Читать книгу Вильгельм Котарбинский - Ирина Потанина - Страница 3

Говорят, время объективно. Судит, дескать, о человеке по поступкам, по богатству оставленного миру наследия. Если так, то совершенно непонятно, почему имя Вильгельма Котарбинского не вызывает улыбку понимания у каждого школьника. Вильгельм Александрович до сих пор считается одним из самых плодовитых художников мира. Вся жизнь его была работой – непрерывным процессом визуализации мыслей. Он рисовал на всем, чего касалась рука: в тетрадках в линейку, рассказывая что-то ученикам; на обратной стороне конвертов, письма из которых читал как раз в момент рисования; на старых визитных карточках, обдумывая, стоит ли посетить их хозяев сегодня. В 1974 году в архив-музей литературы и искусства Украины были переданы, например, три письма и конверт, расписанные Котарбинским акварельными красками и посвященные и подаренные потом Елене Праховой, с которой Вильгельма Александровича в последние годы жизни связывали уже практически родственные узы.

– Вы изрисовали старые письма по причине отсутствия в доме нормальных материалов или по привычке разрисовывать все, что попадается под руку?

– Изрисовал, разве? Надо же, а я и не заметил…

По свидетельствам современников, с самого юного возраста, Котарбинский постоянно рисовал эскизы, изобретал сюжеты, строил композиции и, главное, не оставлял ничего на полпути, обязательно доводя работы до состояния, когда их можно было «вывести в свет». Эскизы и зарисовки, набросанные во время философских дискуссий о мироустройстве на очередном пышном застолье, превращались потом в серию потрясающих сепий, выставка которых производила фурор в самых разных уголках мира. Ночные видения Вильгельма Александровича, наскоро зарисованные утром, позже обретали новую жизнь, воплощаясь на стенах домов, хозяева которых приглашали художника украсить интерьер. Картины Вильгельма Александровича много путешествовали. До того как осесть в музеях или частных коллекциях, они с неизменным успехом выставлялись в разных городах мира: Рим, Париж, Варшава, Берлин, Львов, Санкт-Петербург… В 1895 году, например, для Вильгельма Котарбинского выделили целый зал на 3-й выставке Киевского товарищества художников: там были представлены сразу 60 сепий.

Некоторые источники сообщают, что во время очередной смены власти в Киеве во время событий 1917–1920 годов Вильгельм Александрович принял решение покинуть любимый город и, наконец, переехать в свое относительно тихое небольшое имение Кальск, расположенное в Слуцком уезде Минской губернии. Художник собрал лучшие свои работы и отправил их с багажом, вперед себя. Увы, багаж пропал, а сам художник так и не смог никуда уехать. История эта и печальна и показательна: ведь даже при такой значительной потере посетители Вильгельма Александровича тех лет вспоминали о множестве работ, наполнявших мастерскую (она же гостиная) художника.

Быть может, из-за количества картин страдало качество? Нисколько! Догма о том, что количество и качество несовместимы – одно из тех правил, к которым Вильгельм Александрович стал ярким исключением. Достаточно просто посмотреть его работы – репродукции в большом количестве есть в Интернете – чтобы понять: перед нами гений. Тем же, кто «не верит глазами своим», рекомендуется просмотреть список высоких наград и регалий Вильгельма Александровича. В 1872 году юный Котарбинский был признан «первым рисовальщиком Рима» и получил серебряную медаль на конкурсе в Академии св. Луки. В 1894 году на национальной выставке во Львове имя Котарбинского звучит особенно громко: мастер получает золотую медаль и множество хвалебных отзывов. Неоднократно потом копируемая и считающаяся вершиной масляной живописи тех лет картина «Оргия» приобретается музеем Императора Александра III. В 1905 году (по некоторым сведениям в 1915 г.), будучи уже зрелым художником, Вильгельм Александрович удостаивается звания академика Императорской Академии художеств «за известность на художественном поприще». Элементы кисти Котарбинского в росписи соборов – среди которых центральное место занимает, конечно, Киевский Владимирский собор – до сих пор поражают воображение и вызывают учащенное сердцебиение у множества зрителей и искусствоведов. За работу над росписью Владимирского собора Котарбинского наградили орденом Станислава II степени. Так что качество работ не вызывает сомнений.

Но в чем же тогда дело? Возможно, виноваты советские музеи, в силу идеологической направленности не приобретавшие работы символиста Котарбинского? Но и эта версия отметается, ведь известнейшие частные коллекции никто не отменял. Знаменитые итальянские и польские меценаты регулярно выставляли картины Котарбинского раньше и выставляют сейчас. Информация о пристрастии к работам Вильгельма Александровича знаменитейших коллекционеров – таких как Солдатенков, Ханенко или Терещенко – тоже не могла кануть в лету. Кроме того, большинство исследователей сходятся во мнении, что Котарбинский был одним из любимых художников Николая II. Кстати, сегодня добрая традиция продолжается: за картины Котарбинского сражаются на аукционах самые обеспеченные покупатели. О популярности работ Вильгельма Александровича говорит хотя бы тот факт, что все мы до сих пор знакомы с ними. В 1914 году киевское издательство «Рассвет» издало масштабную серию открыток В. Котарбинского. Русалки, нимфы, ангелы, наяды, болотные огоньки, смерть в образе девушки или прекрасного юноши, лихорадка – белая дева, пришедшая с болот… Покажите любую из этих открыток современному зрителю, и он воскликнет: «Конечно, знаю! Это же классика модерна! Это же основа основ– символизм в чистом виде. Разумеется, я знаю и люблю эти работы. Что? Котарбинский? А кто это?»

И вот тут мы сталкиваемся с основным парадоксом, сформулировав который, на мой взгляд, легко увидеть разгадку. Говоря о том, что художник «несправедливо забыт» или «не оценен в должной мере», мы, на самом деле, грешим против фактов. Владимирский собор со времен Великой Отечественной войны снова работает и открыт для посетителей, самые знаменитые дома, расписанные Котарбинским, все еще сохранились в Киеве, выставки картин Вильгельма Александровича проводятся регулярно, а Интернет полон репродукций самых разных работ мастера. О творчестве Вильгельма Александровича постоянно что-то говорят, то есть оно вовсе не забыто. Налицо другой удивительный факт: работы Котарбинского куда более популярны и оценены, чем сам художник. Мы вполне оправданно можем негодовать, утверждая, что «совершенно не понятно, отчего имя Котарбинского не стоит в каждом учебнике рядом с именами Васнецова и Врубеля». Но предъявить аналогичную претензию относительно работ Вильгельма Александровича нельзя – они все «на слуху», они обсуждаемы, любимы и заслуженно почитаемы. Как же так вышло? Почему знаменитые сепии, все эти «пронзительные оленеглазые взгляды», «идеальная римская анатомия», «леденящие душу страсти мистика» не вызывают в нашей памяти фамилию «Котарбинский» столь же естественно, как фамилия «Айвазовский» всплывает в мыслях, при виде оживающего на полотнах моря? Возможно, разгадка снова кроется в «происках души Котарбинского». Читая воспоминания о полушутливых диалогах о мироустройстве, которые постоянно царили в кругу друзей Вильгельма Александровича, сталкиваясь с его собственными философскими высказываниями или опираясь на воспоминания о нем современников, ясно ощущаешь, что картина мира по Вильгельму Котарбинскому удивительно светла, изначально совершенна, гармонична и… не терпит авторства. Несмотря на любые сложности, художник всегда считал, что в жизни все складывается так, как должно, а люди – лишь переносимые порывами потусторонних ветров песчинки в бескрайнем океане Вселенной. В картине мира Котарбинского ощущается четкая разница между чувством собственного достоинства и гордыней. Талант, по Котарбинскому, – не что иное, как обязательный спутник личности, потому негоже считать его чем-то выдающимся. Достаточно вспомнить, что, любуясь тем или иным произведением искусства, Вильгельм Александрович прежде всего восхищался красотой мира, описанного художником, а потом уже мастерством автора работы. Добавим к этому еще некоторые факты: например, вспомним, что Вильгельм Александрович не стал подписывать свои фрагменты при росписи Владимирского собора или что он отказался поставить автограф на «Лепте вдовицы» кириллицей, хотя это было условием приобретения картины для Третьяковской галереи. Вспомним также, что на всевозможные хвалебные отзывы он реагировал довольно холодно, сдержанно благодаря и искренне вздыхая: «Согласен, вышло удивительно. Но благодарности не уместны. Поймите, я обычный художник. Удивлять – это моя работа». Вполне логично предположить, что Вильгельм Александрович и сам хотел, чтобы работы его остались в веках самостоятельными, отдельными от имени автора. Не то чтобы он что-то намеренно для этого предпринимал, просто довольно часто рассуждал на тему «труды останутся, а личности исчезнут» и мысленно представлял будущее, в котором люди будут восхищаться чистым искусством, не сковывая себя представлениями о характере авторов или обстоятельствах создания работы.

Еще одна удивительная черта Вильгельма Александровича – практически все, о чем он мечтал, сбывалось.

Но чтобы факт этот не казался выдумкой или подтасовкой, нужно рассматривать биографию и творческий путь Вильгельма Александровича более детально.