Читать книгу Вольному воля. Проза и лирика для души. Публицистика - Ирина Паатова - Страница 5

– Женщина! Остановитесь! Не делайте этого! – Кричал мужчина кому-то на верху, стоя возле машины во дворе многоэтажек провинциального городка.

Самый разгар лета. Раннее утро. Ещё нет и семи, но солнце уже светит ярко, отражаясь ослепительными бликами в окнах многоэтажек. На подоконнике шестого этажа сидит, свесив ноги, женщина лет семидесяти. Мгновение и пронзительный крик потряс рассветную тишину. Это был крик жительницы дома напротив, вышедшей на балкон развесить выстиранное белье как раз в тот момент, когда полетела вниз та, которая решила свести счёты с жизнью. Сама она не издала ни звука, глухим ударом отозвалась в безмолвии зари.

Через полчаса в тесном дворе многоэтажек скопились зеваки, полицейские, подъехала скорая. Тело женщины накрыли каким-то покрывалом, таким ярким, что видно было издалека.

– Я к машине вышел, на работу ехать, а тут она сидит. Я случайно голову вверх поднял – послышалось, что что-то упало и разбилось, – рассказывал о случившемся мужчина, который пытался остановить самоубийцу.

– Она одна была? Никого больше не видели на балконе?

– Да. Мне кажется, она что-то выкинула сначала, звук такой был… Удар о землю чего-то тяжёлого.

Возле тела валялись черепки цветочного горшка.

– Может она хотела, чтобы я её увидел… Ну, как она будет это делать, – предположил свидетель.

– Наверное. А вы знали эту женщину?

– Знаком не был. Видел, конечно, во дворе. Она раньше часто на скамейке, вон на той, сидела. А вообще уже давно не видел.

Подъехал новенький Volkswagen Tiguan, цвета тёмной стали. Из него вышел мужчина лет сорока, с потерянным видом вглядываясь в то, что лежало под покрывалом.

– Сын, – зашептала толпа.

Мужчина неровной походкой подошёл к телу матери, всё ещё недоумевающим взглядом посмотрел не неё, не поднимая покрывала, на людей в форме, на врача скорой, спокойно усаживающегося в машину, словно пытался понять, что происходит?! И не мог.

Сотрудник полиции, совсем ещё молодой парень, подошёл к нему.

– Нам необходимо задать несколько вопросов. Так… формальность…

– Что произошло? – наконец спросил сын.

– Гражданка… Ваша мать, на глазах у свидетелей…

– Сама?!

– Да. Скажите, у вас есть предположения, почему она это сделала?

– Нет.

Наконец тело женщины стали перекладывать на носилки, чтобы погрузить в подъехавшую для этого машину. Сын съёжился, на лице отразился детский испуг. Подошла какая-то женщина, говорила о том, куда повезут, когда забрать. Он ничего не понимал. Смотрел на это действо стеклянными, невидящими, глазами. Погрузили. Машина уехала, блеснув на повороте солнцем, отраженным в тёмном окне.

Мужчина ещё смотрел на то место, где только что лежало бездыханное тело матери, которой он так и не решился посмотреть в лицо. Молодой сотрудник прервал бесплодный поток его мыслей:

– Нам бы подняться в квартиру, осмотреть… Формальность… Необходимо.

– Да… конечно… пойдёмте.

Он не спеша вошёл в подъезд, ватными ногами стал подниматься пешком на шестой этаж (человек в форме тактично пошёл в след за ним). Каждый шаг давался ему с таким трудом, словно ноги его были скованы цепью. Сто восемь ступенек, как сто восемь вершин. Пока он преодолевал их, казалось, вся жизнь прошла перед ним, всё, что было связано с матерью калейдоскопом событий: завязанные её руками шнурки, пирожки с капустой, купленный на последние деньги спортивный велосипед, тёплые руки и мокрый от слёз поцелуй на щеках у призывного пункта, взгляд полный гордости за сына, получившего диплом юриста, бережное пеленание первенца-внука, терпеливое ожидание звонка от слишком занятого сына. Вспомнил он и последнюю встречу с матерью пять дней назад. Мать позвонила ему, попросив приехать на часок в свободный день. День выдался через неделю. Были неотложные дела: оформлял кредит на новую машину – мечта года!

– Мамуль, привет, я на полчасика, занят страшно, – сказал он, набегу поцеловав мать, по привычке отправившись прямо на кухню.

Мать угощала сына чаем с пирогом.

– Мам, я кредит взял. Полтора миллиона.

Мать с испугом посмотрела на него.

– Так много! На что?

– На машину. Давно хотел.

– А как отдавать? Лена ещё не работает, с Катенькой сидит. Разве ты один потянешь?

– Да, не переживай, справлюсь. Главное, что одобрили! Я ещё подкопил пару сотен, ещё свою Kia продам, сегодня с покупателем встречаюсь. – Он радостно потёр руки. – Через пару дней поеду машину брать.

– Ой, Мишенька, страшно что-то. Такие истории рассказывают про эти кредиты. – Мать с испугом и мольбой посмотрела на сына.

– Ой, мам, не нагнетай! Я сейчас только, пока дети маленькие, и смогу гасить кредит, потом учёба начнётся, труднее будет. Нам что? Ремонт сделали, других крупных расходов у меня не предвидится.

– Да… Не предвидится.

– Отрежь ещё пирога. Вкуснотища! Когда Ленка научится? Мамуль, не переживай. А ты что звала-то? Починить что надо?

– Да… так, просто соскучилась, сынок. – Она поцеловала его в голову и села рядом. – Ты когда детей к бабке привезёшь? Обещай, что на выходных будете у меня.

– Постараюсь, мам.

– Обещай, – взяв сына за руку, твёрдо, даже строго, сказала мать. – Я ждать буду.

– Ладно, обещаю. Так, я побежал. Ленке рецепт пирога напиши, придёт – отдашь, пусть учится. – Он чмокнул мать в щёку и ушёл.

Сейчас, открывая дверь в квартиру матери, Михаил вспомнил своё обещание. И ему стало горько и стыдно. Он так и не привёз детей к бабушке.

Дома, как всегда, было чистенько, пахло детством. Это была двушка, которую мать получила, работая на заводе. Отец Миши умер, когда мальчику было всего семь лет. Мать сама поднимала его. Было трудно, особенно в девяностые, когда сын учился в институте, но она всегда как-то умудрялась найти средства, чтобы её ребёнок ни в чём не нуждался.

На старом журнальном столике в большой комнате лежал исписанный рукой матери лист, под ним какой-то большой конверт. Полицейский взял письмо в руки, пробежал глазами и спросил:

– Это почерк вашей матери? – Он отдал записку.

– Да.

– Ну, тут всё ясно, – сказал полицейский. – Примите мои соболезнования. – И ушёл.

Сын оказался наедине с тем, что осталось от матери.

Михаил несколько раз пытался прочесть письмо, но мысли путались, он всё ещё не мог осознать, что произошло непоправимое, но главное, он не мог понять, почему это вообще случилось. Он собрал всю свою волю и прочёл:

«Дорогой мой Мишенька, сынок. Прости меня за эти муки, что тебе принесла моя смерть. Но, поверь, дорогой, так будет лучше. Об одном сейчас жалею, что внучков не повидала. У меня опухоль головного мозга, рак последней стадии. Ужасные боли. Сил нет терпеть. Таблеток напьюсь, немного легчает, но ненадолго. Уже всё внутри от них болит. Ночи особенно тяжёлые. Врачи сказали можно попробовать прооперировать, потом реабилитация нужна. Но это так дорого! Да и гарантии они не дают никакой. Потратишь деньги, а толку не будет. Да и не в деньгах дело, сынок. Боль невыносимая. А как слегла бы совсем? Тебе забота. У тебя семья, работа, Леночка с детьми. А кредит этот? Очень переживаю за тебя, Мишенька. Так что не вини меня, что не поделилась, я хотела сначала, но потом решила сделать всё сама. Это моё решение, прости. Мой последний тебе наказ. Я оформила дарственную на квартиру на тебя. Продай её и погаси кредит, а то мне покоя не будет там. Береги себя и семью. Я вас очень люблю. Прощай сынок. И прости.»

В конверте лежала дарственная на квартиру и рецепт того самого пирога.

2017 год