Читать книгу Любовь по-черкесски. Мерем. Роман - Ирина Резцова - Страница 8

Супруги Чиназ и Гупче Термигоевы всегда обедали дома.

Университетская столовая и прилегающие кафешки почему-то не признавались рассудительной Гупче, как места, в которых можно вкусно покушать. Между тем, все эти кафешки служили отличным убежищем для студентов, желающих пропустить нудную лекцию. Были ли эти лекции, на самом деле, нудными – лучше спросить у тех же студентов через много лет после окончания учебы.

В одно и то же время, за час до официального обеденного перерыва, Чиназ и Гупче вдвоем спускались по центральной лестнице и направлялись к своей припаркованной машине. До дома можно было дойти пешком. Всего три квартала в одну сторону и пара-если свернуть налево. Но Гупче, видимо передала это аристократическое качество своему младшему сыну Тагиру. Лучше постоять на всех перекрестках, как человек, чем заставлять пожилую женщину идти такое большое расстояние.

Хотя Майкоп прекрасен из окна автомобиля. Чего стоят прикосновения широколиственных деревьев лобового стекла? А если в хорошую погоду эти же листья деревьев изредка будут баловать солнечными лучами, то вообще сказка! Казалось бы, три квартала, но эти три квартала стоят того, чтобы проехать мимо хотя бы на Жигулях. Хотя, какой там отечественный автомобиль? Гупче бы не потерпела такого неуважения к себе. Разумеется, Чиназ приобрел специально для своей супруги немецкий автомобиль. Чтобы Гупче, как настоящая кавказская женщина, могла удобно расположиться на заднем сиденье.

– Зря ты заставил меня замолчать сегодня утром, Чиназ.

– Сегодня утром? Что было сегодня утром?

– Наш сын совсем отбился от рук! Сегодня он не ест то, что я ему говорю, а завтра -он перестанет прислушиваться к моим советам.

– Гупче, прошу тебя, не преувеличивай, – Чиназ пытался повернуть направо, но два припаркованных вплотную, возле светофора, автомобиля создавали помеху для маневра.

– Да где же я преувеличиваю?! Почему твои глаза не видят, что сын стал замкнутым?

– Может быть, он влюбился… – Чиназ, наконец, вывернул руль в ровное положение и плавно переместился на крайнюю левую полосу дороги.

– Ты серьезно? Ты хочешь сказать, что он скоро приведет невестку?

– Я еще ничего не сказал, Гупче, – мужчину осенило, что он подсознательно пытается чаще называть жену по имени, пока они вдвоем.

Странное дело, даже на работе, будучи на руководящем посту, он не мог позволить себе назвать свою жену по имени. Он относился к тому поколению, которое не мыслит себя без обычаев. Даже, если выбирают себе не черкесскую жену.

Чиназ только сейчас понял, как глубоко сидит в нем важность мнения окружающих. Спустя тридцать семь лет, после свадьбы, и доживя до того момента, когда он сам находится в том положении, перед которым должны испытывать трепет и чувство стыда, – он, Чиназ Термигоев, декан факультета и уважаемый человек, не может позволить себе многое. Но Гупче, казалось, не замечала этого.

– Интересно, кто эта девушка?

– Гупче, этой девушки может пока и не быть в природе.

– Что значит, может и не быть? Она есть. Он точно влюбился. И вот, что я тебе скажу, Чиназ. Если он нам не рассказывает про нее, значит, она не так хороша.

– Гупче… ну, где ты видела, чтобы черкесский мужчина советовался с родителями, можно ли ему влюбиться или нет?

– Я – мать! Я должна знать, что с моим мальчиком. А вдруг, она – гулящая, и он стесняется нам об этом сказать?!

– Гупче, ну, почему ты сразу думаешь про плохое? Я тоже не советовался со своей матерью, жениться мне на тебе или нет. Или ты забыла, что черкесский мужчина принимает решение сам?

– Да неужели, Чиназ? – Гупче нервно теребила свой золотой браслет. – Или ты мне хочешь сказать, что сегодня семьи не договариваются между собой за детей? Кстати, его надо женить. Двадцать семь лет, а все еще холостой!

– Гупче, наш сын сам выберет себе девушку. Не вмешивайся.

– Что ты мне предлагаешь? Ждать, пока он приведет мне гулящую?! Да лучше он умрет, чем женится на такой!

– Гупче! – Чиназ резко резко остановился посреди дороги. – Как ты можешь такое говорить? Почему у тебя все девушки гулящие?! Почему ты не оставляешь нашему сыну шанс, чтобы он привел хорошую девушку?

Чиназ был в ужасе от того, что Гупче перестала чувствовать реальность. Где та Гупче, в которую он когда-то влюбился? Как так получилось, что из молчаливой и скромной девушки она превратилась в женщину, которая не стесняется в выражениях? Когда он упустил что-то важное? Может быть, все дело в его излишней доброте? Или Гупче изначально была такой сварливой, но он не замечал?

– Хорошо, извини, – примирительно отозвалась Гупче. – Я погорячилась.

– Я думаю теперь о том, что будет думать наш зять, если Фатима пойдет по твоим стопам. Это будет позор на мою голову….

В этот момент Чиназ понял, что черкесские обычаи отнюдь не ограничивали свободу его мысли. Все эти годы они спасали его от падения из-за глупости женщины.