыскал цель и, вихрем промчавшись мимо друзей, направился к ней. Злой как сто чертей.

Пелька, напевая себе под нос мелодию похоронного марша, поспешно выскочила из-за стола и с невинными глазками попятилась к стеночке.

– А ну стоять, клофелинщица! – пригвоздил её к месту яростный голос. – Готовься, выдерга. Тебе сейчас будет хана.

– Караул! Убивают! – пискнула Пылаева, пускаясь в бега. Юркая девчонка так лихо носилась между столиков, что догнать её было ещё не так просто. Игра в салки заставила обоих сделать круг, откуда Пелька уже без особых проблем выскочила из столовой, кинувшись к лестнице и снося с ног замешкавшихся.

Несмотря на кеды и преимущество в расстоянии убежала она недалеко. Этажом выше в учебных коридорах Матвей без труда догнал её, скручивания в прямом и переносном смысле в бараний рог: сгибая, заламывая руки и хватая сзади за шею.

– Ты совсем сдурела? Чего сразу фосфором не отравила?

– Да где я взяла бы столько фосфора, а? – возмутилась та и ойкнула, когда ей от души дали по заднице.

– У тебя с головой чисто эпизодическая дружба? Как ты вообще додумалась снотворным меня накачать?

– А ты что думал? Что я такая пришла и послушно ноги раздвинула?

– Дура! Я похож на озабоченного? Да не тронул бы я тебя!

– Ага. Я вчера это так и поняла, когда ты целоваться полез.

– Правильно. А чего ты голой не пришла? Мы бы в шахматы сели играть.

– Я не умею в шахматы. Лучше в шашки. Ауч, – очередной смачный шлепок по заднице.

– В следующий раз я свяжу тебя, засуну в рот кляп и точно трахну.

– Какой следующий раз? Я тебе больше ничего не должна! Твоё желание исполнено.

– Это с какого боку?

– Ну так я пришла? Пришла. Не моя проблема, что ты продрых возможность… Ауч! Да ну больно же!

Громкие голоса эхом блуждали по длинному коридору с оранжевыми стенами, невольно заставляя всех, кто находился поблизости стать незапланированными слушателями. Из открытого класса сольфеджио вышел высокий мужчина: в рубашке, брюках и с сияющей от горящих потолочных ламп лысиной.

– Молодые люди, не могли вы решать свои личные проблемы в другом месте? – попросил он голосом, которому сложно было не подчиниться. И смерил таким взглядом, после которого нельзя не пристыдиться. Нелли выпустили, наконец, на свободу.

– Простите, – пробубнила она смущённо, одёргивая бордовую юбку с завышенной талией.

– Извините, – кашлянув, поддакнул Бондарев.

– У вас разве нет занятий? Хватит бесцельно шататься по коридору.

– Простите, – снова пробубнила невнятно Пылаева.

– Уже идём, – пообещал Матвей, силой увлекая спутницу в противоположную часть корпуса.

– А ну клешню немытую убрал, – грозно шикнули на него, стряхивая постороннюю руку с обнажённой спины. Белая футболка, которую она сегодня завязала узлом на животе как раз открывала достаточно для этого места.

– Цыц, – мужские пальцы мёртвой хваткой впились в её запястье. Как бы не давая убежать, если вдруг надумает.

– Цыц? Цыц?? А ну не цыцкай на меня!

– Молчать. Тебе слова никто не давал. Я ещё не решил, что с тобой делать.

– Что со мной делать? Это что ты там со мной надумал делать?

– Придумаем.

– Я тебе придумаю! Глаза выцарапаю.

– Да, я в твоём воображении нисколько не сомневаюсь, – к этому моменту они уже вошли в свой класс. Сидящий у входа однокурсник в глупой шапке и огромных очках что-то как раз активно вырисовывал в своём скетчбуке. То что надо!

– Позволь-ка на минуточку, – Бондарев выудил из кучи чёрный маркер.

– Он перманентный, – предупредил очкарик-хипстер.

– Так даже лучше.

Нелли гневно завизжала, когда её повалили спиной на ближайшую парту, мало заботясь о том, удобно ли ей было лежать на чьих-то вещах. И о самом хозяине этих вещей.

– Эй, – спасая телефон, как самое бесценное сокровище, нахмурилась девчонка с разноцветными волосами: одна половина у неё была малиновая, другая синяя. Но краше всех сиял металлический септум в носу. Так и подмывало дёрнуть быка за колечко.

– Прошу прощения. Я ненадолго. Очень надо, – вежливо извинился Матвей, ловя извивающуюся Пельку.

– А-а-а-а!!! А ну руки убрал, пока я тебе ухо не отгрызла, – орала та, сопротивляясь изо всех сил. Нет, не вариант. Пришлось сменить дислокацию. С истеричным визгом, не жалеющим барабанные перепонки Пылаева оказалась на полу, прижатая сверху и намертво обездвиженная по рукам и ногам.

– А теперь не вертись, а то хуже будет, – снимая колпачок зубами, невнятно пробормотал нависший над ней Бондарев. Несколько секунд и на женском лбу красовалось большими неровными буквами: «Матвеюшка, я твоя фанатка», а на щеках появились кошачьи усы и россыпь веснушек. Подумав и решив, что этого мало, на оголённой части живота появилась ещё одна размашистая надпись: «Личная собственность солиста группы "Ящик Пандоры". Руками не трогать. М.Б.»

– Красотка, – одобрительно кивнул он, довольный результатом.

– Слезь с меня, сволочь, – прошипела Нелли. Она уже не сопротивлялась. Просто лежала. Всё равно бесполезно.

– Кусаться не будешь?

– Да я тебе твоё достоинство отгрызу.

– Обещаешь?

– Отпусти и узнаешь.

Над плечом Матвея тактично кашлянули.

– Мы вам не мешаем? – поинтересовался Никитич, протирая шарфиком запотевшие стекла очков. А, точно. Звонок же уже был.

– Нет, нет. Нисколько, – шкодливо улыбнулся ему Бондарев.

– Свои красивые глазки оставьте для юных барышень, Макар. Подъём, мои хорошие, полы помоете после занятий. Только не собой. Лучше тряпкой, – Чудак со смешком поглядел на Нелли, которой, наконец, подарили возможность двигаться. – Дать тебе шляпку какую может?

– Лучше ружье, – яростно выдохнула через ноздри та, злобно давая поджопник Матвею, но тот, ожидая подобного, поймал её ногу в воздухе. Пришлось, прыгая одноногим зайчиком, ловить задравшуюся юбку.

– Как в младшем классе. Кого больше дёргают за косичку, в того и влюблён, – умилился учитель.

– У неё нет косичек, – заметил Бондарев.

– Так это я и не про неё. Отпусти уже Пылаеву.

– Она меня тогда пнет.

– Пну, – с готовностью подтвердила та. – И засуну кроссовок аккурат ему в задницу.

– А потом я тебе кое-что куда засуну, – пригрозил ей Матвей.

– Уже пробовал, забыл? В следующий раз не снотворное будет, а слабительное. В лошадиной дозе.

– Тебя когда-нибудь ремнём воспитывали?

– Я вас обоих сейчас ремнём воспитаю, – очки вернулись на законное место. Никитич грозно рыкнул. – К доске, оба. Отыгрывайте свои любовные игрища с пользой для остальных. И только попробуйте недодать нужный уровень. Оба потом месяц на выходных будете помогать волонтёрам в детском театре.

Класс. Делать нечего – пришлось тащиться на маленькую сценку. Из высоченной стопки бумаг на преподавательском столе были выужены нужные листы и вручены провинившимся: каждому по экземпляру.

– Клеопатра и Марк Антоний. Страница пять. С третьего абзаца.

– Коварная соблазнительница? – хихикнул Бондарев, пробежав глазами по тексту. – Это вот эта коварная соблазнительница, с татухой на моське? Кого она в таком виде может соблазнить? Учебник по русскому языку?

Пылаева злобно попыталась ещё разок его пнуть, но не рассчитала и отбила себе пальцы.

– А-а-а! – захныкала она, снова запрыгав на одной ноге и в отместку с размаху заряжая Бондареву по плечу кулаком. – А-а-а! – повторно захныкала она, нянча ушибленные костяшки.

– Хех, метод майора Пейна: сломать ногу, чтобы не болел палец, – назидательно закатил глаза тот.

– Пошёл в жопу.

– Очень поэтично, – вздохнул Чудик, включая электрический чайник. Практичный преподаватель по сценическому искусству давно облюбовал себе уголок у окна с чаем, кофе и угощениями. И красивыми подарочными бутылками с кое-чем покрепче. Так что в кабинете своём частенько оставался допоздна. – Начинаем. Мы все ждём в нетерпении.

Все? Судя по тому как лениво потягивался и сонно клевал носом народ, даже не обращая на них внимания, происходящее мало кого интересовало. Актёрам на сцене тоже было неохота вживаться в роль и изображать эмоции не по настроению, однако альтернативы не имелось. Никому не хотелось попасть на выходные в рабство Никитича.

Следующие пару часов Нелли проходила с клеймом на лбу и кривыми кошачьими усами, строя планы мести. А когда потратила весь обед, изведя флакон лака для волос и всю бутылочку ацетона, пытаясь отмыть послание хотя бы на лице, дошла до того уровня ненависти, в котором мысленно трижды расчленила Бондарева и расфасовала его тело по пакетам.

Фанатка, значит.

Ладно.

Хочешь фанатку, получай.

Чокнутую, невменяемую фанатку без тормозов. Сам напросился.

– Ты всё это время лгал. Ты использовал меня! Я была лишь средством для получения денег.

– Может сначала так и было, но ты правда княжна. Поверь мне…

– С чего вдруг? Ты с самого начала лгал, а я не только верила тебе, но и…

– Стоп, стоп, стоп!!! Где чувства!? – в сотый раз орал на них Никитич. – Мне нужны чувства!!! Ты уже в него влюблена! Ты разочарована предательством, ты зла, но ты влюблена! А это что за Снежная Королева на минималках?

– Да влюблена я, влюблена!  – злилась Пелька.

– Даже рядом не стояло. Я вижу презрение, ненависть, но не влюблённость! А ты чего такой довольный? – строгий зырк на Матвея. – Тебя это тоже касается, Макар! Ты не то, что не влюблён, ты её как будто боишься.

– Так я её и боюсь! Щас как ножик достанет из лифчика и пырнет ненароком, – уже даже не обращая внимания на коверкание его имени возмутился Матвей.

– Это я могу, – согласно закивала Пелька.

– А я могу вас обоих вышвырнуть из Академии быстрее, чем вы тявкнете "мяу". Среди нас троих бояться вы должны больше всего меня. Дубль!!!

– Да хоть десять. Не поможет, – буркнула Пылаева, возвращаясь на исходную позицию, которая по задумке потом будет украшена декорациями парижского театра.

– Что ты там сказала? – опасно прищурился Чудик.

– Говорю: будет сделано, сэр.

Матвей скорчил ей моську в стиле: подлиза. Та в ответ красноречиво почесала свой нос средним пальцем. Два дурака. И правда, ведут себя как первоклашки, но что смешнее всего, обоим нравились эти дурачества.

Что двигало Нелли понять было сложно: вероятно, она не любила оставаться в долгу, или же просто не могла стерпеть, когда последнее слово оставалось не за ней. Видимо из этих же соображений пару дней спустя притащила в комнату Матвея резиновую секс-куклу. Торжественно вручив подарочек со словами: "лучше её, чем меня", под хохот Тимура и ещё двух пацанов с потока, с которыми ребята не то, чтобы сдружились, но неплохо поладили на уровне "вечерком можно порубиться в подкидного", Пелька с гордым видом удалилась.

Кукла с лицом страшным, как кошмарный сон извращенцев теперь сидела у них в углу, приличия ради наряженная в топик и юбку, одолженную у Дины. Игрушка забавляла Бондарева. Как и сама Пылаева. Непредсказуемая, несдержанная, чуток сумасшедшая… Ну ладно, не чуток, но от этого лишь ещё больше занимающая.

Случай или же судьба, но это была та самая встряска, которой ему не хватало. Иначе ничего не было бы. Иначе бы он давно забил на странную девицу, банально не обращая внимания на её загоны. Однако сумасбродная девочка-хиппи, сама того не ведая, помогала ему отвлечься от прошлых отношений, закончившихся не очень красиво.

Благодаря почти ежедневному нахождению рядом друг с другом, репетициям по четыре раза в неделю, дурашливым разборкам и словесным пикировкам он не совершал опрометчивых поступков вроде бессмысленных звонков, глупых сообщений и спонтанных поездок туда, где его больше не ждали. Дина была права, когда говорила, что он тормознут в плане отношений.

Таков удел однолюбов – переживать разрыв тяжелее остальных, не умея забивать и переключаться. От этого не спасало даже любимое дело, семимильными шагами набирающая популярность группа и полное погружение в её раскрутку. Зато с Нелли, нежданно-негаданно, эгоистичная и любящая только себя (как обнаружилось в последствии) бывшая незаметно для самого Бондарева ушла на задний план.

И, хотя может это только казалось ему, но с недавних пор он начинал подумывать, что Пылаевой двигали схожие мотивы. Они оба словно забывались за своей ребяческой войнушкой. А значит всё не так просто. Значит головоломка куда сложнее. Значит… тогда почему бы не помочь друг другу? Тем более, что дыма без огня не бывает, и Матвей уже начинал медленно, но неукротимо увлекаться нравной девчонкой с яркими фенечками. Причём увлекаться далеко не из профилактически-развлекательных побуждений.