Читать книгу Детективный флёр - Ирина Ребони - Страница 5

Для конторы Денис снял квартиру с двумя смежными комнатами на первом этаже жилого дома. Дом располагался на 7-й Красноармейской неподалеку от Московского проспекта. Он считал, что контора должна находиться в центре города – это престижно, да и народу там больше ходит. Я надеялась, что его расчеты верны. На фасаде уже висела вывеска «Детективное агентство «Ниро»» – синие буквы на белом фоне, скромно, но приметно, примерно такая же табличка, только гораздо меньших размеров, висела на двери квартиры, в которой разместился наш офис. Его обустройство потребовало немалых затрат. Частично Денису помогли родители, частично банковский кредит. Я не представляла, когда мы сможем отбить эти деньги. Квартира была малогабаритной и темной, но не балы же здесь устраивать! Зато на окнах имелись решетки, а двери были очень надежными. Безопасность – прежде всего, говорил мой новый шеф. Мебели было немного, вся новая и светлая, как и стены, так что удалось в какой-то степени сгладить мрачность помещения. В первой комнате было мое рабочее место – стол с компьютером, стеллаж и небольшой диванчик для посетителей с журнальным столиком. Во второй комнате размещался кабинет детектива. Там было примерно так же, как и в приемной, только еще имелся шкаф и небольшой несгораемый сейф. В общем, все по-взрослому.

Я взялась за работу с энтузиазмом – разместила рекламные объявления на нескольких сайтах и договорилась о размещении объявлений в двух бесплатных газетах. На радио и телевидение мы пока не замахивались, не по карману. Но о баннере где-нибудь в людном месте стоило задуматься. Денис тем временем пытался составить примерный прейскурант цен на наши услуги, используя для этого всевозможные источники. Иногда он удалялся на какие-то встречи. Офисный телефон пока молчал.

Первый клиент появился на четвертый день без предварительного звонка. Это был мужчина лет пятидесяти, крепкий и прилично одетый.

– Я никакой информации не нашел о вашем агентстве, ни одного отзыва, – едва поздоровавшись, сообщил он. – Хотелось бы быть уверенным в безупречной репутации организации, которой собираюсь доверить деликатное поручение.

Я едва не вздрогнула. Похоже, у меня появилась аллергия на слово «репутация». Однако я быстро взяла себя в руки и улыбнулась.

– Вы ничего о нас не слышали потому, что мы открылись только в этот понедельник. А насчет репутации можете не беспокоиться, – не моргнув глазом, сказала я, – глава агентства – отличный детектив. До недавнего времени он был заместителем начальника отдела убийств.

– За что же его турнули из полиции? – перебил мою хвалебную речь потенциальный клиент.

– Его не турнули, – терпеливо объяснила я, – он сам ушел, захотел изменить свою жизнь. Колосов Денис Викторович. Можете навести справки в Следственном Комитете.

Похоже, упоминание Следственного Комитета подействовало на мужчину благотворно, и он хмыкнул.

– Вы отличный адвокат.

– Всего лишь секретарь, что меня вполне устраивает.

– Кирилл Романенко, – протянул он руку, желая закрепить знакомство.

– Ксения, – представилась я, решив не озвучивать свою фамилию. Вдруг у него хорошая память? – После небольшой паузы спросила: «Ну как, вы решились воспользоваться услугами нашего агентства?».

– Пожалуй, – улыбнулся он. – Знакомьте меня со своим шефом.

Я вошла в кабинет и, округлив глаза, торжественно произнесла:

– Клиент! Кирилл Романенко!

От возбуждения Денис вскочил с места, затем пригладил рукой волосы и сел.

– Зови.

Они беседовали довольно долго. Я просто изнывала от нетерпения. Каким будет наше первое дело? Я устроилась на эту работу от безвыходности, а сейчас вдруг ощутила азарт, что не могло не радовать. Я уже давно научилась не зацикливаться на неприятном, однако в последнее время все чаще ощущала какую-то бесприютность, будто нигде мне нет места. Может, именно здесь я его найду? Острая тоска вдруг полоснула по сердцу. Я посмотрела в окно. Решетки… В комнату проникал тусклый свет, что добавляло уныния. А ведь на дворе лето! К сожалению, значительную часть этой благословенной поры я провела в заточении у себя в квартире, но там хотя бы решеток не было. Стоп! Хватит ныть! Я прошла в кухню и включила кофеварку, нужно помнить о своих секретарских обязанностях.

Когда Денис вместе с клиентом, а по довольному взгляду сыщика я поняла, что Романенко стал нашим клиентом, вошли в приемную, я улыбнулась.

– Может, хотите кофе выпить?

– Я бы с удовольствием, – ответно улыбнулся Романенко, – но очень спешу. Думаю, мы непременно чего-нибудь выпьем, когда дело будет завершено.

Когда клиент удалился, мы с Денисом переместились в кухню, чтобы за чашечкой кофе обсудить наше первое дело. Прежде, чем посвятить меня в его суть, Денис скривился.

– Так и знал! В последнее время пообщался с несколькими частными сыщиками, чаще всего нашего брата привлекают к слежке за неверными супругами. Но нам пока выбирать не из чего. Тут классический случай. Старый богатый муж и молодая ветреная жена. Ему сорок девять, ей двадцать пять, женаты два года. Поначалу, как он утверждает, все было хорошо, а теперь у него появились подозрения.

– А на что он рассчитывал, когда женился на женщине, вдвое моложе него?! – возмутилась я. – Хотя обманутых всегда жалко.

Денис сказал, что жалеть этого типа не стоит. Он несчастным не выглядит. Похоже, влюбленность, если и была, давно прошла. Теперь он мечтает отделаться от супруги без материальных потерь. По брачному договору, если брак распадется из-за ее неверности, ей ничего не достанется. Если же он будет виновником развода, то она получит значительное содержание. Разговор идет о больших деньгах, поэтому Романенко не скупится. Помимо обычного тарифа пообещал выплатить солидную премию, если удастся изобличить изменницу. Слежку предстоит начать в понедельник, так как на уик-энд супруги собираются уехать в загородный дом. Беседу с Романенко Денис записал на диктофон, который вручил мне, чтобы я распечатала все основное.

– Полная стенограмма не нужна, – сказал он, – только факты. Имена, адреса, телефоны, распорядок дня. Сам разговор скинь на диск, положим начало нашему архиву. Потом и фотографии его женушки распечатаем, он скинул мне на телефон несколько штук.

Я приступила к выполнению задания, а Денис удалился в кабинет, чтобы проверить готовность фотоаппаратуры. Когда он работал в убойном отделе, ему не приходилось самому делать снимки. По счастью, с детства он всерьез увлекался фотографией, так что стал в этом деле практически профессионалом, что теперь очень пригодится. Вскоре он выскочил из кабинета, на ходу пробормотав, что нужно кое-что докупить, и пообещал вернуться через пару часов.

– По дороге где-нибудь перекушу, – добавил он уже в дверях, – ты тоже сходи подкрепись.

Я сидела в кафе неподалеку от офиса, когда позвонили по рабочему телефону. Это была потенциальная клиентка! Я включила запись разговора, чтобы ничего не забыть и не упустить. Закончив разговор с ней, я перезвонила Денису.

– У нас на подходе еще одна клиентка, – бодро отрапортовала я. – Я назначила встречу на 16 часов.

– А что она из себя представляет? – заинтересовался сыщик.

– Судя по голосу, дама в летах, интеллигентная, живет где-то неподалеку. О нас узнала из бесплатной газеты, которую утром сунули в почтовый ящик. О деле хочет лично переговорить с детективом.

– Ужасно люблю интеллигентных старушек! – воскликнул Денис. – Скоро буду!

Восьмидесятидвухлетняя Виктория Афанасьевна действительно была интеллигентной старушкой. Всё – одежда, речь, манера держаться, даже соответствующий возрасту макияж – говорило об этом. Кокетливая шляпка и роскошная брошь, скалывающая ворот блузки, чуть не вызвали у меня слезы умиления. Просто воплощение истинной петербурженки! Она жила на соседней улице, одна в просторной четырехкомнатной квартире. Денис предложил мне присутствовать при беседе, старушка не возражала.

– Мой муж был университетским профессором, – с гордостью сообщила она, – да еще потомком знатного рода, так что кое-что от прежних времен уцелело. Я не бедствую и в состоянии выплатить вам разумный гонорар.

– О гонораре потом поговорим, – приветливо улыбнулся Денис, – сначала скажите, какую работу хотите нам поручить.

Похоже, Виктория Афанасьевна соскучилась по живому общению, поэтому, прежде чем приступить к делу, посвятила нас в подробности своей жизни. Желая расположить к себе потенциальную клиентку, Денис ее не прерывал.

Они с мужем были очень счастливы, хотя долгое время у них не было детей. Когда их молитвы были услышаны и родилась дочь, Виктории Афанасьевне было под сорок, а мужу за пятьдесят. Тогда начался самый счастливый и полноценный период в их жизни. Однако в подростковом возрасте дочь заболела менингитом и умерла, а через несколько лет и ее безутешный отец последовал за ней. Виктория Афанасьевна осталась одна, совсем одна, немногочисленные родственники еще до этого ушли один за другим. Она не знает, как бы пережила потерю мужа, если бы не его племянник. Виктор взял на себя все организационные хлопоты, связанные с похоронами дяди, да и потом не оставлял тетушку без внимания, навещал, делал милые подарки и приносил вкусную выпечку к чаю. Они очень сблизились, хотя раньше общались лишь изредка. Муж недолюбливал племянника, считая того прохвостом. Но ей не из кого было выбирать.

Виктория Афанасьевна отвечала на добро добром. Когда Виктор попадал в неприятности, что случалось регулярно, Виктория Афанасьевна помогала ему деньгами, за что получала море благодарности. Шли годы, круг общения Виктории Афанасьевны сжимался, как шагреневая кожа. Часть подруг уже ушла из жизни, другие совсем одряхлели и редко выходили из дома, а кое-кто уже и не выходил. Конечно, они общались, но, большей частью, по телефону. На этом фоне визиты Виктора стали еще более ценными и желанными. Он иногда водил ее в театры и на выставки, что она очень любила. Раньше она делала это с кем-нибудь из подруг, а теперь остался только Виктор.

– Я ведь для чего вам так подробно обо всем рассказываю, – перебила свое плавное повествование Виктория Афанасьевна, – да для того, чтобы вы поняли, какое значение имеет для меня Виктор. А тут случилась неприятность – пропала икона. Она довольно ценная, семнадцатый век, строгановская школа. Но для меня главная ее ценность заключается в том, что она – единственное, что осталось у меня от родителей. Эту икону передавали в нашем роду из поколения в поколение.

– И вы думаете, что ее украл ваш племянник, – подсказал ей Денис.

– Да, – вздохнула благородная старушка, смахивая выступившие слезы, – больше просто некому. – Мы сочувственно молчали, давая ей время справиться с чувствами. Надо отдать ей должное, она быстро взяла себя в руки. – Если бы исчезла какая-то другая вещь, – продолжила Виктория Афанасьевна, – я бы, конечно, тоже расстроилась, но привлекать сыщиков не стала, в конце концов, и так рано или поздно все достанется Виктору. Он – мой единственный наследник, не считая мелочей, которые я завещала подругам.

– Значит, по сути, он украл сам у себя? – спросил Денис.

– Нет, – усмехнулась она. – На прошлой неделе я сделала дополнение к завещанию. Распорядилась, чтобы икону положили мне в гроб, она небольшого размера. Я – последняя из рода Нагибиных, вот, пусть и фамильная реликвия уйдет вместе со мной.

– И вы об этом рассказали племяннику?

– Конечно. Он не только мой наследник, я назначила его и душеприказчиком. Попросила его проследить за выполнением моей воли.

– А что он?

– Возмутился. Сказал, что это историческая и художественная ценность, и зарывать ее в землю – грех. Но ведь это моя вещь! Только я праве решать, что мне с ней делать!

Честно говоря, в этом вопросе я была на стороне Виктора. Думаю, Денис тоже, но мы не сочли возможным высказываться на эту тему. У Виктории Афанасьевны была своя правда и свое право поступать с принадлежащими ей вещами так, как ей вздумается.

– Считаю более разумным назначить душеприказчиком другого человека, – после небольшой паузы высказался Денис. – Наследник ни при каких обстоятельствах не должен становиться душеприказчиком, это противоречит здравому смыслу.

– Не знаю, кого назначить, – печально произнесла наша потенциальная клиентка. – Мои подруги на ладан дышат, из друзей мужа остался только один, да и тому уже девяносто, и, хотя он еще не в маразме, рассчитывать на него не приходится.

– А дети и внуки ваших друзей, вы с ними поддерживаете отношения?

Она тяжело вздохнула.

– Когда наши друзья ушли из жизни, то и общение с их отпрысками прекратилось.

Печальный итог. Я подумала, что старость страшна не только болезнями и немощью, но и одиночеством. Неожиданно Виктория Афанасьевна оживилась.

– А ведь сын и внук Аркадия Борисовича, юристы! Аркадий Борисович – тот самый девяностолетний друг мужа, – пояснила она, – мы с ним давненько не виделись, но регулярно поздравляем друг друга со всеми праздниками. Пожалуй, я навещу его. – С этим вопросом разобрались.

Пропажу иконы Виктория Афанасьевна обнаружила два дня назад, но не видела ее, по крайней мере, две недели. Дом был старым, штукатурка стала рыхлой, гвоздь, на котором держалась икона, расшатался, и она упала. Хозяйка убрала ее в ящик письменного стола, решив потом вызвать мастера, да все руки не доходили.

– Почему племянника не попросили ее повесить? – спросила я.

– Да у него руки не из того места растут, – усмехнулась она, – он бы мне всю стену разворотил.

Дальнейшие расспросы ничуть не прояснили ситуацию. Подозреваемых было немало. Виктория Афанасьевна подозревала племянника, так как, по ее словам, больше никто у нее не бывает. Но это не так. Или благородная дама обслуживающий персонал за людей не считала? Два раза в неделю к ней приходила уборщица, раз в месяц парикмахер, а маникюрша и того чаще. Недавно приходил сантехник, прочищал засорившуюся раковину. Ее квартиру регулярно посещали курьеры, она частенько заказывала доставку на дом из магазинов. Дама была состоятельной и умело пользовалась имеющимися у нее средствами.

Денис забросал ее вопросами, и она подробно и четко на все отвечала. Хотелось бы мне дожить до ее возраста, сохранив при этом светлый разум и приятную внешность. Беседа записывалась на диктофон, а я попутно делала заметки в блокноте – журналистская привычка. Разговор получился продолжительным, но никто из нас не скучал. Приятно общаться с интеллигентным человеком, имеющим за плечами долгую и интересную жизнь. Когда Виктория Афанасьевна удалилась, став нашей клиенткой, было уже около семи вечера. Мы с Денисом переглянулись.

– Могу повторить, – весело сказал он, – обожаю интеллигентных старушек! Хотя задание непростое. Она хочет и на елку влезть, и… ничего себе не ободрать. С этим Виктором придется обращаться, как с хрустальной вазой – не оскорбить, не обидеть, не допустить, чтобы он заподозрил тетушку в нелицеприятных мыслях на его счет! Но… вернуть икону!

В пятницу с самого утра Денис собирался приступить к расследованию и сразу занялся составлением плана. От меня требовалось распечатать имена, адреса и телефоны всех, кто так или иначе имеет отношение к делу. Освободились мы нескоро и подъехали к дому уже в десятом часу.

– Вот уж не думал, что мы так быстро раскрутимся! – радостно воскликнул Денис, когда мы выходили из автомобиля.

Я три раза сплюнула через левое плечо.

– Погоди радоваться, – приземлила я своего шефа, – мы еще ни одного дела не раскрыли.

– Раскроем, куда же мы денемся, – легкомысленно отозвался сыщик.

Я вошла в квартиру в радостном возбуждении. Моя работа мне нравилась! Признаться, не ожидала от себя такого, хотя удивляться особенно нечему. В каком-то смысле эта работа напоминала прежнюю. Общение с новыми людьми, знакомство с их историями и попытки разобраться, как все было на самом деле. Я прошла в кухню, чтобы приготовить себе легкий ужин, и включила телевизор, просто для фона. На одном из питерских каналов несколько мужчин, сидя за круглым столом, с умным видом что-то обсуждали. Я собралась переключиться на музыкальный канал, но тут меня зацепило знакомое имя. Журавлев! Я прислушалась. Обсуждали предстоящее строительство спортивного комплекса. Утвержденный проект уже имелся. Осталось найти подрядчика.

– Нужно учитывать прошлые ошибки, – важно говорил мужчина в роговых очках с толстыми стеклами. – Вспомните, как строили футбольный стадион – недопустимо долго, и это обошлось налогоплательщикам недопустимо дорого, а уж сколько скандалов было вокруг этого строительства! Мы должны довести до сведения властей, что в данном случае подобного непрофессионализма в подборе кадров не допустим.

– Поговаривают, что на роль главного подрядчика претендует небезызвестный и недавно уже упомянутый Журавлев, – подал голос ведущий.

– Только не он! – вскричал молодой человек, неизвестно как затесавшийся в ряды экспертов.

– У Журавлева большой опыт, – провоцировал юнца ведущий, – за плечами много крупных строек.

Молодой человек еще больше возбудился.

– Разве вы забыли?! Года два назад его отстранили от госзаказа из-за всевозможных обвинений в его адрес – тут и нецелевое использование средств, и неуплата налогов, и…

Ведущий опять его перебил, но не для того, чтобы оправдать обвиняемого или хотя бы посеять сомнение в его виновности, а чтобы еще больше подогреть градус дискуссии.

– Ведь до суда дело так и не дошло.

– И не могло дойти! – захлебывался классовой ненавистью юный правдолюбец. – У него все схвачено! Наверняка подкупил тех экспертов! Несчастную журналистку смешали с грязью, а Журавлев, белый и пушистый, опять в деле! Но народ все помнит!

Боже, еще и народ сюда приплел, сокрушенно подумала я. И откуда только он взялся, весь такой принципиальный и неистовый? Дискуссия тем временем продолжалась.

– Думаю, для этой роли лучше подойдет Игнатенко, – сказал полный мужчина, казалось, щеки лежат у него на плечах. – У него опыта не меньше и, главное, безупречная репутация.

– Репутация – это хорошо, – впервые вступил в разговор пожилой мужчина. Его лицо было изборождено глубокими морщинами, но глаза светились умом и живостью. – Но на одной репутации далеко не уедешь. Я давно живу и всякого повидал. Бросить тень на человека, особенно бизнесмена, очень легко. А вот отмыться почти никогда не удается. Да, у Игнатенко немалый опыт, но таких крупных проектов в его практике не было, и неизвестно, справится ли он с такой масштабной задачей.

Дискуссия разгорелась с новой силой, но я уже почти не слушала. Журавлев был прав, утверждая, что мои обвинения ему еще аукнутся. Я своими действиями разрушила ему, если не жизнь, то карьеру. Конечно, я тоже пострадала, но что значат мои маленькие неприятности на фоне его потерь? Этот умный и амбициозный мужчина, совсем еще не старый, в будущем не может рассчитывать ни на что более или менее значительное. Как же он меня ненавидит!

И опять я задумалась над тем, почему тогда поступила так неосмотрительно. Я никогда ничего не публиковала, предварительно не проверив информацию, используя несколько источников! А там был только один источник, да еще анонимный! Как я могла так поступить? На ум приходило только одно объяснение, которое я и дала своей жертве: «Бес попутал!». Такое объяснение подошло бы Галке. Она работала в издательстве в отделе эзотерики и прочей хиромантии. Но ведь я – ярая материалистка!

Шарики в голове закрутились с невиданной силой, мысли сменяли друг друга так быстро, что я не успевала ни одну из них ухватить. Одна все-таки пробилась на поверхность. Нужно поесть! – решила я. Готовить ужин расхотелось, я съела маленькую баночку творожка и запила зеленым чаем. Голода я не чувствовала. Однако легкая трапеза заставила мой мозг работать более продуктивно. Я вернулась к прежней теме. Почему я решилась на ту публикацию, нарушив все свои принципы? Захотела славы? Кое-какая известность у меня имелась, но неужели мне так захотелось по-настоящему прославиться? Я таких своих мыслей не помнила, возможно, они подспудно подталкивали меня. Или это был азарт? Гончая, схватив добычу, сжала зубы покрепче. Это больше похоже на истину.

Но почему Василий Семенович меня не остановил? Он такой осторожный, всегда заставлял меня по десять раз проверять и перепроверять материал, прежде чем разрешить публикацию. А тут, в такой ответственный момент, дал мне карт бланш, мол, решай сама, да еще говорил, что, если публиковать, то нужно делать это немедленно, фактически не оставил мне времени на обдумывание и поиск других подходов к жертве. Мне стало не по себе. Неужели человек, которого я уважала и считала своим другом, меня подставил? А я, дура набитая, угодила в ожидавшую меня ловушку. Может быть, подкуп все-таки был? Только подкупили не меня, а главного редактора. Может, это у него появилась вилла на Мальдивах? Хотя вряд ли. Скорее, все потратил на своих неблагополучных деток. Тут неожиданно вспомнилось, что незадолго до этого поговаривали о смене главного редактора. Василий Семенович был настоящим профессионалом, видимо, просто чем-то не угодил спонсорам. Может, узнав об этом, он решил обогатиться напоследок? Думать об этом было не просто неприятно, а очень больно.

Я достала из заначки сигареты. В юности, когда связалась с Юркой, заплатила огромную дань многим пагубным привычкам, хорошо, что наркоманкой не стала. Потом, в один не слишком приятный день я разом со всем покончила, хотела и с Юркой покончить, но тот вцепился в меня, как клещ. Говорил, что без меня совсем пропадет. До сих пор тем или иным способом пытается цепляться. Мой новый номер телефона он не знает, теперь и адреса не знает, так что придется ему обходиться без меня. Я не хотела с ним встречаться, разговаривать и погружаться в его проблемы, в свое время еле ноги унесла. Я закурила и задумалась. Ну, почему в последнее время никак не удается порадоваться чему-нибудь по-настоящему? Сегодня вернулась домой, довольная и даже окрыленная. Жизнь виделась в более радужном свете, чем раньше. И вот, опять… Видимо, отголоски моей глупости будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь.

Когда я немного успокоилась, мысли вернулись к прежней теме. А если мысли направить по правильному руслу, то они быстро приводят к результату. Сомнений не оставалось, Василий Семенович меня подставил. В это не хотелось верить, но факты, как говорится, упрямая вещь. Последний раз мы с ним разговаривали, когда он сообщил мне о желании Журавлева встретиться со мной. А потом – молчок, ни одного звонка, ни одного сообщения! Даже не ответил мне, когда я поздравила его с днем рождения. И меня не поздравил. Его в прессе особо не затрагивали, он никаких интервью не давал. Однако писали, якобы с его слов, что он просто доверился своей ведущей журналистке, о чем очень сожалеет. Зато меня вовсю поливали помоями. А он ни одного слова поддержки не произнес, ни лично, ни публично. Тогда я это воспринимала как должное, чувствуя себя бесконечно виноватой. Теперь это виделось по-другому. Мы с ним были в одной лодке. Без его одобрения моя статья не появилась бы! Но он тихо слился, а все шишки достались мне. Кстати, у него, в отличие от меня, нет запрета на профессию.

Я металась по квартире, не в силах осознать ту правду, которая мне сегодня открылась. Василий Семенович меня предал! А ведь мы были связаны не только служебными, но и дружескими отношениями. У него младший сын – мой ровесник, поэтому Василий Семенович регулярно обращался ко мне за разъяснениями, когда не мог понять поведение своего отпрыска. Я, как могла, объясняла, и он утверждал, что ему это помогает в общении с сыном. Он тоже был в курсе моих дел. Когда развод с Юрой был в самом разгаре, мой муж устроил настоящее преследование. Василий Семенович придумал мне длительную командировку на Дальний Восток. Это помогло разрядить обстановку. Эх, сколько всего было за те семь лет! Я потянулась за второй сигаретой.

– Как же я раньше обо всем не догадалась? – недоумевала я. – Ведь все так очевидно!

Вскоре я нашла ответ и на этот вопрос. Нападки в прессе, суд, запрет на профессию, злобные звонки среди ночи, потеря имущества и потеря уважения многих коллег не могли на мне не сказаться. Я пыталась выглядеть этаким стойким оловянным солдатиком, которому все нипочем, но внутренний стержень, похоже, надломился. Мои мысли превратились в желе, а я – в амебу. Потому и роман не получился. У меня не было внутренней энергии, вот и в романе она не чувствовалась. Мой роман представлял интерес разве что с этнографической точки зрения – в нем достаточно подробно была описана жизнь в коммунальной питерской квартире в начале двадцать первого века.

Если бы не Лешкины полушутливые нападки и найденный в соседней квартире труп, благодаря которому я получила сразу два предложения о работе, то, вполне возможно, я бы до сих пор сидела в старом махровом халате, обрастая жиром и пофигизмом. Сейчас прежняя энергия, несмотря ни на что, вернулась, ну, почти прежняя. Как-нибудь переживу предательство Василия Семеновича, а вот свою вину перед Журавлевым мне придется нести, как крест, до гробовой доски, тут уж ничего не поделаешь.