Читать книгу А пески все поют - Ирина Первушина - Страница 5

– Сагиб, это я. Я принес чорбу и фрукты. А еще отвар из трав. Чувствуешь, какой запах? Как в детстве. Мне мама такой готовила. Я маму не помню, а запах этот помню. Он сладкий, а отвар на самом деле слегка горчит.

– Так бывает… – Рэй поднялся с кровати и сел в кресло. – Дай мне свой отвар.

Обрадованный Абак быстро поставил поднос на стол, взял с него чашку с дымящейся темной жидкостью и аккуратно протянул ее.

– Вот, сагиб, возьми. Я так рад слышать твой голос! Ты молчал почти два дня! Слава духам!

Рэй принял из рук в руки большую горячую чашку и отпил несколько глотков.

– Ты прав. Пахнет домом. Сладко и горчит… Скажи, ты можешь позвать Шерика? Он приходил сюда?

– С тех пор, как ты не мог свободно дышать всю ночь, он больше не приходил. Сказал только, чтобы я всегда был с тобой рядом. И чтобы разговаривал. А чтобы позвать его, можно сказать об этом охране. Они передадут. Шерик может быть где угодно во дворце.

Рэй кивнул, допил отвар и протянул чашку обратно.

– Хорошо. Тогда прямо сейчас передай, что я хочу говорить с ним. И давай ужинать. Сейчас ведь вечер?

***

Услышав шаги, Рэй открыл глаза и повернул голову на звук.

– Ты хотел поговорить со мной, Тир? – Голос вошедшего в комнату Норрьего был совсем ровным.

– Да, Шерик. – Лицо Рэя было спокойно, речь тоже не выдавала никаких чувств. – Я хотел вызвать тебя на поединок. Жаль на языке нузар нет слова «дуэль». Примешь мой вызов?

– Вот как. И на каких условиях? Каким оружием? – Норрьего сел в кресло напротив, поджав под себя ноги.

– До того момента, как кто-то из нас признает поражение. А оружие… Стихи Зоргулиса в подлиннике. Тебя устроит такой выбор?

– Вполне. Я так понимаю, мы обойдемся без того, что у вас в Кордии называют «секундантом». Можно, конечно, позвать Сари, но, боюсь, он не оценит красоты момента.

– Справедливо. Итак, за тобой право первого удара. Начинай. – Рэй повел рукой в приглашающем жесте.

Норрьего слегка кивнул и процитировал первое пришедшее ему в голову стихотворение.

Рэй выслушал, слегка склонив голову на бок.

– Банально, Шерик. Банально. Но для разминки подойдет. Теперь моя очередь.

Он, взмахнув рукой так, будто наносил удар шпагой, немного нараспев, громко и с выражением продекламировал четыре строфы из пролога известной трагедии.

Хавьер сдержанно улыбнулся.

– А ты, Тир, опасный противник! Не скрою, я сам намеревался нанести именно этот удар. Что же… Попробую теперь и я лишить тебя оружия.

В неторопливом исполнении Норрьего прозвучал еще один широкоизвестный стих. Так они обменялись десятком «ударов». Хавьер дождался своей очереди, а затем, так же нараспев и с выражением, достойным актера древнейших времен, спросил Рэя на все том же, звучащем в этой комнате уже больше двух часов, мертвом древнекестерском языке:

– Быть может скажете,

Зачем устроили все это представленье?

Я жду ответа, князь.

К чему сии великие стихотворенья?

Могу предположить,

Что побудило ныне вас начать сей славный

Стихами бой, как в день,

Когда держали в Ньетто вы экзамен главный.

И если прав я, вы,

Мой друг, как враг – решительно опасны.

Я не шучу, мысль бить

Тюремщиков неслыханным стихом – прекрасна!

Когда вы поняли,

Что здесь всегда подслушивают нас?

И взяли почему

Вы вирши Грогора Зоргулиса сейчас?

Я полагаю тут

Все просто. Ньеттский стих вам чужд.

Тарди не знаю я. А

Древнекестерский – как раз для ваших нужд.

Киваете мне вы.

А значит, справедлива тут моя догадка.

Брависсимо, друг мой!

Это разумный, тонкий ход и хватко!

Но прежде, чем вы мне

Вещать начнете здесь свои соображенья,

Сказать я должен, что

Султану слово дал я в полном подчиненьи.

Не клятву верности,

Конечно, но если вдруг узнаю я, что

Злоумышляет кто

Против владыки здешнего дурное, то

Обязан буду я

Ему об этом донести все слово в слово и тотчас.

Итак. Довольно я

Сказал. Теперь ответа жду от вас!

За стих убогий сей

Прошу простить. Вы знаете, что скверно вирши я слагаю.

А так вот – на ходу

Тем паче – плохо ритм держу и рифму подбираю.

Норрьего выпил воды и перешел на лающий нузар:

– Я жду, Тир. Или ты исчерпал весь свой арсенал и готов признать поражение? Ненадолго же тебя хватило!

– Отчего же, Шерик, – с вызовом ответил Рэй. – У меня, как говорят твои родичи-кочевники, еще есть порох в пороховницах. Изволь!

Новый удар воображаемой шпаги улетел в сторону Норрьего, а Рэй принялся со всем старанием прилежного ученика громко и с выражением декламировать на древнекестерском:

– Когда я понял,

Что следят за нами здесь все время?

Да сразу же почти.

Как только, ухватив меня за стремя,

Сказали вы, знаком

Вам Тир. Я понял тут же вас.

Подслушивают здесь.

И спаса нет от любопытных глаз.

Мне нужно многое

Сказать вам, князь. Серьезный разговор

Нам предстоит сейчас.

Прошу все выслушать и не принять за вздор.

Плевать на слог и метр!

Не для того позвал сегодня вас сюда,

Чтоб поразить стихом.

Нет. Важен только смысл. А рифма – ерунда.

Мне жаль, что слово вы

Владыке местному во всем уж дали покоряться,

Но все равно скажу:

Я много думал, князь, и вам теперь хочу признаться.

То, что сказали вы

Тогда о будущем моем, здесь, во дворце,

Заставило меня

Задуматься. И, вспомнив о Творце,

Вам я решил сказать:

Есть то, что выше нас и нашей жизни,

И даже честь не в счет.

Мы воины. Наш долг служить Отчизне.

И я готов быть здесь

И, став залогом, помочь хоть чем-то вам

Спасти наш отчий край.

За это даже жизнь я с радостью отдам.

Сказал бы вам бежать

Отсюда я сейчас домой, но понимаю,

Что лучше вам быть здесь,

Владыки воинскую помощь принимая.

Идите вместе с ним!

И станьте королем! Спасите наши земли!

Займите свой престол,

Флаг Кордии так гордо ввысь подъемля!

А я останусь тут.

Но обещайте мне. И обещайте так,

Как некогда отцу.

Когда ему клялись беречь меня и Тард.

Пообещайте мне:

Когда султан потребует от вас предательства,

Поступите вы так,

Как должно, и не думая о том, что станется

Со мной здесь. К смерти я

Готов, как никогда. Вы сами воспитали

Меня таким. Отец

Одобрил бы решение мое из горней дали.

Итак. Клянитесь, князь.

Так жизнь моя и смерть здесь обретают

Смысл. Обещайте же

Мне здесь, сейчас, как на могилах предков обещают!

Рэй почти выкрикнул последние слова и замер. Норрьего помолчал, подбирая нужные слова, затем тихо произнес:

– Это был очень сильный удар. Чем же мне вам ответить? Только разве что вот этим.

Он встал с кресла, прошелся по комнате и начал декламировать:

– Вы правы. Я тогда

Действительно дал слово князю Тарда,

Заботиться о вас.

Хранить от всяких зол. И это правда.

После атаки их

На наши пушки, я дал приказ немедлено собрать

Всех раненых. Отец

Ваш жив еще был, но собрался умирать.

Однако думал он

О вас лишь. Потому, когда меня увидел,

Отдал последний вздох

На просьбу. Хоть меня и ненавидел.

Просил о своем Рэе.

Говорю вам правду и ни в чем не лгу.

Узнать второе имя

Ваше мне больше неоткуда. Ныне я могу

Признать, что проиграл

Войну за вашу жизнь. Я часто ошибался.

И то, что вы сейчас

Здесь оказались – в том моя вина. Старался

Беречь вас плохо я.

За что прошу прощенья. У вас и у него.

Еще за то, что я

Вас посчитал ребенком ныне. Далеко

Не так это. Вы князя

Достойного достойный сын и князь.

И ваш отец горд вами.

Обещаю. Я обещаю, на престоле находясь,

Забыть о вас, если

Случится так, что долг того потребует.

Но, Тир! Молю я всех

На свете духов, чтоб не пришлось мне делать этого…

Закончив, Норрьего поклонился и вновь сел в кресло.

Рэй долго молчал, затем откашлялся и поднял руки вверх, произнеся:

– Вынужден признать поражение, Шерик. Видимо, выиграть у тебя поединок невозможно на любом оружии. Даже на стихах.

Хавьер слегка улыбнулся глазами, ответив:

– Об этом нужно думать до того, как вызывать кого-то. В честном бою меня победить невозможно. Так бабушка сказала. Но, надеюсь, поединок решил все наши разногласия? Могу я впредь рассчитывать на твое общество?

– Вполне. Заходи ко мне в любое удобное время.

***

«… Заходи в любое удобное время…»

Рэй вернулся из воспоминаний, заложил руки за голову и, который раз за вечер, прикрыл глаза в очередной попытке уснуть. После ухода Абака прошло уже достаточно много времени. Только что прозвучало двенадцать мелодичных ударов.

«Полночь, – подумал Рэй. – Еще один день прошел. Сколько их будет, таких дней…»

Вчера, по просьбе Норрьего, сюда принесли часы с боем. Теперь Рэй мог определять время суток.

«Надо привыкнуть жить без визитов патрона. Несколько месяцев, что идет переписка с Мадино о предстоящей свадьбе, пройдут очень быстро. А потом я останусь здесь один…»

Заснуть не получалось. Рэй снова открыл невидящие глаза.

«Сейчас патрона просто не будет до утра. Он не бросит пост во дворце, но придет как только освободится. А потом уедет. И мне останется только ждать. Смерти. Нужно многое успеть сделать за это время».

Рэй вслушался в тиканье часов. Этот мерный звук связывал его с окружающим миром, не давал раствориться в темноте, оглохнуть от тишины.

«Патрон обещал принести лютню. Как-то в детстве я пробовал играть на ней с закрытыми глазами. Тогда это казалось веселой забавой… Шалостью… А теперь лютня станет моей саблей. Я должен снова научиться играть. Научиться выражать в музыке то, что нельзя сказать словами. Должен сразить этим оружием всех мысленных врагов. О Творец, дай мне силы…»

Отчаявшись уснуть, Рэй сел в постели.

«Но все правильно. Детство кончилось. Каким же дураком я был, когда посчитал себя взрослым и сорвался княжить в Тард! Глупый мальчишка! Так много воображал о себе, что не увидел простейшую ловушку. Совсем как здесь во дворце с этой запиской…

Северный рыцарь! Ха!

Но теперь все будет по-другому. Теперь я вижу. Да, несмотря на слепоту, я вижу, что происходит. И никогда больше не предам свои земли. Пусть и ценой своей жизни, но вручу княжество единственному человеку, который действительно будет искренне заботится о нем. Патрону. Да, история любит пошутить. Кто бы мог подумать, что именно человек из рода Норрьего станет щитом для Тарда? А он станет. Он обещал и выполнит клятву. Патрон уже не раз доказал верность данному слову.

У нас с ним теперь один бой на двоих. Только в разных местах. Норрьего взойдет на трон и оградит мечом всю Кордию, а я…

А я останусь здесь. Мое поле битвы здесь. Буду жить, сколько Творец отмерит, чтобы дать жить и сражаться ему. И я рад этому».

Рэй встал и в который раз пошел исследовать комнату. Диван. Кресло. Стол. Еще одно кресло. Дверь. Диван.

«Нужно будет изучить здесь каждую мелочь. Я должен со всем справляться самостоятельно. Хорошо бы выйти на улицу. Надеюсь, когда-нибудь это случится…»

Он снова сел на диван. Часы прозвонили один раз.

«Нужно все-таки попытаться уснуть. Интересно, будут ли сны. В эти дни мне совсем ничего не снилось кроме…»

Рэй тряхнул головой и потер виски.

«Не хочу об этом думать. Странный сон. Такое ощущение, что я вчера видел его уже далеко не первый раз. И все в нем до жути реально. Как будто уже когда-то было или когда-нибудь будет…

Начинается каждый раз одинаково. Сперва кричит ночная птица. Так жалобно, тонко и протяжно. Потом звук такой, будто разбивается что-то большое и стеклянное, а потом… Потом только кровь и смерть».

Откинув неприятные мысли, Рэй лег, опять закрыл глаза и, пытаясь уснуть, принялся считать овец:

«Десять… Двадцать… Сорок…»

Вдруг в ночной тишине тонко и протяжно, очень отчетливо раздался жалобный крик ночной птицы.