Читать книгу Опоздать вовремя - Ирина Петровна Шухаева - Страница 11

Утром Соня, не заходя к себе, заглянула в переговорную. Алексей приветливо поднялся.

– Знаешь, ты прав? – начала она без предисловий. – Насчет воображения и сказок…

– Рад, что ты меня поняла…

– Погоди радоваться. Я тебе напомню про жизнь в одном сказочном королевстве. В том самом, из любимого фильма, где «никакие связи не могут сделать ножку маленькой, а душу большой…»

– Это ты мне сейчас сказала, что у меня нет совести?

– У тебя, может, и есть, а вот у твоего говнюка эксклюзивного точно нет…

– Соня, он несчастный, больной человек…

– Какая душевная тонкость, ты ко всем больным и несчастным такой? Вот уж не замечала! К тому же этот больной нуждается не в жалости, а в изоляции. Ты посмотри, сколько человек он довел! И сам при этом светится, как будто лампочку в жопу вставили…

– Соня… Ты же не злая…

– А я теперь жесткая, сам учил!

– Это хорошо, но пока держи свою новорожденную жесткость при себе. Здесь надо сделать исключение. Я тебя об этом прошу…

– Почему это исключение должно происходить за счет моих нервов?

– Слушай, ты заигралась и возомнила себя! Слишком уж возомнила! Ты здесь продаешь свою работоспособность. И достаточно дорого продаешь, вполне можешь выполнить и неприятную работу… А жесткость проявляй с подчиненными, тебе же нравится, что они к тебе все как к родной матери бегают… Да такие же говнюки уже стали, ты просто видеть не хочешь!

Соня оторопела. Алексей подвинул к ней пачку сигарет.

– Кури!

– Не хочу!

– Тогда иди, работай.

– Психотерапевтом? У них другая оплата, почасовая, и у них есть возможность выбрать клиента, пациента…

– Ты зачем сейчас начинаешь меня доставать?

– Было бы что доставать! – обида, досада рвались наружу. Тормоза вышли из строя.

– Вот уж не думала, что ты тоже прогибаешься перед такими уродами!

Соня направилась к двери.

– Погоди, – Алексей говорил уже примирительно, – Сонь, ну… Надо это пережить… Его отец может так нагадить…

– Это ты мог бы и не говорить, меня уже предупредили… Хотя это и по сыночку видно… Это у них семейное, видимо… Скажи… А ведь можно было его выправить, да? Какое-то время назад… Он ведь таким был и до аварии, здесь дело не в костылях?

– Почему ты так уверенно говоришь о прошлом времени?

– Потому что сейчас мне кажется, что процесс уже необратимый…

Незнакомое ранее виноватое выражение лица Алексея неприятно пронзило Соню. Сердце екнуло. «Наверное, я не все знаю… Вижу ситуацию только с одной стороны…»

– Верно, – Алексей низко наклонил голову, прикуривая, – его упустили… Но сейчас это уже неважно…

– Конечно, – Соня неуправляемо возвращалась к точке кипения, – сейчас надо гадкой деточке дать поиграть в новые игрушки… И ничего, что они – живые?

– Игрушки, – задумчиво повторил Алексей, хитро подмигнул Соне, – жаль, что не могу выписать тебе в сотрудники Пьера Ришара, я уверен, что это тоже твой любимый фильм…

– Хватит меня подкалывать! Ведь он доводит специально… Это же видно! Значит, заниматься по-настоящему сыном у папаши времени не было и нет, а вот на то, чтобы…

– Соня, – в голосе Алексея послышались угрожающие нотки, – ты лезешь не в свое дело.

– Но он отравляет и мою жизнь!

– Ты получаешь за это деньги!

– Вообще-то не за это! И за это я деньги получать не хочу, никакие!

– А я тебе ничего дополнительно и не предлагаю. И никто уже не предложит.

– И если он сейчас опять сидит под моей дверью, – гневно продолжала Соня.

– Ты пойдешь и будешь с ним общаться, пока он не уйдет довольный. Или…

– Или?

– Или весьма довольная собой уйдешь ты!

– И будет у них с папой праздник? До меня уже дошли слухи про сердечные приступы…

– Соня!

– Да пошел ты!

– Сонь, такое впечатление, честно, что он для тебя просто повод побузить, выразить себя… Ты что, опять за старое? Войны, враги, разборки? Хватит уже тебе бороться! В конечном итоге любая борьба, она ведь против.

– Ну почему, можно бороться за себя. Это ведь «за»? Верно?

– С кем, Сонь? – он смотрел на нее как на разбаловавшегося ребенка, что начинало опять злить Соню.

– Как с кем? С обстоятельствами! С людьми! С…

– Ну, да, заканчивай – с собой, то есть против себя…

Соня тяжело вздохнула.

– Значит, бороться плохо?

– Конечно, лучше разбираться.

– С собой – ехидно поинтересовалась Соня.

– Ну да…

– И сколько можно с собой разбираться?

– Не хотел бы тебя огорчать, но постоянно… Или ты хочешь, чтобы за тебя кто-то разобрался? Даже если и появится такой, с глубокими добрыми намерениями, ты что, допустишь наводить порядок в своей жизни, мыслях, чувствах?

– Вот еще! Глупости! Сама разберусь! – она выпустила пар и без всяких размышлений понимала, что он прав. Что именно ее напряжение и тревога становятся источником такого раздражения на Ивана.

– Ладно, я понимаю, что ты не сдаешься… но согласись, когда у человека все в целом хорошо, он собой доволен, знает, чего хочет и что для этого делать, он гораздо спокойнее реагирует на такие явления. Сонь, ну его же, правда, жалко…

– Да какая, к черту, жалость! – мгновенно закипела Соня. – В этом конкретном случае! Вот я передачу по телевизору смотрела… Там про женщину рассказывали. Она инвалид с рождения, без рук родилась. Мать от нее отказалась, она в детдоме росла. Сейчас она уже старенькая, лицо такое простое совсем, открытое и такое светлое. Сын у нее, она так прямым текстом и говорила, спасибо, кто-то мною не побрезговал, ребеночка мне сделал, люди добрые всегда помогали, родила, вырастила… Ее спрашивают: вы, наверное, на мать свою сильную обиду держите? А она в ответ: нет, она же родила меня… Вот за что я душой болею, так это за то, что я сама-то любви не знала, наверное, не знаю, как надо правильно любить сына, внуков…

Такая пронзительность во всем этом – Платонова нету записать… Сына ее показали – нормальный парень. Она всю жизнь при этом работать умудрялась… Дом показали – весь в каких-то приспособлениях, она все делает – и посуду моет, и готовит. Ногами… А когда она перед камерой ногами… Слышишь, НОГАМИ нитку в иголку вдевала!!! У меня слезы полились, я потом три ночи спать не могла – все эта сцена перед глазами стояла. И подумалось мне: какое же блядство кругом блядское творится, все ноют, жалуются, все не так… А человек хочет жить и живет, да еще полноценнее всех нас будет!

– Убедительно, – через некоторое время сказал Алексей. – Но тебе такая женщина на экране встретилась, а этот – в жизни. Хорошая ты, Соня, все правильно понимаешь глобально, но…

– А мне тогда хотелось тебе понравиться, – неожиданно для себя сказала Соня.

– Мне тоже хотелось тебе понравиться, я все это и затеял, чтобы тебя как-то зацепить, узнать про тебя побольше…

– Ага, потом приятно поразить, да?

– Да…

– Все получилось. И мне было приятно, что это с твоей подачи я почувствовала, что желания исполняются… В принципе… Знаешь уже про добытчика алмазов?

– Как и он здесь? – возмущенно-ревниво спросил Алексей.

– Ну, в некотором роде здесь… – Соне вдруг стало совсем легко с ним разговаривать, как будто с родным, давно знакомым. Может, и хорошо, что у них ничего такого не вышло. – Так вот, меня Макс все канал – где твой будущий муж? А я ему – занят, алмазы добывает… Так Макс как-то ко мне уважением проникся, это потом ему Катя объяснила, что это очередной мой прикол… А когда выяснилось, что твои деньги слегка алмазные, от дядькиного бизнеса, мне даже как-то жутковато стало. Поосторожнее надо шутить, да и желать тоже…

– Вот это нам с тобой и помешало… – задумчиво глядел на нее Алексей. – Видимо, мы оба в такой осторожной стадии находимся… Я ведь тебя когда увидел дома, ну, когда Настька твоя таблеток наелась, такое раздражение накатило. И на тебя, и на себя…

– На себя-то за что?

– За то, что тебя так не разглядел, ошибся. Тогда, в «Лебеде», ты мне показалась прикольной, не такой, как многие… А там, дома, ты была… Серая… Скучная…

– Заезженная?

– Точно! Обиделась?

– Нет. Это так и было.

– А когда на улице после аварии подобрал, вот тут обрадовался. Честно, ты без сознания, грязная вся – и такая настоящая, просто прелесть. Да, Сонь, я твои откровения читал, выпросил у Семена Васильевича. Как он?

– Не знаю… – Соня нахмурилась. То, что Алексей знал про нее слишком много, напрягало.

– В общем, порадовался я за тебя, ну и за свое чутье тоже порадовался…

– И что оно тебе подсказывает, это чутье? – недоброжелательно перебила Соня.

– Береги себя, и все будет…

– Хорошо?

– Как захочешь… Только далеко не уходи… Есть в тебе эта склонность. Поэтому мне потом еще раз захотелось быть с тобой рядом, защищать что ли…

– А потом расхотелось?

Он пожал плечами.

– Скорее да. Ты сама по себе… Но мужик тебе нужен… Но не я… Сейчас, во всяком случае… Знаешь, сейчас честный разговор – у нас ведь у обоих что-то екнуло, но не вспыхнуло, никто головы не потерял… Значит, это что-то не то самое, ну, ты меня понимаешь?

– Кажется, да…

– Так что если что – всегда помогу…

Соня нехотя выползла из кресла.

– Ладно, пойду…

– Держись и пообщайся с Семеном. Он настоящий клад. Пользуйся, пока есть доступ.

– Что значит пока? – настороженно обернулась Соня.

– Все под Богом ходим…

Соне резко захотелось все это закончить. И уйти. И позвонить Семену Васильевичу.

– Скажи мне, – начала она, – что таких уродов больше никогда не будет.

– Будут, Соня. Все, иди, ты свободна…

Соня подошла к столу, села, потянулась к принтеру, достала чистый лист.

– Я действительно свободна! И это стоит больше всех денег в мире, вместе взятых.

– Ты хорошо подумала?

– Нет, я как-то сразу решила.

Дверь в переговорную открылась, всунулся Гнус.

– Она здесь, – крикнул он кому-то и вошел. Соня продолжала писать заявление об уходе.

Вошли Игорь Владимирович и Андрей Константинович. Оба посмотрели на Соню мрачно и зло. Поздоровались с Алексеем. Соня подняла голову.

– Здравствуйте, господа.

– У вас беседа? – спросил Игорь Владимирович.

– Да тут Софья Петровна уходить собралась, – Алексей внимательно вглядывался в их лица.

Гнус просиял.

– Вот и славно, что сама. Что, стыдно стало?

– Мне? – Соня поднялась, продолжая держать листок в руках.

Игорь Владимирович откашлялся.

– Нам, Софья Петровна, к сожалению, тоже стыдно… Вот за это ваше творчество, – в руках у него Соня увидела те самые листочки, которые ей дала Карина и которые она так опрометчиво забыла на столе. Соня набрала в грудь воздуха, и тут же в голове ее пронеслось, что, если она сейчас заложит редакторов, никому легче не станет… Она решила молчать. Алексей протянул руку за листочками, но Гнус быстро выхватил их из рук Игоря Владимировича.

– Нет необходимости читать эту гнусную клевету. Тем более, что Софья Петровна признает свою вину, видите, она молчит… А обычно она сразу отвечает весьма язвительно и колко.

– Докололась, – философски произнес Андрей Константинович. – Да еще и распространила это по всему издательству…

– Я? – Соня хотела возмутиться, но снова запнулась.

– Ну не я же! – ехидно всплеснул руками Гнус. Игорь Владимирович как-то странно посмотрел на него.

– Идемте со мной, – сказал он Соне и вышел в коридор, – уладим все юридические и финансовые вопросы.

Соня пошла за ним. Алексей вырвал листочки из рук Гнуса.

– Свободен! – властно прозвучал его голос, когда Соня закрывала дверь.

– Соня, – Игорь Владимирович неожиданно остановился и заговорил шепотом, – Соня, я знаю, что это не вы… Но то, что на столе оставили – это роковая оплошность… Значит так, теперь я должен буду рассчитать вас без премии, все здесь непросто… Вы сейчас перепишите заявление завтрашним днем, а сегодня пойдите и возьмите больничный… Это единственное, что я могу сделать для вас.

– Спасибо. – Почему-то Соне стало легче оттого, что он знает правду и что все кончилось. Хотя и очень быстро.

– Пожалуйста. И вам спасибо за работу. Не в такой обстановке хотелось бы вас поблагодарить, но вот так бывает… Больничный возьмите недели на две, купите, если нет знакомых врачей, я распоряжусь, чтобы оплатили и не проверяли. За это время сможете себе найти работу, уж вы точно найдете… И сделайте себе рекомендацию, я все сам подпишу. Только быстрее, через несколько дней я полностью передам свои полномочия. Да, Алексей вам кто?

– Друг, – не задумываясь, ответила Соня.

– Ну, с такими друзьями вы не пропадете.

Соня развернулась и заторопилась к выходу. Ни с кем, ни о чем разговаривать не хотелось. Странно, но ей было как-то все равно. Она остановилась на пустой лестнице. Достала сигареты, наклонилась, чтобы найти зажигалку, которая как назло спряталась где-то в недрах сумки. Через секунду она почувствовала себя крепко прижатой к кому-то.

– Быстро идем со мной, – Алексей тащил ее за собой в переговорную.

Он закрыл дверь и прижал Соню к стене. Она не сопротивлялась, но и не поддавалась ему.

– Ты чего? С ума сошел?

– Да, да, да… – он крепко прижал ее к себе и стал гладить по голове. – Внеплановое краткое безумие… Сонь, ты сейчас такая беззащитная стояла… Такая родная, близкая… Не знаю, что это… Сонь, ты бы поплакала…

Соня обняла его и застыла на несколько секунд. Жадно вдохнула запах хорошего одеколона, потерлась щекой об его щеку… Почувствовала тепло внизу живота… Посмотрела на него и улыбнулась.

– Мне не хочется плакать…

– Поехали к тебе?

– А поехали…