Читать книгу Призрак серебряного озера - Ирина Щеглова - Страница 5

Ночью пошел дождь. Вместо обещанного восьмичасового подъема вожатые прошлись по комнатам около девяти, звали на завтрак. За окнами серое небо и затянувшийся дождь.

– Брр, – Алина передернула плечами. – Интересно, надолго зарядил?

Вместо вчерашних легких сарафанов и шортиков с топиками девчонки надели джинсы и спортивные костюмы. На утренней линейке Валентина Ивановна объявила:

– Ребята, погода подкачала, как видите. Но нам это никак не помешает. Желающие могут сегодня погулять по усадьбе и послушать очень интересный рассказ нашего заслуженного краеведа Людмилы Кузьминичны. Остальных ждут кружки: рисование, шахматы и теннис.

– Куда мы попали! – хихикнула Алина. – Провалились во времени в далекое прошлое?

– Да ладно, пойдем послушаем краеведа, – миролюбиво согласилась Кристина.

– Как, ты не хочешь научиться играть в шахматы?! – Алина округлила глаза и шепнула: – Кружок ведет красавчик Данила, между прочим.

– Обломись, – шепнула Катя, – шахматы ведет Людмила Кузьминична, она у нас главный гроссмейстер, Данила ее только иногда замещает.

– А можно отказаться? – Кристина зевнула и потянулась. – Боюсь уснуть над шахматной доской, так что давай лучше погуляем по усадьбе.

– Как скажешь, – легко согласилась Алина, – мне все равно.

После завтрака они остались в холле вместе с другими ребятами, собравшимися на экскурсию. Скоро подошла бодрая старушка, седовласая и подтянутая, поздоровалась, присмотрелась подслеповато и пригласила идти за ней.

Усадьба, как оказалось, принадлежала представителям старинного княжеского рода Друбецких, но род угас. Последний его отпрыск – единственный сын, умер молодым, старик-отец продал родовое гнездо, и оно с середины XVIII века переходило из рук в руки, пока его в 1904 году не приобрела вдова петербургского чиновника.

У нее была дочь-художница. Девушка училась живописи в столичной академии, где и познакомилась с очень талантливым юношей из простой семьи Степаном Семеновичем Никишиным. Молодые люди полюбили друг друга, но помещица долго не давала разрешения на брак дочери с простолюдином.

Наконец ее сердце дрогнуло. Жених дочери подавал большие надежды, его картины уже выставлялись на выставках, были отмечены критиками и знатоками. Художник получил премию и был обласкан столичной публикой.

Влюбленные смогли наконец обвенчаться в маленькой деревенской церкви недалеко от усадьбы и остались здесь жить. Молодой муж был очень слаб здоровьем, и, несмотря на все усилия тогдашних эскулапов, его недуг прогрессировал. Жена возила его в Италию, но и чудесный климат самой любимой русскими художниками страны не помог юноше выздороветь.

Последние дни он провел в усадьбе, жена устроила ему мастерскую, он много работал, торопился. Понимал, что жизнь его подходит к концу…

Он умер перед самой войной 1914 года.

После него осталось несколько пейзажей – усадьба, парк, липовая аллея, земляничные холмы и лесные озера, одно из которых было совсем рядом, и раньше оно располагалось на территории усадебного парка.

Удивительно то, что художник Никишин из портретиста вдруг стал пейзажистом. Буквально в последний год своей жизни. Он все бродил по холмам и полянам, писал озеро в разную погоду. Готовил персональную выставку, как считалось.

В действительности обстоятельства его жизни и смерти в последний год жизни весьма загадочны.

Дело в том, что остались воспоминания о нем, написанные его другом, посетившим усадьбу после кончины художника.

В них он рассказывал, как молодая вдова водила его по поместью и дому, показывала мастерскую, казавшуюся заброшенной, а окно, специально прорубленное в потолке для того, чтобы свет правильно ложился на холст, казалось ему тусклым, будто ослепшим от слез, замерзшим, как старинный пруд, окруженный плакучими ивами.

Он помнил все работы художника, поэтому, бродя по окрестностям усадьбы, сразу узнавал и этот пруд, и дворовые службы, и липовую аллею, и запущенный парк, и деревню за холмами, и рощи, и поля…

Кристина иногда прислушивалась к негромкому голосу пожилой женщины, взявшей на себя обязанности экскурсовода и краеведа. Монотонный рассказ не заинтересовал ее – уж очень все было медленно и тускло: какой-то малоизвестный художник, живший здесь давным-давно, писавший пейзажи, которых она никогда не видела, да и не особенно хотела увидеть, жалко, конечно, что умер молодым…

Они прошли за экскурсоводом по узкому коридору, свернули куда-то и оказались перед широкой каменной лестницей с истертыми ступенями.

– Обратите внимание, – продолжила экскурсовод, – эта лестница – единственная часть дома, полностью и без изменений сохранившаяся с восемнадцатого века, все остальное так или иначе было перестроено. Естественно, существует легенда, что под ней назначали любовные свидания младший Друбецкой и его возлюбленная – простая девушка из дворовых. Разумеется, такой мезальянс был неугоден отцу-аристократу, и он разлучил влюбленных.

– И что с ними стало? – спросил кто-то из ребят.

– Точно не известно, но, опять-таки по легенде, девушка утопилась в лесном озере, а жених ее не пережил.

– Дом с привидением! – восхитился кто-то.

– Да, о привидении тоже поговаривают, – улыбнулась Людмила Кузьминична. – Как я уже говорила, обстоятельства смерти художника по описанию его знакомого, выглядят довольно странно. Существуют и другие истории о таинственных исчезновениях и внезапных смертях. Вокруг усадьбы бродит множество слухов; после революции ее национализировали, здесь был детский дом, но его закрыли – якобы в связи с эпидемией, потом здесь был госпиталь, дом инвалидов и интернат. Рассказывают, что здесь не раз видели призрака. И всякий раз явление это сопровождалось необъяснимой смертью одного из обитателей усадьбы.

– Я так и знал: призрак ходит по усадьбе и убивает ненужных свидетелей! – хохотнул кто-то из ребят. Девчонки зашикали на него.

Алина переспросила:

– Так значит, художника убило привидение?

– Нет, он утонул, – ответила невозмутимая старушка.

Кристина навострила уши.

– Вы же говорили, он был неизлечимо болен, – напомнила она.

– Совершенно верно, – кивнула Людмила Кузьминична, – у него было больное сердце. Но ходили упорные слухи, что художник то ли нечаянно, то ли специально упал в озеро и захлебнулся. – Она сделала паузу, посмотрела на ребят и торжественно добавила: – Но нашли его тело именно здесь, на лестнице.

– Утонул на лестнице?! – раздалось сразу несколько голосов.

– Без призраков не обошлось! – пробасил Вовка.

– Да ну, древний баян!

– Фейк! – потешались ребята.

– Так, рты на замок, – перебила всех вожатая. – Кому не интересно, сейчас пойдут по комнатам и не выйдут оттуда до ужина!

Притихли.

Бодрая бабушка пригласила группу подняться по знаменитой лестнице и торжественно провозгласила:

– Внимание! Я сейчас отопру эту комнату, в ней некогда была гостиная, потом, как я уже говорила, здание несколько раз ремонтировалось, поэтому от былого дома мало что осталось, это помещение сейчас не используется, оно сильно запущено, но благодаря этому вы сможете почувствовать дух ушедшего столетия.

Она показала ребятам внушительных размеров ключ, вставила его в такой же почти амбарный замок, закрывающий двустворчатые двери, выкрашенные некогда белой краской.

Ребята заглянули в полутемное пыльное помещение. Кристина была разочарована. Ничего интересного там не было. Ободранные стены, заколоченные окна, вздувшиеся полы.

– Обратите внимание, на потолке сохранилась лепнина, – показала Людмила Кузьминична. – Конечно, сейчас плохо видно, но оконные проемы тоже нетронуты. И если здесь провести хорошую реставрацию, гостиная будет выглядеть впечатляюще!

Ее уже не слушали. Часть ребят сбежали вниз по лестнице, кто-то ушел по переходу в новый корпус. Остальные вежливо дождались, когда вожатая поблагодарит старушку за очень интересную экскурсию.

Алина подхватила Кристину под руку, потащила вниз.

– Ужасно занудно, – поморщилась она.

– Это все дождь, – согласилась Кристина.

Во время обеда она посматривала на первый стол, ждала появления Севы. А когда он пришел, старалась поймать его взгляд. Но он посмотрел рассеянно поверх голов, взял только второе, повозил вилкой, отпил из стакана компот, поморщился и удалился…

«Заболел?» – подумала Кристина и почувствовала, как у нее першит в горле.

На вечернем мероприятии Сева как ни в чем не бывало вел всякие веселые конкурсы, дурачился, хохмил, прикалывался, вожатые подыгрывали ему, и ребята постепенно раскачались, разогрелись, пели хором, участвовали в эстафетах, танцевали, яростно болели друг за друга.

Первый отряд неожиданно оказался победителем. Ребята радостно обнимались, как будто получили олимпийское «золото».

Кристина так активно участвовала во всех конкурсах, что окончательно потеряла голос. В какой-то момент она даже забыла, как ей хочется обратить на себя внимание Севы.

Потом начались танцы, и Сева исчез. Кристина почувствовала себя совершенно разбитой и отправилась спать.

Улеглась в темноте и прислушивалась к голосам, доносившимся с улицы.

Уснуть никак не удавалось.

Пришли девчонки, включили свет. Неприятно резануло глаза, Кристина зажмурилась и накрыла голову подушкой.

– Ой, Крис, извини, ты спала? – всполошились девчонки.

– Крис? – позвала Алина.

– Что? – нехотя ответила она.

– Ты не заболела?

Алина подошла и, просунув руку под подушку, пощупала лоб подруги:

– По-моему, у тебя температура.

– Нет у меня никакой температуры, – буркнула Кристина.

Но Алина не отстала. Спустилась на первый этаж и позвала врача. Врач принесла градусник. Кристине пришлось выбраться из-под подушки и измерить температуру.

– Так-так, горло воспалено, – вздохнула Наталья Александровна. – Завтра никаких мероприятий, постельный режим. Может, тебя в изолятор положить?

– Не надо нашу Кристину в изолятор! – взмолилась Алина.

Доктор вздохнула:

– Температура небольшая, на вирус не похоже, – и приказала Кристине: – Будешь приходить ко мне три раза в день полоскать горло.

После процедур больная наконец вернулась в комнату. Уснула она быстро.

Но сны ее были тревожные, мрачные. Она видела заросшее озеро, и казалось, будто ее кто-то зовет. Она спустилась к самой воде, с трудом раздвигая заросли ивняка и высокого бурьяна. Долго всматривалась в неподвижную свинцовую гладь озера – и ничего не видела, ни отражения, ни дна. Ноги ее вязли в прибрежном иле, погружаясь все глубже и глубже… Испугавшись, Кристина вцепилась в ветки, чтоб не затянуло. Но и ветки не могли ей помочь, они гнулись, а безжалостная топь всасывала ее в себя, и вода, выступающая из глины, была будто покрыта серебряной пленкой.

Кристина закричала и захлебнулась серебряной водой, закашлялась – и проснулась.

За окном светало.